явятся.
   Пришла  Эванжелина.  Вот  человек,  совершенно  счастливый  в  данный
момент. У нее есть все - роскошный муж, деньги, Таня Максимова, ребенок,
пока спрятанный в  глубинах  ее  естества,  и  она  сама  -  прекрасная,
любимая, любящая.
   Эванжелина достала из сумочки радиотелефон и повертела им перед  моим
носом:
   - Муж решил приблизить мою жизнь в Москве по уровню комфортабельности
к американским условиям. Теперь я всегда  с  телефоном,  звони  в  любое
время дня и ночи. Вчера видела на улице  Светлану  в  обнимку  с  весьма
симпатичным парнишей.
   В дверь пошуршали, и на пороге возникла Светка со  спортивной  сумкой
через плечо.
   - А вот и она! Только что о тебе  говорили.  Антрекот  воспользовался
открытой дверью и вынырнул на улицу - проверить боевую готовность своего
кошачьего гарема. Света сказала, что она на одну минутку, ей очень  надо
позвонить, бросила у порога сумку и поскакала в спальню к телефону.
   -  Торговлей  она,  что  ли,  занялась?   -   удивилась   Эванжелина,
подталкивая ногой объемный бок  спортивной  сумки,  из  которой  торчало
несколько пластиковых бутылок с газировкой. -  "Черри-лэмон".  Ты  такое
пробовала? - Эванжелина вытащила  одну  бутылку.  -  Симпатичная  какая.
Держи, конфискуем как плату за использование телефона!
   - Поставь  в  холодильник,  потом  попробуем...  Света  вернулась  из
спальни:
   - Спасибо, позвонила. Ну и городишко, позвонить неоткуда.
   - Радиотелефоном надо обзавестись, - горделиво заметила Эванжелина.
   - Надо. Скажу Тупольскому, пусть обеспечит. Таня, тебе привет от него
и поздравления с Днем Победы.
   - Не говори ей про Тупольского, - зашипела Эванжелина, - на  нее  это
действует, как угроза импичмента на президента!
   - Слова-то какие загадочные, - изумилась  Светлана,  -  ну,  гуд-бай,
малютки, у меня много дел.
   Да, я снова отметила, что с тех пор, как Эванжелина  вышла  замуж  за
Макса, заметно повысился уровень ее образованности. Он, что ли,  так  на
нее влияет?
   Антрекот гулял в этот день подозрительно долго. В шесть часов вечера,
когда появился Сергей и потребовал, чтобы  я  надела  строгий  костюм  и
отправилась с ним на ночное задание, Антрекот все еще не вернулся домой.
   - Переночует на коврике, - отбрил Серж. -  Поторапливайся,  нам  надо
идти.
   - А если он решит, что мы выгнали его из  дому  и  не  хотим  открыть
дверь? - ныла я, упираясь. - Антрекот не переживет!
   - Он знает, что ты не способна на предательство. Шевелись!
   Сергей тоже оделся солидно, как представитель дипломатической службы,
в руке он нес объемный и увесистый кейс. На метро и после десятиминутной
пробежки мы достигли высотного  современного  здания  в  центре  Москвы,
отстроенного, очевидно, какой-нибудь зарубежной строительной компанией -
сплошное стекло  и  металл.  На  тринадцати  этажах  сверкающего  синими
гранями параллелепипеда располагалось, как в сотах, несметное количество
фирм. За четыре метра до входа Сергей прицепил на карман  моего  пиджака
пластиковую карточку  с  фотографией  и  загадочной  надписью  "Менеджер
телекоммуникационных сетей фирмы "КРЭНДОМ" и велел быстро  и  решительно
пройти мимо охранников, на лифте номер 3 подняться  на  десятый  этаж  и
ждать там.
   Многочисленные  секьюрити-мэны  в  голубых  рубашках  не   остановили
деловую даму, уверенно прошагавшую  мимо  них  (это  была  я),  и  через
несколько минут я уже заинтересованно изучала рисунок  стен  на  десятом
этаже. Мимо меня сновали трудолюбивые сотрудники фирм, все с  такими  же
карточками на груди, и вроде бы совсем не собирались завершать  трудовой
день.
   Появился Сергей и увлек меня на лестницу. Мы поднимались выше и выше,
пока поток служащих не иссяк и мы не остались  в  гордом  одиночестве  у
двери, ведущей, по-видимому, на чердак. Замок был  успешно  взломан,  мы
очутились под  самой  крышей  мини-небоскреба.  Здесь  нас  ждали  пыль,
полумрак и блики неведомо откуда проникающего света.
   - Теперь остается только ждать.
   - Надеюсь, ты уже успел оценить по  достоинству  мою  молчаливость  и
наконец скажешь, что мы здесь делаем? - потребовала я.
   - Я как раз собирался это сделать,  какое  совпадение!  Скоро  здание
закроется, мы поднимемся на крышу и через окно проникнем  в  нужную  нам
комнату, где стоит нужный нам компьютер, скачаем необходимую информацию,
заметем следы, вернемся на чердак и ляжем спать.  Утром  выйдем  отсюда,
как и пришли. Человечек, с  которым  я  состыковался,  оставит  открытой
форточку, и завтра утром я отнесу диски с информацией знакомому  хакеру.
Он взломает защиту. И все. Они у нас в кармане!
   -  Гениально!  Но  почему  бы  твоему  человечку  самому  не  скачать
информацию и не передать тебе готовые диски?
   - Родная моя птичка, это займет,  наверное,  час-полтора,  а  их  там
работает четверо, и каждый может настучать на  коллегу.  У  них  военная
дисциплина и везде уши. В обед он  почистит  компьютер,  а  вечером  его
машину закидают гранатами. Любое подозрение в неблагонадежности  чревато
смертью. Все, что он смог  для  меня  сделать,  -  дать  план  здания  и
оставить сегодня открытой форточку.
   - А зачем нам лезть через окно? Спустимся с чердака  и  войдем  через
дверь!
   - Дверь на  сигнализации.  Зато  на  окнах  сигнализация  установлена
только на первом, втором и тринадцатом этаже.  Ты  не  волнуйся,  я  все
продумал. Неужели я  бы  стал  рисковать  твоей  жизнью,  если  бы  была
возможность избежать этого варианта и пойти другим путем?
   Я потеряла дар речи.
   - Ты хочешь сказать, что через окно полезу я?
   - А ты до сих пор этого не поняла, моя непонятливая ягодка? Если бы я
весил сорок восемь килограммов, как ты, я сделал бы это  самостоятельно,
но при моих габаритах я просто снесу форточку вместе с  рамой  и  частью
стены. К тому же у тебя богатый опыт, вспомни, как резво ты спустилась с
третьего этажа по рекламному щиту!
   До полуночи было достаточно времени, чтобы выразить Сержу все, что  я
о нем думаю, но в полночь он все же вытащил меня на крышу,  невзирая  на
мои взбрыкивания и стойкое желание  остаться  на  тихом,  уютном,  милом
чердаке.
   Крыша была опутана проводами. Черные и толстые, они  вились  кольцами
под ногами, висели  над  головой.  Что-то  искрило,  стреляло,  сыпалось
разноцветными брызгами. На краю крыши  высилось  грандиозное  сооружение
неоновой рекламы.
   - Ну и где ты тут собрался меня сбрасывать? - спросила я у Сергея.  -
Да я превращусь в обугленную кошку  раньше,  чем  ты  спустишь  меня  до
середины двенадцатого этажа.
   Сержа проблема электричества не волновала. Он деловито расхаживал  по
крыше с планом в руках, что-то высчитывал, доставал из чемодана  веревки
с карабинами, блоки, спортивную одежду для меня.
   - Ты меня не слышишь! - орала я, заглушая механические шумы, бряцание
железа и потрескивание электричества. - Я отказываюсь! Я хочу жить!
   Нас обдувал прохладный ветер, свежий, не пропитанный на такой  высоте
выхлопными газами, а я была так озабочена предстоящей авантюрой, что  не
могла даже насладиться видом ночной Москвы, которая ярким,  разноцветным
морем простиралась справа и слева от меня до самого горизонта.
   - Я поставил ящик водки в честь Дня  Победы  мужикам  на  подстанции.
Ровно в час ночи они отключат электричество во всем микрорайоне.
   - Чудесно. Теперь я могу немного подышать.
   - Внизу в холле дежурит целая свора  службы  безопасности.  Время  от
времени они катаются на лифте и проверяют этажи. Но надеюсь,  у  них  не
возникнет желания пешком идти на десятый этаж, когда отключится свет...
   Мужики нас не подвели. Ровно  в  час  ночи  с  нашей  Джомолунгмы  мы
увидели, как  наш  небольшой  островок  в  центре  Москвы  погрузился  в
темноту.  Жилые  дома  напротив  зияли  померкшими  окнами,   на   крыше
установилась  относительная  тишина,   стих   треск,   прекратили   бить
фонтанчики электрических брызг.
   Жалуясь на свою  несчастную  судьбу,  я  сменила  юбку  на  леггинсы,
по-альпинистски опуталась  брезентовыми  ремнями.  Коварный,  бездушный,
жестокий Серж щелкнул карабином на моем животе и  как  пуповиной  связал
меня шелковым прочным шнуром с маленьким блоком, установленным  на  краю
крыши.
   - Сейчас я начну тебя опускать вниз, и,  когда  доедешь  до  десятого
этажа, напротив будет именно  то  окно.  Не  разбей  стекло!  Веди  себя
скромно! Сервер подключен к блоку автономного питания, найдешь. Списывай
базы данных, постарайся ничего не передвигать на столах.
   Я посмотрела вниз. Боже, чтобы  разглядеть  людей,  надо  было  взять
подзорную трубу с прибором ночного видения, маленькие игрушечные машинки
светили фарами и сигналили друг другу в бездонной пропасти... Я  мертвой
хваткой вцепилась в Сержа, но он ласково подтолкнул меня к самому краю.
   Болтаясь беспомощным,  испуганным  червяком  на  крючке  карабина,  я
достигла десятого этажа. И если после всех моих мучений Сергей на мне не
женится!..
   Форточка оказалась гораздо  больше,  чем  я  предполагала.  Это  была
продолговатая,  расположенная  вертикально,  солидная  форточка,   какие
украшают окна служебных помещений. Сергей, сгруппировавшись, при желании
мог бы протиснуться сквозь нее. Я надавила на раму,  и  окно  открылось.
Проникнув в комнату, я отстегнула шнур и намотала его на оконную ручку -
чтобы не убежал. Большой  темный  зал  был  уставлен  компьютерами,  они
белели в темноте. Около одного из них виднелся блок автономного питания.
Это то, что мне надо. Включив компьютер, я нашла  необходимое  семейство
файлов. Процессор напряженно гудел, перекачивая  упакованную  информацию
на услужливо скармливаемые ему диски. Удачная мысль -  хранить  архив  в
здании, где расположено  десятка  три  компьютерных  служб.  Человек  со
стороны  и  не  различит,  кто  из  усердных  программистов,  увлеченных
работой, обслуживает мафиозную группировку, а какой-нибудь  компьютерный
гений, проникнувший  в  сеть,  отмахнется  от  этой  информации  как  от
скучной, не интересующей его канцелярской ерунды.
   Через два часа работа была  сделана.  Я  собрала  вещички,  поправила
прическу, резво вскочила на подоконник,  прицепилась  к  шнуру  и  стала
настойчиво его дергать, чтобы Серж начинал вертеть ручку блока.
   Сверху послышался вопросительный свист. Да, да, крикнула  я.  Мог  бы
запастись и переговорным устройством -  надрывай  тут  горло!  Я  плотно
притянула к раме форточку  и  плавно  отправилась  в  обратный  путь.  И
вдруг... За полметра до края крыши застежка на  животе  мягко  щелкнула,
шелковый шнур змеей проскользнул между моих сжатых ладоней, и я  повисла
на двух руках, судорожно цепляясь за карабин,  с  квадратными  от  ужаса
глазами, разинутым ртом и остановившимся дыханием. Впрочем, дыхание  тут
же восстановилось, чтобы я смогла закричать во всю мощь легких.
   - Серж!!!!! - вопила я. - Я  падаю,  падаю!!!!!!!!!!!!!!  Если  внизу
находились охранники, то они должны были все высыпать на улицу от  моего
визга. Я завывала, как автомобильная сирена. Сергей  защелкнул  рукоятку
блока, перегнулся ко мне, схватил за руку, яростно вздернул вверх,  так,
что я снесла своим чудесным личиком порядочный кусок  какого-то  железа,
но зато живая и неразбившаяся была  доставлена  на  крышу.  Рассерженный
мужчина возвышался над моим обессиленным телом и явно  разрывался  между
двумя  желаниями:  а)  пожалеть  свою  глупую,  до   смерти   напуганную
скалолазку,  б)  закатить  ей  грандиозную  трепку.  Ну  да,  да,  плохо
пристегнулась, с кем не бывает! Господи, что я пережила!
   Ночь, проведенная на  пыльном  чердаке,  не  была  особенно  веселой.
Прижавшись  к  плечу  Сергея,  я  вздрагивала,  двигала  руками,  ловила
ускользающий шнур,  извивалась  и  пиналась  ногами.  Утром,  когда  мы,
смешавшись с толпой служащих, покидали здание, Сергей выглядел  довольно
потрепанно, хуже, чем я, хотя основная работа и вся опасность выпали  на
мою долю.
   - Сейчас домой, в душ. Потом я поеду  к  Саше,  отвезу  диски,  будем
ломать защиту.
   - А я буду спать. Подушка из тебя никудышная, я совсем не  выспалась,
- сказала я Сержу. - И вообще, у меня нервный  срыв.  Ты  сократил  этой
ночью мою жизнь на два года.  А  бедный  Антрекот,  наверное,  всю  ночь
тосковал под дверью!
   Но Антрекот, видимо, загулял окончательно: под дверью  он  не  сидел,
завтрака не требовал.
   Короткая борьба за  право  первым  пойти  в  душ  окончилась  победой
Сергея. Он выставил меня за дверь ванной,  мотивируя  свое  бессовестное
поведение нехваткой времени.
   В дверь весело постучали. Эванжелина, подумала я.  На  пороге  стояла
маленькая девочка с большой белой коробкой, перевязанной красным бантом.
Я удивленно оглядела этого утреннего ангела, не понимая, что ее принесло
к нам - день рождения уже прошел, Новый год еще не наступил.
   - А журналист дядя Сережа здесь живет? - серьезно  осведомилась  дары
приносящая малютка.
   И журналист, и дядя, и Сережа вполне соответствовали  характеристикам
моего пока еще не мужа, выкрикивавшего в данный момент в ванной чудесную
итальянскую песню "Вернись в Сорренто", и я кивнула.
   - Тогда это ему, - сказала девочка, протягивая  нарядную  коробку.  -
Его друзья на машине просили передать!
   И убежала вниз по лестнице, оставив меня стоять с коробкой в руках  и
мыслью в голове: что это - торт или бомба с часовым механизмом?
   - Многочисленные поклонники тебя не забывают? -  спросил  он,  увидев
коробку.
   - Нет, это тебе. Девочка со двора принесла. Сергей удивился,  подошел
ко мне и потянул бант. Конечно, если  внутри  находится  бомба,  которая
разорвется, как только он  снимет  крышку,  то  подставкой  для  коробки
обязательно должна служить я!
   Но лучше бы там оказалась бомба.
   В  коробке  лежал  мертвый,  окоченевший  Антрекот.  Сбоку  виднелась
записка:
 
   "Уймись, пока не поздно!"
 
   Я стояла на скале,  а  внизу  подо  мной  колыхался  черными  волнами
бездонный океан отчаяния. Я приблизилась  к  краю,  собираясь  броситься
вниз, отдаться своему горю, достигнуть самого дна этого черного  океана.
Сергей попытался меня удержать.
   - Подожди! Послушай... Я видел ребенка,  которому  осколком  оторвало
руку и из плеча торчала белая кость и свисали лохмотья платья и кожи,  я
видел беременную чеченскую женщину с огнестрельным  ранением  в  брюшную
полость... Люди и сейчас там умирают...
   Конечно, разумом я могла понять, как ничтожно мое горе по сравнению с
мучениями других людей. Но мертвый Антрекот лежал в коробке,  которую  я
прижимала к груди, и я ничего не могла поделать со  своим  сердцем,  оно
рвалось на части.
   - Я пойду к себе, - с трудом прошептала я, так как слезы были  совсем
близко.
   Сергей опустил руки:
   - Прости меня. Все по моей вине. Потому что я ввязался в это дело...
   Я вошла в  спальню,  поставила  коробку  на  кровать,  села  рядом  и
приготовилась начать долгое, безутешное рыдание.
   Антрекот, мой любимый, дорогой Антрекот!
   Он был маленьким пушистым клубком шерсти,  когда  появился  у  нас  в
доме, и его голубые глаза не выражали почти ничего. Но прошло время, и в
полной красе раскрылись многочисленные таланты незаурядной личности.  Он
умел висеть на гардине два часа кряду, мог съесть за раз банку  шпрот  и
целого  цыпленка,  он  поддерживал  меня   в   трудную   минуту   своими
скептическими замечаниями, он щекотал мне ухо по утрам и  с  готовностью
позволял споткнуться о свое прекрасное, пушистое тело. Антрекот  так  же
относился к жизни, как и я, он  впитывал  ее  всеми  органами  чувств  и
наслаждался. Он всегда был со мной последние шесть лет, он знал все наши
семейные тайны, но никогда никому их не выдавал. Он  любил  американские
сосиски без оболочки. И теперь его не будет! Я  уткнулась  в  подушку  и
зарыдала в голос.
   Сергей неприкаянно бродил по квартире, заглядывал в спальню,  смотрел
на мои вздрагивающие  плечи,  вздыхал,  чувствовал  себя  причиной  моих
страданий и не знал, как успокоить. В конце концов он вызвал по телефону
Эванжелину.
   Эванжелина осмотрела коробку с Антрекотом, вздохнула: "Боже,  как  он
изменился", упала рядом и зарыдала еще громче, чем я.  Сергей  схватился
за голову.
 
*** 
 
   Антрекота похоронили ночью во дворе под березой.
   Наступил новый день, взошло солнце. Первое утро из множества  других,
когда, проснувшись, я не обнаружу рядом  с  собой  вопрошающей  мохнатой
физиономии Антрекота: "Уже бежишь готовить завтрак, да?"
   Но ведь надо жить дальше. В премерзком настроении я сидела на  кухне,
ковыряла вилкой в консервной  банке  сардин  и  запивала  газировкой  из
холодильника. Эванжелина меланхолически поедала бананы. Серж с утра ушел
подбадривать хакера Сашу. Мой взгляд случайно падал вниз,  туда,  откуда
обычно выглядывала морда Антрекота, но его там не было.
   - Знаешь,  поехали  на  Кипр,  -  предложила  Эванжелина,  заканчивая
седьмой банан. - Обчистим Андрюшку, путь финансирует  поездку.  Вероника
Львовна, ненаглядная свекровь, знаешь куда отправилась? Не поверишь!  На
Амазонку, ловить аллигаторов. Поедем? Ты развеешься.
   Никуда, никуда не хочу. В Лондон на писательский симпозиум  не  хочу,
на Кипр не хочу, на Амазонку  тоже.  Тяжело  было  на  сердце.  А  потом
прибавились неприятные ощущения в животе, появление  которых  я  сначала
приписала своему плохому настроению.
   - Конечно, как же можно есть рыбу с газированной водой,  -  удивилась
Эванжелина, когда я первый раз стремительно побежала в туалет. - Звонят,
я возьму трубку.
   Мой  желудок  всегда  отличался  повышенной  стойкостью  к  необычным
гастрономическим сочетаниям, но нервы,  нервы.  Слегка  позеленевшая,  я
устало выползла из туалета. Эванжелина стояла  с  телефоном  в  руках  и
пристально смотрела на меня каким-то отстраненным взглядом.
   - Таня... - выдохнула она, - Максим звонил. Ты только не  смейся,  но
сегодня ночью кто-то слегка почистил сейф "Инвестприватбанка"!
   Мне было так тошно, что эта новость не  произвела  на  меня  должного
впечатления.
   - Таня, банк же ограбили! Ты что, не поняла? Надо сообщить  Светке  -
пусть повеселится!
   - Значит, не только мы такие умные...
   - Максим рассказал. У его фирмы счет, как и у  отца,  в  этом  банке.
Вчера туда доставили какие-то  левые  деньги  -  доллары,  расфасованные
стодолларовыми купюрами по пятьдесят тысяч. Ты видела когда-нибудь такую
упаковку, нет,  наверное?  Я  знаю:  кирпичик,  герметично  затянутый  в
прозрачную пленку. Пропало десять кирпичей, директор Олег  Леонидович  в
предынфарктном состоянии... Да что с тобой?
   Я снова отправилась в туалет. Было ощущение, будто рука, закованная в
железную перчатку, туго сжимает мои несчастные внутренности.
   - Я вызываю "скорую", - решительно заявила Эванжелина, бросив на меня
тревожный взгляд. - Ты совсем зеленая...
   Но претворить в жизнь это намерение она, наверное, не успела, так как
телефон сам снова зазвонил. Я доползла до кровати и легла, скорчившись и
обхватив живот руками. Через пару минут Эванжелина села  рядом  и  взяла
меня за руку:
   - Что же делать? Только что звонил Сергей, просил срочно привезти две
чистые видеокассеты. Будет ждать  около  станции  метро  "Фили".  Я  уже
вызвала тебе "скорую".
   Чистые  видеокассеты?  Зачем  они  ему  нужны?  Я  плохо  соображала.
Эванжелина глядела на меня с сочувствием и нерешительностью.
   - Возьми ключи от "семерки", она в гараже... - простонала я. - Отвези
ему кассеты.
   Раз необходимо выполнить просьбу Сергея, придется нарушить  запрет  и
воспользоваться  новым  автомобилем.   С   "шестеркой"   Эванжелина   не
справилась бы. Мало того что  там  отказала  вторая  передача,  стерлись
тормозные колодки, я к тому же забыла залить бензин.
   - Нет, я не могу  тебя  бросить  в  таком  состоянии,  -  возмутилась
Эванжелина.
   Но когда дело касается просьб Сергея, разговор может идти о  жизни  и
смерти. Раз ему нужны кассеты,