изнать правоту шефа. Но ведь по его  вине  я  всю  прошлую
ночь думала об исчезнувшей  Даше,  и  это  не  прибавило  мне  душевного
спокойствия.
   Я вернулась в кабинет,  где  насупленный  фантомщик  с  упорством  во
взгляде сотый раз перечитывал три замусоленные странички своего  убогого
трактата. И только сейчас я заметила, что он очень  даже  симпатичен,  а
руки  под  белоснежными  манжетами   карденовской   рубашки   грубые   и
натруженные. Да он, наверное,  четыре  ночи  корпел  над  этим  текстом,
игнорировал недовольство жены, сопел на кухне под лампой с абажуром, а я
раскритиковала его в пух и прах, забыв, что передо мной живой человек, а
не ходячее  рекламное  объявление,  которое  я  должна  подретушировать,
отредактировать и загнать в узкие  рамки  профессионального  исполнения.
Становлюсь бездушной функцией.
   Склонив  голову  набок  и  еще  раз  окинув   взглядом   напряженного
фантомщика, я льстиво улыбнулась:
   - Вы меня простите?
   Фантомщик недоверчиво и удивленно замигал. Я даже ни разу не  назвала
его по имени.
   - Дорогой Сергей Иванович, попытайтесь забыть  все,  что  я  вам  тут
наговорила, я отнеслась к вам необъективно,  и  это  объясняется  сугубо
личными причинами...
   Фантомщик, который в жизни успел раскрутиться и получить  возможность
подъезжать к своему рекламному агентству на "мерседесе",  еще  не  успел
стать заурядным снобом, а потому моментально расслабился,  повеселел,  и
душа его устремилась мне навстречу.
   - И вы меня извините уж.  Накричал  на  вас.  Понимаете,  дело  идет,
развивается, но я стал ощущать, что не хватает образования.
   Я слушала с заинтересованным видом, и Сергей  Иванович  подобрел  еще
больше, и его речь, сдерживаемая до сих пор неприязнью к собеседнику (ко
мне, значит), полилась вольным потоком:
   - Так странно - вроде бы мы сами  и  раскрутили  эту  махину,  деньги
льются рекой, все вертится на страшных оборотах. И  начинает  вырываться
из рук. Да, не хватает образования... Вот, к  примеру,  вышли  на  очень
крупную и солидную японскую фирму, пригласили делегацию, хотели  с  ними
подружиться. А они от нас шарахаются на переговорах. Оказалось, как  нам
потом объяснили, и коктейль мы не правильно организовали, и  костюмы  по
протоколу не те надели, и к  японцам  пытались  стоять  поближе.  А  они
пугливые - не любят, когда руку трясут энергично, подходят к ним  близко
и говорят громко... Этикет, в общем... Ну а писаниной этой, -  фантомщик
потряс бумажками, - я отродясь не занимался.
   "А ведь с нами и заключался контракт, чтобы освободить  вас  от  этой
рутинной работы! Что за недоверчивые создания,  эти  мужчины!  Доверься,
отдайся, вручи полномочия и отправляйся пугать японцев. Двигайте бизнес,
а я со своей стороны сделаю все, чтобы о прекрасной фирме "Фантом" знали
все - от московских бомжей до владельцев отелей на Каймановых островах",
- промчалось в голове.
   - Мы тут слегка нервничаем, - призналась  я  вслух,  -  девочка  одна
пропала, ищем. А еще, когда ехала на работу,  мотор  задымил.  Это  меня
добило...
   Сергей Иванович оживился:
   - Какая у вас машина? Какого цвета дым - белый, сизый, черный?
   - У меня "шестерка". А дым... Вроде белый дым.
   - Наверное, вышла из строя  прокладка  головки  цилиндра.  И  в  него
попадает охлаждающая жидкость. Давайте мы вашу машину посмотрим.  У  нас
ведь собственная станция техобслуживания.
   У них еще и станция! И что же я с ними ругаюсь?
   - Вместе работаем, должны помогать друг  другу.  И  тем  более  таким
симпатичным девушкам, - закончил Сергей Иванович. - Ну, значит, текст  я
вам оставляю, а машину пригоните вот по этому адресу. Ребята все сделают
и денег не возьмут...
   Елки-палки,  оказывается,  если  не  вести  себя  высокомерно  и   не
стервенеть, то путь к  цели  будет  в  пять  раз  короче.  И  автомобиль
бесплатно отремонтируют...
   С Дашиной подругой Еленой  мы  договорились  встретиться  в  тенистом
сквере, недалеко от Люсиновской улицы.
   В два часа  дня  я  расслабленно  лежала  на  скамейке,  наблюдая  за
воробьиной междуусобицей, порожденной куском песочного пирожного,  и  ко
мне подошла высокая (как не вспомнить, что по сравнению с  шестидесятыми
годами средний рост человека увеличился на 35 сантиметров!), спортивного
вида девушка. Она была в том возрасте, когда  свежесть  кожи  еще  может
компенсировать невыразительность черт лица. А  так  как  Елена  работала
парикмахером, то и волосы ее были прекрасно уложены, блестели на  солнце
и красиво летали вокруг шеи, когда она поворачивала голову.
   У Лены был такой же открытый и доброжелательный взгляд, как у Даши на
фотографии, но, видимо,  необходимость  самостоятельно  зарабатывать  на
жизнь придавала ему больше серьезности и задумчивости.
   - Я приехала вчера с конкурса, - начала разговор Елена,  -  и  Дашина
мама мне обо всем рассказала. Это ужасно. Вы считаете, что ее еще  можно
найти?
   Я пожала плечами.
   - Даша прелесть. Ее  все  любили.  Она  была  энергичной  и  веселой.
Постоянно что-то делала, куда-то бежала. День  у  нее  был  расписан  по
минутам - то к репетитору, то на работу.  Если  бы  у  меня  были  такие
богатые родители, я бы точно не работала.
   - Но раз тебя отправили на конкурс, то,  наверное,  ты  уже  добилась
определенных успехов? Неужели тебе не нравится твоя работа?
   - Стилистом масштаба Зверева я никогда не стану, и причесывать  звезд
эстрады за бешеный гонорар я тоже вряд  ли  буду.  Просто...  Вы  читали
"Карьеру менеджера" Якокки? Он говорит: если  работаешь  официантом,  то
постарайся быть лучшим официантом в мире. Вот я и стараюсь быть  лучшей.
Но мечтала бы сидеть дома и воспитывать детей. А муж  пусть  работает  и
приносит деньги.  И  на  конкурсе  я,  в  общем,  выступила  неудачно...
Переволновалась.
   - Понятно.
   - Вот Дарья - целеустремленная. Ей всего надо добиваться  самой,  она
даже у родителей денег не брала, сама зарабатывала. А  я  не  такая.  Но
куда же  пропала  Даша?  А  вам  много  платят  в  вашем  сыскном  бюро?
Интересно, наверное, там работать?
   Прекрасно, меня зачислили в  отряд  профессиональных  Холмсов.  Я  не
стала убеждать девушку в обратном. Мы побеседовали еще минут двадцать  о
Дашиных привычках и вкусах и разошлись, обещая  поддерживать  стабильную
связь по телефону.
   В навязанном мне деле я не продвинулась вперед ни на один миллиметр.
   Эванжелина валялась на арабской кровати и читала старую "Крестьянку".
Антрекот умирал на кухне от разрыва сердца: на сковородке лежал  красный
тунец,   который    Эванжелина    вознамерилась    подать    к    обеду,
фруктово-травянистое сопровождение для него было уже готово - нарезанный
и заправленный салат пестрел в стеклянной миске на столе.
   - Боже, какие ужасные у тебя сковородки! Ни одной тефлоновой. Если не
получится - я не виновата! - закричала Эванжелина из спальни.
   - А если получится, то мы тебя причислим к касте кулинарных гениев. У
психологов это называется "ходом Дешапелле".
   - Чего? - изумилась Эванжелина. - Я не по-русски не понимаю.
   Она влетела на кухню и уцепилась  за  хвост  Антрекота,  который  уже
карабкался  по  плите,  твердо  намереваясь  украсть   кусок   тунца   с
раскаленной сковородки.
   - "Ход Дешапелле" - это создание для себя искусственного препятствия,
чтобы  в  случае  поражения  можно  было  бы  оправдаться.   Тефлоно-вая
сковородка стоит в шкафчике - ты просто не захотела  ее  заметить.  Если
обед выйдет неудачным, ты скажешь, что сковорода была  отвратительной  и
кончилось такое необходимое оливковое масло. А если  тунец  окажется  на
высоте - то это добавит тебе авторитета.
   - А  ты,  а  ты...  -  Эванжелина  заглянула  в  "Крестьянку",  -  ты
пер-фек-ционистка! Вот ты кто!
   Я обалдела. Подруга стремительно прогрессировала в области пополнения
лексикона.
   - У тебя болезненно высокая требовательность к  себе,  ты  стремишься
любой ценой добиться  совершенства  во  всем!  Теперь  ты  решила  стать
образцово-показательным  сыщиком!  Ты  даже  забыла  про  свою  школьную
подругу. А я умираю от скуки в четырех стенах, и  мне  некому  высказать
наболевшее.
   Я пролила шесть  слезинок  раскаяния  на  пушистый  хвост  Антрекота,
который вырвался от Эванжелины  и  неудовлетворенно  метался  по  кухне,
бурно негодуя по поводу его отлучения от тунца.
   Эванжелина поведала мне, как ее американская жизнь плавно  покатилась
под откос. Дело не в том, что она так и не выучила английский. Благодаря
ее  упорной  невосприимчивости  к  языку   всем   -   мужу,   работникам
бензоколонки, где Эванжелина заправляла автомобили, служащим банков, где
она открывала  счета,  и  продавцам  фешенебельных  магазинов,  где  она
оставляла тысячи долларов, - самим приходилось пыхтеть над англо-русским
разговорником. Эванжелина, незакомплексованная  и  искренняя,  поступала
так, как обычно ведут себя американцы в поездках по зарубежным  странам:
она преспокойно  тараторила  на  русском,  ничуть  не  заботясь  о  том,
понимают ее или нет. А набор платиновых кредитных карточек, обеспеченных
состоянием богатого мужа, заставлял клерков и продавцов шире улыбаться и
становиться  на  уши,  чтобы  понять,  чего  же  хочет  от  них  русская
красавица. На великосветских  раутах  Эванжелина  собирала  вокруг  себя
мужскую толпу, рассказывая о жизни в  России  или  о  "такой  интересной
штучке,  которая  есть  в  ее  новом  "ягуаре",  и  добивалась   полного
взаимопонимания с англоязычной смокинговой аудиторией.  Мужики  млели  и
забывали, что никогда в жизни не учили русского. Но проблема  Эванжелины
была  в  другом.  Она  относилась  к  тому   разряду   женщин,   которым
недостаточно купаться в  чужой  любви,  ей  хотелось  любить  самой.  Но
американский муж, хороший, положительный, порядочный,  так  своевременно
предоставивший ей экономическое и политическое убежище, не вызывал в ней
чувства  большего,  чем  признательность  и  благодарность.   Эванжелина
внутренне чахла (на внешности это не отражалось)  и  рвалась  домой.  Ко
всему прочему, в ночной период суток американский муж не  соответствовал
лучшим экземплярам отечественных мужчин,  с  которыми  подруга  когда-то
имела сексуальные контакты.
   - Я устала имитировать оргазм, - сдавленно  шептала  мне  Эванжелина,
оглядываясь на Антрекота,  -  устала  оберегать  самолюбие  Дэниэла.  Ну
почему секс с американцем - это то же самое, что их гамбургеры? Красиво,
технически безупречно выполнено и совершенно не вкусно. В  общем,  знай,
если я ему изменю, то это целиком его вина...
   Я подавилась тунцом. Антрекот тут же  подскочил,  намекая,  что  если
созрела необходимость выплюнуть рыбу, то можно смело это сделать прямо в
его пушистую морду.
   - Эванжелина! - Я  зарделась,  как  пионерка  при  вручении  почетной
грамоты за активное участие в политбоях. - Ну что ты болтаешь!
   Эванжелина испугалась и моментально сменила тему:
   - О, я забыла, тебе ведь звонили из  туристической  фирмы  "Балтика",
просили заехать...
   Застряв в пробке недалеко от Чистопрудного бульвара, где располагался
офис "Балтики", я размышляла о том, что меня, не обремененную  излишними
моральными принципами, почему-то пока не посетила мысль об измене своему
мужчине. Хотя Сергей так и не осчастливил меня званием его жены,  однако
он не мог пожаловаться, что я отягощаю  его  светлую  голову  ветвистыми
оленьими рогами. Объяснялась моя  устойчивость  врожденной  преданностью
или просто отсутствием поклонников? Или удерживало  сознание  того,  что
жалкое удовольствие, доставленное новым партнером, не  сможет  оправдать
неизбежные муки совести?
   К аккуратному дворику  туристического  бюро  я  подъехала  с  твердой
уверенностью в  уникальности  Сержа  и  запланированности  нашего  союза
высшими, небесными силами.
 
*** 
 
   Просили подождать. Я уселась в удобное кресло в просторном  кабинете.
В одном углу комнаты молоденькая  симпатичная  сотрудница  около  стола,
заваленного красочными буклетами, взволнованно объясняла респектабельной
клиентке преимущества  таймшера,  а  в  другом  мое  внимание  привлекла
пишущая машинка "Оливетти" - мечта Танечки с  детских  лет.  Филигранный
шрифт,  многочисленные  операции,  словарь,  автоматический   корректор,
память - если бы не супердорогая одноразовая лента,  которая  превращала
каждый отпечатанный лист по цене в золотую пластину, то я  не  выдержала
бы  и  в  конце  концов  разорила  Сержа   на   это   чудо   электронной
промышленности.
   Вскоре Василий Эдуардович освободился. Сегодня он был экстравагантен,
словно  квадратный  пельмень,  но  его  покинуло  добродушие.   Директор
пристально  уставился  на  меня  маленькими  подозрительными   глазками,
постукивая ногтем по глянцевой обложке импортного журнала.
   - Предлагаю раскрыть карты, - резво приступил  он  к  делу,  даже  не
сказав "здрасьте" и "вы прекрасно выглядите". - У меня есть  собственные
источники информации, и я узнал, что вчера вы приходили к нам совсем  не
для установления контактов по части рекламы.
   Я безоговорочно капитулировала, с ужасом при этом сознавая, что  если
бы  в  годы  войны  все  советские  солдаты  обладали  моим   уступчивым
характером, то победы над фашистами мы не увидели бы никогда.
   -  Вам  надо  было  сразу  поставить  меня  в  известность,  что  вас
интересует Даша Лозинская.  Я  могу  предоставить  вам  всю  необходимую
информацию. К чему разыгрывать из себя клоуна?
   Пришлось сдержать в себе настойчивое  желание  отбрить  высокомерного
мордоворота. Кривая взаимных симпатий, возникших после вчерашней беседы,
плавно пересекла нулевую отметку и теперь  уверенно  скользила  вниз  по
минусовой шкале.
   - Даша пришла к нам почти сразу после окончания школы. Английским она
владела  в  достаточной  степени,  документы  переводила   грамотно,   с
иностранцами работала хорошо, а характером обладала просто выдающимся  -
всегда веселая, всегда открытая. Чудесная девочка. Мы собирались  осенью
отправить ее в Швецию - в качестве премии за отличную  работу.  Я  скажу
вам по секрету, есть у меня одно подозрение. Должно быть,  это  Дашиного
отца,  Дмитрия  Васильевича,  кто-то  решил  крепко   прижать.   Шантаж,
понимаете ли. А мы Дашей были очень довольны. Шустрая,  необидчивая.  За
свои полдня успевала то, что другие неделю делают. Талантливая девочка.
   - Почему вы сказали "полдня"?
   - Ну, Даша попросилась на полставки - деньги ей в  принципе  не  были
нужны, ее интересовала сама работа,  поэтому  она  бывала  здесь  только
половину дня - с утра до обеда. Но сейчас я сам считаю,  что  все  равно
должен был платить ей больше. Ведь успевала она везде. Что  имеем  -  не
храним, потерявши - плачем.
   - А я думала, что ее зарплата была приличной, - сказала я, вспомнив о
Дашином нежелании брать деньги у родителей.
   - Да нет. Мало. Мало мы ей платили. Но ведь сами знаете - бизнес  наш
капиталоемкий. Государственные чиновники трясут как липку. Налоги душат.
Вертимся. Сейчас нашли на место Даши другого переводчика - он артачится:
зарплату прибавьте, отпуск увеличьте. А сам  с  компьютером  обращается,
словно папуас с банкой "Анкл Бенса".
   Я встрепенулась:
   - Даша работала на компьютере? Можно я его посмотрю?
   Шеф туристического бюро насторожился:
   - Это еще зачем?
   - Ну, может быть, какая-то личная информация...
   - Ну, знаете... - Василий Эдуардович глубоко задумался. - Это лишнее.
Ни к чему. Никакой там личной информации быть не может. На  работе  Даша
работала. Нет, не стоит. Но ее кабинет мы вам покажем.
   Василий Эдуардович провел меня в комнату где я  ожидала  аудиенции  и
где юная поклонница таймшера все никак не могла убедить  респектабельную
даму снять домик в испанской Эстепоне на рождественские каникулы.
   - Вот здесь Даша сидела, это  ее  стол,  это  ее  компьютер,  это  ее
машинка... - показывал директор.
   - А вы не могли бы дать мне вот  эту  фотографию?  -  Я  вытянула  за
краешек из-под клавиатуры компьютера снимок  улыбающейся  Даши.  Тяжелые
каштановые волосы развевались на ветру, она вся искрилась от счастья.
   -  Ну  возьмите,  так  и  быть,  -  согласился   наконец-то   Василий
Эдуардович, видно  понимая,  что  отказывать  женщине  три  раза  подряд
неприлично...
 
*** 
 
   Когда я выходила из офиса, респектабельная
   Дама стояла у входа и, механически раскручивая на указательном пальце
ключ от  "опеля-омеги",  припаркованного  рядом  с  клумбой  белых  роз,
задумчиво бубнила:
   - И зачем мне это нужно? За такие деньги  я  скуплю  половину  Южного
побережья  Франции.  Платить  за  недвижимость,  чтобы   жить   там   по
расписанию? Ни часом раньше, ни часом позже? А если визу задержат?  Нет,
не уговорили.
   И  дама  решительно  направилась  к  великолепному  "опелю",  который
благодаря обтекаемым очертаниям, даже  замерев  на  месте,  нес  в  себе
иллюзию движения.
   А я поковыляла к  скромной,  трудолюбивой,  выносливой  "шестерочке",
заботливо    подремонтированной    веселыми    ребятами    со    станции
техобслуживания "Фантома".
   Внезапно раздался предсмертный визг тормозов, и белая "девятка", юзом
проехав пять метров по асфальту, впечаталась шинами в  мозаичную  плитку
дворика в трех микронах от аккуратного  бордюра  клумбы.  Из  автомобиля
выскочил  парень,  в  траекторию  движения  которого  я  неосмотрительно
попала, и на своем пути к стеклянным дверям офиса едва не усадил меня  в
клумбу с розами. Конечно, я вполне уместно смотрелась бы в этом  розарии
- ослепительно красивый цветок среди скромных  бутонов,  -  но  мысль  о
длинных шипах этих чудесных растений заставила  меня  завопить  страшным
голосом.
   Темноволосый молодой спринтер резко притормозил и помог  мне  поднять
сумку и улетевшую Дашину фотографию.
   - Юноша,  вы  так  спешите  отправиться  в  кругосветный  круиз,  что
сбиваете с ног смиренных посетителей этого заведения.
   Парень уже не торопился уходить, он держал  в  руке  Дашин  снимок  и
внимательно изучал его. Сейчас он переведет взгляд на  мое  потрепанное,
почти тридцатилетнее личико и у него вырвется вздох разочарования.
   Спринтер вернул мне фотографию, потом схватил за руку и начал трясти.
   - Андрей. Холост. Имею квартиру с обстановкой. В центре. Мы должны  с
вами познакомиться, я вас чуть было не убил.
   - Неисполненное намерение отправить на тот свет - еще  не  повод  для
знакомства, - остановила я его. Но мои  войска  были  слегка  расстроены
таким сокрушительным натиском.
   - Если вы согласитесь со мной поужинать, то я сообщу  вам  три  вещи,
которые значительно облегчат  ваше  существование  в  течение  следующих
восьми суток.
   Боже мой, как доверчивы женщины. Я заинтересовалась.
   - Во-первых, под задним левым колесом у вас основательный гвоздь.  Уж
и не знаю, каким образом он попал  на  этот  продезинфицированный  двор.
Во-вторых, вы потеряли набойку на каблуке  и  через  полчаса  ходьбы  по
московскому асфальту вполне  можете  отправлять  эти  красивые  туфли  в
мусорный ящик. Ну а в-третьих, выходите за меня замуж.
   Болтун. Повернувшись к  нему  спиной,  я  стала  возиться  с  дверцей
"Жигулей".  Ничто  так  не  интригует  мужчину,  как  полное  отсутствие
внимания к нему. Андрей забеспокоился:
   - Разве я не убедил вас поужинать со мной? В  итальянском  ресторане.
Паста, меландзане рипьене, мортаделла  и  прекрасное  вино.  Неужели  вы
сейчас сядете в машину и вот так просто меня оставите?
   Подавив горячую привязанность к итальянским фаршированным баклажанам,
я поддала газу и, не сказав ни слова самоуверенному нахалу,  отчалила  в
неизвестном ему направлении, оставив наглеца изучать след протектора  на
асфальте - в половине миллиметра от злополучного гвоздя.
 
*** 
 
   В школе английского языка при американском центре малого бизнеса меня
встретили радушно. Я заехала сюда, хотя и не верила,  что  знакомство  с
Дашиными друзьями по парте може