я подсчитал, что если вы сейчас сместитесь на  миллиметр
влево...
   Мужики бурно выдохнули воздух и вытерли пот со лбов.
   - Завлаб, ты достал. Сначала определись, чего  ты  хочешь.  Следующий
раз оставим дома, будешь сопеть в пробирки и заканчивать  докторскую,  -
сказал один из них. Но они  все-таки  перевернули  трубу  и  последовали
указаниям заведующего лабораторией.
   В  дверях  подъезда  показался  Андрей  и  жестом  позвал   меня.   Я
прошмыгнула мимо украинских профессоров-тружеников и вступила  на  порог
законспирированной Дарьиной обители.
   Это  была  большая  двухкомнатная  квартира  с  просторной  прихожей,
заставленная  гарнитурами  из  натурального  дерева.  В  спальне  стояла
огромная кровать под стеганым покрывалом с коллекцией  круглых  подушек,
на полу белела мохнатая шкура. В гостиной  сияла  люстра,  на  портьерах
переливались диковинные цветы - все говорило  о  том,  что  Даша  любила
комфорт и  не  чуждалась  простых  мещанских  радостей.  Честно  говоря,
интерьер не позволял заподозрить  у  хозяина  квартиры  наличие  тонкого
вкуса. В замысловатой картине над диваном узнавался знакомый почерк -  я
безошибочно определила руку Валерия.
   -  Пива  не  хочешь?  -  Андрей  оторвал   меня   от   рассматривания
трехметрового лепного потолка. - Холодильник битком.
   С  потолка   мое   внимание   переместилось   на   обои   -   матовый
кофейно-молочный фон  в  серебристо-бронзовых  мазках  -  и  на  дубовый
плинтус. Около плинтуса, затаившись в тени  велюрового  дивана,  скромно
лежал пейджер. Я нагнулась  и  взяла  в  руки  эту  игрушку,  встряхнула
прибор, не подававший никаких признаков жизни, и на экране вдруг на долю
секунды вспыхнули и тут же погасли цифры - номер телефона.
   - Нашла что-нибудь? - за моим плечом снова появился Андрей. Теперь он
жевал кусок сухой соленой колбасы. Поразительная  наглость  -  шарить  в
чужом холодильнике! - О, пейджер! - Андрей забрал у меня из рук  Дарьину
игрушку. - Итак,  мне  все  ясно.  Банкирская  дочь  втайне  от  предков
содержала данное жилище. Зачем ей это было нужно, наверняка спросишь ты,
моя невинная Татьяна, и я, конечно, тебе объясню. Миллионы  половозрелых
девиц...
   - Не выношу людей, которые с умной мордой излагают трюизмы.
   - Пардон? - не понял меня образованный детектив.
   - Не  выношу  людей,  которые  преподносят  избитые  истины  с  видом
первооткрывателя. Ты меня просвещаешь, как Фросю-трактористку из деревни
Нижние Уключины.
   -  Извини,  забыл,  что  у  тебя  диплом  Сорбонны   и   девятнадцать
иностранных языков. Но  выглядишь  ты  сейчас  действительно  как  Фрося
трактористка, попавшая под пьяную  руку  сначала  начальнику  колхозного
гаража, а потом - мужу-механизатору.
   Я осторожно прикоснулась  к  разбитой  скуле  и  надулась.  И  некому
пожалеть!  С  самого  начала   у   людей   складывается   несправедливое
представление обо мне как о железном прутике - все доверяют свои горести
и печали, а я утешаю. А меня пожалеть - претендентов не находится.
   - Ну, не  хнычь,  лапочка,  -  смягчился  все-таки  Андрей,  -  давай
уходить.  "Санта-Барбара"  на  исходе,  сейчас  примчится  консьержка  и
вызовет милицию. Сиреневая ты моя девочка...
   Во сне меня жестоко избивали бесчисленные стриптизеры. Я проснулась в
холодном поту, скулу дергало, синяки ныли. А на здоровый сон  Эванжелины
ужасное нападение, которому мы сегодня  подверглись,  не  повлияло.  Она
мирно сопела  на  своей  подушке,  по  бокам  виднелись  пушистые  морды
Антрекота и его очередной жены.  Бессовестный  донжуан!  Мало  того  что
привел в дом эту полосатую развратную девку,  он  еще  и  в  кровать  ее
беспардонно уложил - греться около горячей Эванжелины.
   Направляясь в ванную, чтобы заморозить скулу, я обнаружила на  диване
в гостиной загорелое мускулистое тело частного детектива, едва прикрытое
простыней. Да что же это такое!  Дом  превращается  в  благотворительную
ночлежку!
   Рука Андрея дернулась во сне, ладонь  сжалась  в  кулак  с  разбитыми
костяшками пальцев. Видно, он и во сне бил, бил, бил наших с Эванжелиной
преследователей.
   Проглядывая свежие газеты, я нашла в "Аргументах и фактах"  рекламное
объявление фирмы "Трианэкс". Перечисление товаров сопровождалось  крупно
выделенным призывом: "Приходите к нам! Цены для  бедных!"  И  это  после
того, как я три месяца искусно создавала образ  предприятия,  торгующего
только престижной, высококлассной продукцией, по ценам, которые  снижены
исключительно из-за  всепоглощающей  любви  к  покупателю,  а  не  из-за
плохого качества товара!
   Я  набрала  номер  телефона  и  через  секунду   смогла   насладиться
язвительным,  источающим  сладкий  яд  лицемерного  сочувствия   голосом
Потапова.
   - Ах, душечка,  как  это  бессовестно!  Линию  ей  поломали,  тактику
нарушили! "Цены для  бедных"!  Кто  же  захочет  признать  себя  бедным,
покупая товар за доллары? Но что поделаешь,  если  ваше  высочество  так
редко заглядывает в наше  убогое  агентство!  Мы,  ничтожные  дилетанты,
стараемся как можем, но куда нам до вас! - издевался Потапов.
   "Трианэкс"  вкупе  с  "Фантомом"  были  моими  личными  клиентами,  и
очевидный ляпсус размером в полполосы, да еще в такой  читаемой  газете,
наверняка станет предметом снисходительных усмешек  коллег-рекламоведов,
взмывших в небеса на крыльях профессионализма.
   Интересно, что всего пять лет назад причиной  переживаний  мог  стать
заголовок  над  редакционной  передовицей  "Углублять  перестройку!"   с
незамеченной корректором предпоследней буквой "д" в глаголе. А теперь  я
убиваюсь по поводу неуклюжего слогана в  рекламном  объявлении.  Tempora
mutantur et nos mutamutur in illis! .
   От мрачных раздумий о неудавшейся жизни меня оторвал Андрей.
   -  Киска,  -  сказал  он,   склонившись   зачем-то   над   радиатором
центрального отопления и пристально его изучая, -  а  ведь  эта  батарея
устроит тебе с началом отопительного сезона персональную Ниагару.
   Надо сказать, что Андрей  решил  взять  меня  измором.  Он  продолжал
действовать   испробованным   старинным    методом,    доказывая    свою
необходимость в доме. Он сменил замок, устранил зазоры между стеклами  и
рамами, установил  в  ванной  новый  смеситель,  починил  электроплитку,
которая напрочь отказывалась работать после того, как Антрекот доигрался
в догонялки со своим хвостом и уронил ее (плитку) на мою ногу.
   Андрей упорно не замечал красоты Эванжелины и обращался с ней, как  с
товарищем  по  партии,  -  доверительно-строго,   в   лучших   традициях
демократического централизма. Ласковая, воздушная Эванжелина, которая  в
отличие от меня не умеет сопротивляться моральному насилию  уверенных  в
себе мужчин, беспрекословно и кротко выполняла все его приказы.
   - Не хлопай ушами, я тебе говорю, баклажан ты  мой  спелый,  -  снова
попытался юноша завладеть вниманием престарелого, избитого в  подворотне
гения рекламного дела, - батареи этой осенью прыснут. Придется менять.
   Батареи придется менять... Батареи...  Что  там  говорили  украинские
гастарбайтеры про Дашкины батареи?
   - Дай мне отмычку, - попросила я Андрея.
   - Это еще зачем?
   - Прошу. Мне надо съездить на Дашину квартиру.
   - Я поеду с тобой.
   Представив Андрея  Дашиным  братом  и  ублажив  консьержку  упаковкой
ежевичного чая, мы снова проникли в квартиру. Я принялась,  к  удивлению
озадаченного сыщика, ползать, извиваясь и виляя бедрами, под батареями.
   - Ты обворожительна, малютка, в этой застенчивой  позе  одурманенного
зяблика, - комментировал Андрей мои взбрыкивания над и  под  центральным
отоплением, развалившись в кресле велюрового гарнитура.  -  Ты  даже  не
представляешь, насколько сейчас соблазнительна. Наверное, я не выдержу и
упаду нечаянно сверху. И пусть ковер смещается то вправо, то  влево  под
нашими жаркими телами, слившимися в...
   - Помоги!
   Я почти нашла то, что искала. Одна из плоских  батарей  являла  собой
произведение бутафорского искусства. От нее отходила за шкаф  труба,  но
там и заканчивалась, а сама секция - не  очень  тяжелая  -  снималась  с
крючков, на которых была укреплена. Внешне все  смотрелось  естественно.
Мы сняли батарею. В углублении стены под окном стоял железный мини-сейф.
   - Да-а, - изумился Андрей. - И за что мне платят деньги?
   С предосторожностями, в пакете мы  пронесли  сейф  мимо  любительницы
"Санта-Барбары" и  ароматизированного  чая.  Неимоверных  усилий  стоило
избежать  расспросов  о  "пропавшей  Дашеньке".   Пришлось   переключить
внимание консьержки на пакет  шоколадных  бисквитов,  конфискованный  из
огромного Дарьиного "Самсунга".
   - ...А если  там  взрывчатка!  -  волновалась  Эванжелина,  когда  мы
приступили к вскрытию сейфа. Андрей  -  специалист-взломщик  -  орудовал
щипчиками и пилкой для ногтей. Наконец  замок  щелкнул  и  металлическая
дверца плавно отворилась.
   - А-а! - закричала я, заглянув в ящичек.
   Подруга Антрекота, не привыкшая к экстравагантной манере поведения  в
нашей квартире, взвилась до потолка и с прямоугольными глазами  ринулась
прочь из комнаты. По законам жанра сейф должен  был  ломиться  от  тугих
пачек денег - долларов  или,  на  худой  конец,  рублей.  Но,  к  нашему
разочарованию, он был абсолютно пуст!
 
*** 
 
   - У меня такое чувство, что все вот-вот должно разрешиться, - сказала
я, - давайте пока ничего не говорить родителям про квартиру.
   На самом деле у меня не было никакой уверенности в скором  завершении
этой истории.
   - Кстати, Андрей, ты не хотел бы съездить в Тверь и заняться поисками
молодого художника?
   Картина, увиденная в мастерской Валерия, не давала мне  покоя.  Зачем
понадобилось расписывать прекрасную Дашкину шею красной  эмалью?  Андрей
попытался возмутиться тем, что я воображаю из  себя  главнокомандующего,
но случай с сейфом давал мне на это некоторое право,  и  поэтому,  ворча
под нос слова негодования, он подчинился.
   Я в этот день собиралась додымить до  станции  "Фантома"  и  починить
автомобиль.  Потом  сходить  в  библиотеку,  на  почту  и   в   редакцию
"Аргументов и фактов" - навестить коллегу из отдела рекламы, с которым у
нас договор о сотрудничестве, и забрать злополучную рекламу "Трианэкса".
   Темные очки  маскировали  следы  вчерашнего  нападения,  а  маленькое
платье в тонах предзакатного неба приятно холодило спину.
   Интересные мысли посещали меня в библиотеке, пока я  ворошила  старые
газеты и  встречала  в  них  статьи  под  знакомыми  фамилиями  (включая
собственную). Когда-то я была журналистом, и этот факт мог бы  объяснить
мою постоянную вовлеченность в авантюрные мероприятия. Но сейчас я  веду
размеренную и благопристойную жизнь скромного рекламного агента.  И  что
же? Жизнь все так же изобилует событиями, которые  на  долю  нормального
человека выпадают исключительно редко. Почему же я постоянно  ввязываюсь
не в свое дело, почему попадаю из одной экстремальной ситуации в другую,
почему меня хотят придушить владельцы туристического бюро,  изнасиловать
друзья стриптизера, а  истекающая  слезами  жена  банкира  ждет,  что  я
обнаружу ее пропавшую  дочку.  Возможно,  виной  всему  мой  неугомонный
характер и склонность к авантюризму.
   Дома меня, голодную и замотанную, ждали два открытия. Первое -  снова
пропала Эванжелина. Врожденная проницательность подсказывала мне, что  у
нее свидание  с  Максимом.  Второе  -  более  приятное  -  исчезла  жена
Антрекота. На радостях я  выдала  коту  в  награду  хвост  размороженной
форели (мы все еще питались американским тормозком) и в  ответ  услышала
признание: "О, как прекрасно освобождение от  семейных  уз  и  всяческих
обязательств!" Полностью согласна.
   Тихий вечер  в  уютной  квартире,  где  все  отменно  функционировало
благодаря  корыстным  усилиям  детектива-неудачника,   был   нарушен   в
одиннадцатом часу зареванной  Еленой.  Она  с  порога  бросилась  в  мои
объятия, и пятнадцать минут я пыталась  спасти  ее  организм  от  потери
критического объема жидкости.
   В борьбе за Максима  Лена  потерпела  разгром,  по  силе  переживаний
сравнимый только  с  наполеоновским  Ватерлоо.  Сквозь  рыдания  девушка
выдвинула несколько справедливых вопросов  -  в  частности,  зачем  моей
подруге Максим, если она все равно уедет в Америку? Но помочь я была  не
в  силах.  Поведение  Эванжелины   в   состоянии   влюбленности   всегда
лихорадочно и  более  нелогично,  чем  в  будни.  И  поэтому  бесполезно
убеждать ее, что красивый мальчик исчезнет из ее жизни так же бесследно,
как другие. И не менее  бесполезно  призывать  вспомнить  о  супружеском
долге и о бедном рогатом Дэниэле, затерянном в жаркой  Калифорнии.  Нет,
здесь я ничем не могла помочь.
   - Но неужели ты все еще хочешь выйти за него замуж? После  того,  как
он тебя предал? - спросила я размокшее создание. - Ты ведь такая умная и
серьезная девочка.
   - Да, я умная, серьезная, некрасивая и вкалываю, как ударница! Я себя
ненавижу, но ничего не могу с собой сделать! Я его люблю...
   Антрекот, привычный к подобным мизансценам - хозяйка в позе  мостовой
опоры и рыдающий объект у нее на плече, - спокойно жевал заатлантический
деликатес.
   - И еще ведь это для меня единственный шанс...
   Я  перестала  методично  гладить   Ленину   вздрагивающую   спину   и
прислушалась. - Шанс?
   - Да. Единственный шанс вырваться из нищеты.
   Из таких  сетей  выпутаться  непросто.  Прочная  шелковая  сеть,  где
несомненное обаяние Максима переплеталось  с  его  респектабельностью  и
материальной обеспеченностью, крепко опутала бедную труженицу расчески и
пергидроля.  Несчастная   весталка   хранила   целомудрие,   намереваясь
преподнести свою невинность ослепительному извергу в качестве свадебного
подарка, и мечтала о шиншилловой шубе, кожаном  свингере  и  бесконечном
количестве вечерних платьев, которые он вскоре подарит своей жене и  без
которых девушка девятнадцати лет почему-то не может жить полноценно.
   Да, и к тому же она его очень любит...
   Я плохо переношу Эванжелинины слезы, а их будет  море,  когда  плотно
скрученной мумией я устрою ее  в  кресле  "боинга",  вылетающего  рейсом
Москва - Нью-Йорк. Но видно, и это мне придется вынести.  Сейчас,  глядя
на убитое лицо Лены,  я  понимала,  что  рушится  вся  ее  жизнь  и  что
устранить Эванжелину из страны просто необходимо. Но где  гарантия,  что
Максим,  разделивший  сладость  любовной  горячки  с  моей  роскошной  и
исключительно талантливой (в интерьере спальни)  подругой,  не  бросится
следом? Я смогу отправить Эванжелину в изгнание, хотя это  будет  стоить
нам обеим по паре лет жизни, но как я смогу заставить Максима  вернуться
к скромной, трудолюбивой и пока еще не искушенной в сексе девушке?
   - Извините. - Лена вытерла покрасневшее лицо. - Я пойду.  Мне  просто
пожаловаться было некому. Я, кажется, испачкала вас тенями...
   Фиолетовый перламутр  синяка  на  моей  скуле  она  приняла  за  след
косметики.
   - Я пойду, а то бабушка будет волноваться.
   -  Знаешь,  я  поймаю  сейчас  такси,  -  предложила  я   и,   уловив
протестующее движение девушки, добавила:
   - И заплачу, хорошо?
   Если бы в подъезде мне сейчас попалась Эванжелина, то Антрекоту  этой
ночью не  на  кого  было  бы  складывать  свои  многочисленные  пушистые
конечности...
   Совратительница   малолетних   соизволила    явиться    в    половине
двенадцатого.  Она   излучала   45-градусную   истому   удовлетворенного
организма, и достаточно было взглянуть в  ее  сияющие  виноватые  глаза,
чтобы понять, где она провела все это время.
   - Ты со мной не разговариваешь? - робко осведомилась она. - Да, ты со
мной не разговариваешь... Но что же делать? Я не знаю... Я не принадлежу
себе, я потеряла голову...
   - Лена недавно была здесь. Она плачет. И ненавидит тебя.
   - Бедная, - выдохнула  Эванжелина,  не  проявляя,  однако,  признаков
искреннего раскаяния. - Но она все равно не сможет  его  удержать.  Я  у
Максима все-таки не первая женщина...
   - Странно, что ты наконец-то до этого дошла своими куриными  мозгами!
Ты наверняка не попадаешь даже в первые три сотни его любовниц!  Неужели
не видно, что это за тип? Дома у него будет сидеть преданная жена Елена,
а сам он будет всю  жизнь  развлекаться  на  стороне  с  легкодоступными
красотками наподобие тебя. Он  использует  вас  обеих!  Может  быть,  ты
вспомнишь, что замужем, и оставишь их?
   К сожалению, взятый мною тон был несколько более резок, чем следовало
бы, так как Эванжелина моментально пришла в состояние боевой готовности,
я услышала  за  спиной  обреченный  вздох  Антрекота:  "Господи,  сейчас
начнется" - и началось.
   Любвеобильная красавица заревела во весь голос. Она с  ходу  набирает
обороты - так лучшие модели автомобилей с места набирают 200  километров
в час, и вся моя злость мгновенно улетучилась.  Вечер  был  окончательно
испорчен. Целый час мы с  Антрекотом  пытались  успокоить  Эванжелину  и
заглушить   ее   отчаянные    выкрики    о    необыкновенной    красоте,
исключительности, одаренности Максима.
   Уже ночью я вспомнила про номер телефона с  Дашиного  пейджера  -  до
этого я пыталась дозвониться до неизвестного абонента три раза в течение
дня - из библиотеки, из редакции газеты,  но  безрезультатно.  Никто  не
ответил мне и сейчас.
 
*** 
 
   На следующий день я позвонила Нине Ивановне в надежде  разузнать  про
таинственного владельца телефона, но она не помнила этот номер.  Зато  я
напоролась на поручение: завтра Елене исполнялось двадцать лет,  а  Даша
давно приготовила ей подарок - лупоглазого зайца и платье из  фирменного
магазина.
   - Водитель завезет. Вы передайте Лене.  Пусть  не  забывает  Дашу,  -
сказала Нина Ивановна, и голос ее сорвался.
   Настроение у меня испортилось. Потом звонил Потапов, уже  смирившийся
с моим постоянным отсутствием на рабочем месте.
   - Кажется, участие  в  расследовании  -  лишь  повод  для  оправдания
собственной лени, - вяло укорил он  меня,  прекрасно  сознавая,  что  уж
кого-кого, а меня в отсутствии трудолюбия упрекать нечестно.
   Эванжелина  на  весь  день  погрузилась  в  черную   депрессию.   Она
трагически переживала необходимость расстаться с Максимом и вернуться  к
Дэниэлу. Антрекот, избавившийся от временной жены (подозреваю, этот  шаг
объяснялся его нежеланием делиться рыбой: ведь с появлением в нашем доме
полосатой киски  моему  роскошному  коту  стала  доставаться  половинная
порция, вот он быстро и аннулировал брачный контракт),  пристрастился  к
американским сосискам. На  них  не  было  целлофана,  и,  следовательно,
отсутствовала  угроза   повторного   отравления,   и   теперь   в   доме
круглосуточно   звучали   надоедливые   просьбы   откупорить   очередную
желто-красную банку хот-догов в рассоле.
   Андрей бороздил тверские улицы в поисках пропавшего художника и  пока
еще не объявился.
   Около  полудня  я  машинально  набрала  загадочный  номер,  не  питая
особенно надежд, но - о чудо! - мне ответил приятный мужской  голос.  На
расспросы о его участии  в  Дашиной  судьбе  мужчина  коротко  предложил
встретиться, и хотя в груди шевелился смутный страх  вновь  получить  по
физиономии, как в случае с Виктором, однако любопытство  взяло  верх.  И
через несколько минут, прихватив с собою зайца и коробку  с  платьем,  я
мчалась  на  отремонтированной  машине  в   Медведково,   где   высились
несметными полчищами близнецы-шестнадцатиэтажки.
   Игорь Николаевич, счастливый обладатель телефона - а в  этом  недавно
заселенном доме вполне могло оказаться всего три номера  на  шестнадцать
этажей,  -  являлся   тридцатилетним   мужчиной   приятной   наружности,
гинекологом по профессии.  Он  за  чашкой  крепкого  чая  в  холостяцкой
полупустой кухне объяснил мне происхождение свертка одноразовых  шприцев
в Дашином шкафу. Шприцы были  необходимы  Даше  для  лечения  небольшого
женского недомогания, столь легко приобретаемо