вои близорукие глаза.
   - Я тебя не знаю, - сказала она, сразу перейдя на  "ты",  как  только
разглядела его. Это Феликса разозлило - ему надоело, что  его  принимают
за ребенка. Он ответил ей в тон:
   - А я тебя тоже. Зато про тебя кое-что знаю. Ну, что будем делать?
   - Ты пьяный, что ли? - удивилась она, разглядывая  его.  -  Да  вроде
нет. Ладно, закрой дверь, а то соседи все слышат.  И  что  ты  -  совсем
сдурел, про такое на лестнице говорить? Мог сразу сказать, что по делу.
   Так кто тебя прислал?
   Феликс в это время послушно запирал дверь и мог  подумать,  пользуясь
свободной  минуткой.  Но  теперь  эта  минутка   истекла,   и   пришлось
повернуться и ответить:
   - Я же говорю - Лиза.
   - Ну ладно... - ответила девица, выезжая на своем кресле  в  комнату.
Феликс пошел  за  ней.  Его  ошеломил  способ  передвижения  хозяйки  по
квартире, он не был к этому готов, и потому мысли путались.  Куда  легче
было разговаривать с ней через дверь.  Кроме  того,  у  девицы  оказался
проницательный беспощадный взгляд, резкий  голос,  неприятное  выражение
лица... Он ее сразу возненавидел, и ему подумалось, что все окажется  не
так просто, как он себе представлял. Теперь, на свету, он рассмотрел  ее
лучше. Отвислые бледные щеки  со  следами  выдавленных  прыщей,  сонные,
медленно  моргающие  белые  ресницы,  растрепанные  волосы...   И   этот
беспощадный взгляд - взгляд женщины, которая возненавидела  весь  мир  и
себя саму. Девица снова развернула свое  кресло  и  поставила  его  так,
чтобы перегородить выход из комнаты. Феликс почувствовал себя пойманным,
сам не зная почему. Не могла же  эта  беспомощная  парализованная  девка
одолеть его силой! Он привык производить на женщин  впечатление,  привык
им нравиться, привык легко добиваться своего. Но тут все  это  пропадало
впустую - его рассматривали, как  неодушевленный  предмет.  Девица  явно
что-то прикидывала в уме и наконец бросила:
   - Ну давай. Что тебе нужно?
   - Я ведь сказал. Лиза меня послала.
   - А ей что нужно?
   - Ту вещь, которую она тебе продала.
   Девица издевательски заулыбалась, глаза сузились в две щелочки.
   - Знаешь, миленький, я таких ребят, как ты, уже видела.  И  с  такими
шутками тоже знакома. Так что зря пришел. Можешь выметаться.
   Но тем не менее с места не двинулась,  проход  не  освободила,  и  он
понял, что разговор не окончен.
   У девицы на языке явно вертелось сто вопросов, но пока  она  молчала.
Смотрела выжидающе и что-то перебирала  в  кармане  своего  потрепанного
темного халата. Этот жест его нервировал, он злился уже - всерьез.
   - Не понял, на что ты намекаешь,  -  ответил  он,  стараясь  говорить
уверенно и небрежно. - Я пришел по делу. Она...
   - Она мне ничего не продавала, - заявила тут же девица. - Я ничего не
видела. И вообще ее не знаю.
   - Ты свихнулась, что ли? - Он покрутил пальцем у виска. - Я тебе дело
предлагаю...
   - Уже предлагали такие... - фыркнула она. - Ладно, что за дело?
   - Короче, она хотела продать одну вещь, верно? - торопливо  заговорил
он. - А может, и не одну, верно?  И  продала  тебе...  А  я  тоже  хотел
купить, только у меня денег тогда не было. Я ей хотел дать  дороже.  Эта
вещь мне нужна. Сейчас пришел к ней, принес  деньги,  а  она  заявила  -
продала все тебе. И сказала, если я  хочу  купить,  надо  купить  уже  у
тебя... Я дам тебе больше, чем ты заплатила.
   Никакой реакции, ни слова в ответ.  Молчание,  пристальный  изучающий
взгляд, пальцы, которые застыли в  кармане  халата.  Теперь  Феликс  был
уверен,  что  они  держат  там  какой-то  предмет.  Большой  предмет  и,
наверное, тяжелый. Он только теперь обратил внимание,  какие  объемистые
карманы были у ее халата. Там могло поместиться все, что угодно.
   - Ну, что скажешь? - не выдержал он. - Неплохое предложение, верно?
   - Плохое, - послышалось в ответ.
   - Да ты сдурела, что ли?! - поразился он. - Почему плохое?! Ты мне не
веришь?! Вот деньги!
   Он вытащил из кармана скомканные доллары, показал издали  ей.  Девица
посмотрела на  деньги  и  вдруг  захохотала.  При  этом  она  стала  еще
неприятней на вид, чем прежде. Это оплывшее лицо совсем не было  создано
для улыбки и смеха.
   - Да что ты ржешь, кобыла?! -  в  ярости  заорал  он,  надвигаясь  на
кресло. И замер - в руке у нее оказался маленький черный  пистолет.  Его
дуло было направлено прямо ему в  живот,  девице  даже  не  пришлось  бы
поднимать руку, чтобы прицелиться, - ведь она сидела, а он стоял.
   - А ну отойди к окну... - негромко приказала она, едва  поводя  дулом
из стороны в сторону. - Ты, конечно, не очень толстый, но я попаду, будь
спокоен. Ну, пошел!
   И он ей сразу поверил. Она выстрелит, обязательно выстрелит, если  он
сделает еще шаг. Феликс  попятился,  оглянулся,  отступил  на  указанное
место и замер.
   Девица покачала головой, ее лицо все еще дергалось от смеха.
   - Ты кто такой, а? - спросила она даже как будто ласково.
   - Друг Лизы, - ответил он и обрадовался - хотя бы  голос  не  дрожал.
Девица напугала его только,  внезапностью  своей  реакции,  в  остальном
бояться было нечего. Она была неподвижна. Это придавало ему  уверенности
в себе. И потому он говорил вполне спокойно:
   - Ты что, на всех наводишь пушку, кто тебе сделку предлагает?
   Она хмыкнула, не сводя с него глаз. Пистолет по-прежнему выделялся на
фоне ее халата. Рука держала его твердо, это была сильная рука,  которая
привыкла поворачивать колеса кресла. А вот ноги были совершенно мертвые,
висели как два бревна средней толщины.
   - Я понял, что ты мне не веришь... - продолжал он, все больше приходя
в себя. Кого он испугался?!
   Этой туши  в  обвисшем  халате?!  Она  и  на  женщину-то  не  похожа,
уродина... Феликс разглядывал ее и видел, что девица злится. Он  обратил
внимание на то, что она совершенно не выносила взгляда, направленного на
ее ноги. Поэтому он стал смотреть ей прямо в глаза.
   - Говори толком, кто тебя прислал? - процедила девица,  но  голос  ее
звучал уже более спокойно. Видно было, что послушность  Феликса  немного
усыпила ее подозрения. - Эта девица?
   - Лиза? Ты же сказала, что не знаешь такой?
   - Не болтай, лучше ответь - она?
   - Я ведь сказал тебе - да!
   - Она тебе кто?
   - Подруга.
   - Любовница? - Пистолет  немного  опустился,  почти  лег  на  колено.
Теперь он был нацелен куда-то в стену, и Феликс сообразил, что  в  такой
позиции он не выстрелит. - Она твоя любовница, да?
   - Ну и что? - ответил он, быстро соображая, как близко знакома Лиза с
этой девицей. Он не знал об этом совершенно ничего. Он не знал даже, кто
ему откроет дверь - мужчина или женщина.  Она  могла  расспрашивать  его
просто из любопытства - если плохо знала  Лизу.  А  если  она  знала  ее
хорошо... Тогда это была проверка. И  Феликс  страшно  боялся  сморозить
что-то, могущее выдать его с головой. Такая  осечки  не  пропустит!  Она
вообще ничего ему не скажет, если поймет, что он пришел с улицы...
   - Какая тебе разница, кто она мне? - осторожно продолжал  он.  -  Ну,
предположим, мы не чужие...
   Я ведь к тебе по делу пришел.
   - Плевать мне на твое дело, - сухо ответила хозяйка, пряча  пистолет.
- И на твою сопливую Лизу.
   - Это почему? Что ты против нее имеешь?
   - Все. Можешь убираться.
   - Не понял... - протянул Феликс. - Тебе не кажется, что так  дела  не
делают? Я тебе кое-что предложил, деньги можешь получить прямо сейчас...
Ты что, своей выгоды не понимаешь?
   - Я с тобой вообще не собираюсь дела делать, - ответила она.  -  И  с
ней тоже. Сыта по горло. И ничего ты не получишь.
   - Деньги тебе, значит, не нужны?
   - Можешь засунуть их себе в задницу, - равнодушно ответила та. -  Так
будет надежнее!
   - Покажи, где та вещь!
   Феликс сам поразился своему тону - он сказал это отрывисто  и  грубо,
без  всякого  намека  на  просьбу.  Девица  его  вывела.  Он  ее  просто
ненавидел. Она удивленно хлопнула  своими  короткими  белыми  ресницами,
снова потянулась к карману... Он  в  два  шага  оказался  рядом  с  ней,
схватил ее сперва за одну  руку,  резко  вывернул  ее  так,  что  девица
вскрикнула от боли, потом ему пришлось перехватить и  левое  запястье  -
такое же увертливое, как правое... Теперь они оказались вплотную друг  к
другу, он чувствовал на своем лице ее нездоровое кислое дыхание  и  даже
мог сказать, что она ела  на  завтрак  -  копченую  колбасу  и  какой-то
жареный лук...
   - Пусти, сука, - прошипела она, так и извиваясь  в  своем  кресле.  -
Пусти, подонок!..
   Он с изумлением увидел, что на ее глаза навернулись слезы, но  хватки
не ослабил. Злорадно подумал, что на се руках останутся синяки - так  ей
и надо!
   - Ты сама виновата... - проговорил он прямо ей в лицо.  -  Не  умеешь
по-человечески разговаривать. Теперь отвечай - что она тебе продала?!
   Девица  замерла,  перестала  вырываться,  и  он  вдруг   понял,   что
проговорился. "Проклятый мой язык! - простонал  он  про  себя,  глядя  в
изумленные глаза девицы. - Почему я всегда что-нибудь сболтну! Вот  и  с
Лизой... Она теперь везде меня высматривает! Вчера, когда вышла из дома,
так и вертела головой, чуть не заметила меня. Дурак! Болван! Что  теперь
делать?!
   Она ничего не скажет..."
   Но реакция девицы оказалась совсем другой, чем он думал. Она смотрела
уже не враждебно, не проклинала его, не дергала  рук,  даже  рот  у  нее
приоткрылся...
   В конце концов она очень серьезно спросила:
   - Вещь краденая?
   - Да, - ответил он.
   - Ясно... - прошептала она. - Пусти  руки,  ну  пусти!  Я  ничего  не
сделаю!
   Но он покачал головой. Она вздохнула:
   - Не веришь?
   - Ты мне тоже не веришь. Я тебя уже сто раз спросил - где та вещь?
   - Какая? - хитро сощурилась она.
   - Хватит дурочку ломать! - Он так сжал ее руки, что какая-то косточка
хрустнула, девица взвыла от боли, лицо перекосилось,  из  глаз  брызнули
слезы. Он не чувствовал к ней никакой жалости, она была для него  чем-то
вроде насекомого, огромного богомола с уродливыми  клешнями,  с  которым
можно сделать только одно - растоптать, чтобы выдавилась  желтая  кашица
из твердого брюха... Ему было даже противно держать ее  руки,  а  от  ее
дыхания его просто тошнило.
   - Ты мне руку сломал... - прерывисто прошептала она.  -  Господи,  ты
что, озверел совсем?! Ну прошу тебя, ну пусти, ну миленький.
   - А, теперь я миленький! - злобно ответил он. -  Ничего,  переживешь!
Где та вещь? Что она тебе принесла? Часы?
   Она кивнула. Он вздохнул, немного ослабил хватку, ее  руки  безвольно
повисли в его пальцах. Она больше не сопротивлялась, только смотрела  на
него отчаянными глазами, которые от боли стали просто огромными.
   - Золотые часы с бриллиантами? - продолжал он.
   - Да, да! Мне больно.
   - Я же больше не давлю!
   - Ты мне руку сломал, правую, подлец... - ныла она, не сводя  с  него
глаз.  -  Всегда  я  страдаю  из-за  этой  твари!  Всю  жизнь  она   мне
исковеркала...
   - Ты это про кого? - удивился Феликс, но она  не  ответила.  Ее  руки
повисли совсем безжизненно, ему стало тяжело их держать,  и  он  решился
отпустить их.
   Они упали на полные колени, туго обтянутые халатом.
   Девица всхлипнула, повесила голову. Он настойчиво повторил:
   - Значит, часы?
   - Да, часы. Могу их тебе продать.
   - Не надо. Что она еще принесла?
   - Больше ничего.
   - Врешь! - Он замахнулся и ударил ее прежде, чем понял,  что  делает.
Ее голова дернулась, запрокинулась  от  резкого  удара,  из  носа  сразу
побежала кровь. Алая струйка смотрелась на ее  бледной  коже  как  мазок
красной  краски  и  жалости  не  вызывала.  Он  просто  смотрел  на  это
перепачканное лицо и повторил:
   - Что еще она тебе принесла?
   - Ничего... - прошептала она, едва двигая губами.
   В глазах был ужас.
   - Врешь, паскуда! - Он замахнулся для нового удара, но она закричала,
позабыв об осторожности:
   - Да  клянусь  тебе,  ничего  не  принесла!  Только  часы,  будь  они
прокляты! Не надо!
   Он снова ударил ее. Бить было легко, все равно что избивать  подушку,
с той разницей, что из подушки не течет кровь. Она снова затихла,  слезы
перемешивались на ее щеках со свежей струйкой крови. На ее темном халате
пятна были не заметны, но он видел, как кровь капает с ее подбородка.
   - Слушай, ты... - зашипел  он,  склоняясь  над  ней.  -  Если  ты  не
скажешь, я от тебя живого места не оставлю! Отвечай, что  еще  она  тебе
принесла?
   - Ни-че-го... - проговорила она, борясь  с  нервной  икотой.  -  Я..,
не.., могу... Прошу тебя...
   - Себе сделаешь хуже! - предупредил он и снова занес руку. - Отвечай!
   - Да нет же... - Она  извивалась  в  кресле,  пытаясь  уклониться  от
надвигающегося удара. - Нет, нет, нет... Ничего, ничего, кроме  часов...
Боже мой, зачем я купила их! Я тебе сейчас все покажу!
   - На хер мне часы. - Он взял одной рукой  ее  за  подбородок,  вторую
держал наготове для удара. Теперь ей не удалось бы увернуться. - Я  тебя
спрашиваю, где остальное? Где бриллианты?
   - В часах... Часы были с бриллиантами... - прошептала она, и он снова
ее ударил. На этот раз она потеряла сознание -  он  не  рассчитал  силы.
Отойти он не мог, да и не думал, что ей понадобится вода, чтобы прийти в
себя. Через минуту она начала медленно открывать глаза. Первым, что  она
увидела, была его занесенная рука и бешеные глаза. Она  тихо  застонала,
потом с трудом сказала:
   - Возьми.., часы.., так...
   - Ты меня задолбала, серьезно тебе говорю! Мне не нужны часы!
   - А что.., тебе.., нужно...
   - Остальное!
   - Какое - остальное...
   - Слушай, ты, сука! - Он следил за ее глазами - они то и дело  теряли
осмысленное выражение. - Я хорошо понимаю,  что  ты  будешь  молчать  до
последнего, дело того стоит. Но это тебе дорого обойдется. Я ведь просто
так не уйду. Она нуждалась в деньгах. Деньги у нее появились. Она что-то
продала тебе. Говори что?
   - Часы... - Она с ужасом смотрела на него. - Только.., ча.., сы...
   Он снова взял ее за подбородок. Она так и выгнулась в кресле,  словно
ее ударило током, закрыла глаза, затряслась. Ему стало  противно,  и  он
едва не отпустил ее, но сдержался. Снова повторил:
   - Что она тебе принесла? Если опять скажешь, что часы, я тебе  голову
разобью, клянусь! Я не шучу, ты меня достала! Тебе  все  равно  деваться
некуда, отвечай!
   Что? Почему ты молчишь?
   Она так и сидела  с  закрытыми  глазами,  только  ресницы  дрожали  -
мелко-мелко.
   - Она тебе пообещала какие-то проценты от продажи? - продолжал он.  -
У тебя ведь не может быть таких денег,  чтобы  ты  могла  это  купить...
Может, она дала тебе это на реализацию? Просила  продать?  Ну,  что  это
было?
   Она молчала. Он в отчаянии повторил:
   - Что? Что? Скажи! Она тебе пригрозила, если ты кому-то скажешь?  Да?
Не бойся, она тебе ничего не сделает. Ты должна мне  ответить,  то,  что
она тебе принесла, это мое, мое собственное! Она у меня украла, принесла
тебе! Ну, отвечай!
   - Я тебя не понимаю... -  Калека  говорила  медленно,  с  одышкой,  с
трудом подбирая слова. - Я тебя просто не понимаю. Я ничего не могу тебе
сказать... Не знаю, что она у тебя украла. Часы?
   - Я тебя предупреждал? - почти ласково спросил он. -  Если  ты  опять
начнешь мне заливать про часы...
   Я больше не могу этого слышать!
   - Но про что еще мне говорить... Больше ничего не было!
   - Тебе жить надоело? - Эта угроза вырвалась сама собой.
   Однако в тот миг он был готов придушить ее голыми руками.  Он  видел,
что девица не собирается ему ничего рассказывать. Ничего - хотя  все  ее
лицо было забрызгано кровью, губы тряслись,  а  глаза  стали  совершенно
бессмысленными. Это приводило его в отчаяние. Он  не  представлял  себе,
что нужно, чтобы она заговорила. Бить ее снова? Пока она  не  дойдет  до
предела? А где этот предел? И ему противно лишний раз к ней прикасаться.
Только теперь он обратил внимание, что его белая рубашка тоже в крови.
   И уж конечно, на руки было страшно смотреть. А эта тварь сидела перед
ним и молчала. Он больше не мог этого выдержать - в отчаянии поднял руку
и сказал:
   - Тебе это нужно! Я понял, что тебе нравится, когда тебя бьют,  иначе
ты давно сказала бы! Отвечай сейчас же, говори!
   Девица покачала головой и тихо ответила:
   - Ты просто маньяк. Я не знаю, что она у тебя украла, но знай, что  я
ее ненавижу так же, как и ты, и даже больше. Если бы могла  тебе  что-то
дать против нее, я бы это уже сделала.
   - Что ты болтаешь? - скривился он. -  Не  вешай  мне  лапшу  на  уши,
умница! Я тебя ясно спрашиваю.
   - Господи, как ты не понимаешь, что я ничего не  знаю!  -  простонала
она. - Ну бей меня, бей калеку!
   Давай, герой! Давай! Спелся с этой сукой, это она тебя  подослала,  я
теперь  догадалась!  Что  ты  мне  плетешь   про   бриллианты,   никаких
бриллиантов я не видела...
   Были только часы, вот они, в шкафу, можешь взять их так. Не нужны мне
твои паршивые деньги!
   - Вот ты как заговорила?! - Он снова замахнулся, но  она,  словно  не
замечая этого, взахлеб продолжала. - Она меня узнала, еще расспрашивала,
стерва... Я ее тоже узнала сразу... Она  тебя  натравила  на  меня,  да?
Сука...
   Не добила меня тогда, решила теперь прикончить?! За что?! За что  она
меня ненавидит?!
   - Очумела, что ли? - Он наконец прислушался к тому, что она говорила,
и это показалось ему странным. - Что она тебе сделала? Ты про Лизу,  что
ли, говоришь?
   - А про кого еще!
   - Она что,  подстроила  тебе  какую-то  подлянку?  Ты  же  ее  просто
ненавидишь!
   - А ты как будто не знаешь,  что  она  мне  подстроила!  -  в  ярости
крикнула девица. - Я все  поняла,  можешь  не  сомневаться!  Она  решила
поиздеваться надо мной? Да? Или еще и ограбить? Подослала своего хахаля?
Молодец девка... Только не понимаю, зачем ей это нужно.
   - Да что она тебе сделала? - взорвался он. - Можешь хоть это  сказать
нормально?!
   - Не буду! - отрезала инвалидка. Она  уже  пришла  в  себя,  говорила
быстро, смотрела зло и по-прежнему проницательно.  -  Хватит  надо  мной
издеваться! Если пришел грабить - грабь!  Все  в  шкафу,  бери,  тащи  к
ней... Только пользы вам  не  будет!  Ты  что,  думаешь,  меня  защитить
некому?!
   - А ну заткнись! - приказал  он.  -  Хватит  мне!  заливать!  Это  ты
выдумала про подлянку, Лиза тебе ничего не делала! Можешь не  стараться,
все равно не поверю!
   - Это почему?
   - Да потому что она к тебе  пришла,  морда  ты  страшная!  -  холодно
ответил он, вскидывая бровь. - Значит,  доверяла  тебе,  значит,  ничего
тебе не сделала, иначе не пришла бы.
   - Да она не знала, к кому идет! - возразила та. - Ее  же  привели  ко
мне! Она только тут все поняла.
   - И опять соврала, - издевательски оборвал ее Феликс. - Не пришла  бы
она с таким делом к, незнакомому человеку!
   - Ха, это ты так думаешь! - фыркнула она. - А вот она пришла!  Часики
продать... А вот теперь я думаю, может, она знала, к кому  идет?  Может,
искала меня? Только зачем, не понимаю! Если бы я ее искала,  тогда  ясно
зачем, мне ей должок следует отдать... А ту! наоборот!
   - Что за должок? - забеспокоился Феликс.
   - А вот! - Она указала на свои ноги. - Смотри какие! Это из-за нее!
   И пока Феликс рассматривал ее ноги, пытаясь понять,  какое  отношение
они имеют к Лизе (некстати вспомнились ноги Лизы - стройные, совершенной
формы, той формы, которая ему  нравилась),  девица  рванула  из  кармана
пистолет и сунула дуло прямо ему в лицо - Все, сучонок! - услышал он,  и
больше ничего не слышал. Все происходило как в  немом  кино,  и  так  же
быстро, и немного комично -  дуло  пистолета,  прыгнувшее  прямо  ему  в
подбородок,  его  движение  головой  -  в  сторону,  бросок  его   руки,
накрывающей лицо девицы так, что она  ослепла,  движение  ее  пальца  на
спуске, у него перед глазами, и еще какое-то его  собственное  движение,
которого он даже не уловил, - и вот пистолет падает - падает  на  колени
девице, та судорожно сжимает их, одно