разить, что  говорить,  а  то  я  опять
что-нибудь не то ляпну! Как человека я тебя прошу!
   - Ну давай соображай! - согласилась она. - А то  твои  оговорки  меня
просто в дрожь кидают. Например, про  то,  что  ты  живешь  недалеко  от
меня... Шпиона из тебя точно не получится.
   Феликс промолчал, даже глаз не поднял. По его лицу  было  видно,  как
напряженно  он  думает.  "Неужели  собирается  запудрить  мне  мозги?  -
соображала Лиза. - Вообще, поразительный тип! Дай, говорит, сперва решу,
что именно тебе врать, а то проврусь ненароком..."
   Она раздавила сигарету в пепельнице и насмешливо похлопала Феликса по
колену:
   - Ну что, Сократ, придумал что-нибудь?
   Он качнул головой, Лиза отняла руку, хотела закурить другую сигарету,
чтобы скоротать время, и вдруг замерла  с  вытянутой  рукой.  На  ладони
виднелся коричневый, быстро сохнущий мазок. Лизе не надо было объяснять,
что это такое. Она перевела дух. Феликс ничего  не  заметил.  "Кровь,  -
подумала она. - Он весь в крови, кровь совсем свежая. Откуда? Если бы он
был женщиной, я бы поняла. Но кровь на  мужике  -  дело  совсем  другое.
Вляпался куда-то?  Но  в  Москве  пока  кровь  по  улицам  не  льется...
Порезался? Джинсы целы, и сидит он спокойно... Если бы порезался,  сразу
попросил бы перевязать  его,  знаю  я  таких  деточек...  Тогда  что  за
анекдот?"
   Феликс наконец поднял голову и грустно посмотрел на нее.
   - Не знаю даже, что тебе сказать, - начал он. -  Все  репетировал,  а
теперь просто не знаю... Ты ведь все равно будешь врать.
   - А ты?
   - При чем тут я... - вздохнул Феликс. - Это мне все врут. Знаешь... -
Он  запнулся,  прикусил  губу,  по  его  лицу  быстро  пробежала  легкая
судорога. - Голова что-то... - прошептал он.
   - У меня никаких таблеток нет, -  пожала  плечами  Лиза.  Испачканную
руку она спрятала под стол. - Могу сварить еще кофе.
   - Не хочу. Ладно! - Он тряхнул волосами, они рассыпались по плечам.
   Лиза не могла не признать, что  это  красиво.  "Странный  какой...  -
подумала она. - Забавный, несчастный и  такой  потерянный...  А  знаешь,
Лизочка, он вообще-то .очень ничего. Только вот дурак".
   - Если я задам тебе один вопрос, ты мне ответишь .честно?  -  спросил
он.
   - Ладно. А потом я тебе задам, хорошо?
   - Договорились. Скажи,  что  ты  делала  утром  третьего  сентября  в
Большом Трехсвятительском переулке, дом  10/14,  третий  этаж,  квартира
шесть?
   Этот вопрос едва не лишил ее сознания. Она, конечно,  предчувствовала
что-то, но такое... Лиза сидела неподвижно, глядя на Феликса не  слишком
осмысленными глазами, и даже не пыталась думать. Он вздохнул, - Отвечать
будешь? - поднял бровь, ожидая ее реакции, внимательно глядя ей в глаза.
   Лиза наконец шевельнулась, тряхнула головой, что немного привело ее в
чувство. Медленно проговорила:
   - Постой... А ты тут при чем?
   - Это ты  задаешь  мне  тот  самый  вопрос,  о  котором  говорила?  -
осведомился он. - Сперва ответь на мой. Итак?
   - Слушай, ты... - Она окончательно пришла в себя, ее пробирала дрожь.
- А ты откуда знаешь, что я была там?
   - Еще один вопрос, - вздохнул он. - А я все еще жду ответа.
   - Не будет ответа, - пообещала она, - Не обязана я отвечать. И вообще
я там не была.
   - Я это сегодня утром уже слышал! - взорвался  Феликс.  -  Ничего  не
видела, ничего не знаешь, ничего не брала, да?! Ты же неглупая девчонка,
зачем ты отпираешься? Я тебя там видел!
   - А ты где был?! - Лиза так и подалась вперед, поедая ею глазами. - Я
сейчас свихнусь! Меня никто не видел! Где ты был, а?
   - О Боже! - Он вскочил, зашагал по кухне, потом несколько раз  ударил
раскрытой ладонью по стене, давая выход ярости:
   - Я не могу больше так! Отвечай правду! Правду!
   - Не ори и  не  ломай  стену...  -  уже  спокойней  ответила  она.  -
Подумаешь, видел ты меня... Ну и что, что видел? На здоровье!  Почему  я
должна отвечать на твои дурацкие вопросы? Сперва скажи, какое ты  имеешь
к этому отношение? Иначе не буду говорить!
   - Слушай, Лиза... - с угрозой в голосе начал он. - Я  ведь  не  шучу!
Давай прекращай эти отговорки - буду, не буду! Будешь говорить!
   - Да? А как ты этого добьешься?! - Лиза издевательски помахала  рукой
у него перед носом и вдруг отдернула руку. Сжала ее в кулак, опустила на
колено, но было поздно - он уже заметил.
   Они молчали всего минуту, но эта минута показалась ей  добрым  часом.
Вернее, недобрым - в атмосфере сгустилось что-то скверное,  что  она  не
могла определить одним словом. Недоверие? Страх? Злоба? Он стоял лицом к
стене, Лиза - возле окна (когда она успела  туда  отскочить?).  В  любой
момент она могла высунуться и закричать, в любой момент  могла  выбежать
из квартиры... Феликс стоял так неподвижно, что она была уверена - он  и
шагу не сделает, чтобы ее поймать. И она заговорила первой.
   - У тебя джинсы в крови, - сказала она очень тихо. - Надо  постирать,
что ли...
   Он мотнул головой, не оборачиваясь.  Ей  стало  легче.  Этот  простой
детский жест, немного капризный, немного обиженный... Она сказала  себе,
что сошла с ума, что всему должно найтись разумное объяснение.
   - Феликс... Скажи, откуда у тебя это пятно?
   - Не задавай мне вопросов, - глухо ответил он. -  Иначе  я  не  смогу
отсюда уйти.
   - Почему?
   Он пожал плечами. Она подошла к нему, коснулась его плеча. Он  так  и
замер, она это почувствовала.
   - Феликс, - сказала она тише, почти прошептала это ему на  ухо.  -  Я
для тебя не опасна. Поверь мне.
   Только скажи, откуда это' - Ты правда можешь постирать? -  неожиданно
ответил он. - А в чем я буду сидеть?
   - В моих джинсах, - обреченно сказала она.  -  У  нас,  мне  кажется,
одинаковый размер.
   Он слегка повернул голову, искоса посмотрел на нее. Она ответила  ему
таким же осторожным взглядом.
   Постепенно он повернулся к ней совсем.  Теперь  они  стояли  лицом  к
лицу.
   - Тогда скажи, где мне  переодеться,  -  попросил  он  наконец.  -  В
ванной?
   - Стесняешься, что ли? Ладно, иди туда, я тебе принесу  джинсы...  Ты
такой тощий, наверное, влезешь.
   Он отправился в ванную, а она,  совершенно  ошалев,  стала  рыться  в
шкафу. Нашла две пары  джинсов,  черные  и  голубые,  подошла  к  плотно
прикрытой двери ванной, постучалась. Феликс ответил быстро и испуганно:
   - Нельзя!
   - Я не смотрю на тебя, на... - Она приоткрыла дверь и просунула  туда
обе пары. - Попробуй что-нибудь натянуть.
   Он возился там еще десять минут, а  она  за  это  время  окончательно
убедилась, что сошла с ума. Вместо того чтобы заорать в  окно,  вытрясти
из него, откуда он знает про ее визит в ту квартиру,  почему  следит  за
ней, откуда у него кровь на штанах, она собралась ему стирать эти  самые
штаны! И вот теперь этот невероятный парень  возится  у  нее  в  ванной,
натягивает ее собственное барахло... "Такое могло  случиться  только  со
мной!" -  подумала  она.  Прислушалась,  поняла,  что  он  включил  душ.
"Моется, что ли?! Это уж слишком! Он что, решил тут жить?!" Она  подошла
к двери и прокричала туда:
   - Что ты делаешь?
   Душ утих, Феликс робко ответил:
   - Моюсь.
   - Рехнулся?! Зачем?!
   - Зачем? Н-ну... Ой, Лиза, дай мне еще пять минут!
   И снова включил душ, чтобы прервать объяснения.  Злая  как  черт  она
отправилась в комнату, упала на диван и заложила руки за голову.  Решила
спокойно ждать, чтобы не рехнуться на пару с  Феликсом.  Но  спокойствие
как-то не являлось - ее раздражал шум воды. Наконец он прекратился.  Еще
через пять минут Феликс просунул голову в комнату и виновато сказал:
   - Прости, а ты не могла бы мне еще майку какую-нибудь дать?
   - Что-о?! - Лиза быстро перевернулась и уставилась на него. - Ты что,
решил вообще тут остаться? Может, тебе еще  трусы  одолжить?  Или  сразу
подарить?
   - Я... Нет... - Он переминался с ноги на ногу, невероятно  смущенный,
на щеках проступил какой-то совершенно маргариточный румянец.
   - Слушай... - Она вдруг поняла, в чем дело, и ей  стало  нехорошо.  -
Покажи-ка мне свою майку!
   - У меня... Рубашка.
   - Плевать, где она?
   - В тазу... И джинсы там... Нет, я сам постираю! - почти закричал он,
хватая Лизу за плечи и удерживая на пороге комнаты. Она  резко  толкнула
его, прорвалась в ванную и остолбенела. В  большом  желтом  тазу  лежала
кучка тряпья, залитого горячей водой, от  которой  еще  Шел  пар.  И  на
поверхности воды качалось темное волокнистое облако. Не обращая внимания
на Феликса, Лиза подцепила пальцами верхнюю тряпку, которая и  оказалась
рубашкой. Обожглась, бросила ее  обратно,  но  успела  все  рассмотреть.
Выпрямилась и с каменным лицом повернулась к нему.
   - Кровь отстирывают только холодной  водой,  -  отчетливо  произнесла
она. - А теперь стой, где стоишь, и все рассказывай!
 
Глава 10 
 
   Они теперь сидели  в  комнате,  на  диване.  Лиза  забилась  в  угол,
прислонившись к стене, закутав колени протертым синим пледом,  и  широко
открытыми глазами смотрела на Феликса. А он, одетый в ее голубые джинсы,
чистую черную майку с эмблемой "Lee"  на  груди,  пристроился  на  самом
краешке дивана, словно не решаясь расположиться поудобнее, и  монотонным
голосом рассказывал:
   - Это вообще началось очень давно. Даже не знаю, с чего начать. Вроде
бы мои предки принадлежали к какому-то захудалому польскому роду  и  вот
переехали в Москву. Им здесь кто-то оставил наследство. А  в  Польше  им
даже нос было вытереть нечем. - Он тяжело вздохнул и исподлобья взглянул
на Лизу. - Ты только не  подумай,  что  я  задаюсь!  Они,  правда,  были
какие-то графы, но денег у них не было совсем. То ли в карты  проиграли,
то ли просто прожрали... Точно не знаю. Короче, они приехали в Москву  в
начале века, обосновались здесь. Кто там были старшие, не помню, но зато
знаю, что было двое маленьких братьев. Один родился еще в Польше, другой
- через два года, уже в Москве. Во время Первой мировой  войны  их  отец
чуть не разбогател на каких-то поставках для армии.
   Тогда многие делали  на  этом  бешеные  деньги.  Я  говорю  "чуть  не
разбогател", потому что скоро его от этой  кормушки  отпихнули,  нашелся
другой умник, а мой...
   Кто он мне? Мой прадедушка, значит, решил, что с него хватит. А время
было очень смутное, поговаривали, что деньги  вообще  никуда  вкладывать
нельзя. Он был ужасно осторожный, мой прадедушка, потому что помнил, как
они в Польше перебивались с хлеба на сухари... И боялся  снова  к  этому
вернуться. Тогда он принял гениальное решение...
   Тут Феликс снова вздохнул, потер рукой мокрые  волосы  и  попросил  у
Лизы сигарету. Она пошарила в кармане халата, вытащила полупустую пачку,
и они вдвоем закурили. Пепел стряхивали в блюдце от  кофейной  чашки,  и
потому им пришлось сесть поближе друг к другу. Феликс забрался с  ногами
на диван и тоже прислонился спиной к  стене.  На  Лизу  он  старался  не
смотреть.
   - Значит, ему надо было куда-то девать свои сумасшедшие  деньжищи,  -
продолжал он, - и прадедушка решил, что самое  лучшее  -  вложить  их  в
драгоценности. Деньги казались ему  слишком  ненадежными,  причем  любая
валюта.  Золото  -  тяжело.  А  хороший  бриллиант  может  уместиться  в
маленьком женском ухе .
   Прабабушка здорово разбиралась в  драгоценностях  и  тайком  покупала
самые лучшие, под руководством мужа. Так они постепенно вложили в  камни
большую сумму. Даже слишком большую - прадедушка немножко  перестарался,
и они остались почти без наличных денег. До этого они  снимали  огромную
квартиру в самом центре, а тут пришлось потесниться, и они переехали  на
Покровский бульвар.
   - Ничего себе - потеснились! - воскликнула Лиза. - Там  такие  четыре
комнатки! Две по  двадцать  пять  метров,  две  по  восемнадцать,  кухня
двадцать  один  метр...  Да  и  все  остальное  тоже,  слава  Богу,   не
маленькое... Пока вымоешь, с ума сойдешь.
   - Ты что, мыла  там  полы?!  -  изумился  Феликс,  но  Лиза  покачала
головой:
   - Нет, сокол ясный, ты давай рассказывай! Вопросы задашь потом.
   Он еще поерзал от любопытства, покусал губы и продолжал:
   - Да нет, ты не права, им действительно пришлось  потесниться.  Тогда
четыре комнаты - это было едва-едва для одинокого холостяка. Это  теперь
считается роскошью. А у них ведь было двое почти взрослых сыновей! И еще
прислуга... Прислуга жила в маленьком закуточке рядом с кухней...
   - Да знаю, знаю! - нетерпеливо перебила его Лиза. - Там теперь  стоят
кухонные шкафы, крохотная комнатка. Даже руки в стороны не расставишь!
   - Верно, - кивнул он. - Я никогда в той квартире не был, но столько о
ней слышал. Одним словом, они здорово там намучились, а  потом  началась
такая катавасия... И под эту катавасию старший их сын вдруг женился.
   - Господи... - пробормотала Лиза. - Сколько же ему было лет?!
   - Всего восемнадцать.
   - И родители разрешили?!
   - С родителями вышла такая история... Но подожди! Значит, старший сын
женился, и в самый год революции у них родилась  дочка...  Конечно,  это
было безумие, с продуктами очень плохо, в Москве опасно...
   Но он все сделал  по-своему.  Его  жена  все-таки  очень  понравилась
прабабушке и прадедушке, если бы это было в мирное время,  они  были  бы
счастливы! Но не тогда! Жили они все еще вместе, прислуга ушла куда-то и
пропала с концами... Младший брат теперь жил в том закутке возле кухни -
а где ему еще было жить?
   С деньгами стало совсем  плохо,  и  тогда  прабабушка  скрепя  сердце
решила продать кое-что из драгоценностей. Взяла пару колечек и понесла с
прадедушкой на барахолку... Ушла и не вернулась. И он тоже не  вернулся.
Дети их искали, но тогда найти вообще  никого  было  невозможно...  Люди
пропадали, вечерами на улицу никто  в  одиночку  не  выходил,  в  Москве
орудовали банды... Думаю, их просто где-то зарезали,  а  кольца  отняли.
Дети остались одни, да еще с младенцем на руках. - Он тяжело вздохнул. -
Знаешь, самому старшему из них было всего двадцать лет в то время...
   - Как тебе?
   - Ну да. Они  долго  искали  родителей,  а  потом  поняли,  что  надо
уезжать. Но куда? И  как?  Многие  ехали  через  Киев,  они  тоже  вроде
собирались... Но из Москвы выехать  было  почти  невозможно,  уезжали  в
основном актерские труппы, вроде бы на гастроли на Украину.  Среди  всех
этих  актеров  и  бежали  из  Москвы  самые   обыкновенные   люди.   Они
подделывались под певцов, суфлеров, гримеров  и  всякое  такое.  Старший
брат уже нащупывал такую возможность, а его жена  тем  временем  прятала
драгоценности в тайник.
   Она очень боялась, как их вывезти из Москвы?! Ведь были  кордоны,  на
которых чуть не рентгеном просвечивали...
   - Тогда не было рентгена! - возразила Лиза.
   - Тогда была ЧК. И вот наступил самый обычный день.  Старший  брат  в
очередной раз  пошел  с  кем-то  договариваться,  его  жена  -  покупать
продукты.
   Ребенка она взяла с собой. А младший тоже с утра ушел к своим друзьям
в гости. Эти друзья на другой день уезжали в Киев, они как раз сколотили
такой цыганский хор...
   - Что?!
   - Хор, говорю!
   - Они что - были цыгане?
   - Какие там цыгане! - рассердился Феликс. - Цыгане давно уехали!  Это
были русские, евреи. Бог знает, кто  еще  там,  но  все  хотели  уехать!
Слушай и не задавай глупых вопросов!
   Лиза обиженно замолчала, а он продолжал:
   - И вот, значит,  он  погостил  у  этих  друзей,  расспросил  их  про
кордоны, про обыски, про все такое...
   А потом собрался домой. - И вдруг к нему на улице подходит девушка  -
она жила в том же доме на углу Покровского бульвара, и говорит, что в их
квартире ЧК, а его брат с женой  и  дочкой  уже  где-то  спрятались.  Он
повернул назад, и все время думал, где же они... Хотел зайти к знакомым,
у которых они часто  бывали,  -  тоже  молодая  семья,  потом  почему-то
испугался. Решил, что только навлечет на людей опасность.
   - А где же они были? - не вытерпела Лиза. - Он их нашел?
   - Нет, - мрачно ответил Феликс, - никого он не нашел и  сам  едва  не
пропал... Бросился к своим приятелям, ну, тем самым, которые уезжали  на
Украину под видом цыганского хора. Хотел  сперва  попросить,  чтобы  они
взяли его с собой. Потом вдруг подумал, что ведь его брат  с  женой  еще
могут вернуться в квартиру, значит,  надо  постараться  их  найти...  Но
никто в квартиру не вернулся. Она сперва была под надзором, а потом туда
вселили сразу шесть рабочих семей. С квартирой было покончено.
   - А драгоценности?!
   - Вот-вот, подходим к самому главному. Он  не  знал,  успел  ли  брат
забрать  драгоценности  из  тайника  или  он  тоже  ушел   из   квартиры
внезапно... Никто ничего не мог ему рассказать, он боялся спрашивать  об
этом. Скрывался, жил где попало и все пытался что-то узнать  о  брате...
Потом ударил такой голод, что все бросились прочь из Москвы безо  всяких
там кордонов! А он не мог уехать - у него даже документов не  было,  все
пропало. Выправлять новые документы?
   Это значит - сразу сесть. Думаю, ЧК как-то узнала  о  драгоценностях,
кто-то донес... Или дело было не в драгоценностях, а просто  их  ловили,
как графьев и буржуев. Этот парень перебивался там с воды на хлеб,  даже
тифом болел, но почему-то не умер, выжил...
   Потом ему удалось выправить себе документы, найти работу - учителем в
рабочей школе... Ему ничего не платили, только карточки на хлеб давали и
немного дров. Короче, сплошной кошмар. Ничего он не узнал  про  брата  и
тогда-то пожалел, что не уехал в Киев.
   Мучился он долго, очень тосковал один и все боялся, что его  заберут.
Но его почему-то не трогали. Забыли, наверное, да и жалкий он был такой,
совсем скелет... А если никто не завидует - никто не доносит. И  главное
- он молчал про свое происхождение.
   - А кем он тебе приходился? -  спросила  Лиза,  которая  до  сих  пор
слушала затаив дыхание. - Дедушкой?
   - Да, - кивнул Феликс. - Я не буду  тебе  рассказывать,  как  он  тут
перебивался, как устраивал свою жизнь, как работал...  Главное,  что  он
больше никогда в ту квартиру не  входил.  И  никогда  больше  не  увидел
своего брата и его семью.
   - А... Сокровища все еще там?
   Феликс пожал плечами  и  стал  давить  окурок  в  блюдце.  Потом  без
перерыва произнес:
   - Короче говоря, он женился. В тридцать восьмом году у него  родилась
дочь, в сороковом - сын. Этот сын и был мой отец.
   - А... Сокровища... - снова начала Лиза, но Феликс так хмуро поглядел
на нее, что она замолчала.
   - Слушай, а ты не сваришь мне еще кофе? - спросил он внезапно, отводя
взгляд. - Очень пить хочется... И голова такая тяжелая.
   Они вместе отправились на кухню, и  там,  присев  за  стол,  он  тихо
продолжал рассказывать, глядя, как Лиза возится с туркой.
   - Жили они плохо. Девочка скоро заболела и умерла, а  мой  отец  едва
выжил...  Им  выделили  крохотную  комнатенку  в   коммуналке,   дедушка
по-прежнему  был  учителем,  закончил  какие-то  рабочие  курсы  и  тому
подобное... Настоящего образования у него не было,  кроме  гимназии,  но
этим не стоило хвастаться. А бабушка была такая милая, она-то  и  тянула
на себе весь дом.
   Работала  простой  рабочей  на  заводе,  хотя  ее  отец  был  царским
генералом, представь себе... Они оба - и дедушка и бабушка  -  уже  были
немолодые, когда поженились, и много хлебнули до этого...
   - Им, наверное, было лет по сорок? - спросила Лиза, оборачиваясь.
   -  Немножко  не  хватало  до  сорока.  Бабушка,  кстати,  тоже   была
католичкой, по своей матери.
   - Тоже?
   - Ну ведь дед был католик, - напомнил Феликс. -  Ну,  конечно,  своих
детей они не крестили. Хотя бабушка всех их учила молиться. И меня тоже.
   - Да? Это так для тебя важно?
   - Конечно, - очень серьезно ответил он. - А для тебя разве нет?
   - Не знаю, никогда не молилась, - задумчиво проговорила Лиза. -  Даже
не понимаю почему... Наверное, не возникало потребности...
   - Сто раз возникала потребность, только ты не понимала! - рассердился
Феликс.
   Лиза обиделась:
   - Ты лучше скажи,