и
были вложены в  товар.  Он  выговорил  себе  отсрочку,  но  процент  ему
повысили.
   Теперь он составлял двадцать в месяц, включая неоплаченные  проценты.
Он впервые почувствовал, что делает что-то  не  то,  и  решил  исправить
положение - покончить с кредитом, проценты по которому все  нарастали...
Для этого он сделал следующий шаг - взял еще один кредит,  больший,  чем
первый. Как раз в это время ему снова позвонила Анна.
   Он не сразу понял, кто с  ним  говорит,  а  когда  понял,  ничуть  не
смутился. Эта женщина вообще не относилась к числу  тех,  которые  могли
его как-то смутить. Поэтому он очень небрежно ответил:
   -  Ах  да,  верно"  Ваша  посылка?  Я  не  смог  поехать,  ничего  не
получилось. Сейчас слишком много работы.
   Я ее вам верну. Где? Когда?
   Она растерянно сказала:
   - Когда хотите... Почему же вы мне раньше не сказали, что не поедете?
Я давно нашла бы другой способ передать.
   - Извините, ради Бога, - так же небрежно ответил он. - Ну, так где  я
вас увижу?
   На следующий день, когда они встретились в городе,  он  заметил,  что
она принарядилась. Какой-то более  яркий  костюм,  подрумяненные  скулы,
блестящие глаза. Передавая ей пакет, он спросил из вежливости:
   - У вас какое-то торжество?
   - У  меня?  -  растерялась  она.  Эта  взрослая  женщина  могла  быть
совершенно беспомощной, хотя не более чем на минуту. - У меня... Ничего.
Просто настроение хорошее.
   - Завидую! - искренне сказал он.
   Она быстро спросила:
   - У вас какие-то неприятности?
   - Мелкие, не стоит говорить. Знаете, я все же перед вами  провинился.
Давайте куда-нибудь зайдем и отметим примирение.
   Она сразу согласилась, чего он не ожидал. Он  отвел  ее  в  недорогое
кафе, взял ей сок - она отказалась пить что-то крепче, вообще отказалась
от всего, что он ей предлагал. Сам он взял коньяк, закурил, попросил  ее
рассказать  о  себе.  Она  смутилась  снова,  неуверенно  сообщила,  где
работает, чем занимается.
   - Вы замужем? - спросил он неожиданно для себя.
   Как она покраснела! Как девочка, у которой спросили, нравится  ли  ей
какой-нибудь мальчик... Он в ту минуту ясно понял, что этого вопроса она
очень боялась, и боялась именно в его устах. "А бабочка-то  влюбилась...
- лениво подумал он. - Господи, но почему они все  на  один  лад!  Такие
дурищи..." Он прекрасно знал, какое впечатление производит на женщин,  и
это сознание собственной привлекательности давно не щекотало ему  нервы.
Он привык. А она так и пылала, когда ответила:
   - Я замужем, у меня дочка... Алисе шесть лет.
   - Какая большая! - бестактно заметил он и продолжал:
   - А родня в Германии откуда?
   - Мой отец немец, - ответила она. - Все родственники с его стороны  и
он сам уже уехали.
   - А почему вы до сих пор тут? Я бы непременно уехал, если бы мог.
   - Я не могу.
   - Почему?
   - Просто не могу.
   Он подвез ее на работу, попрощался  и  не  виделся  с  ней  несколько
месяцев. За это время он скатился в  пропасть.  У  него  было  несколько
кредитов с невыплаченными процентами, мизерные заказы и никаких видов на
будущее. Запутался как в паутине. Теперь он видел все свои  ошибки,  все
промахи, все глупости...
   И проклинал себя за слепоту, за самоуверенность,  за  все  на  свете.
Лизе в это время лучше было вообще не показываться ему на глаза.  Он  ее
просто возненавидел, без особых причин, только потому, что все было  так
ужасно.  "Лиза,  в  отличие  от  машины,  -  роскошь,  а   не   средство
передвижения!  -  шутил  он  с  теми  знакомыми,  которые  у  него   еще
оставались. - Она вообще ни к чему не пригодна, кроме  траты  денег.  Ей
хоть миллион в день давай  -  все  равно  истратит".  Его  слова  насчет
миллионов были сильным преувеличением. Лиза в эту пору не получала почти
ничего, за исключением денег на еду. Тогда-то у него  и  явилась  первая
мысль о побеге. Сперва это было очень туманно  -  так,  просто  сознание
того, что ему  не  выпутаться.  Оставалось  сбежать  как  можно  дальше,
укрыться ненадежнее и никогда не возвращаться в Москву.
   Сама эта мысль для него, коренного москвича, была ужасна.  Но  вскоре
он задумался над этим серьезней.
   Сбежать? Почему именно сбежать, когда есть слово "уехать"?  Куда?  Он
чистокровный русский, Израиль исключен, да там вовсе не  рай  на  земле.
Америка?
   Только там его и ждали! Словакия? Денег на покупку недвижимости и  на
разные формальности нет. Другой город в России? Еще чего!
   Анна подкараулила его на улице. Он сразу это понял, когда  увидел  ее
смятение. Она стояла на углу того перекрестка, где он жил, и делала вид,
что собирается перейти улицу. Наверное, простояла так  не  меньше  часа,
потому что совсем окоченела - была осень.
   - Привет, - сказал он, подходя к ней. - Какими судьбами?
   - Ах, это вы... - Она пошла рядом  с  ним,  стуча  каблуками,  отводя
взгляд. - Я случайно шла мимо...
   - Удивительно... Как у вас дела? - вяло спрашивал он.
   - Да так... Я ведь одна здесь осталась, все уже уехали. И русские,  и
немцы. - Она рассмеялась. - Вся семья там.
   - Во Франкфурте? - вдруг  припомнил  он,  и  серая  московская  улица
внезапно озарилась новым светом. Решение пришло  молниеносно.  Это  было
так просто, проще быть не могло. И русские, и немцы.
   Вся семья. Господи, какой он был дурак! Что там она плела насчет мужа
и дочери? Стоит только посмотреть на ее лицо, и сразу станет ясно -  она
на все пойдет. Если влюбляется  женщина  такого  склада,  то  это  очень
серьезно, очень. Конечно,  она  будет  страдать  и  терзаться,  долго  и
упорно, но сделает все, что скажет он. Олег взял Анну под руку, пожал ее
холодные маленькие пальцы...
   - Пойдемте куда-нибудь, - сказал он. - Я давно хотел вас увидеть...
   ...И вот теперь, за завтраком,  она  вдруг  заговорила  на  запретную
тему. Да, она пошла ради него на все -  развелась  в  кратчайшие  сроки,
бросилась к нему как сумасшедшая... Но сделать еще один шаг -  уехать  с
ним - отказывалась. Нет, ему снова начинало везти!
   Судьба помучила его и отпустила. Сперва одно, потом  другое.  Деньги,
можно считать, уже у него в кармане.
   Анна скоро согласится. Он допил кофе и погладил ее по щеке.
   -  Я  пойду  на  курсы,  дай  только  закончить  одно  дело.  Вечером
поговорим.
   Он отвез Алису в школу. Девчонка всю дорогу молчала.  Ему  вообще  не
нравились чужие дети, а своих у него не было. Уж эта точно была не своя!
Слова не скажет, смотрит куда-то в сторону. Он дарил ей игрушки,  а  она
сажала в угол всех этих здоровенных медведей и слонов и не прикасалась к
ним больше. В то утро она вообще была точно каменная. Он  высадил  ее  у
ворот школы и поехал назад. В магазине на  Солянке  купил  прорезиненный
чехол - подходящего размера, как ему показалось. Приехал домой, поднялся
со свертком в квартиру, открыл шкаф... Вытаскивать тело  было  трудно  и
противно, его прошиб пот. Особенно  мешали  ноги  -  опять!  Наконец  он
завязал мешок, вытер лоб. Надо было спешить. Он поволок мешок к  выходу,
отпер дверь, послушал, нет ли кого в подъезде...
   Было тихо. Спустился с мешком на лифте, выволок его из подъезда.  Его
расчет был верен - на него не обращали внимания. Мало ли зачем  человеку
битком набитый мешок! Может, вещи перевозит.
   Багажник закрылся легко, он торопливо обошел  машину,  сел  за  руль.
Дорога была ему хорошо знакома, но он удерживался от желания  припустить
на большой скорости. Ехал, как новичок, старательно соблюдая все правила
- не хватало только засветиться перед милицией! Но все  обошлось.  Через
полтора часа он подъезжал к даче. На  подъезде  был  очень  осторожен  -
высматривал людей на соседних участках. Но никого не увидел -  день  был
будничный. Ему везло, он как заклинание повторял про себя:  "Мне  везет,
мне чертовски везет!" Открыл  ворота,  завел  машину  в  гараж,  прикрыл
двери, включил свет. Вытащил мешок из багажника, прислонил его к  стене.
Тишина, удивительная тишина... У него вдруг затряслись руки,  он,  полез
за сигаретами и, уже поднося зажигалку, вдруг услышал  нечто  ужасное...
Голоса, совсем близко! Разговаривали мужчины, судя по  звукам,  их  было
много, целая толпа! Он похолодел, подкрался к дверям гаража, выглянул  в
щелку. Никого не увидел. Но голоса раздавались теперь совсем  рядом.  Он
понял, что говорят на соседнем участке слева. Выругался. Как  же  он  не
слышал подъезжающей машины! Нет, он ничего не слышал, никого не видел...
Может быть, они все время были тут, только в доме или за домом?
   Он прислушивался изо всех сил, так что у него даже  заболела  голова.
Из разговора уловил, что они собираются чем-то заняться  тут,  на  даче.
Чем? Ответ скоро явился. Хозяин привез сюда рабочих, и  они  все  вместе
собрались крыть заново крышу!
   Олег опустился на пол, ноги его не держали. Выехать из гаража  у  них
на глазах?! Исключено, безумие.
   Сосед его знает в лицо, пару раз Олег занимал у  него  спички,  соль,
какие-то мелочи. Сосед потом выдаст его, вспомнит, что он был  тут.  Это
было невозможно, недопустимо.
   Загремело листовое железо, кто-то искал  лестницу,  кто-то  предлагал
сперва выпить, другие отказывались  -  это  после  работы!  Значит,  они
расположились тут надолго, может быть, с  ночевкой...  Олег  сжал  зубы.
Посмотрел на часы. Время его подстегивало, надо было вернуться домой  до
прихода Анны. Надо было забирать девчонку из школы, это его обязанность.
Он не приедет в школу, девчонка устроит панику. Нет, она не устроит,  но
ее мать! Анна сойдет с ума, заявит в милицию... Значит, надо выбираться.
   Труп придется спрятать завтра, когда они уберутся отсюда. Он не может
сразу везти тело к озеру, сперва надо осмотреть место,  прикинуть,  куда
тащить, где сваливать... Машину в это время придется оставить на дороге,
к озеру вплотную подъехать нельзя,  там  деревья,  подлесок...  Оставить
машину с трупом?! Исключено. Нужно ехать наверняка,  чтобы  сделать  все
очень быстро, не таскаться по лесу с мешком. Мешок тяжеленный. Одно дело
- тащить его по гладкому  паркету,  совсем  другое  -  по  лесу...  Надо
дождаться, когда они уберутся за дом или пойдут на кухню есть, и  быстро
выезжать! Он вернется завтра.
   Они никуда не убрались -  залезли  на  крышу  и  с  веселым  матерком
принялись за работу. Если бы он выехал из гаража, у него  была  бы  куча
свидетелей. Ели они тоже во дворе - была хорошая погода.
   Он все время слышал их голоса, и они сводили его с ума;
   Время шло. Уже стемнело, мужики затеяли шашлык - хозяин угощал. Перед
домом  установили   мангал,   до   него   доносился   аппетитный   запах
маринованного мяса. Скулы сводило - невыносимо  хотелось  есть  и  пить,
особенно пить. Он сидел на полу и ждал полной темноты. Тогда они уйдут!
   Они не ушли. Точнее, ушли почти все, но двое оставались  во  дворе  -
хозяин с близким приятелем. Они выпивали понемногу,  говорили  о  всякой
чепухе... Олег корчился от ярости. Если бы он выехал из  гаража  сейчас,
это произвело бы на мужиков неизгладимое впечатление - ведь они  видели,
что на соседнем участке никого нет! "Надо было уезжать раньше!  -  ругал
себя Олег. - Это бы не так бросалось в глаза! Болван!"
   Анна, конечно, уже ищет его, сходит с ума. Он  отдал  бы  все,  чтобы
позвонить ей. Но даже этого он не мог.
   На рассвете проснулись остальные  гости,  вывалили  во  двор,  начали
опохмеляться... К этому моменту у  него  начался  бред.  Голову  ломило,
глаза болели, язык пересох. Он сказал себе, что просто простыл за ночь в
железном  гараже.  Можно  было  поспать  в  машине,  но  он  так  боялся
пропустить момент, когда можно будет  уехать...  Ночь  не  подарила  ему
этого момента. Одна надежда была на то, что они закончат работу и  скоро
уберутся отсюда. Так и было - они собрались в путь.
   Он не верил своему счастью - хозяин вывел  из  гаража  "Газель",  все
набились туда и  весело  покатили  прочь.  Олег  больше  не  мог  ждать.
Выскочил  наружу,  жадно  глотнул  свежего,  не  отравленного   бензином
воздуха... Голова немного прояснилась. Надо было выпить воды и  уезжать.
Сейчас у него не хватило бы сил, чтобы возиться с мешком. Риска не  было
- Димка далеко, ключи есть только у него. Никто не наведается  в  гараж.
Он отпер дом, нашел какую-то подозрительную воду в чайнике, может  быть,
даже сырую, и выпил ее всю  до  капельки.  Зашел  в  туалет,  помочился,
вернулся в гараж и уселся за руль. Руки и ноги были слабые, будто  ватой
набитые, голова - совсем пустая.  Но  самое  страшное  было  позади.  Он
забудет это, как кошмар. Скорей в Москву!
   Он включил приемник, принялся даже подпевать  "Смоки":  "Вот  кэн  ай
ду?! Вот кэн ай ду-у-у..." "Что я могу сделать? - переводил он, следя за
дорогой. - Я сделал все, что мог, и даже немножко больше. Теперь приеду,
выкупаюсь и спатеньки. Съем  огромный  кусок  мяса,  напьюсь,  приласкаю
Анку... Все будет нормально. Совру ей что-нибудь. Блин, глупо все вышло,
но могло быть хуже! Главное - я свободен!"
   На шоссе позади себя он уже некоторое время видел машину -  новенький
бордовый  "ниссан".  Отмечал  его  мельком,  говоря  себе:  "Ну,  теперь
держись, Германия! Наконец поменяю машину. Да что там машину!"  Какое-то
туманное облако возникло вдруг  перед  глазами,  он  испугался,  тряхнул
головой, видимость снова стала четкой. "Плохо дело, - подумал он, -  две
ночи не спал. Надо быть осторожней..."
   "Ниссан" следовал за ним, хотя давно мог его обогнать, - Олег  поехал
медленней.  Впереди  показалась  бензоколонка,  он  вспомнил  про  Анну.
"Позвоню ей, - решил он. - Пока доеду до Москвы, она совсем рехнется!"
   Олег заехал на заправку, припарковался, попросил  долить  бензина,  а
сам бросился звонить.  Дома  никого  не  оказалось,  он  набрал  рабочий
телефон Анны. Ее  обещали  позвать.  Пока  он  ждал,  бордовый  "ниссан"
пристраивался в хвост его машине. За рулем сидел мужчина, лица  Олег  не
мог различить. Анна наконец подошла. Голос у нее был больной.
   - Да? - спросила она и, услышав его голос, воскликнула:
   - Господи, ты! Где ты?!
   - Аня, я все объясню, не думай дурного... - заговорил  он,  перебивая
ее. - Приеду, все объясню. А ты сейчас езжай домой, срочно!
   - Что случилось?
   - Сказал - объясню! Сиди дома, никуда не выходи, никому не  открывай,
слышишь?
   - Ты в опасности? - прорыдала она.
   Он взбесился:
   - Езжай домой, ну?! Главное, будь в квартире и ни одну живую душу  не
пускай! Все, отбой, скоро буду!
   Он повесил  трубку,  вернулся  к  машине.  Когда  тронулся  с  места,
тронулся и "ниссан". "Вот прицепился! - злобно подумал Олег. - Мало  ему
дороги!" Отъехав от бензоколонки,  он  нарочно  сбросил  скорость,  полз
еле-еле, чтобы его наверняка обогнали. "Ниссан"  тоже  пополз.  Держался
точно на хвосте. Олегу стало дурно, голова  снова  закружилась.  Сам  не
понимая, что делает, он остановил машину. Случилось ужасное  -  "ниссан"
тоже остановился. Просто стоял позади. Водитель  не  выходил.  "Что  это
значит? - Олег в ужасе почувствовал, как  затряслись  руки.  Они  так  и
прыгали на руле, он их убрал, выключил зажигание. - Кто это? Машину я не
знаю, я с ума сойду!
   Он следит за мной?! С каких пор?! Почему?! Если с дачи - это не имеет
связи с тем, что случилось.
   А если с самой Москвы? Со вчерашнего дня?!  Я  тогда  ни  на  что  не
обращал внимания, и машин было много... Черт, кто это такой?!"
   Он поступил так, как никогда бы  не  поступил,  случись  это  раньше.
Раньше он попытался бы оторваться.
   Теперь у него не было на это сил. Он хлопнул дверцей, вышел из машины
и подошел к "ниссану". Нагнулся к приоткрытому окну рядом  с  водителем.
Нет, он не знал этого человека.
   - Ну что такое? - заплетающимся языком спросил Олег. - В чем дело?
   - Садись в машину и езжай вперед, - ответил тот. - Живо!
   - Что?
   - Езжай вперед, - повторил тот.  -  Быстро,  я  не  буду  разбираться
здесь.
   - Кто вы такой?
   - Езжай вперед, ублюдок, - спокойно ответил мужчина. Стекло  поползло
вверх, скрыло его лицо.
   Олег на подгибающихся  ногах  пошел  к  своей  машине,  плюхнулся  на
сиденье. "Конец, - подумал он, - он знает. Кто это?" Рука сама  включила
зажигание, тронула руль... Он медленно  тронулся  с  места.  "Ниссан"  -
тоже.
   В глазах у него было темно. Он видел только кусок дороги перед  собой
и машину в зеркальце заднего обзора. Все остальное исчезло.  Мысли  тоже
исчезли. Завороженный, словно кролик перед удавом, он  полз  по  дороге,
которая все больше заволакивалась туманом.
   Туман?  Откуда  взялся  туман?  Он  тряхнул  головой,  увидел   ясное
солнечное утро и снова погрузился в серую муть.  Висок  раскалывался  от
боли. Машина - бордовый кошмар - мучила зрение, отражаясь в зеркальце.
   Медленно, не отдавая себе в том отчета, он прибавлял скорость. И  все
же он ехал медленно,  ведь  машина  сзади  не  отставала.  Ей  все  было
нипочем. Он прибавил еще. Напрасно.  "Это  бесполезно,  какой-то  туман,
Боже мой, я ничего не вижу...  Кто-то  поет  про  господина  Ревность...
Патрисия из приемника. Дура. Надо выключить. Как я выключу, я забыл, как
это делается.
   Да вот так".
   Он протянул руку, рука выключила приемник. Теперь  все  было  хорошо.
Скорость достаточная, почти восемьдесят. Если бы еще тот пропал!  Но  он
был рядом. Олег прибавил скорость, теперь было  девяносто.  Туман  стоял
ужасный, в метре ничего не видно.
   Солнце больше не появлялось. Навстречу метнулся поворот - нет, это он
метнулся навстречу повороту, его сонные онемевшие руки выворачивали руль
так долго, так бесполезно... Момент удара был  крохотный  -  сотая  доля
секунды, нет, тысячная доля на  скорости  больше  девяноста...  Потом  в
тишине открылись огромные голубые глаза - как два окна в неведомый мир.
   Глаза открывались все шире, он провалился в них на скорости сто,  сто
двадцать пять, триста, миллион...
   Тогда он узнал их. Так могла смотреть только она.
 
Глава 4 
 
   - Мама, а  почему  мы  идем  домой?  -  спросила  девочка,  поудобнее
пристраивая на плече рюкзачок.
   - Что? - нервно переспросила Анна, едва  повернув  голову  в  сторону
дочери. - Потому что так надо.
   - Почему? - настаивала девочка.
   - Не спрашивай, если тебе уже ответили, - раздраженно ответила  Анна.
- Можно подумать, ты не рада, что я тебя забрала с третьего урока.
   - У нас должен быть письменный  опрос  по  арифметике,  -  отозвалась
девочка.
   - Ты была не готова? -  Анна  чуть  ожила  от  ее  голоса.  Было  так
радостно задать хоть один нормальный вопрос за все это безумное утро.
   - Я подготовилась, но ты же знаешь, математичка меня  не  любит.  Она
решит, что я специально тебя попросила забрать меня...
   - Ничего, напишешь потом.
   - Потом я  буду  одна  писать,  а  она  будет  следить,  чтобы  я  не
списывала, - грустно сказала девочка. - Это очень неудобно.
   - Как, ты списываешь? - возмутилась мать. - Алиса, чтобы больше этого
не было! Так ты ничего в жизни не добьешься.
   - А ты, мама, списывала когда-нибудь? - Девочка сощурилась и  подняла
голову, глядя на мать. - Никогда-никогда?
   Анна не ответила, только крепко сжала ручку дочери в своей  руке.  Ей
было очень плохо и одновременно очень  хорошо.  На  работу  она  сегодня
пришла в  обморочном  состоянии,  едва  держась  на  ногах,  и  все  это
заметили. У нее даже не было сил, чтобы посмотреть  в  зеркало,  увидеть
свое лицо, от которого сотрудницы пришли в ужас. "Аня, что случилось?  -
спрашивали они почти хором. - Что-то с дочкой?" - "Нет, все  в  порядке,
все нормально", - вяло отвечала она. "С мужем что-то?"  -  не  отставали
они.
   Этот вопрос ее убил. Она очень  жалела,  что  позволила  раньше  всем
узнать про ее новое замужество, выложила, дура, все, ничего не  скрывая!
Слишком долго  она  молча  страдала,  чтобы  после  беды  не  поделиться
радостью. Кроме того, разве ей могло не  льстить  чувство  превосходства
перед молодой  соперницей?  Ведь  она,  Анна,  победила.