наших
американских коллег, хотя как именно - понятия не имею.
   Вернувшись в свой кабинет, подавленный Маккриди упал  в  кресло,  снял  с
рычага телефонную трубку и надолго уставился в стену.
   Если бы он пил, то сейчас достал бы бутылку. Если бы много лет  назад  он
не бросил курить, то сейчас потянулся бы за сигаретами.
   Маккриди понимал, что провалил операцию. Что бы он ни рассказывал  Клодии
о поставленных перед ним слишком жестких условиях, в конце концов именно  он
принял решение послать Моренца. И это решение оказалось ошибочным.
   Он потерял  книгу  военных  действий  и,  возможно,  погубил  Панкратина.
Вероятно, Маккриди был бы удивлен, узнав, что во всем Сенчери-хаусе он  один
считал эти потери второстепенными.
   С его точки зрения, хуже всего было то, что он послал друга туда, где его
ждали арест, допросы и смерть. И все это лишь  потому,  что  он  вовремя  не
обратил внимания  на  тревожные  сигналы,  которые  теперь,  задним  числом,
казались такими очевидными. Моренц не мог идти через границу, и тем не менее
он пошел, чтобы не подвести своего друга Сэма Маккриди.
   Слишком поздно Обманщик понял, что теперь до  конца  дней  своих  в  часы
бессонницы он будет видеть измученное лицо Бруно Моренца, каким он видел его
в том отеле...
   Маккриди попытался думать о чем-нибудь другом. Интересно, что  происходит
в голове человека, когда у него случается сильнейшее  нервное  расстройство?
Как выглядит сейчас Бруно Моренц? Как он реагирует на события?  Как  логично
мыслящий человек или  как  сумасшедший?  Маккриди  набрал  номер  психиатра,
консультировавшего Интеллидженс  Сервис,  знаменитого  практикующего  врача,
которого в  Сенчери-хаусе,  естественно,  все  называли  "Психом".  Маккриди
застал доктора Алана Карра в его  квартире  на  Уимпоул-стрит.  Доктор  Карр
сказал, что утро у него занято, но он будет рад встретиться  с  Маккриди  за
ленчем и дать необходимые  консультации.  Они  договорились  на  час  дня  в
ресторане отеля "Монткам".

***

   Ровно в десять майор Людмила Ваневская вошла в главное  здание  Штази  на
Норманненштрассе и поднялась на  четвертый  этаж,  который  занимало  второе
управление - управление контрразведки. Ее уже ждал полковник Босс. Он провел
ее в свой кабинет, усадил в кресло напротив своего рабочего стола, сел сам и
распорядился, чтобьи  принесли  кофе.  Когда  секретарь  вышел,  он  вежливо
поинтересовался:
   - Чем могу быть полезен, товарищ майор?
   Его действительно  заинтриговало,  что  могло  послужить  причиной  этого
неожиданного визита в такой день, когда он, без  сомнения,  будет  занят  по
горло. Но просьба принять майора поступила от начальника местного управления
КГБ, а полковник Восс  отлично  понимал,  кто  на  самом  деле  командует  в
Германской Демократической Республике.
   - Вы  занимаетесь  расследованием  происшествия  возле  Иены,  -  сказала
Ваневская. - Я имею в виду западногерманского агента, который  сбежал  после
столкновения и бросил свою машину. Не  можете  ли  вы  сообщить  мне  детали
расследования?
   Восс рассказал обо всем, что не вошло в оперативную сводку,
   С которой Ваневская уже ознакомилась.
   - Предположим, - сказала Ваневская, когда полковник замолчал, - что  этот
агент, Граубер, что-то привез или собирался что-то забрать... Не  обнаружено
ли в машине или в тайнике что-либо подозрительное?
   - Ничего. Все бумаги имеют отношение только к  его  легенде.  Тайник  был
пуст. Если он что-то привез, то уже передал. Если он хотел  что-то  вывезти,
то еще не успел получить...
   - Или унес с собой.
   -  Да,  это  не  исключено.  Мы  узнаем,  когда  его  допросим.  Могу   я
полюбопытствовать, какова причина вашего повышенного интереса?
   Отвечая, Ваневская тщательно подбирала слова.
   - Существует вероятность, правда, очень небольшая, того,  что  дело,  над
которым работаю я, пересекается с этим происшествием.
   Отто Восс ничем  не  выдал  своего  удивления.  Значит,  эта  хорошенькая
русская ищейка подозревает, что немец приехал  с  Запада,  чтобы  установить
связь  с  русским  агентом,  а  не  с  восточногерманским  предателем.   Это
интересно.
   - Полковник, у  вас  есть  какие-либо  основания  полагать,  что  Граубер
приехал для личной встречи? Или  вы  считаете,  что  он  должен  был  просто
оставить шпионские материалы в тайнике?
   - Мы уверены, что он приехал  для  личной  встречи,  -  ответил  Восс.  -
Дорожное  происшествие  случилось  вчера  в  12.30,  а  он  пересек  границу
позавчера в одиннадцать часов. Если бы ему  нужно  было  оставить  что-то  в
тайнике или забрать из него, ему не понадобилось бы крутиться в  ГДР  больше
суток. Он все успел бы сделать во вторник, еще до вечера. А, как выяснилось,
он провел ночь со вторника на среду в отеле  "Черный  медведь"  в  Иене.  Мы
почти уверены, что он приехал для передачи материалов из рук в руки.
   Сердце Ваневской пело от радости. Личная встреча, где-то  между  Иеной  и
Веймаром, вероятно, на шоссе, по которому почти в то же самое время проезжал
тот, за кем она охотилась. Этот немец приехал для встречи с тобой, сукин  ты
сын.
   - Вы установили личность Граубера? - спросила она. - Надо  полагать,  это
не настоящее его имя?
   Стараясь скрыть свое торжество, Босс открыл папку и протянул  ей  портрет
Граубера,  составленный  по  описаниям  двух  полицейских  из   Иены,   двух
патрульных дорожной полиции, которые помогали  Грауберу  затянуть  гайку  на
площадке к западу от  Веймара,  и  обслуживающего  персонала  отеля  "Черный
медведь". Портрет получился очень  похожим.  Потом  Восс  молча  передал  ей
увеличенную фотографию. С нее и с портрета на Ваневскую смотрело одно  и  то
же лицо.
   - Это некто Моренц, - пояснил Восс. -  Бруно  Моренц,  штатный  сотрудник
западногерманской разведывательной службы. Работает в к„льнском отделении.
   Ваневская  была  поражена.  Итак,  эта  операция  организована   Западной
Германией. А она всегда была уверена, что "ее" человек работает на  ЦРУ  или
Интеллидженс Сервис.
   - Вы его еще не нашли?
   - Нет, майор. Признаться, я сам удивлен. Но мы обязательно  его  схватим.
Вчера  ночью  мы  обнаружили  брошенный  полицейский  автомобиль.   Согласно
оперативной сводке, в машине был пробит бензобак. Граубер  мог  проехать  на
ней десять-пятнадцать минут, не больше. Ее  нашли  вот  здесь,  недалеко  от
Апольды, к северу от Иены.. Следовательно,  сейчас  у  Граубера-Моренца  нет
машины. У нас есть полное  описание:  высокий,  плотный,  седой,  в  помятом
плаще. У него нет документов, он говорит с рейнландским акцентом,  находится
в плохой физической форме. Он будет бросаться в глаза.
   -  Я  хочу  присутствовать  на  допросе,  -  сказала  Ваневская.  Она  не
отличалась излишней щепетильностью, на  допросах  ей  приходилось  бывать  и
раньше.
   - Если я получу официальный  запрос  из  КГБ,  разумеется,  мне  придется
согласиться.
   - Вы его получите, - сказала Ваневская.
   - Тогда далеко не уезжайте. Думаю, к полудню он будет в наших руках.
   Майор Ваневская вернулась в местное управление КГБ, сообщила, что она  не
полетит ближайшим рейсом из Потсдама, потом  по  линии  спецсвязи  позвонила
генералу Шаляпину, и он согласился с ее планом.
   В полдень из потсдамского аэропорта вылетел транспортный Ан-32  советских
ВВС с генералом Панкратиным и другими старшими офицерами, возвращавшимися  в
Москву. Их сопровождали младшие офицеры, они везли мешки с почтой. На  борту
самолета не было "стенографистки" посольства в темном костюме.

***

   - У него может быть раздвоение личности, сумеречное  помрачение  сознания
или реакция бегства, - сказал доктор Карр за салатом из дыни и авокадо.
   Он внимательно выслушал рассказ Маккриди о человеке без  имени,  который,
очевидно, страдал сильнейшим нервным расстройством. Маккриди  не  сказал,  а
доктор Карр не спрашивал о том, где находится этот  человек.  Известно  было
одно; он на вражеской территории. Пустые тарелки убрали  и  подали  филе  из
морского языка.
   - Что такое сумеречное помрачение сознания? - спросил Маккриди.
   - Оторванность от реального мира, разумеется, - объяснил доктор  Карр.  -
Это один из  классических  симптомов  такого  синдрома.  Возможно,  признаки
самообмана проявлялись у него и до явного срыва.
   Еще как проявлялись, подумал Маккриди.  Вера  в  то,  что  тебя  полюбила
проститутка, надежда уйти безнаказанным после убийства двух человек.
   - В реакции бегства, - продолжал доктор Карр, цепляя вилкой нежное  мясо,
- подразумевается  бегство  от  реальности,  особенно  жестокой,  неприятной
реальности. Думаю, ваш  человек  теперь  окажется  в  очень  затруднительном
положении.
   - Что он станет делать? - спросил Маккриди. - Куда он пойдет?
   - Он будет прятаться там, где почувствует себя в  безопасности,  где  его
никто не будет трогать, а все проблемы вроде бы отойдут на второй  план.  Он
может даже впасть в детство. Однажды у меня был пациент, который, будучи  не
в силах бороться с жизненными проблемами, пошел в спальню, лег  на  кровать,
свернулся в позе эмбриона, сунул палец в рот и в такой позе  застыл.  Мы  не
могли его вывести из этого состояния. Детство, понимаете  ли.  Безопасность,
надежность. Никаких проблем,  никаких  забот.  Между  прочим,  морской  язык
отличный. Да, еще немного мерсо... Благодарю.
   Все это очень хорошо, размышлял  Маккриди,  только  Бруно  Моренцу  негде
прятаться. Он родился и вырос в Гамбурге, жил в Берлине, Мюнхене и К„льне, у
него не может быть никакого пристанища  возле  Иены  или  Веймара.  Маккриди
снова наполнил бокалы и спросил:
   - Предположим; ему негде прятаться?
   - Боюсь, тогда он окажется совершенно  беспомощным  и  станет,  например,
бесцельно бродить. Мой опыт подсказывает, что, если бы у него была цель,  он
мог бы действовать разумно, чтобы достичь этой цели. В противном случае... -
доктор Карр пожал плечами, - его быстро схватят. Возможно, уже  схватили.  В
лучшем случае он продержится до сумерек.
   Но Моренца не схватили. Полковник Восс все больше выходил из себя. Прошло
больше суток, почти тридцать часов. В районе Апольды - Иены делана?
   - Около года назад, - ответил удивленный Восс.
   - Откуда она у вас?
   -  Из  главного  управления   разведки,   -   ответил   Восс.   Ваневская
поблагодарила и положила трубку.
   Ну  конечно,  из  главного  управления   разведки,   которое,   пользуясь
отсутствием языкового барьера, специализировалось на  операциях  в  Западной
Германии. Начальником управления  был  почти  легендарный  генерал-полковник
Маркус Вольф. Его уважали и ценили даже в КГБ, известном своим презрительным
отношением к разведкам  сателлитов.  Маркус  ("Миша")  Вольф  провел  в  ФРГ
несколько блестящих операций, из  которых  наибольшую  известность  получила
вербовка личного  секретаря  канцлера  Вилли  Брандта,  Ваневская  разбудила
начальника местного филиала Третьего главного  управления  КГБ  и  от  имени
генерала  Шаляпина  попросила  об  услуге.   Фамилия   начальника   главного
управления сделала свое дело. Полковник сказал, что постарается  помочь.  Он
позвонил через полчаса. "Похоже, генерал Вольф - ранняя пташка, - сказал он.
- Генерал примет вас в своем кабинете в шесть часов".
   В  тот  же  день  в  пять   утра   в   отделе   криптографии   управления
правительственной  связи  в  Челтнеме  закончили  дешифровку  массы  рядовых
радиоперехватов,   накопившихся   за   последние   двадцать   четыре   часа.
Дешифрованные сообщения по различным линиям спецсвязи будут  затем  переданы
тем организациям, для которых  они  могут  представить  интерес:  одни  -  в
Интеллидженс Сервис, другие - в MI5 на Керзон-стрит, третьи - в Министерство
обороны на Уайтхолле. Многие сообщения будут разосланы по двум или  даже  по
всем трем адресам. Срочные разведывательные  данные  обрабатывались  намного
быстрее, а сообщения второстепенной важности удобнее было отправлять  ранним
утром, когда линии связи не перегружены.
   Среди перехваченных сообщений было посланное в среду вечером  из  Пуллаха
сотруднику западногерманской разведывательной службы в лондонском посольстве
ФРГ. Разумеется, ФРГ  была  и  оставалась  надежным  и  уважаемым  союзником
Великобритании, ничего особенного в перехвате и дешифровке конфиденциального
сообщения союзника в свое собственное  посольство  не  было.  Секретный  код
британцы дешифровали уже давно.  Обычная  работа,  они  не  имели  намерения
оскорбить союзников. Это сообщение было направлено в MI5  и  в  сектор  НАТО
Интеллидженс Сервис, который занимался связями с разведками  всех  союзников
Британии, за исключением ЦРУ - с американцами работал отдельный сектор.
   Именно начальник сектора НАТО в свое время привлек  внимание  Эдуардза  к
тому, что Маккриди в нарушение всех правил содержит личного агента  в  штате
разведывательной службы ФРГ. Оставаясь другом Маккриди,  тем  не  менее  он,
увидев в десять утра на своем столе немецкое сообщение, решил  показать  его
Сэму. Просто на всякий случай... Но до полудня он так и не выбрался к другу.
***

   В шесть часов утра майора Ваневскую проводили в кабинет  Маркуса  Вольфа,
двумя этажами выше  кабинета  полковника  Восса.  Восточногерманский  мастер
шпионажа не любил форму и был в хорошо сшитом  темном  костюме.  Обычному  в
Германии кофе он предпочитал чай и всегда имел в своем распоряжении особенно
хороший сорт, который присылала ему лондонская фирма "Фортнум  энд  Мейсон".
Вольф предложил чашку чая и советскому майору.
   - Товарищ генерал, меня интересует последняя  фотография  Бруно  Моренца.
Она поступила от вас.
   Не отрывая губ от чашки, Миша изучающе смотрел на Ваневскую. Если у  него
и были свои агенты в западногерманских правительственных учреждениях, то  он
не собирался говорить об этом первому встречному.
   - Возможно,  у  вас  есть  и  копия  личного  деда  Моренца?  -  спросила
Ваневская.
   Маркус Вольф задумался.
   - Зачем оно вам потребовалось? - негромко спросил он. Ваневская объяснила
- объяснила во всех деталях, нарушив множество правил.
   - Я понимаю, пока это  только  подозрения,  -  закончила  она.  -  Ничего
конкретного. Ощущение отсутствия какого-то  небольшого,  но  важного  звена.
Возможно, чего-то из его прошлого.
   Вольф одобрительно хмыкнул. Ему нравился  нестандартный  подход  к  делу.
Иногда он сам находил наилучшее  решение,  руководствуясь  шестым  чувством,
надеждой на то, что у врага должна быть ахиллесова пята, и вся проблема лишь
в том, чтобы ее найти. Он молча встал, подошел к картотечному шкафу и достал
тоненькую папку, в которой было всего восемь листков. Это и было личное дело
Бруно Моренца - точная копия того, которое хранилось в Пуллахе и которое  во
вторник после обеда изучал доктор Лотар Геррманн. Ваневская не удержалась от
восторженного восклицания. Вольф улыбнулся.
   В мире шпионажа Маркус Вольф специализировался не столько  на  подкупе  и
шантажировании высокопоставленных западногерманских чиновников (хотя  иногда
он занимался и этим), сколько на том, что умело подсаживал под локоть важным
персонам   своих   секретарей,   обычно   чопорных   старых   дев,   ведущих
безукоризненный образ жизни и получивших доступ к  секретной  работе.  Вольф
понимал, что пользующийся доверием секретарь видит столько же, сколько и его
шеф, а иногда и больше.
   Год за годом Западную Германию потрясали скандалы, когда выяснялось,  что
очередной  личный   секретарь   очередного   министра,   высокопоставленного
чиновника  или  подрядчика,  выполняющего   заказы   Министерства   обороны,
арестован контрразведкой или тайком  ускользнул  назад  на  восток.  Генерал
понимал, что когда-нибудь  и  фрейлейн  Эрдмуте  Кеппель  придется  уйти  из
к„льнского   отделения   западногерманской   разведывательной    службы    и
возвратиться в любимую Германскую Демократическую Республику, но до того дня
она будет по-прежнему приходить в офис на час раньше Дитера Ауста и  снимать
копии со всех документов, представляющих хоть какой-то интерес для  генерала
Вольфа, в том числе и с личных дел  всех  сотрудников  отделения.  Летом  во
время обеденного перерыва фрейлейн Кеппель будет все так же уходить в  тихий
парк,  с  завидным  постоянством  аккуратно  съедать  принесенные  с   собой
бутерброды с салатом, оставлять несколько крошек голубям и, наконец, бросать
пустой пакет из-под бутербродов в ближайшую урну. Через несколько  мгновений
пакет из урны. извлечет некий джентльмен, прогуливающийся со своей  собакой.
Зимами фрейлейн Кеппель будет регулярно заходить в  теплое  кафе  и  бросать
прочитанную  газету  в  урну  возле  двери,  откуда   ее   заберет   уличный
подметальщик.
   Когда фрейлейн Кеппель приедет в ГДР, ее будет ждать  официальный  прием,
личное приветствие  министра  безопасности  Эриха  Мильке  или  даже  самого
руководителя партии Эриха Хонеккера, медаль, щедрая пенсия и уютный домик на
озерах возле Фюрстенвальда.
   Конечно, даже Маркус Вольф не был провидцем. Он не мог знать, что к  1990
году Германская Демократическая Республика прекратит свое существование, что
Мильке и Хонеккер будут с позором сняты с высоких постов, что он сам лишится
работы, но будет неплохо зарабатывать мемуарами, а  фрейлейн  Кеппель  будет
доживать свои годы не в  домике  возле  Фюрстенвальда,  а  в  гораздо  менее
комфортабельной западногерманской  тюрьме.  Майор  Ваневская  оторвалась  от
папки.
   - У него есть сестра, - заметила она.
   - Да, - подтвердил Вольф. - Вы полагаете, ей может быть что-то известно?
   - Это всего лишь предположение, - сказала Ваневская, - но я хотела  бы  с
ней встретиться...
   - Если вы получите разрешение от вашего руководства, - подсказал Вольф. -
Увы, вы работаете не на меня.
   - Но если такое разрешение будет, то мне потребуется легенда. Не  русская
и не восточногерманская... Вольф скромно пожал плечами.
   - У меня  есть  несколько  совершенно  готовых  легенд-Разумеется,  есть.
Такова специфика нашей удивительной работы...
   Самолет польской авиакомпании  LOT  должен  был  вылететь  с  берлинского
аэродрома Ш„нефельд рейсом 104 в десять часов.  Вылет  задержали  на  десять
минут, чтобы Ваневская  успела  на  этот  самолет.  Как  заметил  Вольф,  ее
немецкий вполне сносен, но не настолько, чтобы выдавать себя  за  немку.  Из
тех, с кем Ваневской  предстояло  встретиться  в  Лондоне,  почти  никто  не
говорил по-польски. У  Ваневской  были  документы  школьной  учительницы  из
Польши, собравшейся навестить родственников.  В  Польше  режим  был  намного
либеральнее.
   Польский лайнер приземлился в одиннадцать, выиграв час благодаря  разнице
во времени. За тридцать минут майор Ваневская прошла паспортный и таможенный
контроль, из телефона-автомата в зале второго терминала  позвонила  по  двум
номерам  и  взяла  такси  до  того  района   Лондона,   который   называется
Примроз-хилл.

***

   Телефон на столе Сэма Маккриди зазвонил в полдень. Он только что закончил
очередной разговор с Челтнемом. Ответ был тот же; пока ничего нового. Прошло
сорок восемь часов,  а  Моренц  все  еще  где-то  скрывался.  Теперь  звонил
сотрудник сектора НАТО Сенчери-хауса.
   - С утренней почтой пришла одна записка, - сказал  он,  -  Возможно,  это
чепуха, тогда выбрось ее. На всякий случай я отправляю ее тебе с посыльным.
   Бумагу принесли через пять минут. Когда  Маккриди  прочел"  ее  и  увидел
указанное на ней время, он громко выругался.
   В мире тайных операций-правило сведения числа  осведомленных  к  минимуму
обычно приносит великолепные плоды. Тем, кому для выполнения  своих  функций
не нужно знать информацию,  ее  и  не  сообщают.  В  результате,  если  даже
обнаружится утечка информации - случайная или  намеренная,  -  ущерб  бывает
сравнительно небольшим, а источник утечки легче  обнаруживается.  Но  иногда
получается наоборот: та информация, которая могла бы изменить ход  операции,
не  достигае