сообщения должны быть
завязаны в один узел с главным бизнесом: производством героина на
секретных опиумных плантациях.
   Транспортировка - залог успеха, поэтому-то около пятидесяти процентов
доходов платят тем, кто смог п р о в е з т и товар. Полученные деньги
немедленно вкладываются хозяевами банка в приобретение культурных
ценностей на аукционах.
   Особенно сейчас в цене все русское. Нам, посредникам, платят
десятипроцентную надбавку за русские ценности..."
   Бородач поманил официантку (вернее, он просто посмотрел на нее),
девушка тут же подпорхнула с улыбкой, он заказал себе еще чашку кофе,
спросил:
   - Вас это интересует? Или - мура?
   - Интересует в высшей мере.
   Бородач убежденно заметил:
   - Значит, правду говорят, что вы - русский агент 007.
   - Я уже однажды отвечал на это в Штатах. Я согласился с такого рода
допуском - при том лишь условии, что мой кодовый номер должен быть 001,
ибо, как мы говорим, "советское - значит отличное".
   Бородач рассмеялся. (Мне нравятся люди, которые так открыто, заливисто
смеются, смотрят весело и говорят легко. Я не люблю заторможенных,
крахмально-напряженных деятелей и не верю им: либо в них сокрыт комплекс
неполноценности, выход из которого обычно кровав и аморален - как правило,
утверждают себя за счет "давиловки" на других; либо налицо
"микробонапартик", упивающийся собою; такие часто по ночам грезят об
овациях в свою честь и видят себя поднимающимися на трибуну; обожают себя
истерично; обидчивы поэтому до смешного; трусливы, но жестоко-мстительны.)
   - Итак, вернемся к теме моего сообщения, - продолжил бородач, - гость
старой дамы разоткровенничался: "Чтобы заработать на жизнь, надо постоянно
думать о том, что выгодно "боссам". Сейчас у них ажиотаж на культуру, -
приходится вертеться. Особенно хорошо платят за русскую. Но очень скупятся
на проценты...
   Да-да, я живу на проценты, только поэтому я уступил вам эти альбомы -
семья велика, я могу поэтому брать только то, что даст гарантии безбедной
жизни трем детям и старикам родителям".
   Бородач залез в карман своей куртки. Он достал листок бумаги, протянул
мне:
   - Это адрес дилера.
   Я посмотрел английский текст: нереально - Гонконг.
   - Не хотите встретиться с ним здесь?
   - Хочу. Как это сделать?
   - Постараюсь помочь.
   Бородач позвонил недели через три.
   - Увы, - сказан он, - гра... старая дама сообщила, что ее новый друг из
Гонконга "лег на грунт", кажется, так пел Владимир Высоцкий?
   - Именно.
   - Он намекнул, что вынужденное возвращение к родным пенатам связано с
хлопотами по поводу покупки новых домов для гонконгских ресторанов в
Европе и мешающего этому бизнесу "дела" Лим Кхемлина.
   ...И я снова отправился в Гамбург.
   Здание Дворца юстиции - старо; сложено из кроваво-красных кирпичиков,
стиль начала века; кого здесь только не судили! И социал-демократов - в
начале века, во времена кайзера, и спартаковцев, и национал-социалистов во
времена Веймарской республики, и коммунистов, когда Гитлер пришел к
власти; были здесь судебные заседания, продолжавшиеся много лет кряду,
когда разбиралась мера вины нацистских палачей; особенно учитываюсь,
вешали они или просто-напросто расстреливали; оправдательные приговоры
стали типичным явлением в дни.
   Аденауэра...
   Идешь по кафельному полу, гулко ударяются шлепки шагов по стенам,
прислушиваешься к тихим, как во всех судах, голосам тех, кто сидит в
коридорах, и понимаешь, в какой стремительный век мы живем: за восемьдесят
лет, за неполное столетие, здание знало монархию, республику, рейх,
оккупацию и еще раз республику.
   ...Судья Рабе выслушал мою просьбу об интервью, довольно долго медлил,
потом наконец ответил:
   - Только давайте уговоримся так: я сам остановлюсь на том, что считаю
возможным открыть на этом этапе, поскольку дело, которое вас интересует,
находится в стадии разбирательства, и это будет долгое разбирательство,
потому что процесса, подобного процессу Лим Кхемлина, в истории
Федеративной Республики еще не было... Что я могу вам сказать... Наша
полиция вышла на след банды международных мафиози "А Конг", центр которой
базируется в Амстердаме... Было захвачено двадцать восемь килограммов
героина, что равно двадцати миллионам марок...
   Это все. Любые другие детали нанесут ущерб судебному расследованию, - к
процессу приковано слишком пристальное внимание прессы, а также тех, кто
переправит товар на судне "Санкуру"; понятно, не Лим Кхемлин владеет
миллионами, у него, как он заявил через переводчика, нет даже денег на
адвоката, и посему он отказывается от каких-либо показаний...
   - Кто может дать мне более полную информацию о деле, господин судья?
   - Это ваша работа - искать щедрых информаторов, - заметил Рабе. -
Попробуйте связаться с полицией; Ганс Грэссман - один из руководителей
группы по борьбе с наркоманией, очень талантливый сыщик.
   ...Здание полиции - в пику т р а д и ц и и судейских - модерново,
подземногаражно, бетонно-стеклянно; и люди здесь все больше молодые (когда
тебе стукнуло пятьдесят, и сорокалетний кажется мальчишкой!); очень
современно одеты, то есть никакой субординационной галстучности и
чернокостюмности: сплошь нейтральные цвета, а то и вовсе джинсы...
   ...Ганс Грэссман встретил меня в своем маленьком кабинете, усмехнувшись:
   - А я уж подумал, не задержали ли вас у входа наши сверхбдительные
коллеги из тайной полиции.
   - Я сам запутался - коридоры с поворотами, поди вас отыщи.
   - Ну записывайте, я кое-что могу вам рассказать, но подробностей не
ждите, ладно? Конечно, Лим - маленькое звено огромной цепи. Конечно, за
ним стоят "боссы", крутящие сотнями миллионов. И чем дальше, тем большими
миллионами они вертят. В Гамбурге лишь зарегистрированных наркоманов чуть
не полторы тысячи.
   Говоря точно: тысяча триста шесть человек. Хватит? А что означает эта
цифра, понимаете?
   - Понимаю, что очень много.
   - Ничего-то вы не понимаете, - улыбнулся Грэссман своей быстрой, чуть
застенчивой улыбкой.
   - В этом деле - ничего, - согласился я.
   - Хорошо, что признаетесь, чистосердечие облегчит вашу участь в
будущем...
   Словом, записываете в блокнотик: если исходить из того, что каждому
наркоману ежедневно требуется третья или пятая часть грамма героина, то,
следовательно, каждые двадцать четыре часа Гамбург потребляет полкило
наркотика. Одна инъекция стоит пятьдесят - семьдесят марок; грамм - триста
пятьдесят, четыреста.
   Если грубо округлить, то получится, что одному лишь Гамбургу необходимо
около двухсот килограммов героина, то есть лишь один наш вольный город
готов уплатить производителям опиумной чумы сто пятьдесят - двести
миллионов марок. Это лишь один город. То есть Нюрнберг, Мюнхен,
Франкфурт-на-Майне, Гамбург, Висбаден, где стоят американские войска,
потребляющие громадное количество героина, дают иностранным бизнесменам,
поставляющим сюда наркотики, не менее шестисот, а то и семисот миллионов
марок. Каков бизнес?! В прошлом году от героиновых отравлений у нас умерло
восемнадцать человек, в этом - уже шестьдесят; младшему - семнадцать,
старшему - двадцать семь. Кто-то ударяет по нашему будущему, по молодежи -
расчетливо, продуманно, планомерно, словно проводит завершающую операцию
военных стратегов.
   В дверь постучали, вошел полицейский в форме, положил перед Грэссманом
папку.
   Тот поблагодарил, отпустил службиста легким кивком, пролистал несколько
страниц, заметил:
   - Ну вот, этой ночью зарегистрирована еще одна смерть... Парень
пятьдесят третьего года рождения, я его знал, пытался одно время в е с т и
сам, ничего не получилось... Он попал в поле нашего зрения в семидесятом,
когда ему исполнилось семнадцать. Тогда он курил гашиш. Первую инъекцию
героина сделал себе год спустя. Потом начал грабить аптеки, потому что мы
ужесточили выписку рецептов.
   Трижды брали в бессознательном состоянии на улицах. Пытались лечить -
бесполезно. Дважды был осужден за продажу героина. Выходил, начинал
сначала.
   Вчера ночью встретил в дискотеке какого-то парня, - установить нам еще
не удалось, - тот передал ему т о в а р; зашел в туалет и не вышел оттуда.
   Когда взломали дверь, обнаружили его лежащим на полу, в вене торчат
шприц. Рядом валялась ложка, зажигалка и стеариновая бумага: в ложке, на
огне зажигалки, в вощеной бумаге они подогревают себе героин для инъекции.
НТО дало заключение:
   героин с примесями, ядовит.
   - Откуда приходит т о в а р?
   - Главного "босса" в Гамбурге нет, это я могу сказать с полной
ответственностью.
   Центром продажи до недавнего времени была дискотека "Биг эпплз". Туда
прилетали за наркотиками из всех крупных городов страны. Если нужно было
найти наркомана, мы оставляли засаду, и он был нашим в течение двух-трех
дней. Поскольку хозяин не сообщал нам о факте продажи, хотя по закону
Федеративной Республики хозяева баров и ресторанов о б я з а н ы
сотрудничать с полицией, мы добились того, что "Биг эпплз" была закрыта;
может быть, допустили ошибку, потому что до сих пор не вышли на новый
центр торговли, который существует в городе. Совершенно случайно зацепили
нашу кинозвезду Уши Обермайер: она и ее муж открыли бар "Адлер".
   В
 полицию позвонили их соседи по улице Вейденштик, 17, в районе Амсбитель:
   "Ночью стоит шум и крик, невозможно спать". Поехали. Дзык - а там
торгуют порошком! По решению суда "Адлер" тоже прихлопнули. И снова
подумали: "А не слишком ли быстро?"
   - Почему?
   - Потому что ближайшим другом Уши Обермайер был ультралевый Тойфель,
связанный с наркотиками, с группой Баадер - Майнхоф... Но Лим ничего не
скажет:
   промолви он хоть слово - убьют, отравят, лишат дотации семью, а то и
попросту уничтожат...
   ...Назавтра меня принял председатель профсоюза работников гостиниц,
баров и ресторанов Гюнтер Дюдинг.
   - Я советую вам повстречаться с руководством такого же проф. союза, как
наш, в Амстердаме, генеральный секретарь коллега Мул; он слывет в
европейском профдвижении дельным и объективным человеком. А я, когда
получу информацию, немедленно отправлю вам письмо в Бонн.
   ...Перед тем как отправиться в Амстердам, я еще раз встретился с
Грэссманом.
   - Вам стоит поговорить с Вольфгангом Хекманом; это руководитель отдела
по борьбе с наркоманией в сенате Западного Берлина. Его уважают люди
разных убеждений, оттого что он честно говорите нашей горькой проблеме, о
трагедии, так будет вернее. И поймите наше сложное положение: полиция
заинтересована больше других в профилактике наркомании, но, по закону, мы
не имеем на это права! Когда родители уговорят ребенка прийти к нам за
советом, у нас прежде всего спешат предупредить: "Ни в коем случае не
называйте своего имени, ибо в противном случае мы обязаны немедленно
возбудить против вас уголовное дело". Когда нам звонят из школ и просят
прочесть лекцию о вреде наркотиков, мы тоже отказываемся: а вдруг
какой-нибудь мальчик или девушка скажут, что они пробовали сделать хоть
одну затяжку?! Сразу же необходимо начать дело! Вот и гуляют отписки:
"Обратитесь в министерство просвещения, они должны прислать вам лектора!"
   А в "золотом треугольнике", на границах Бирмы и Таиланда,
бизнесмены-транспортники скупают трупики младенцев у родителей, начиняют
их героином и таким образом провозят сквозь полицейские кордоны свой груз
к портам; оттуда начинается атака героиновой чумой Западной Европы и США...
   ...Когда я вернулся в Бонн, меня уже ждало письмо из Гамбурга от
коллеги Дюдинга.
   Это письмо заставило меня позвонить в Западный Берлин, в сенат,
Вольфгангу Хекману, о котором в свое время говорил Грэссман из гамбургской
полиции.
   Сотрудники сената ответили, что Хекман вернется через пару дней.
   Договорился о встрече. Позвонил в Вену, старшему комиссару секретной
полиции Вернеру Кеуту, возглавляющему борьбу с наркотиками в Австрии. Тот
согласился принять меня хоть завтра.
   И я выехал в Вену - тысячу с лишним километров можно одолеть за десять
- двенадцать часов, дороги воистину отменны...
   - Да, мы получили из "Интерпола" данные, - сказал мне старший комиссар
секретной полиции Австрии по борьбе с наркотиками Вернер Кеут, - о
посредниках в торговле наркотиками, но доказать этого пока еще не смогли.
У нас ситуация похожа на ту, что сложилась в Голландии, Западном Берлине и
ФРГ.
   Вообще положение с наркоманией в Австрии - дело серьезное, - продолжал
собеседник. - Основной потребитель - молодежь четырнадцати - двадцати пяти
лет.
   В прошлом году мы доказали восемьсот пятьдесят пять случаев торговли
наркотиками, а ведь Австрию пересекают ежегодно четырнадцать миллионов
человек, каждого не поставишь под рентген...
   - То есть?
   - Наркотики прячут в резиновые мешочки, глотают их и так провозят через
границу; выявить контрабанду может только рентген.
   Уполномоченный сената Западного Берлина по борьбе с наркотиками
Вольфганг Хекман убежден:
   - Даже если половина жителей нашего города станет полицейскими, все
равно торговля наркотиками будет продолжаться, ибо не решено главное -
социальная проблема, порождающая наркоманию. Я начал работать в качестве
консультанта-психолога десять лет назад, не получая за это ни копейки от
государства. Я видел, что несет с собою наркомания, я считал своим долгом
включиться в борьбу. Волну наркомании, захлестнувшую Западный Берлин в
шестидесятых годах, кое-кто пытался камуфлировать политическими мотивами.
   Был даже лозунг: "Гашиш расширяет мировоззрение, с помощью гашиша
изменим общество!"
   (То есть некие стратеги "героиновой атаки" намеренно подбрасывали
молодежи марихуану, чтобы оторвать ее от социапьных проблем, от борьбы за
их решение.)
   Исследование появления наркотиков в Западной Европе и США, - продолжал
Хекман, - приводит к любопытным выводам. Сначала, в шестидесятых, на рынок
выбросили марихуану. Это было напрямую связано с хиппи, с их идеологией
"ухода от реалий буржуазной жизни". Именно тогда стали раздаваться голоса,
что выступления студентов против несправедливости - проявление наркомании,
а никак не реакция честной молодежи против истеблишмента. Марихуана,
"мягкие наркотики"
   распространялись именно среди студенчества. Но этого кому-то показалось
недостаточным: в начале семидесятых годов появился "твердый" наркотик -
героин.
   А героин стали продвигать уже не в студенческой среде, а в рабочих
кварталах.
   Наркоманы, употребляющие героин в течение года, лишаются каких бы то ни
было социальных привязок, превращаются в деклассированный элемент, в
отбросы общества... Сенат Западного Берлина очнулся только в прошлом году,
когда у нас было зарегистрировано восемьдесят смертей от отравления
героином. Тогда-то я из "любителя" превратился в "уполномоченного по
борьбе с наркотиками". Но я тот уполномоченный, которого слушают, но
далеко не всегда с ним считаются.
   Наши интересы, например, сталкиваются с интересами двенадцати
бургомистров районов Западного Берлина. Они очень не любят, когда мы
говорим, что в их районах торгуют героином. "Откуда у вас эти данные?" -
"Я знаю трех молодых людей, которые в барах покупают наркотики". Начинаю
работу с молодыми наркоманами (главное, как я считаю, это профилактика и
еще раз профилактика), а бургомистр отправляет в бар полицию, чтобы его не
упрекнули в бездействии и не прокатили на следующих выборах... Арестуют
ребят, ни о какой профилактике не может быть и речи, доверие утеряно.
Наркоманию надо лечить социально, - заключает Хекман. - Надо обеспечить
больного койкой в больнице. Мы создали "терапевтические общества", но на
десять тысяч западноберлинских наркоманов мы имеем всего триста больничных
коек. Значит, сначала надо обеспечить наркомана, который согласен
лечиться, медицинской помощью, а затем, что так же трудно, обеспечить его
работой... Задачи перед нами стоят невероятно трудные, и, пытаясь их
решать, я и мои коллеги прибегаем и к великому Макаренко - по-моему,
педагогического опыта значительнее коммуны имени Дзержинского не было еще
в мире...
   ...Вот так в процессе поиска Янтарной комнаты и других наших культурных
сокровищ жизнь сталкивает с трагедиями, которые сотрясают Запад, особенно
молодое поколение - прекрасное, чистое, ищущее, доверчивое, мятущееся.
   Порою мне кажется невозможным достоверно и понятно описать с т р у к т
у р у ужаса: охраняемые армией плантации опиума; переброска наркотиков в
Европу и США; мафия; люди, занятые в героиновом бизнесе, - умные люди, не
стоит делать из них кровожадных болванов с глазами, налитыми кровью; они
точно калькулируют будущее, следят за биржей и рынками, культуры в том
числе; опорные точки торговли являются прекрасными центрами для сбора
информации; обобщают ее и исследуют в секретных вычислительных центрах
синдиката преступников; одна из форм легализации кровавых героиновых денег
- вложение их в картины, иконы, книги, гобелены, ковры.
   (Я то и дело возвращаюсь мыслью к роману "Пресс-центр", который
вынашиваю уже лет восемь. И очень боюсь его начинать: удастся ли показать
с т р у к т у р у?
   Это ведь так важно - увидеть все проблемы мира вкупе.
   Конечно, иные ценители изящной словесности станут воротить нос: "Это не
в традициях литературы! Где страдание маленького человека? Где его
внутренний мир?! И - другое в том же роде. Переживем. Выйдет ли? Смогу ли
- вот главное, что мучит.
   Заставляю отвечать себе словами моих сибирских друзей, когда я попал
туда впервые в начале пятидесятых годов: самым распространенным словом у
них тогда было "надо". Нельзя пройти сквозь тайгу. по всем законам нельзя,
а - надо; нельзя посадить самолет в пургу на крошечный пятачок, а - н а д
о. Нельзя отправить из тайги любимую женщину, нельзя оторвать ее от
сердца, но ведь у других нет ее подле, значит - надо.
   ...Только писал я об этом, когда мне было двадцать пять, черт возьми.
   Остановись, мгновенье, ты - прекрасно! Не остановится. А ты - спеши тем
не менее.)
 
 
 

                                   Глава, 

 
   в которой рассказывается о программе коммуниста Колера, письме фашиста
Саксе и торге барона Фальц-Фейна 
 
   1
 
 
   ...Пауль Колер излагает проблему кратко и точно:
   - Давай-ка я еще раз сформулирую вопросы, а ты запиши в блокнотик,
может, что пригодится в процессе поиска. Итак, первое. Кто знает хотя бы
одного человека, который плыл из Кенигсберга в Киль на крейсере "Эмден"?
Второе. Кто знает что-либо о перемещении музейных ценностей из Танненберга
в Бернтероде?
   Третье.
   Кто обладает информацией складирования культурных собраний из
Кенигсберга в Веймаре или других районах Саксонии? Четвертое. Кому
известно о колонне грузовиков швейцарского Красного Креста весной 1945
года в районе Веймара?
   Пятое. Кто знает события, произошедшие 12 апреля 1945 года в Тюрингии
или Саксонии, когда в тех районах шла колонна грузовиков Красного Креста?
   - Очень интересные вопросы, Пауль.
   - Нужные вопросы, согласен...
   - Георг Штайн нашел капитана "Эмдена".
   - Я думаю, капитан будет молчать; на флоте сильны пронацистские
настроения.
   Впрочем, буду рад ошибиться... Вспомни, как хоронили гитлеровского
преемника адмирала Деница, сколько военных шло за гробом этого пирата...
   - Я, кстати, разговаривал с директором франкфуртского "музея кож"
Галлом.
   Братья Галл, оба музейные работники, родились в семье бывшего
"директора управления парков и заповедников Пруссии", - именно в
распоряжение их отца, доктора Галла, особая зондеркоманда передала
Янтарную комнату, а он уж переадресовал ее в Кенигсбергский замок,
профессору Роде.
   - Ну и?.. - спросил Пауль.
   - Он ответил, что искать следы можно в Карлсхорсте: "Мой отец работал с
русским офицером-историком летом сорок пятого, тот должен быть в курсе;
впрочем, я слыхал, что русский офицер умер".
   - И все?
   - И все.
   - Франкфурт-на-Майне - город, где можно и нужно искать, старина, там
есть следы...
   ...Пауль Колер был прав: в этом суматошном городе один след оказался
очен