ет
быть!"
   Но на самом деле, если человек ей был симпатичен, она сразу  начинала
вести себя  с  ним  очень  раскованно  и  не  думала,  что  ее  слова  и
прикосновения могут быть  дурно  истолкованы.  Некоторых  эта  ее  черта
ошеломляла и отпугивала. Других  -  их  было  большинство  -  умиляла  и
привлекала... С ней охотно общались, как  общаются  с  игривым  домашним
животным или ласковым ребенком... Но всерьез ее  мало  кто  воспринимал.
"Она прелесть!" - так говорили Олегу его друзья.
   Он только высоко поднимал плечо, молча возражая.
   И была для Лизы другая категория гостей. Этих ода усаживала в кресло,
приносила им пепельницы, кофе, напитки из бара, улыбалась своей  лукавой
козьей улыбкой, но при этом думала только об одном -  чтобы  они  скорее
ушли. И в последнее время у Олега появлялось все  больше  таких  гостей.
Эти гости носили одно общее название - кредиторы. Даже  улыбка  Лизы  не
могла разрядить напряжения,  которое  повисало  в  столовой  с  приходом
такого гостя. Конечно, их никто не звал.
   Они приходили сами. Олег после  каждого  такого  посещения  рычал  на
Лизу, запирался в кабинете или просто уходил из  дому.  Но  потом  вдруг
успокоился, даже как будто повеселел. Лиза  думала,  он  нашел  какой-то
выход. Ждала, что он расскажет ей, что придумал. Но он вдруг показал  ей
на дверь.
   И теперь она догадывалась, в чем было дело.  Жениться  на  Анне  ради
улучшения своего материального положения он не мог - она была  вовсе  не
богата, работала в совместной российско-немецкой фирме  по  производству
медицинского оборудования.  Иностранкой  она  тоже  не  была  -  хотя  в
паспорте  значилось  "немка".  Имела  восьмилетнюю  дочь  и  не  слишком
эффектную внешность. Складывая все  эти  сведения  в  одно  целое,  Лиза
мало-помалу поняла, зачем понадобился Олегу  этот  новый  брак.  Учебник
немецкого языка в его столе  только  подтвердил  эту  версию.  Он  хотел
уехать в Германию, разом решив проблему с  кредиторами,  расплатиться  с
которыми не мог. Когда Лиза догадалась об этом,  она  долго  и  злорадно
смеялась: "В Германии он ее и бросит!" Ее удивляло и пугало  только  то,
что они до сих пор не уехали.
   Она знала, как Олег умеет добиваться своего, особенно у женщин.  Если
бы он хотел уехать - давно бы уехал. Значит, она  ошибалась,  или  перед
ним возникли какие-то непредвиденные препятствия.
   Между тем в столовой разгорелась  перебранка  -  до  Лизы  доносились
громкие голоса. Голос мужчины внезапно приблизился, стал хорошо  слышен.
Он почти кричал:
   - Ну, поздравляю тебя, поздравляю! Значит, ты счастлива!  Что  же  ты
молчишь?
   В ответ раздалось слабое:
   - Уходи...
   - Вместе с тобой, -  твердо  сказал  мужчина,  -  тебе  здесь  делать
нечего. Я вижу, не ври мне, Аня, ты же никогда не умела врать!  И  зачем
ты привела сюда Алиску? Сюда, к нему! Это правильно, по-твоему?!
   - Я прошу тебя, не кричи... - Женщина вдруг громко  всхлипнула.  -  И
уходи сейчас же. Мы не сможем договориться.
   - Аня, тебе  же  плохо  здесь.  -  Мужчина  сбавил  тон  и  заговорил
жалостливо и нежно:
   - Ты меня не сможешь обмануть. Ну, не плачь, не надо... Давай соберем
вещи, я Алису из школы заберу... Ты больше сюда не вернешься. Хватит! Ты
же ошиблась...
   - Я не ошиблась, - ответила она довольно твердо, даже заносчиво. - Ты
не можешь этого знать! Мне здесь хорошо, Алисе тоже.
   - Тогда почему ты плачешь?
   Женщина не ответила. После паузы Лиза с замиранием  сердца  услышала,
как отпирают входную дверь.
   - Выходи, - сказала женщина. - Пойдем отсюда.
   И больше не преследуй меня, не звони. Дай мне успокоиться.
   - Аня...
   - Выходи, выходи! - потребовала женщина. - Разговор окончен.
   И они вместе вышли из квартиры.  Лиза  бросилась  к  окну,  и  спустя
несколько минут увидела их в переулке:  та  самая  женщина  в  розоватом
плаще, которую она видела утром, и  высокий  худощавый  мужчина,  совсем
седой... Лица ей разглядеть не удалось. Мужчина и женщина пошли вниз  по
переулку, по направлению к метро. Скоро Лиза потеряла их из виду.
   Теперь надо было спешить. Она пригладила волосы, еще  раз  проверила,
не оставила ли чего,  закрыла  сумку  и  вышла  из  квартиры,  тщательно
заперев дверь.
   Подолом майки она вытерла дверные ручки - внутри и снаружи  -  и  оба
замка. Перчатки почему-то внушали ей отвращение, стоило ей их увидеть, и
сразу перед глазами являлся труп. "И все-таки он мне знаком..." - думала
она против своей воли.
 
*** 
 
   Только добравшись до дома, войдя в  квартиру  и  заперев  дверь,  она
поняла, что увезла с собой и деньги", и часы. Ей стало  противно.  Когда
она придумала свой план ограбления, си не пришло в голову, что  ощущение
совершенной кражи будет мучить ее. Тогда она обдумывала только детали  -
как войдет, как выйдет, как заметет следы... Теперь оказалось,  что  она
не подумала о самом главном - как ей жить, когда все  останется  позади,
добыча будет  в  кармане.  Ограбление  было  для  нее  просто  отправным
пунктом, с которого начнется новая жизнь, расчетом с прошлым, с  Олегом,
с самой собой, со своей наивностью. Но теперь, сидя  на  кухне  в  своей
обычной позе - нога  на  ногу,  подбородок  упирается  в  ладони,  глаза
закрыты, - она не знала, как ей надо жить. Как жить с этими  несчастными
деньгами - всего-то двести долларов  набралось,  как  жить  с  крадеными
великолепными часами и самое главное - с сознанием, что ты  одна  знаешь
про убитого мужчину и про того, кто его убил.
   А что знает только она, Лиза теперь была уверена.
   Да, женщина плакала, она нервничала, но про труп она ничего не знала.
Иначе не привела бы в ту квартиру своего  первого  мужа.  Нетрудно  было
догадаться, кто был ее собеседник. Нет, она  ничего  не  знала.  Провела
ночь в одной квартире с трупом  и  убийцей,  спала  с  убийцей  в  одной
постели, возможно, даже не только спала... Лиза поморщилась, как всегда,
когда представляла  Олега  с  другой  женщиной.  Поразительно,  как  ему
удалось все скрыть. Он убил его в кабинете, сомнений не было. Та майка с
пятнами крови - ведь он явно приложил ее  к  голове  убитого,  чтобы  не
испачкать все в шкафу... Не перевязал рану, просто  торопливо  приложил,
потому майка и слетела, когда Лиза открыла шкаф.
   На других вещах она крови не заметила. Если все это случилось,  когда
женщина с девочкой были дома, непонятно, почему они не поинтересовались,
ушел ли гость, куда он делся, да и убить Олегу не удалось бы  совершенно
бесшумно. Если же их в это время не было, то кое-что можно объяснить.  У
Олега просто не было другого выхода - они вот-вот должны были прийти, он
быстро спрятал его с глаз подальше, в  своей  личной  комнате,  куда  он
неохотно пускает кого-нибудь... И все  же  это  было  очень  глупо,  как
казалось Лизе. "Разве так убивают? - спросила она себя. - Но он ведь  не
профессионал в этом деле, что удивляться... Наверняка убил внезапно,  но
я не представляю себе, что такое надо сделать или  сказать,  чтобы  Олег
мог убить... Наорать он может, сорваться, ну даже в морду дать, хотя  на
моих глазах такого не было! Но вот так - по голове... Как уличная шпана.
Ах, жаль, я не рассмотрела  хорошенько  того  мужика!  -  Она  мучилась,
пытаясь вспомнить. - Он мне знаком, я его видела. Конечно, это  приятель
Олега... Где я его видела? На улице? Нет; кажется, я бы не  запомнила...
Почему у меня такая ужасная память на лица?" Это лицо снова стало у  нее
перед глазами - расслабленное, покорно отвернутое к стенке  шкафа,  лицо
без выражения, без взгляда, без имени...
   В тот день она ничем не могла заниматься - все валилось из  рук.  Она
кое-как  прибралась,  попробовала  наладить  старый  приемник   "Океан",
стоявший на подоконнике в комнате, чтобы услышать хоть чей-то голос,  но
у нее ничего не вышло. Ее любимая магнитола осталась у Олега, но  сейчас
она не жалела о ней, вообще не жалела ни  о  чем,  что  было  связано  с
бывшим мужем.
   Часы она даже не примерила - было противно надевать их на  руку...  И
все же они были очень красивы - она повернула коробочку, и  бриллиантики
на циферблате тронулись с места, медленно  переместились  в  один  угол,
замерцали... Лиза спрятала часы в шкаф, с глаз долой.
   Потом она сходила в магазин  и  впервые  приготовила  себе  настоящий
ужин. Готовила через силу и ела тоже через силу. Выпила бутылку  пива  -
больше она ничего по могла себе позволить, хотя напилась бы с радостью.
   Выкурила несколько сигарет, долго смотрела в окно.
   Сентябрь выдался ровный и теплый, и она словно только сейчас заметила
это. А все лето кануло в какую-то черную бездну,  она  не  запомнила  ни
одного дня. Лиза вышла на  балкон,  постояла,  обхватив  себя  за  локти
обеими руками. Она смотрела на черное небо, на цветные  светящиеся  окна
множества домов, и теперь ей казалось, что каждое окно скрывает какую-то
тайну. Люди пьют чай, едят, смотрят телевизор, говорят  друг  другу:  "Я
тебя люблю!", "Спокойной ночи!", "До завтра!". Мужчина  курит  и  читает
газету, женщина вяжет, ребенок делает уроки... Но кто-то из  них  только
делает вид, что живет этой спокойной жизнью. Потому что есть шкаф и есть
труп с пробитой головой. И вечер отравлен, и окно не просто  светится  в
ночи, оно подает сигналы: "Спасите меня, я здесь!"
   На кухне зазвонил телефон. "Это снова  мама..."  -  подумала  Лиза  и
торопливо зашагала туда.
   - Да?
   Но в трубке было молчание. Лиза стояла, слушала это  молчание  и  как
заведенная монотонно повторяла:
   - Да? Да? Да?
   Потом сказала:
   - Перезвоните, - и  положила  трубку.  Прошлась  по  кухне,  выкурила
сигарету, выпила остывшего кофе.
   Но телефон так и не зазвонил.
 
Глава 2 
 
   Ей приснился сон - приснился  уже  под  утро.  Она  принесла  кофе  в
столовую - в той квартире, где жила с Олегом. В комнате не было  никого,
но Лиза все же вошла, улыбаясь, аккуратно поставила поднос перед  пустым
креслом, на столик поставила  сахар,  подвинула  вазочку  с  печеньем...
Отвернулась на миг, а когда снова посмотрела на кресло, там сидел  он  -
мужчина с пробитой  головой.  Он  сидел  очень  ровно,  сложив  руки  на
коленях, закрыв глаза, и что больше всего напугало Лизу - тоже  улыбался
- чуть-чуть, одними уголками губ. Неизвестно откуда в  комнате  появился
Олег.
   Он не смотрел на гостя, делал вид, что  не  замечает  его,  и  сел  в
другое кресло... На Лизу он не  обращал  ни  малейшего  внимания.  Потом
появились женщина с девочкой, заговорили между собой так, словно  никого
больше не било в комнате. Лиза стояла  как  истукан,  не  зная,  что  ей
делать, чувствуя себя такой чужой и лишней среди  этих  людей.  Внезапно
девочка посмотрела на нее и сделала ей знак глазами - посмотри  в  угол.
Лиза посмотрела и увидела там мешок. Мешок срочно надо было  вынести  из
комнаты, но так, чтобы никто не заметил. Лиза, пригнувшись,  направилась
в угол, ухватила мешок двумя руками, но он оказался  неподъемным  -  она
даже не сдвинула его с места.
   "Я попалась, - поняла Лиза. -  Теперь  они  скажут,  что  это  я  его
убила". Она хотела оторвать руки от мешка, но  не  могла,  пыталась  его
сдвинуть - не получается.
   За спиной послышались шаги -  кто-то  шел  к  ней,  как  будто  очень
издалека, эхо его шагов отражалось от стен.  Она  снова  дернула  мешок,
обливаясь холодным потом... Уже просыпаясь, на границе сна  и  яви,  она
увидела лицо Олега - он как будто хотел ей что-то сказать, но не  успел.
Лиза проснулась.
   Ночь  была  прохладная,  балкон  оказался  открытым  -  забыла  вчера
запереть, одеяло сползло на пол.
   Видимо,  она  сбросила  его  во  время  кошмара,  когда  рванулась  и
проснулась... Лиза укрылась, повернулась на спину и полежала,  глядя  на
низкий, неровно побеленный потолок. Потом  также  медленно,  неторопливо
оглядела несвежие зеленоватые обои, безвкусные занавески,  не  достающие
до пола, разваленное кресло, которому место разве на даче, сервант, шкаф
для одежды, маленький коврик на стене... Телевизора не  было,  и  вообще
комната выглядела не человеческим  жильем,  а  помещением  для  случайно
попавших сюда старых вещей. "И я тоже такая старая вещь, мне  тут  самое
место, - подумала Лиза. - Андрюша  правильно  сделал,  что  привез  меня
сюда. С мамой я все равно не ужилась бы, а он не смог бы жить здесь...
   Слишком общительный, слишком любит уют... Его девушка  так  и  скачет
перед ним, только что не кувыркается! Как ее  зовут?  Кажется,  Маша.  И
влюблена как кошка. Все на свете влюблены, кроме меня.
   Ну и, конечно, кроме Олега. Теперь я понимаю, что и меня он не любил.
Он никого не любит!" Она закрыла глаза, вспомнила  себя,  вернувшись  на
три года назад...
   Если бы кто-нибудь тогда сказал ей,  что  ее  жизнь  станет  сплошным
мучением, что она будет жить  на  жалкие  подачки  брата,  экономить  на
сигаретах,  ненавидеть  свое  отражение  в  зеркале,   она   бы   просто
рассмеялась.
   В это невозможно было поверить. Такого не могло  быть  никогда.  Лизе
был двадцать один год. Да, как раз в июле ей  исполнился  двадцать  один
год, и тогда же Наташа пригласила ее в гости. Наташа  была  ее  школьной
подругой. Они не то чтобы горячо любили друг друга, но все же общались -
делать ведь нечего! У Наташи были богатые родители - Лиза не спрашивала,
откуда у них деньги, зато знала, куда они их  тратят.  Тратили  родители
исключительно на дочку. У Наташи через день появлялись новые  туалеты  -
все такого вида, словно она собралась выйти на панель. Наташа даже  дома
густо красилась и носила туфли на  высоченных  каблуках.  Правда,  с  ее
ростом - метр пятьдесят два сантиметра - это мало ей помогало.  Какой  у
нее был естественный цвет волос, все давно забыли - Наташа красилась под
красное дерево, стриглась "в  кружок",  наклеивала  два  слоя  накладных
ресниц, каждое утро  приводила  в  порядок  свой  ошеломляющий  маникюр,
вздыхала и начинала умирать со скуки. Работать ей, естественно, было  не
нужно. Учиться, как она считала, - бессмысленно. Она  не  отказалась  бы
иногда заходить в какую-нибудь очень элегантную фирму,  производить  там
шок своими нарядами, общаться, пить кофе - но не  больше.  Она  бы  даже
денег за это не требовала, но пока в ее услугах никто не нуждался.
   У Наташи был один выход - как можно больше друзей, все новых и новых,
чтобы не надоели. И она заводила друзей  пачками  -  знакомилась  легко,
приглашала к себе, сама напрашивалась на приглашения...  Многие  считали
ее проституткой, хотя Наташа была очень от этого далека. Выглядела  она,
правда, как проститутка, но единственное, чем она хотела бы  заниматься,
- это вызывать  всеобщее  восхищение,  а  вовсе  не  отдаваться  каждому
подряд. Хотя если восхищались как следует, она могла  и  отдаться  -  не
получив от самого акта никакого удовольствия.
   Лиза, в отличие от подруги, могла бы чем-нибудь заниматься - к  этому
были все причины. Отца у нее не было: мать давно была с ним  в  разводе.
Лиза даже не знала, где он. Она получила от него в наследство фамилию  -
Майкова, черные гладкие волосы, как у японки, и больше ничего.  Мать  ее
не слишком баловала. Она часто  требовала,  чтобы  Лиза  либо  поступала
куда-нибудь, либо начинала  работать.  Мать  Лизы  была  еще  интересной
женщиной, подтянутой, моложавой, энергичной.  Даже  слишком  энергичной,
как считала иногда Лиза. Она совершенно не  походила  на  дочь,  которая
часами  могла  грезить,  уставившись  в  одну  точку,  а   потом   вдруг
рассмеяться и перецеловать всех вокруг. Ирина Ивановна вела себя  совсем
по-другому. Для нее идеалом жизни  была  работа,  вокруг  работы  она  и
выстроила  свою   жизнь.   Работала   она   при   клубе   собаководства,
специализировалась на кесаревых сечениях у бульдогов и  славилась  среди
собачников. С животными она была очень ласкова, с их хозяевами  -  очень
мила и любезна. Они  на  нее  молились.  Но  Лиза  не  относилась  ни  к
бульдогам, ни к хозяевам бульдогов. Она даже боялась  этих  собак.  Мать
считала ее потенциальной неудачницей,  растяпой,  бездельницей,  которая
всем назло не желает найти своего места в жизни.  Она  часто  читала  ей
нотации, приводила в пример прежде всего  себя,  свои  заработки,  потом
Андрея, своего старшего сына, и его заработки. Андрей уже много лет  как
ушел в компьютерный мир, как в монастырь, да там и остался. При этом  он
не стал мрачным и замкнутым, как большинство людей своей профессии,  был
способен и повеселиться, и вскружить голову девушке, несмотря на то  что
был совсем некрасив. Такой сын как  нельзя  больше  подходил  для  того,
чтобы постоянно упрекать дочь.
   Лиза слушала упреки и кивала. Проработала  пару  месяцев  в  какой-то
загадочной конторе у брата, да так и не поняла, чем он  там  занимается.
Освоила компьютерную азбуку, но  дальше  дело  не  пошло.  Она  ушла  из
конторы. Мать ее кормила, а брат иногда подкидывал Лизе денег на  личные
расходы. Тогда она звонила Наташе, и они вместе шли по магазинам.
   Девчонки  вышагивали  по  бесконечным  галереям  ГУМа,  смотрелись  в
зеркала, мерили тряпки, которые вовсе не собирались покупать, что-нибудь
ели в кафетериях у фонтана, изображали шикарных  дам,  насколько  у  них
хватало сил и денег. Лиза понимала, что тянуться за Наташей бесполезно -
шальных денег у нее никогда не водилось. Да и Наташа  не  была  для  нее
идеалом. Ее наряды Лиза  считала  безвкусными,  ее  макияж  -  кричащим,
разговоры - глупыми.
   Но других подруг у нее почему-то не осталось. Все либо работали, либо
где-то учились, или вышли замуж и уже родили ребенка. Конечно,  если  бы
Лиза позвонила кому-нибудь, никто не отказался бы с ней встретиться -  в
школе ее очень любили. Но по сравнению с жизнью ее  старых  знакомых  ее
собственная жизнь казалась ей  такой  пустой,  что  она  просто  боялась
кому-то звонить. Ей нечего  было  рассказать,  нечем  похвастаться.  Она
устала ничего не делать, не понимала,  почему  с  ней  такое  случилось,
часто ее тошнило от Наташи, от себя самой, она приходила  в  отчаяние...
Наконец она  приняла  решение.  Решение  было  наивным,  но  зато  своим
собственным. Лиза решила подготовиться и поступить в  МГУ  на  факультет
иностранных языков. В школе у нее всегда  были  успехи  по  английскому,
класс  был  специализированный,  язык  давался  ей  легко.  Она  достала
учебники, методички, стала оживлять в памяти грамматику. Мать  пришла  в
восторг и подыскивала хорошего репетитора.  Двенадцатого  июля,  в  день
рождения Лизы, она подарила дочери плейер и кассеты с курсом английского
языка. А на другой день позвонила Наташа.
   - Слушай! - прощебетала она  в  трубку,  и  Лиза  сделала  гримасу  -
подруга ей осточертела. - Слушай, ты должна ко мне приехать!
   - Серьезно - должна? - с иронией спросила Лиза. - Что  случилось?  Ты
купила себе новое платье?
   - А, нет... Лиза, приезжай! Не пожалеешь! Тут один человек устраивает
праздник...
   - Праздников с меня хватит, - ответила Лиза.
   - Да брось ты! - возмутилась та. - Все равно в этом году поступать не
будешь, сама сказала! И поздно уже  документы  подавать.  Давай,  давай,
расслабишься!
   Я тебя жду, целую!
   И повесила трубку. Так она всегда заканчивала разговор  -  просто  не
представляя себе,  что  кто-то  может  ее  не  послушаться.  Эта  манера
раздражала Лизу, но почему-то действовала на  нее  -  отказываться  было
трудно. И тогда она как-то машинально полезла  в  шкаф,  достала  летний
зеленый  костюм  -  короткую  юбку  и  прилегающий  пиджак  с  короткими
рукавами, подкрасилась, причесалась.
   - Куда ты собралась? - окликнула ее мать, которая,  как  назло,  была
дома.
   - К Наташе.
   - Опять?! Ты же вроде решила заниматься языком?
   Ненадолго тебя хватило!
   - Мама, мне до поступления еще год, - раздраженно  ответила  Лиза.  -
Какое значение имеет один день!
   "Если бы я тогда знала, что это будет за день!  -  простонала  сейчас
Лиза, ворочаяс