шивают, - спокойно ответила она, чтобы посмотреть
на его реакцию. Она не обманулась в своих ожиданиях:  парень  смертельно
испугался - лицо посерело, глаза стали совсем безумными и близорукими.
   - Кто? - просипел он, вертя головой.
   - Барменша... - ответила  Лиза,  выждав  паузу  Он  измерил  взглядом
расстояние от столика до стойки бара и немного пришел в себя.
   - Это не правда, - сказал он. - Вы все шутите?
   - А почему бы мне не шутить?
   - Так... - Он пожал плечами, успокаиваясь. - Я  подумал,  нас  правда
кто-то слышит.
   - А если бы слышал, тогда что?
   Он не ответил. А Лиза окончательно  убедилась,  что  он  чего-то  или
кого-то боится. И от этого сама насторожилась. Этот  парень  преследовал
ее весь день, в  совпадение  она  поверила  бы,  если  бы  он  вел  себя
по-другому. Но он так яростно отрицал, что следил за ней,  что  сомнений
не оставалось. А то, что он чего-то опасается... Ведь не Лизу он  боится
- она сидит напротив, и он нормально  с  ней  разговаривает...  Нет,  не
совсем нормально. Дергается,  нервничает,  оглядывается  по  сторонам...
"Если он так напуган, не стоит ли и мне испугаться? -  подумала  она.  -
Ведь мы сидим вместе. Но кого тут бояться? Если бы он еще сказал  прямо,
что случилось, так нет же - он  будет  молчать  до  последнего.  Знаю  я
таких, сама была такой. А потом как выдаст - мало не покажется!"
   Она решила не спрашивать, а  действовать.  Встала,  движением  головы
указала парню на дверь. Он распахнул глаза,  но  она  уже  уходила.  Уже
оказавшись  на  улице,  она  поняла,  что  натворила  -   оставила   его
расплачиваться за свой заказ! Точнее, за Наташи н заказ, что было в  сто
раз хуже. Лиза отошла немного от кафе, стрельнула глазами  по  сторонам.
Переулочек был пуст,  рядом  шумела  вечерняя  Тверская.  Рядами  стояли
машины, и в некоторых сидели  люди,  на  тротуаре  же  не  было  никого.
Впрочем, нет. В поле ее зрения попал мужчина в плаще, который быстро шел
прочь, в глубь переулка. Потом из подворотни вышла женщина  с  маленькой
собачкой, за ней выкатился мальчишка на скейте... Но  ни  один  из  этих
людей ее не испугал. Она  подумала,  что  парень  вовсе  не  обязательно
должен был бояться какого-то конкретного человека... Да и кому он  нужен
- щенок?! Скорее всего, спер у матери кольцо и вот  теперь  боится  идти
домой, чтобы не получить взбучку... Вот он, наконец-то!
   Лиза сделала шаг ему навстречу.  Он,  застегивая  боковой  карман  на
куртке, двинулся к ней.
   - Расплатился? - тихо спросила Лиза. - Сколько с меня?
   - Нисколько, - ответил он.
   - То есть как?
   - Я вас угостил.
   - Так мы не договаривались! - запротестовала Лиза,  -  Там  тысяч  на
девяносто набежало, да и с какой стати ты меня угощаешь?
   - Просто так, - ответил он. - А что такое?
   - Опять ты со своим "что такое"! - возмутилась  Лиза.  -  На,  получи
деньги, и пока!
   Она  достала  из  сумочки  две  пятидесятитысячные  бумажки  и  стала
запихивать их парню в карман. Тот прикрывал его рукой.  Проходящая  мимо
девушка кинула на них  взгляд,  и  Лиза  опустила  руку  со  скомканными
деньгами. Парень тяжело дышал, не сводя с нее глаз.
   - Ладно, черт с тобой, - сказала Лиза. -  Спасибо  за  угощение.  Как
тебя, кстати, звать?
   Парень снова засмущался. Лиза рассердилась - сцена с деньгами  лишила
ее самообладания,  она  теперь  чувствовала  себя  неловко:  издевалась,
издевалась над человеком, а он оплатил такой счет... Резко спросила:
   - Ну что? И это тоже тайна? Меня вот Лизой зовут. Журнал такой  есть,
понял?
   - Феликс, - послышалось в ответ.
   - Что - Феликс? - не поняла она.
   - Меня зовут Феликс, - с вызовом сказал он.
   Лиза хотела сдержаться, но не  смогла  -  глупо  захихикала,  на  миг
почувствовав себя школьницей.
   - Ой,  прости...  -  вырвалось  у  нее,  но  было  поздно,  он  снова
помрачнел, поднял бровь и смотрел на нее с плохо скрытой обидой. - Я  не
хотела... Меня другое насмешило.
   - Наверное, хотела прибавить "Дзержинский"? - поинтересовался  он.  -
Меня уже задолбали этой кликухой...
   - Но я ведь ничего не сказала, - уже спокойно возразила она. - Просто
необычное имя. А почему тебя так назвали?
   - Мама хотела, - пояснил он. - Но не в честь Дзержинского, а в  честь
дедушки. Дедушка был поляк.
   - Ты даже похож на поляка... - задумчиво сказала она.
   - Мне говорили... - Он достал сигареты, протянул Лизе.  Та  закурила,
поинтересовалась:
   - Ты никуда не торопишься?
   - А что?
   - Ничего. Ты думал, я тебя куда-нибудь приглашу? Никуда не припашу, с
деньгами туго. И вообще, мне надо домой. Просто я подумала,  а  вдруг  у
тебя много свободного времени и ты поедешь за мной...
   - Делать мне больше нечего.
   Но его заносчивый тон не обманул Лизу. Она сощурилась, повернулась  к
нему лицом и отчетливо произнесла -  Слушай,  Феликс,  ты  замечательный
парень, наверное, хороший друг и, во всяком случае, умеешь заплатить  за
даму в кафе... Но мне  почему-то  не  нравится,  что  я  тебя  встретила
сегодня два раза подряд в двух разных местах.
   Он отступил на шаг, покачал головой,  пытаясь  что-то  возразить,  но
Лиза не дала ему сказать ни слова.
   Она решительно говорила, будто приказывая:
   - Ты никуда не пойдешь! Понял меня? Будешь стоять здесь, у кафе, пока
я не уйду. Через десять минут иди куда угодно.
   - Лиза, я не понимаю... - начал он. - Я вовсе  не  следил  за  тобой.
Почему ты...
   - Слушай, я не говорю, что следил! - взорвалась она.
   Из кафе вышла шумная компания, на миг разделила  их,  она  пригладила
разметавшиеся по плечам волосы. Потом шагнула к нему, взяла за  рукав  и
по слогам, как ребенку, растолковала:
   - Не обижайся, но тебе придется здесь постоять.
   Я не хочу, чтобы ты снова случайно поехал за мной.
   Я тебя ни о чем не спрашиваю. Может, это правда совпадение, а  может,
нет. Но тогда ты мне все равно ничего не скажешь. И  вообще,  тебе  пора
домой. Ты далеко живешь?
   - Рядом, на "Каширской",  -  ошеломленно  ответил  он.  -  Всего  две
станции.
   - Рехнулся ты, что ли? - Она постучала пальцем по лбу. - Какие две?!
   И вдруг увидела в его гладах нечто, что заставило ее содрогнуться. Он
быстро отвернулся и побежал прочь, на Тверскую. Лиза  оставалась  стоять
на месте, она не могла сделать ни шагу. Из кафе снова кто-то вышел, она,
чтобы не стоять на дороге, отошла к стене дома, потерла ладонью лоб. "Он
сказал - две станции, рядом... -  стучало  у  нее  в  голове.  -  Но  от
"Тверской" до "Каширской" шесть станций,  шесть!  Мне  ли  не  знать,  я
каждый день езжу по той ветке, А вот до меня - всего две. От "Каширской"
до "Царицыно" - всего две станции, рядом. Он  проговорился,  он  имел  в
виду меня, мою станцию... Он знает, где я  живу.  Он  убежал!"  То,  что
Феликс убежал, подействовало на нее сильнее всего. Если бы он не кинулся
прочь, она, быть может, ничего  бы  не  поняла.  Теперь  сомневаться  не
приходилось - он за ней следил.
   - Девушка, вам не скучно? - Какая-то качающаяся  тень  выросла  перед
нею. Лиза подняла голову, решительно шагнула в  сторону,  увернулась  от
пьяных объятий ночного  незнакомца  и  быстрым  шагом  пошла  туда,  где
скрылся Феликс. Разумеется, выследить его на Тверской  было  невозможно.
Но она все же внимательно смотрела по  сторонам.  Увидела  размалеванную
девицу,  провинциальную  супружескую  пару,  подростков  у   киоска   со
спиртным... А перед нею тянулась сияющая перспектива длинной улицы. И на
этой улице не было никого, хоть отдаленно похожего на Феликса.
   "Но ведь не сошла я с ума, - сказала она себе, идя к метро, - Он был,
я его видела, разговаривала с ним... Что я узнала о нем? Дедушка  поляк,
мамино кольцо,  живет  на  "Каширской",  врал,  что  денег  нет,  а  сам
расплатился за меня в кафе. И еще, он ужасно чего-то  боится.  Прямо  до
смерти! И следит за мной.
   Кольцо - предлог, чтобы зайти в ломбард... Постой-ка! - оборвала  она
себя. - Как же так? Откуда он знал, что я пойду в ломбард? Я ведь ему не
докладывала! Если предположить, что он  знает,  где  я  живу,  и  следил
сегодня за мной от самого дома, тогда он никак не мог знать, куда я еду.
Разве что в магазине подслушал мой разговор с продавщицей... О Боже!"
   Ей вдруг вспомнился парень, которого она чуть не сшибла при выходе из
ювелирного магазина. Тогда ей  только  бросилась  в  глаза  его  кожаная
куртка, но теперь она была уверена, что это был он!  Значит,  следил  за
ней уже на Сухаревской площади... До ломбарда  ее  довел,  ему  пришлось
туда войти. Не мог же он знать, что она пойдет туда!  И  после,  раз  уж
доследил до самого кафе,  не  мог  никуда  отлучиться,  чтобы  раздобыть
кольцо... Значит, оно было при нем с самого начала.  "Какая  я  дура!  -
вдруг застонала Лиза, даже приостановившись на мгновение. - Ведь  кольцо
было мужское! Он снял его с собственного пальца!
   Соврал, что кольцо мамино, и я поверила - оно небольшое . А у него-то
какие пальчики?! Не у каждой женщины такие есть... Я  идиотка.  Зачем  я
вообще с ним разговаривала!  Представляю,  как  он  испугался,  когда  я
подозвала его, кивнула, что-то сказала...  Так  засветиться  перед  тем,
кого выслеживаешь! А ведет он себя глупо. И следить не умеет. Я тоже  не
умею, но уж за квартирой проследила, когда мне было надо.
   Ну, умеет он следить или нет - не мое дело. Главное, что он следит за
мной! Зачем я его отпустила!
   Парень совсем зеленый, и я смогла бы вытрясти из него все! Прижала бы
к стенке и шпыняла под дых, пока не заговорит..."
   Она ругала себя  напропалую.  Теперь  Феликс  (если  только  это  его
настоящее имя), будет осторожней. Он понял,  что  его  раскололи,  и  не
станет показываться ей на глаза. Разумеется, он может опять проколоться,
но тогда она его не отпустит! Так Лиза рассуждала про себя, спускаясь  в
метро и поражаясь больше всего тому, что ей не было страшно.  Кого-кого,
а этого мальчишку она совсем не боялась. Не потому, что была старше  его
- она видела таких страшных подростков,  перед  которыми  спасует  любой
мужик. И не потому, что он был такой домашний, такой "маменькин  сынок".
Больше всего ее обнадеживало ощущение своей власти над ним.
   А ведь  эта  власть  реальная  -  он  смущается,  пугается,  начинает
паниковать или улыбается своей нерешительной улыбкой.  Может  быть,  она
просто нравится ему, а может быть, он привык слушаться  старших,  вообще
всех. Да, именно такое он производил  впечатление  -  мальчик,  которому
можно приказывать все, что угодно.
   Но только что приказывать? На что он способен?
   "Во всяком случае, он не способен меня убить, -  решила  Лиза.  -  Не
способен скрывать свои чувства.
   И бояться  его  не  надо.  А  надо...  Взять  за  шкирку  и  тряхнуть
хорошенько!  Если  он  просто  в  меня  втюрился  и  поэтому  следит,  я
просто-напросто разобью ему  сердце.  Это  будет  очень  полезно  в  его
возрасте. Умнее станет! А если..." Но  что  "если",  она  додумывать  не
стала. Подошел ее поезд, она вошла в раздвинувшиеся  двери,  уселась  на
диванчик и закрыла глаза. Время от времени она их открывала,  оглядывала
вагон и снова погружалась в дремоту. Феликса здесь не было, да она и  не
рассчитывала его где-нибудь увидеть этим вечером. Сидит, наверное, дома,
пьет чай с вареньем и оправдывается перед строгой мамочкой.
   До дома она добралась без  приключений,  наскоро  перекусила,  вымыла
волосы и улеглась в постель. Телефонные звонки, которые тревожили ее все
утро, больше не повторялись. Теперь она готова была спорить, что  звонил
Феликс. "Либо заговорить не решался, либо проверял, дома ли я, -  решила
она. - Придурок!"
   Лиза расчесала влажноватые волосы, повернулась на живот и уснула.  Ни
телефон, ни страшные сны ее не тревожили.
 
*** 
 
   Мужчина в коричневом халате был на  кухне,  когда  зазвонил  телефон.
Звонки были резкие, какие-то безумные, и он сразу сорвал трубку.  Понял,
кто звонит, еще до того, как услышал ее голос. Она закричала в трубку:
   - Привет! Милый!
   - Ты с ума сошла... - тихо ответил он, косясь на  дверь.  Дверь  была
прикрыта, в соседней комнате работал телевизор,  но  он  слишком  хорошо
изучил свою жену. Подслушивать она умела прекрасно.
   - Почему с  ума  сошла?  -  Голосок  в  трубке  стал  издевательским,
зазвенел на высоких нотах:
   - Нас что, слушают? Передай ей горячий привет из Парижа!
   - Не болтай чепухи, - оборвал он ее. - Почему  ты  звонишь  сюда?  Мы
договорились...
   - Нипочему, - ответила она. - Мне просто тебя не хватает!
   - Я сам позвоню тебе  завтра.  -  Он  почти  шептал,  но  связь  была
прекрасная, она слышала его. И отвечала:
   - Не хочу завтра, хочу сейчас! Милый! Я скучаю!
   Скажи... - Голосок стал серьезным. - Ты уже там был?
   - Нет. Там творятся хорошенькие дела.
   - Что случилось? - забеспокоилась она. - Неужели...
   - Не говори по телефону, - быстро сказал он. - Я тебе позвоню  потом,
сколько можно говорить! И откуда у тебя деньги на переговоры?
   - Я хорошо получила за одну рекламу, - ответила она грустно.  -  Так,
один паршивый шампунь... Знаешь, французы такие сволочи...
   - Неужели? Я кладу трубку.
   Такого  тона  она  не  выносила.  С  ней  можно  было  говорить   или
восхищенно,  или  просто  грубо.  Но  пренебрежительно  -  никогда!  Она
помолчала и визгливо ответила:
   - Понятненько! Все понятненько! Вы там спелись с ней, да? С ней?!
   - Идиотка, - ответил он. - Клади трубку. Я тебе позвоню.
   - Нет, миленький, это я тебе позвоню! И не думай меня обмануть! Я  не
для того все разузнала, чтобы ты там сварганил дело без  меня!  Говорить
не хочешь? Ее боишься? Я все поняла.
   - Дурочка... - уже ласково прошептал он;  в  трубку.  -  Что  ты  там
придумала? Все в порядке. У нас с тобой все просто замечательно.
   - Да?.. - Она плакала, сопела и тяжело переводила дыхание.  -  Прости
меня... Мне пора лечиться. Я не могу без тебя жить!
   - А я без тебя, - вынужденно ответил он.
   - Да? Милый... - Она уже успокоилась и заговорила разумней:
   - Но как же с тем делом? Почему ты до сих пор там не побывал? Это  же
так просто, надо только руку протянуть...
   - Я ее протяну, - пообещал он, опережая ее  следующие  слова.  Больше
всего он боялся, что она в порыве чувств заговорит обо всем по телефону.
- Я обещаю, уже скоро. Положись на меня! А как ты там, в городе Париже?
   - Хорошо, - вяло ответила она. - Хорошо. Я не могу больше! Не могу!
   - Ну видишь, какая ты... - Он уже сильно нервничал, жена могла  войти
в любую минуту. - То тебе хорошо, то ты больше не можешь... Тебе бы  мои
проблемы.
   - Скажи мне, - прошептала она, - ты не спишь с ней?
   Этот ее вопрос всегда бесил его больше всего, но  теперь  он  ответил
почти ласково:
   - Нет, конечно... Я даже не прикасаюсь к ней.
   Она вздохнула и уже совершенно спокойно заключила:
   - Тогда я счастлива. Правда, милый, я счастлива!
   Который там у вас час?
   - Начало второго.
   - А у нас  всего  десять!  -  засмеялась  она.  -  Знаешь,  меня  тут
пригласили  в  одно  место...  Будем  тупо  развлекаться.  Ты  ведь   не
ревнуешь?
   - Ужасно ревную, - злобно ответил он.  -  Все,  пока!  Я  тебе  потом
позвоню!
   И повесил трубку, не дожидаясь ответа. Она могла болтать бесконечно и
уже привыкла, что он бросает трубку. Потом он открыл дверь,  заглянул  в
комнату... Там  было  темно,  жена  смотрела  телевизор.  Ее  лицо  было
непроницаемо, и она даже не повернула головы в его сторону.
 
Глава 7 
 
   Олеся послушала гудки, отняла трубку от уха,  медленно  положила  ее.
Выругалась, и ее голос странно прозвучал в тишине маленькой квартирки.
   - Болван! - сказала она, чтобы еще раз услышать свой голос. - Он  так
и не решится! А я не попаду в Москву раньше ноября!
   Ей надо было спешить - Борис ждал ее в половине одиннадцатого,  а  до
бульвара Клиши надо было добираться на такси по  крайней  мере  двадцать
минут - если повезет! Он всегда приглашал ее в свою холостяцкую квартиру
и никогда - в свой особняк.
   Она только знала, что он расположен где-то в Пасси, но никогда там не
была. Разумеется, он был женат и имел двоих  детей.  Дочь,  кажется,  ее
ровесница.
   Она была уже почти одета: черные чулки на подвязках, короткое  платье
из лилового бархата, с большим вырезом на спине... Олеся откинула  назад
свои длинные высветленные волосы, подошла к зеркалу - громадному зеркалу
от пола до потолка. Платье сидело превосходно. Да, на ее тонком  длинном
теле без всяких признаков женских округлостей  все  сидело  превосходно.
Борис обожал такие фигуры, особенно его возбуждали  ее  бедра  -  совсем
мальчишеские, не толще его собственной шеи.  Лодыжки  можно  было  легко
обхватить двумя пальцами, коленки изящные, но не костлявые, как бывает у
истощенных моделей. Нет, Олесе не приходилось сидеть на зверской  диете,
чтобы выглядеть так! Она считала, что те девушки, которые изнуряют  себя
голодом, ничего не добьются на подиуме. Фигура либо есть, либо ее нет. А
голодать... От этого секутся волосы, слоятся  ногти  и  чувствуешь  себя
ужасно.  Конечно,  пирожных  и  она  не  могла  себе  позволить.  Борис,
наверное, уже накрыл стол - красное  вино,  не  из  тех,  что  подают  в
бистро, а что-нибудь особенное, парочка салатов из морских  продуктов  и
что-нибудь еще... Хорошо, если фрукты, она их  обожает!  Особенно  любит
ягоды - клубнику, малину, - и Борис это знает  -  они  будут  стоять  на
столе в изящной корзиночке из дорогого магазина.
   Но сейчас она разметала бы этот стол, разорвала скатерть и даже  свое
платье! Ожидание сводило ее с ума, то, что происходило в Москве,  лишало
ее покоя.
   Точнее, в Москве все еще ничего не происходило!
   И это после того, как она  все  ему  рассказала,  дала  такие  точные
указания, точнее некуда!  Только  руку  протянуть...  А  может,  он  уже
протянул! Тогда она остается в дурах и совершенно зря  поедет  сейчас  к
Борису... Это будет слишком...
   Вечер был прохладный, хотя настоящие холода еще не  наступили.  Олеся
накинула на плечи кожаную куртку, обула черные туфли на  такой  шпильке,
которая едва-едва позволяла ей ходить. Подвела  свои  бледно-зеленоватые
глаза, накрасила губы несколькими  мазками  -  брала  помаду  на  кончик
пальца и накладывала на губы. Этому способу краситься - новомодному - ее
научили во время работы над последней рекламой. Рекламу она  ненавидела,
хотя та давала основные деньги,  работа  на  подиуме  оплачивалась  куда
хуже. Она ведь не Линда, не Синди,  не  Клаудиа  Шиффер!  Мелкая  сошка,
московская девчонка девятнадцати лет, с такой фигурой, какой в мире моды
не увидишь. Правда, фигура идеальная, но смотря  на  чей  взгляд...  Она
помнит, как еще в Москве ей говорили: "Ты уж слишком бесполая, бюста нет
совсем". Действительно, она никогда не нуждалась в бюстгальтере. Но  при
этом не переживала - всегда найдется любитель и на такие формы...
   Олеся заперла свою квартирку, спустилась по лестнице (лифта в доме не
было), вышла на улицу Ванв и пошла  по  направлению  к  железнодорожному
мосту, перекинутому через полотно. Там она скоро поймала такси, уселась,
назвала адрес. У нее не было охоты разглядывать улицы - от этой привычки
она избавилась быстро. "В конце концов,  -  говорила  она  себе,  -  все
города одинаковые, просто в Париже больше иллюминации". Она думала,  как
ей следует разговаривать с Борисом. Именно разговаривать, потому что все
остальное проблемы не составляло. Они  поужинают,  лягут  в  постель,  а
потом он отвезет ее обратно на улицу Ванв.
   А рано утром ей надо будет ехать в агентство. Надо выглядеть свежей и
отдохнувшей, предстоит сделать фотографии. Адская  работа  на  ветру,  в
прозрачном  платьице,  которое  не  согреет  и  цыпленка!  Она  едва  не
простудилась в прошлый раз, спасибо, были антибиотики, и здоровье у  нее
крепкое, хотя выглядит  она  таким  задохликом!  Итак,  что  она  скажет
Борису? Надо расставаться, и как можно быстрее?  Ты  мне  осто