й,  даже  не
пытался заявить,  когда  машину  обворовали,  разбили  стекло,  вытащили
магнитолу и его новую дубленку. Это было в конце февраля, они тогда  еще
не были женаты, и она, конечно, не могла ему что-то  советовать.  Но  ее
тогда поразило, что он резко отказался куда-либо  жаловаться.  Подумала,
что он просто не такой человек, что он любит решать свои проблемы сам.
   Возможно, тогда она ошиблась. Он был бы рад заявить  куда-то,  но  не
мог себе этого позволить. Анна была вне себя и  молила  Бога  только  об
одном - пусть этот человек уйдет! Пусть он ее только  запугивает,  пусть
он уйдет! Но он  не  уходил,  стоял  за  дверью  и  громко  сопел,  если
прижаться ухом к дверной щели, можно было это услышать.
   - Я вам обещаю... - совсем уже сломленная,  проговорила  она.  -  Как
только он позвонит мне, я сразу дам ему знать о вас! Но, Боже мой...  Он
правда пропал. Я не знаю, что делать!  Может,  катастрофа...  Он  звонил
вчера утром, обещал скоро приехать и не приехал. Я просто не  знаю,  что
мне делать...
   Поверил он ей или нет, но ответил немного спокойней:
   - Да ладно вам. Если его нет, я не требую, чтобы вы открывали. Я ведь
не  грабить  вас  пришел!  Мне  просто  нужны  мои  деньги.  Вы  женщина
здравомыслящая, кроме того, у вас ребенок... Убедите  его,  что  платить
надо. Он не понимает даже таких простых вещей.  Ладно,  договорились.  Я
буду внизу, в машине. Если что новое будет - откройте окно, помашите мне
рукой... Буду посматривать в вашу сторону.
   И пусть он не думает, что сможет меня обмануть!
   Последние слова прозвучали снова угрожающе, она ничего  не  ответила.
Потом послышался шум подъехавшего лифта, мужчина открыл дверь, вошел,  и
лифт уехал. Анна побежала в столовую. Через минуту она увидела,  как  он
подошел к своей машине, открыл дверцу и  удобно  устроился  на  переднем
сиденье.
   - Мам,  я  записала  его  номер...  -  За  ее  спиной  стояла  Алиса,
протягивала  ей  сложенную  бумажку.  -  Можно,  наверное,  позвонить  в
милицию?
   - Спасибо, - автоматически ответила Анна, спрятав бумажку в кулаке. -
Ты молодец. Что бы я делала без тебя?
   Ее голос звучал безжизненно, и девочка насторожилась:
   - Мам, что он тебе сказал?! Мам, он что, угрожает нам?!
   - Алиса, иди к себе, прошу тебя, - ответила Анна,  продолжая  глядеть
на улицу. - Займись чем-нибудь.
   Хотя бы английский повтори.
   Девочка не ожидала такого  ответа.  Она  стояла,  водила  по  паркету
носком тапки и исподлобья разглядывала мать.
   - Ма-ам... - протянула она наконец, - мам, а мы что, правда никуда не
можем выйти?
   Анна не ответила, и та настойчиво повторила:
   - Этот мужик тебя напугал, да? Он не дает тебе пойти в магазин?
   Эти слова напомнили Анне, что хлеба у них нет.
   Почти ничего нет. На тех  продуктах,  которые  есть  в  холодильнике,
проживешь не больше двух дней. Есть еще разные  крупы,  и  можно  варить
каши на воде...
   Вода-то в кране есть всегда. Такие размышления напугали ее.  "Неужели
я серьезно отнесусь к словам этого подонка?! - спросила она себя.  -  Не
могу выйти?!
   Глупости! У нас нет хлеба, нет молока, и вообще..."
   Алиса стояла у нее за спиной и ждала. Надо было  что-то  решать.  То,
что Анна бездействовала, скверно влияло на ребенка - девочка была вся на
нервах, так и дрожала. "В конце концов, можно попросить  соседей  что-то
купить, - решила Анна. - Жаль, что я ни с кем не познакомилась! Впрочем,
Олег говорил, тут остались только старые бабушки в  коммуналках,  и  еще
стоят  пустые  квартиры,  там  делают  евроремонт.  Гм,  просить   вроде
некого... Бабушки сами никуда не ходят, им  носят  продукты  на  дом,  а
работяги... Может, и купят булку, но как им  объяснишь,  почему  молодая
здоровая женщина цветущего вида не может  сходить  за  ней  сама?!"  Она
решила не торопиться, пока не предпринимать отчаянных шагов. Перед лицом
новой опасности она даже  меньше  думала  об  Олеге,  хотя  теперь  была
совершенно уверена, что с ним что-то случилось.
   Но если это автокатастрофа - почему милиция до сих пор  не  известила
ее? В таких случаях извещают. Права у него были с собой, в конце концов,
существуют номера на машине, машину всегда можно опознать.
   Может быть, он  где-нибудь  отсиживается,  боится  попасть  на  глаза
кредиторам. Но в таком случае почему он даже не подумал,  что  те  могут
шантажировать его женой и ребенком?! Или... Или ему совершенно наплевать
на них?! Такая мысль впервые пришла в  голову,  и  она  поразилась,  как
реальна она была, эта мысль,  как  хорошо  ложилась  на  все  предыдущее
поведение Олега. Но в это невозможно было поверить!
   - Мам, мы будем завтракать? - Голос дочери вывел  ее  из  оцепенения.
Она повернулась и постаралась улыбнуться Алисе:
   - Сейчас, маленькая! Только вот хлеба нет... Я сварю кашу, ладно?
   Девочка кивнула.
 
Глава 8 
 
   Две невероятно мокрые пожилые дамы выцарапались  из  леса  и  наконец
увидели дорогу.
   - Господи... - прошептала одна. - Наконец-то!
   Сходили за грибами, молодцы!
   Вторая молча  отряхивала  спортивные  брюки  от  приклеившихся  семян
какого-то растения. Обе  дамы  были  весьма  легко  одеты  для  утренней
прогулки по сырому подмосковному лесу: на  ногах  почерневшие  от  грязи
кроссовки, на плечах порванные в клочья целлофановые дождевики, в  руках
легкомысленные пакетики...
   В пакетиках болтался десяток грибов - на двоих. Половина грибов  явно
была червивая. Дамы стояли, тяжело  отдуваясь  после  последнего  броска
через кусты.
   Заблудились они почти сразу, как только вошли в лес, и плутали  около
двух часов, отчаянно пытаясь выйти к какому-нибудь населенному пункту. В
лес  они  вошли  далеко  от  железной  дороги,  и   поэтому   не   могли
ориентироваться по шуму электричек,  в  сторонах  света  не  разбирались
совершенно, да и солнце затянуло облаками - невозможно было  определить,
где запад, где восток... Они страшно промокли, замерзли и  проголодались
и были уверены, что заблудились навеки.
   Поэтому шум автострады, который внезапно донесся до них,  был  просто
милостью Божьей! Дамы ринулись на этот  упоительный  звук,  не  разбирая
дороги, окончательно изодрались о колючки и в конце концов увидели вдали
дорожную насыпь, по которой  как  раз  удалялся  грузовик  -  в  сторону
Москвы, судя по указателю на обочине.
   - Что делать будем? - спросила одна дама, сразу  повеселев.  -  Вроде
нам в другую сторону надо идти...
   - Идти?! - возмутилась ее подруга. -  Я  больше  не  выдержу!  Я  уже
простыла... Давай поймаем машину, пусть нас до дачи довезут?
   - А деньги? У тебя есть хоть что-нибудь?
   - Наши расплатятся, когда нас туда привезут... Ну, я тебя прошу!  Нам
ведь неизвестно сколько топать!
   Дамы одновременно вздохнули  и  посмотрели  на  свою  обувь  и  потом
двинулись к дороге.
   - Место какое-то дикое... - ворчала одна. - Машин  нет  совсем.  Пока
дождемся кого-нибудь...
   - Осторожно, овраг! - воскликнула  другая.  -  Ой,  я  чуть  ногу  не
сломала!
   Этот овраг  невозможно  было  заметить,  пока  не  подойдешь  к  нему
вплотную. Он подходил к самой дороге там, где она поворачивала, и  узкой
полосой вдавался в дикую луговину. Видно было, что этот  овраг  пытались
как-то оформить - по  обочинам  его  росли  маленькие  кустики,  которые
должны были задерживать оползание  почвы.  Издали  дамы  приняли  их  за
естественно выросший лесок. Вблизи лесок  раздавался  и  открывал  круто
уходящий вниз обрыв. На дне оврага  тоже  рос  кустарник,  оттуда  пахло
сыростью, гнилой листвой, грибами...
   - Ексель-моксель...  -  проворчала  вторая  дама.  -  Напоследок  нам
повезло... Как его обходить-то?! Смотри, куда он тянется?!
   - Вроде в другую сторону ближе... Пойдем налево,  там  поднимемся  на
дорогу.
   Дамы устало ковыляли  вдоль  оврага.  Кроссовки  отяжелели  и  весили
больше килограмма  каждая,  пакеты  с  крохотными  грибочками  назойливо
болтались возле колен и напоминали о неудачном походе.
   Подружки больше не разговаривали - берегли силы.
   Время от времени они подбирались к кустарнику  и  определяли  глубину
оврага - можно перелезть на дорогу или нет? Внезапно одна  вскрикнула  и
указала на дно оврага рукой:
   - Ой, гляди! Гляди!
   Вторая поглядела и тоже охнула - совсем тихо. Они неподвижно стояли и
смотрели на зеленый бок машины.
   Она была так надежно укрыта на дне  оврага,  что  заметить  ее  можно
было, только специально заглянув туда.
   С дороги же она была абсолютно невидима.
   Через минуту одна из дам изрекла нечто осмысленное:
   - Да уж, нашли мы грибочек... Как ты думаешь, что это такое?
   - Машина... - лязгая зубами, ответила другая. - Не  видишь,  что  ли?
Зеленая...
   - Сама вижу, что не красная, - разозлилась подруга. - Почему она  так
валяется? Смотри, как помята.
   - Наверное, ее туда спихнули.
   - Кто?! Тут же не свалка старых автомобилей! Сама упала!
   - Откуда?!
   - С неба! Ты видишь, тут поворот? Наверное...
   И обе они вообразили, как зеленая машина внезапно теряет  управление,
не вписывается в поворот и рушится в овраг, где никто и  никогда  ее  не
заметит. От этих мыслей им стало плохо.
   - А внутри кто-нибудь есть? -  тихо  прошептала  та,  что  обнаружила
машину первой. - Как ты думаешь? Вдруг там люди?
   - Я не вижу. Там темно.
   - Ой, что делать? Надо кому-то сообщить... Может, еще живы...
   - Давай спустимся! - предложила более храбрая. - Вдруг  там  в  самом
деле люди?! Надо будет помочь. Сами они не вылезут, если до сих  пор  не
вылезли.
   - Я крови боюсь!
   - Я нет, что ли?! - рассердилась  та.  -  Ладно,  я  полезу.  Подержи
пакет. А ты стой наверху и, если увидишь машину, тормози! Надо  будет  в
милицию сообщить!
   - - Не лезь! Вдруг взорвется!
   - До сих пор не взорвалась,  -  мрачно  ответила  подруга,  вцепилась
руками в кусты и осторожно заскользила кроссовками  по  склону.  Проехав
так несколько шагов, она вдруг замерла,  склонилась  над  приблизившейся
дверцей машины и шустро полезла наверх. Подруга ждала ее там ни жива  ни
мертва.
   - Ну точно. Там сидит мужик.
   - Ой, Боже мой...
   - Не ори. Он  мертвый.  Ему  уже  не  поможешь.  Наверное,  всю  ночь
лежал... Знаешь, у  него  голова  как-то  странно  повернута.  А  машины
проезжали?
   - Ни одной. Что нам теперь делать?
   - Голосовать!
   Дамы бросились прочь от оврага  и  быстро  достигли  шоссе.  Там  они
устроили засаду по обеим сторонам, чтобы не пропустить ни одной  машины.
Первой повезло той даме, которая охраняла подступы к Москве:  на  дороге
показалась легковушка, едущая в ту сторону.
   Дама выскочила на проезжую часть и отчаянно замахала. Машина проехала
еще несколько метров и затормозила. Подруги бросились к  ней.  За  рулем
сидел молодой парень в кожаной куртке и внимательно оглядывал их. Дамы в
этот миг забыли, как выглядят, и наперебой заговорили:
   - Машина... В овраге, там... Мужчина мертвый...
   Зеленая машина.... Милицию...
   - Милицию? - задумался парень. - Тут дальше есть пост.
   - Вы туда едете? Сообщите им! Пожалуйста!
   - Ладно, сообщить могу. А вы поедете?
   - Мы? - Подруги переглянулись и решительно заявили:
   - Нет, мы домой,  мы  и  так  проваландались  в  лесу...  Еще  начнут
расспрашивать, как и что... Сил больше нет.
   - Ладно, - проворчал парень. - Только я-то тут  при  чем?  А  мужчина
точно мертвый?
   - Точно, точно!
   - Ладно, - вторично произнес он, - сообщу.
   И ни  слова  больше  не  сказав,  стартовал  и  понесся  вдаль.  Дамы
облегченно вздохнули.
   - Ну, повезло нам... - говорила одна, подхватывая свой пакет и  бредя
по дороге прочь от места катастрофы. - Теперь душа спокойна...  Бедняга!
Как он навернулся! И наверное, семья ждет, не знают, куда пропал... Ужас
какой-то! Если бы не мы...
   - Это точно, если бы не мы, его еще  неделю  бы  никто  не  нашел,  -
подтвердила вторая. - Машина!
   И они одновременно подняли руки. Попутная легковушка подобрала  их  и
повезла прочь, в сторону дачного поселка.
   А машина, едущая в сторону Москвы, уже приближалась к посту  милиции.
На  подъезде  парень  сбросил  скорость  до   максимально   дозволенной,
перекинул через грудь ремень безопасности, даже лицо у него изменилось -
напряглось, стало каким-то тупым и сосредоточенным... Пост проплыл мимо,
остался позади... Ремень полетел в сторону, он постепенно набрал прежнюю
скорость  и  засвистел  сквозь  зубы.  В   багажнике   у   него   лежало
незарегистрированное охотничье ружье. Он одолжил его на несколько дней у
приятеля, собирался  потренироваться  в  прицельной  стрельбе  на  своем
дачном участке, и встреча с милицией вовсе не входила в его планы.
 
*** 
 
   Объявили  перерыв  на  пятнадцать  минут.  Олеся  вышла  из-под   ока
фотокамеры, осторожно присела на табурет в углу студии. К  ней  подбежал
визажист, что-то весело сказал, обмотал вокруг  руки  чистое  полотенце,
принялся рассматривать ее лицо... Олеся давно уже научилась относиться к
своему лицу как к чему-то постороннему и могла думать о чем угодно, в то
время как ее подпудривали и подкрашивали. Глаза устали, и еще немного  -
начали бы слезиться от яркого света прожекторов.  Кроме  того,  она  вся
покрылась гусиной кожей - была почти раздета.
   Вокруг звучала веселая французская речь. Она не понимала почти ничего
и была этому даже рада. Ей вспомнилась подруга, которая тоже приехала во
Францию на работу после выигранного московского конкурса фотомоделей. Та
сразу начала учить язык, тем более что была еще школьницей, каждое  утро
посещала лицей, занималась как  проклятая...  "Она,  наверное,  добьется
чего-то среди них... - с легким презрением подумала Олеся. -  Но  ничего
особенного, могу ручаться! Разве что выйдет удачно замуж. А так....  Как
только мы станем им не нужны и неинтересны, нас выбросят  вон.  В  конце
концов, кому мы тут нужны?
   Саша долбил мне - учи язык,  старайся,  бросай  курить,  а  то  сразу
выгонят. Тут многие и марихуаной балуются, но мне это до лампочки.  Нет,
я - это я, а если я кого-то не устраиваю - тоже плакать  не  стану.  Тем
более из-за французов!"
   Мягкая пуховка с пудрой прошлась по  ее  лицу,  Олеся  вздрогнула  от
неожиданности, сразу заученно улыбнулась. Визажист подкрашивал ей  губы,
что-то лепеча на своем птичьем  языке.  Потом  он  занялся  ее  скулами,
тронул их румянами - слегка. Вся эта косметика служила для  того,  чтобы
создать  эффект  "совершенно  не  накрашенного  лица".  Лицо   Олеси   -
изможденное, с острым подбородком, и все же такое юное и  свежее  -  как
нельзя  лучше  подходило  для  этой   цели.   Реклама   нового   шампуня
продвигалась полным ходом. Та фирма, с которой Олеся заключила контракт,
брала для рекламы лишь очень юных моделей и почти  всегда  -  совершенно
неизвестных. Что делалось потом с  этими  моделями?  Ничего.  Реклама  и
давала им деньги, но это была редкостная удача, конкуренция  становилась
все более безжалостной.
   Чтобы победить, нужен был львиный  характер,  безупречная  внешность,
чем   оригинальней,    тем    лучше,    железное    здоровье,    высокая
работоспособность, терпение и главное - самодисциплина. Олеся  прекрасно
понимала,  что  некоторыми  из  этих  качеств  она  не  владеет   вовсе,
некоторыми - лишь наполовину... Жаловаться не приходилось пока только на
внешность.
   И в то же время ее возраст - девятнадцать лет - был уже не тем, когда
можно позволить себе иллюзии.
   Она знала, что как  модель  уже  состоялась,  что  это  вовсе  не  ее
призвание и что больше она ничего из него не выжмет. Она  видела  многих
девушек, которые были  моложе  и  красивей  ее,  которые  были  согласны
работать как угодно тяжело и долго, чтобы добиться чего-то в этом  мире.
И понимала, что сама бороться за место на подиуме никогда не  будет.  До
сих пор все за нее делали другие, она только удивлялась и слушалась.
   Она родилась в самой обыкновенной московской семье. Отец  работал  на
заводе, который к тому времени, когда Олеся  выросла,  перестал  платить
рабочим зарплату. Мать всю жизнь просидела в какой-то занудной  конторе.
У нее, кроме Олеси, было еще два сына:  один  младше  другого.  Олеся  с
ранних лет делала всю домашнюю работу, без особой охоты, иногда даже  со
скандалами, но  все-таки  делала.  Братьев  она  одновременно  любила  и
ненавидела. Любила просто так, не зная почему.  Ненавидела,  потому  что
они отнимали у нее почти все свободное время. Их надо было встречать  из
школы, кормить, помогать им делать уроки (умственными способностями  они
не блистали). И была еще одна причина для ненависти - тесная квартира. У
Олеси не было собственной комнаты. Она спала в  "большой"  комнате,  где
вся семья допоздна смотрела телевизор. По утрам, когда Олеся еще  лежала
в постели, туда приходил отец - искал  свои  папиросы,  потом  прибегала
мать  -  искала  свои  колготки...  Потом  являлись  братцы  и  включали
телевизор. Олеся с руганью вскакивала с дивана и  шла  умываться.  После
школы она никуда не поступала, пошла работать в ночной магазин  рядом  с
домом. Всю ночь стояла за прилавком, продавала мужикам водку, печенье  с
арабскими  надписями,  просроченные  консервы,  банки   с   огурцами   и
помидорами... Она ненавидела эти пьяные рожи, эти шуточки, этот  мертвый
свет под низким потолком магазина... Мать  страшно  боялась,  что  Олеся
работает по ночам, но, в сущности, бояться  было  нечего  -  ее  охранял
здоровенный парень, который сидел у входа. Вместе с  этим  парнем  Олеся
училась в школе, вместе они росли во дворе огромного панельного  дома  и
вместе попали в магазин. Он был  старше  Олеси  на  несколько  лет,  уже
отслужил в армии, носил по ночам пятнистую форму, а днем - широкие штаны
и черные рубашки. К Олесе боялись приставать, потому что его глаза сразу
приобретали звериное выражение. Она понимала, что Влад  в  нее  влюблен,
что он сохнет, дохнет от ревности, сходит с ума, когда видит ее короткие
юбочки и обтягивающие кофточки,  но  даже  пальцем  не  шевелила,  чтобы
как-то обнадежит ь его. "Влад?
   Ну, это на самый крайний случай... - говорила она себе. -  Вот  разве
что меня машина переедет, я останусь калекой,  тогда  он  на  мне  сразу
женится, он такой, он "благородный"! А морда какая тупая..."
   Журнал, где описывались условия конкурса для  моделей,  попал  к  ней
совершенно случайно - мать принесла  с  работы,  кто-то  из  посетителей
забыл... От претендентки  требовались  следующие  качества:  возраст  от
шестнадцати до двадцати лет, рост не менее 174 сантиметров, и,  конечно,
подразумевалось, что девушка не будет раскормленной  и  прыщавой.  Олеся
сделала две фотографии в студии по соседству -  лицо  крупным  планом  и
свое фото в полный рост и отослала их  по  указанному  адресу  вместе  с
заполненным купоном. Она забыла об этом и сделала такой шаг только  ради
озорства да еще от скуки... Каково же было ее  удивление,  когда  как-то
после обеда, когда она отсыпалась, наслаждаясь тишиной  в  доме  (братья
были в  школе,  мать  на  работе,  отец  отправился  выпить  с  каким-то
приятелем), в  квартире  раздался  телефонный  звонок.  Она  выругалась,
продирая глаза, - решила, что звонит Влад.
   Он часто звонил ей, приглашал пойти куда-нибудь, поразвлечься. Иногда
она отказывалась, иногда соглашалась, глядя по  настроению.  Сейчас  она
готова была его убить.
   - Да?! - резко сказала, она и обомлела: хорошо  поставленный  женский
голос ласково сообщал ей, что конкурс Олеся прошла,  что  ей  предлагают
явиться по такому-то адресу, ей  сделают  порт-фолио...  Олеся  даже  не
знала, что это такое, и ей объяснили, что  это  фотоальбом,  необходимый
каждой модели.
   Она пошла туда втайне от родни - не хотела, чтобы  они  приставали  к
ней с расспросами и нотациями.
   Мать вообще считала, что все фотомодели -  проститутки,  отец  просто
прибил бы Олесю... Так она встретилась с Сашей.  Точнее,  с  Александром
Дмитриевичем Вашко