мне  -  его  посадят  (я  уже  готова
простить). Ладно, пусть эта пустышка живет.
   Мое сладкое галлюцинирование прервала снова Света.  Она  ворвалась  в
кабинет повеселевшая и заново накрашенная.
   - Пронесло! Пронесло благодаря Тупольскому. Он Олегу говорит: ты  что
орешь на девчонку (это на меня, значит). Самому надо выключать компьютер
и ключи хранить  при  себе.  Потом  они  еще  о  чем-то  говорили  минут
двадцать, шуршали бумажками, а потом выходит Олежа и мило  так  говорит:
"Света, извини, все в  порядке.  Ключи  я  тебе  больше  не  доверю,  но
нанесенный моральный ущерб попытаюсь  компенсировать.  Хочешь,  я  научу
тебя играть в теннис?"  Ты  представляешь?!  Он  научит  меня  играть  в
теннис! А хочешь посмотреть, что я купила себе вчера?
   Я облегченно вздохнула вместе со Светкой. Разоблачение  откладывается
на неопределенное время. В коридоре мы встретили Олега  Васильевича,  он
держал в руках пачку ярких брошюрок и был подчеркнуто вежлив.
   - Здравствуйте, - кивнул он мне. - Тут для вас литература  по  вашему
любимому предмету. "Паблик рилейшнз". Может, что-то интересное  найдете.
Я занесу вам в кабинет...
   Светка проводила Дроздовцева влюбленным взглядом.  В  ее  комнате  мы
рассмотрели новое Светкино приобретение -  это  были  красные  велюровые
туфли с камнем и бантом - кажется, двадцать пятые по счету.
   Два дня я не могла дозвониться до Эванжелины. В четверг, почти ночью,
я наконец-то поймала ее. Изоляционистка неубедительно оправдывалась, что
у нее был "кабель на повреждении" и телефон не работал, а зайти  она  не
могла, так как чем-то болела. Я попросила  Эванжелину  прийти  к  десяти
утра на Ленинградский вокзал - оттуда мы завтра уезжали за город на  три
дня - в гостиницу "Подмосковье".
   В пятницу мы со Светкой встретились на перроне. У обеих из спортивных
сумок торчали  рукоятки  теннисных  ракеток.  Но  Светка,  полагаю,  еще
захватила с собой три набора косметики, фен для волос, спиральные бигуди
и пятнадцать килограммов бижутерии - кажется,  она  решила  использовать
уик-энд, чтобы нанести сокрушительный удар по Олегу Васильевичу.
   За все время работы в  редакции  мы  только  один  раз  выехали  всей
конторой в дом  отдыха.  Интеркомовцы  делали  это  каждые  два  месяца,
капиталисты проклятые (я никак не могла отделаться от привычки постоянно
сравнивать: как было на предыдущей работе и как сейчас). И  хотя  сейчас
было просто великолепно, шестое чувство подсказывало мне, что  этот  рай
не надолго и  когда-нибудь  все  же  придется  вернуться  к  ежедневному
вкалыванию и ущербной зарплате. Это навевало тоску.
   Светлана  в  ожидании  электрички  тараторила   безостановочно.   Она
говорила мне, что Олег будет обязательно - а это самое  главное;  что  в
гостинице превосходный повар,  его  фирменное  блюдо  -  грудка  утки  с
черносливом; что муж ее старшей сестры купил себе "девятку"; что не  дай
Бог решит приехать Тупольский (в  прошлый  раз  его  не  было)  -  тогда
выходные будут безнадежно испорчены, он  будет  гоняться  за  Светкой  с
англо-русским словарем и т.д.
   По характерному выверту мужских шей я точно определила, откуда  ждать
Эванжелину.  Видно,  еще  не  совсем  здоровая,  она  удивляла   сегодня
несвойственной ей сосредоточенностью  взгляда.  Эванжелина  оставила  на
моей щеке ярко-красный бантик поцелуя, поздоровалась со Светкой и  взяла
у меня ключи. Увидев ее, Светка наконец-то затихла.
   - Знаю-знаю, - сказала Эванжелина. - Фарш сырой не  давать,  солеными
помидорами не баловать. Не волнуйся, мы с Катей позаботимся об Антрекоте
как о родном. Ты далеко?
   - Два часа на электричке. Гостиница "Подмосковье".  Обещают  классный
корт. Мне сейчас надо развлечься. Вернусь в воскресенье вечером.
   - А я тебе подарок приготовила. - Эванжелина достала три  ярко-желтых
теннисных мячика, упакованные в пленку  и  пластмассовую  корзинку.  Она
была сегодня какая-то грустная. А мне ведь  надо  было  с  ней  серьезно
поговорить. Но некогда.
   Подошла электричка, и мы со Светкой отчалили.
   Два часа пролетели быстро.  Деревья  почему-то  стали  рано  желтеть,
вроде бы в середине августа им еще не положено. Наверное,  причина  -  в
некондиционном озоновом слое.
   От станции к гостинице мы шли через лес. Светка то расспрашивала меня
об  Эванжелине,  то  рассказывала  о  своей  неземной  любви   к   Олегу
Васильевичу. Как у нее в горле не пересыхает от постоянной болтовни?
   Нас, как герцогинь, встречал  сам  владелец  гостиницы.  Очевидно,  и
здесь у Дроздовцева все было крепко схвачено. Владельца звали Борей,  он
был ниже меня ростом, круглый, с  хохлятскими  усами  до  подбородка,  в
солнцезащитных очках, яркой рубашке  тропической  раскраски,  шортах  до
колен. Он подхватил наши сумки. Светка спросила, кто уже приехал.
   - Вячеслав Петрович, Вадим, Олег Васильевич с женой-с...
   Светка превратилась в соляной столб, я думала, ее хватит  удар.  Мало
того, что приехал Тупольский. Олег ухитрился захватить с собой жену.
   Гостиница была небольшая,  новая,  отстроенная  в  стиле  английского
замка XV века: она имела внутренний двор и по  периметру  второго  этажа
шел балкон. Из окна моей комнаты  виднелся  корт,  обнесенный  сеткой  с
одной стороны и бетонной стеной - с другой. За деревьями мелькали фигуры
в  белых  майках,  слышались  хлопки  мяча  и   короткие   возгласы.   Я
переоделась, достала ракетку и отправилась туда.
   На корте играли Олег Васильевич и Вадим.  Сбоку  на  скамейке  сидела
женщина лет тридцати пяти-шести, со светлыми волосами и темными бровями.
На личном фронте, как и в коммерции,  Олег  тоже  преуспел  -  его  жена
действительно была красива, как ее и описывали. Я поздоровалась  и  села
рядом. Олег, увидев меня, пропустил мяч, а Вадим поприветствовал громким
боевым кличем.
   Мы вертели головами синхронно  вправо-влево,  следя  за  мячом.  Надо
познакомиться с красоткой.
   - Татьяна.
   - А меня - Марина.
   Рот у нее просто великолепный. Наверное,  тюбика  помады  ей  хватает
только на три дня. А глаза синие и трагические  -  словно  она  три  дня
приклеивала бээфом кафель в ванной, а на четвертый день все отвалилось.
   - Когда вы устроились в "Интерком" и  муж  рассказал  мне  о  вас,  я
спросила его - а не та ли это Татьяна Максимова,  статьи  которой  можно
прочитать в "Столице", в газетах. Но Олег из  газет  вылавливает  только
биржевые новости и курс валют, он, представьте себе, даже не  знал,  что
вы - это вы. А мне давно хотелось познакомиться с вами. Вы так интересно
пишете, не скучно и без излишнего морализаторства.
   Я зарделась. Оказывается,  народ  меня  все  еще  помнит.  Да,  рано,
непозволительно рано поставила  я  крест  на  журналистике.  Надо  снова
начать писать, надо радовать людей своим творчеством.
   Мы с Мариной составили партию. Она играла неплохо, но продула всухую.
Теннис -  моя  неугасающая  любовь  с  одиннадцатилетнего  возраста.  На
стадионе с такими же фанатами, как я, мы  могли  перебрасывать  мяч  без
перерыва целую рабочую смену. Но теннис - это сейчас модно и  престижно,
в него играют президенты, и народ в последнее время устремился на корты.
Настоящим профессионалам  не  протолкнуться,  все  оккупировано.  Марина
играла, как механическая кукла, технично, но абсолютно равнодушно.
   Потом я сыграла с Вадимом. Легкий  и  стремительный,  он  носился  по
площадке  словно  молния,  брал  безнадежные  мячи,   обстреливал   меня
дьявольскими топ-спинами. У него  оказался  зверский  удар  слева  двумя
руками и пушечная подача - мяч, вращаясь, со  свистом  пролетал  в  двух
миллиметрах над  сеткой,  впечатывался  точно  в  квадрат  и  отскакивал
вправо. Мою рубашку можно было выжимать, но все-таки, когда к вечеру  мы
покинули корт, судьба матча так и не была решена.
 
*** 
 
   Несчастная Светка рассчитывала  провести  рядом  с  обожаемым  Олегом
целых три дня, а он, бесчувственный  пылесос,  притащил  с  собой  жену.
Марина, кстати, не караулила мужа, как делают некоторые жены, завидев  в
окружении  супруга  симпатичную  мордашку.  На  Светкино   кокетство   и
откровенное заигрывание с Олегом она никак не  реагировала  и  с  мужем,
похоже, почти не разговаривала.
   После ужина мы с Мариной под влиянием  спонтанно  возникшей  взаимной
симпатии решили прогуляться в лесу.
   - Лето как в Италии, - говорила она, пока мы шли по песчаной  дорожке
между елей и берез. - Тишина, солнце и необыкновенно прозрачный воздух.
   - Вы были в Италии?
   - Мы прожили там полгода. Удивительная  страна.  С  одной  стороны  -
древние   развалины,   которые   напоминают   о    вечности    мира    и
кратковременности нашего пребывания в  нем.  Казалось  бы,  и  люди  там
должны быть постоянно погружены в себя, размышляя о вечности. А с другой
стороны - жуткая итальянская экспансивность, суета...  Смеются,  рыдают,
женщины безостановочно  тарахтят  скороговоркой...  Один  раз  мы  стали
свидетелями уличной перестрелки. Да, очень интересная страна. "La pianta
uomo nasce piu robusta in Italia che in qualungue altra terra e che  gli
stessi atroci delitti che vi si commenttono ne sono prova". .
   Марина не преминула блеснуть своими познаниями в  итальянском,  но  я
конечно же не дала ей возможности насладиться триумфом.
   - Альфьери, - кивнула я с видом знатока. - Занятная мысль.
   Марина удивленно приподняла бровь.  Она  не  ожидала  от  меня  такой
резвости.
   -  Как  вы  считаете,  Таня,  если  действительно  масштабность   или
жестокость преступлений принимать за  показатель  потенциала  нации,  то
получается, у нас в России должны рождаться сплошные богатыри?
   - Но ведь действительно,  если  отсеять  психов,  маньяков  и  мелкую
шушеру, чтобы совершить преступление и сознательно  поставить  себя  вне
закона, надо быть сильной личностью.
   - Ну, это по Достоевскому. А я думаю, что  все  наши  мафиози  только
снаружи гладкие и крепкие, а внутри  они  пусты,  словно  грецкий  орех,
насквозь выеденный червями. Труха.
   - Ну, не знаю, мне как-то  не  приходилось  сталкиваться  с  крупными
мафиози лицом к лицу.
   Марина бросила в мою сторону быстрый сумрачный и непонятный взгляд.
   Мы остановились. За деревьями слышались приглушенные голоса Олега  и,
кажется, Бориса. Они спорили.
   - Ты думаешь, это так просто гонять туда-сюда технику...
   - Слушай, Боря, а когда мы составляли контракт, чем ты думал?
   - А ты как будто вчера родился и не знаешь, что...
   - Впредь будешь умнее.
   - Ну и сволочь же ты, Олег, я-то тебе... Марина вцепилась в мою  руку
и горячо зашептала:
   - Пойдемте, пойдемте отсюда скорее!
   Проклятье! Никогда не удается спокойно подслушать - вечно  кто-нибудь
помешает. Так хотелось притаиться в  кустах  и  узнать,  в  чем  причина
конфликта между  нашим  красавцем  президентом  и  жирным  собственником
отеля. Подслушивать, конечно, нехорошо,  но  я  не  так  уж  часто  этим
занимаюсь. К сожалению, Марина тащила меня от кустов с настойчивостью  и
силой новенького бульдозера. Пришлось подчиниться.
   На следующий день произошло весьма неприятное событие, одно  из  тех,
которые долго потом вспоминаются с ощущением неловкости.
   С утра все мы, как благонравное  семейство,  отирались  на  корте.  У
многих сотрудников "Интеркома" в  августе  был  отпуск,  поэтому  больше
никто не приехал. ВэПэ сидел на скамейке  с  книгой  и  жестянкой  сока,
Борис муштровал персонал гостиницы, Олег  вяло  перебрасывался  мячом  с
молчаливой  Мариной,  Вадим  показывал  Светке,  как  правильно  держать
ракетку. Светка почему-то казалась зареванной,  но  когда  я  попыталась
выяснить, почему она такая опухшая, она разъяснила: Тупольский запарил с
самообразованием, Олег - гадкое земноводное, Вадим  -  нудный  инфантил,
Марина - старая вешалка, Борис -  пресмыкающийся  червь,  жизнь  ужасна,
хочется уснуть и никогда не просыпаться. Я подумала: а кто же тогда я  в
Светкином восприятии?
   Внешне все выглядело мило и благопристойно, но в  воздухе  постепенно
конденсировалось напряжение. Светка  не  слушала  Вадима,  который,  уже
нервничая, в пятый раз объяснял ей, что мячик - не муха, а ракетка -  не
мухобойка,  и  метала  злые  взгляды  в  сторону  Олега.  Олег   на   ее
сокрушительные залпы совершенно не  реагировал  и  уделял  все  внимание
мраморно-хо-лодной Марине. И даже суровый ВэПэ, который обычно  старался
глушить эмоции в собственной бороде,  был  сегодня  насуплен  и  активно
недоброжелателен. Что-то или уже произошло, или должно было произойти.
   За обедом  недосказанность  и  непонятное  мне  всеобщее  раздражение
реализовалось в шампанском, вылитом Дроздовцевым на Вячеслава Петровича.
   Вот как это произошло. Мы попробовали салат из  омаров  и  ростбиф  с
овощами. Мужчины  выпили,  и  настроение  у  народа  немного  поднялось.
Повеселевший Олег решил произнести тост.  Он  принес  из  своей  комнаты
бутылку "Вдовы Клико" (115 долларов!). Подняв бокал,  Олег  сказал,  что
дела  у  фирмы  идут  прекрасно,  масса  новых  предложений,   коллектив
подобрался  хороший,  а  поэтому  давайте,  друзья,   выпьем   за   наше
процветание, присутствующих женщин, дружбу и любовь. В общем, свалил все
в одну кучу, но это понятно - бутылка-то  была  одна.  И  мы  уже  почти
пригубили искристую "вдовушку", как ВэПэ внезапно неприятно проскрипел:
   - О какой любви ты говоришь? О ночном исследовании чужих постелей?
   Мы замерли, я  от  неожиданности  чуть  не  выбила  себе  хрустальным
фужером два коренных зуба.  Народ  затих  и  напрягся.  Света  судорожно
всхлипнула, а Марина нервно передернулась.
   Олег  оценивающе  посмотрел  на  свой  фужер,  неторопливо  и  как-то
заторможенно протянул руку в сторону Тупольского,  и  шампанское  плавно
переместилось на бороду Вячеслава Петровича.  У  Олега  был  такой  вид,
словно он наблюдал за сценой со стороны и ему было очень интересно-а что
из всего этого выйдет?
   Если после слов ВэПэ мы  замерли,  то  после  вышеописанного  демарша
превратились  в  каменных  истуканов.  Да,  в  таких  случаях  лучше  не
двигаться, а то тоже получишь по морде ни за что ни про что.
   Тупольский вытер салфеткой лицо, спокойно встал и вышел из  столовой.
Я подумала: а что бы я сделала на его месте? Наверное, схватила бы торт,
стоящий в центре стола, и залепила его Олегу в  физиономию.  Он  был  бы
очень живописен в розочках из крема на ушах.
   Обед был непоправимо испорчен, оставшийся день - тоже.
   После обеда я поймала Свету и попыталась  вытрясти  из  нее,  что  же
случилось этой ночью.
   - Ой, ну хоть ты-то от  меня  отстань!  -  истерично  закричала  она,
отбиваясь от меня острыми локтями и  коленками.  Как  будто  я  агрессор
какой-то. Подумаешь!
   Все сидели по комнатам и не  высовывались,  потому  что  было  стыдно
смотреть друг другу в глаза. Только  Олег  до  самого  вечера  методично
расстреливал теннисным мячом бетонную стену. Я наблюдала за ним из  окна
и думала - что это за человек? Что у  него  внутри?  И  еще  одна  мысль
притаилась у меня в голове, а вернее, в  сердце.  Вдруг,  пока  меня  не
было, вернулся Серж, и теперь сидит в квартире с Антрекотом, отравленным
Эванжелиной, и ждет свою дорогую девочку, то есть меня, Танечку?
   Если  шампанское,  вылитое  на  ВэПэ,  я  назвала  неприятностью,  то
событие, случившееся на другой день, было просто катастрофой.
   Во время воскресного завтрака отсутствовали Олег  и  Вадим.  Странное
сочетание,  подумали  мы.   Олегу,   положим,   совесть   не   позволяет
показываться нам на глаза, но почему скрывается Вадим?
   Через полчаса, однако, выяснилось, что наш неугомонный шеф приготовил
сюрприз похуже субботнего. После завтрака, когда я уселась  в  кресло  и
решила немного поразмышлять о том, как вернусь в Москву  и  возьмусь  за
ум: раскопаю сенсацию и напечатаю в газете классный материал, со стороны
корта раздался жуткий визг.
   Оказалось, Светлана пришла на  корт  поупражняться,  мячик  перелетел
через стену, она отправилась его искать, но нашла  кое-что  покрупнее  и
потяжелее теннисного мячика. За бетонной стеной на дорожке,  уходящей  в
лес,  лежал  лицом  вниз  Олег  Васильевич.  Его  затылок   и   воротник
спортивного костюма были залиты уже спекшейся кровью. На Олеге  не  было
кроссовок,  и   из-под   ярких   черно-фиолетовых   штанин   выглядывали
ослепительно белые носки.
   Постояльцы гостиницы и ее  персонал  сбежались  на  Светкин  звуковой
сигнал со стремительностью бизоньего стада. Светлана билась в  истерике.
Как  первооткрывательница  трупа  она   считала   своим   долгом   между
всхлипываниями посвящать окружающих в подробности инцидента:
   - Я играла... Мячик улетел... Я пошла его искать...
   - Ничего себе мячик, - сказал кто-то из поваров, - он что у тебя, как
кирпич весит?
   - Да не-е-т, - заметила горничная, - кирпич - вот он.
   Действительно,  недалеко   от   Олега   валялся   кирпич.   Горничная
устремилась к нему.
   - Не трогайте! - зло крикнул на нее Тупольский. - Не трогайте  ничего
руками.
   Я посмотрела на Марину. Она была бледна, но,  как  всегда,  спокойна.
Даже чересчур спокойна. Она смотрела на труп своего мужа с хладнокровием
патологоанатома. Меня передернуло. Если бы такое произошло с  кем-то  из
моих близких, я бы сейчас, наверное, каталась в  истерике,  как  Светка.
Марина переводила взгляд с головы Олега на  кирпич  и  обратно,  как  бы
пытаясь мысленно совместить их и представить картину в динамике.
   - Надо вызвать милицию, - сказал  Тупольский,  повернулся  и  ушел  в
гостиницу.
   Я отозвала в сторону Бориса:
   - Вы сегодня с утра не видели Вадима? - Нет.
   - Тогда, может, нам следует пошарить по кустам,  вдруг  и  он  где-то
недалеко лежит?
   - Боже мой, Боже мой, что вы такое говорите?! - запричитал  Борис.  -
Какое несчастье, какое несчастье...
   Ладно, толстый,  успокойся,  подумала  я.  Сам  небось  кирпичиком  и
стукнул. Куда же делся Вадим?
   ВэПэ вернулся и поволок в гостиницу  рыдающую  Светку.  Персонал  еще
немного  потоптался  вокруг  трупа,   разглядывая   его   с   ужасом   и
любопытством.
   Вскоре подъехала милиция, еще через некоторое  время  -  следователь,
или как их там  называют...  В  общем,  Алексей  Степанович,  невзрачный
узкоплечий мужчина с большим носом, большими губами  и  большими  ушами.
Все правильно, сыщику просто необходимы хорошо развитые органы чувств. В
столовой он задавал нам вопросы. Постепенно дошла очередь и до меня.
   - Татьяна Максимова? А вы к журналистике не имеете отношения?
   - Имею.
   - Как же вы попали в эту компанию?
   - Я полтора месяца проработала  в  фирме,  президент  которой  сейчас
соизволит лежать на дорожке с разнесенным черепом.
   - Вы что, там кросс сдавали? - Где?
   - На этой дорожке. Натоптано так, словно промчалось стадо мамонтов.
   - Бизонов, - поправила я его. - Когда вся толпа прибежала смотреть на
Олега Васильевича, я подумала: несутся, как стадо бизонов.
   Или это я  настолько  трафаретно  мыслю,  или  просто  у  следователя
выстраиваются такие же ассоциативные ряды, как и у меня.
   - Не могли бы вы рассказать мне, какие отношения  установились  между
сотрудниками вашего заведения?
   - Отличные. Конфликты бывают тогда, когда  восьмая  часть  коллектива
работает, а семь восьмых - пускают пузыри в трубочку. У нас работал один
лишь Вячеслав Петрович Тупольский, вице-президент. Мы  ему  это  прощали
как  милую  слабость  приятного  человека.  Все  остальные  очень  мирно
сосуществовали.
   - Татьяна, вы знаете, как это бывает, где-то возникает конфликт,  вас
как журналиста приглашают в качестве третейского судьи. Вы еще никого не
знаете из конфликтующих сторон, но каждый старается склонить вас на свою
сторону, излагая факты в удобной для себя интерпретации.
   - Совершенно верно. И много труда уходит на стряхивание лапши с ушей.
   - Вот-вот. Я сейчас точно в такой же ситуации. Каждый из ваших коллег
говорит