рос жильцов этого и соседних домов показал, что никто ничего не знал  о
тайной профессии Ренаты Хаймендорф. К ней заходили мужчины, но всегда только
респектабельные  джентльмены.  Никаких  ночных  оргий,  никакой   оглушающей
музыки.
   Там, где эксперты закончили работу, Шиллер мог двигаться свободно, рыться
в вещах. Он пошел в ванную. Что-то здесь было не так, но что именно,  он  не
мог понять. В начале восьмого  эксперты  сказали,  что  они  все  сделали  и
уходят. Еще примерно час Шиллер бродил по выпотрошенной квартире,  а  Вихерт
ныл, что без ужина непременно  умрет.  Было  десять  минут  девятого,  когда
Шиллер пожал плечами и сказал, что на сегодня  работа  закончена.  Отчет  он
составит завтра в своем  кабинете.  Он  опечатал  квартиру,  оставил  одного
полицейского в вестибюле дома на тот случай, если убийца вернется  на  место
преступления (такое случалось), и отправился домой. И все же та квартира  не
давала ему покоя,  Шиллер  был  очень  способным  и  проницательным  молодым
детективом.

***

   Во второй половине дня Маккриди закончил инструктаж Бруно Моренца.
   - Теперь ты - Ганс Граубер, тебе пятьдесят один год,  ты  женат,  у  тебя
трое  детей.  Как  любой  счастливый  отец,  ты  носишь  с  собой   семейные
фотографии. Вот твоя семья на отдыхе. Твоя жена Хайди,  рядом  Ганс-младший,
Лотта и Урсула; ее вы называете Уши. Ты работаешь в  вюрцбургской  компании,
которая производит оптическое стекло, -  эта  компания  существует,  и  этот
автомобиль принадлежит ей. К счастью, ты имел  когда-то  дело  с  оптическим
стеклом, поэтому при необходимости сможешь разговаривать на их языке.
   У тебя назначена встреча с директором по экспорту цейссовских  заводов  в
Иене. Вот его письмо. Бланк не поддельный, директор тоже существует на самом
деле. Подпись на письме  неотличима  от  настоящей,  но  ее  изготовили  мы.
Встреча назначена на завтра, на пятнадцать часов. Если все  пройдет  хорошо,
то ты сможешь сразу подписать заказ на цейссовские прецизионные  линзы  и  в
тот же день вечером вернуться  на  Запад.  Если  потребуются  дополнительные
согласования, возможно, тебе придется задержаться еще на день.  Это  на  тот
случай, если пограничники станут расспрашивать обо всех мелочах.
   Чрезвычайно маловероятно, чтобы пограничники стали звонить в Иену.  Парни
из Штази наверняка проверили бы, но  с  цейссовскими  заводами  связано  так
много западных бизнесменов, что еще один не должен вызвать подозрений. Итак,
вот твой паспорт, письма жены, старый билет в вюрцбургскую оперу,  кредитные
карточки, водительские права, связка ключей, в том числе от БМВ.  Просторный
плащ - в общем, все!
   Тебе понадобятся еще только портфель - дипломат"  да  сумка  с  бельем  и
туалетными принадлежностями. Замок закрыт на код - число  твоего  фиктивного
дня рождения - 5 апреля 1934 года, то есть 5434. Все  бумаги  имеют  то  или
иное отношение к намерению твоей компании  закупить  цейссовскую  продукцию.
Подпись Ганса Граубера везде проставлена  твоей  рукой.  Белье  и  туалетные
принадлежности куплены в Вюрцбурге, белье побывало в стирке,  на  нем  бирки
вюрцбургской прачечной. Теперь, дружище, давай пообедаем.
   В   тот   вечер   директор   к„льнского    отделения    западногерманской
разведывательной службы Дитер Ауст не смотрел вечерний выпуск  телевизионных
новостей. Он был приглашен на обед. Позднее он пожалеет об этом.
   В полночь Кит Джонсон, связной боннского  бюро  Интеллидженс  Сервис,  на
"рейндж-ровере" подъехал к отелю. Вместе с Сэмом Маккриди  он  отправился  в
северную Баварию, к мосту через Зале, чтобы прибыть туда раньше Моренца.

***

   Бруно Моренц остался в номере Маккриди, заказал виски  и  выпил  -  выпил
слишком много. На два часа он забылся тревожным сном, а уже в три  утра  его
разбудил будильник. В четыре он вышел из отеля "Холидей Инн", сел  в  БМВ  и
еще в темноте направился к автобану, который вел на юг.
   В тот же самый час в К„льне Петер Шиллер проснулся и вдруг понял, что  не
давало ему покоя  в  той  квартире  в  Ханвальде.  Он  осторожно,  чтобы  не
разбудить жену, встал, позвонил Вихерту и договорился встретиться  с  ним  у
места происшествия в Ханвальде в семь утра. Выведенный из  себя  Вихерт  был
вынужден  согласиться:  офицер  немецкой  полиции  может  обследовать  место
преступления только в присутствии другого полицейского.
   Бруно Моренц чуть опережал график. Немного южнее границы, в ресторане при
станции обслуживания на автостраде возле Франкенвальда, он  провел  двадцать
пять минут. Он не пил ничего, кроме кофе, но наполнил свою карманную фляжку.
   В тот же день без  пяти  одиннадцать  Сэм  Маккриди  и  Джонсон  устроили
наблюдательный пункт в сосновой роще на холме к югу от Зале.  "Рейндж-ровер"
они спрятали в лесу. Им был хорошо виден западногерманский пограничный пост,
расположенный у подножья холма в полумиле от наблюдательного пункта.  Дальше
холмы расступались, и в низине, еще  в  полумиле  от  них,  виднелись  крыши
восточногерманской пограничной заставы.
   Пограничники ГДР построили  пост  в  глубине  своей  территории,  поэтому
водитель, покинув западногерманский пограничный пост,  сразу  оказывался  на
восточногерманской земле. Дальше ему нужно было проехать по узкому  коридору
с двусторонним движением между двух высоких цепных оград. За оградой  стояли
застекленные наблюдательные вышки. В мощный  бинокль  Маккриди  различил  за
стеклом вышек пограничников, которые в свои бинокли смотрели  на  запад.  Он
видел и пулеметы. Этот почти километровый коридор  на  территории  Восточной
Германии был создан  с  единственной  целью:  если  кто-то  прорвется  через
пограничный заслон, в узкой щели между цепными оградами  пулеметы  изрешетят
его раньше, чем он успеет доехать до Западной Германии.
   Когда до одиннадцати оставалось две минуты, Маккриди увидел,  как  черный
БМВ степенно миновал западногерманский пост, не отличавшийся придирчивостью.
Потом машина въехала в коридор и  оказалась  на  территории,  контролируемой
самой профессиональной и самой грозной секретной полицией восточного блока -
Штази.

Глава 3
Вторник

   В начале восьмого комиссар Шиллер снова вел еще не совсем проснувшегося и
очень недовольного Вихерта в квартиру Ренаты.
   - Это в ванной, это должно быть в ванной, - говорил комиссар.
   - Ванная как ванная, - лениво ворчал  Вихерт.  -  К  тому  же  ребята  из
экспертного отдела там уже все облазили.
   - Они искали отпечатки,  всякие  мелочи  и  не  смотрели  на  размеры,  -
настаивал Шиллер. - Взгляни на этот шкаф в коридоре. Он шириной  метра  два,
правильно?
   - Примерно.
   - Той стороной шкаф смыкается с дверью спальни. А дверной проем  вплотную
подходит к стене и к зеркалу  над  изголовьем  кровати.  Дальше,  раз  дверь
ванной находится за встроенным шкафом, что отсюда следует?
   - Что я не прочь бы позавтракать, - сказал Вихерт.
   - Брось шутки. Слушай, когда ты входишь в ванную, то до ее  правой  стены
должно быть два метра, правильно? Ширина шкафа? Теперь загляни.
   Вихерт вошел в ванную и повернул голову направо.
   - Метр, - сказал он.
   - Вот именно. Это и не давало мне покоя. Между зеркалом над  раковиной  в
ванной и зеркалом над изголовьем кровати пропал метр пространства.
   Полчаса Шиллер ощупывал шкаф со всех  сторон  и  наконец  нашел  потайной
замок - искусно замаскированную дыру от  сучка  в  сосновой  обшивке.  Когда
распахнулась задняя стенка шкафа, Шиллер в полутьме нащупал выключатель.  Он
нажал на него карандашом: загорелась голая лампочка, свисавшая с потолка.
   - Черт возьми, - заглядывая из-за плеча Шиллера, сказал Вихерт.
   Секретная комнатка три метра длиной - как и ванная - и метр шириной  была
невелика, но больше места здесь и не требовалось. В  стену  справа  обратной
стороной было вделано то зеркало,  что  висело  над  изголовьем  кровати  --
зеркало из поляризованного стекла,  через  которое  была  хорошо  видна  вся
спальня.  Напротив  зеркала  на  треноге  стояла  видеокамера,.   обращенная
объективом в спальню. Несмотря на плохое освещение и зеркальное стекло, этой
сверхсовременной,  изготовленной  по  последнему  слову   техники   камерой,
безусловно, можно было  снять  очень  четкий  видеофильм.  Звукозаписывающее
оборудование было тоже из числа самых совершенных. Заднюю стенку  комнатушки
от пола до потолка занимали стеллажи с  видеокассетами.  На  корешке  каждой
коробочки  была  приклеена  этикетка  с  номером.  Шиллер  пятясь  вышел  из
комнатки.
   Теперь можно было  воспользоваться  телефоном,  потому  что  днем  раньше
эксперты сняли с него все отпечатки. Шиллер позвонил  в  полицайпрезидиум  и
попросил соединить его с Райнером Хартвигом, директором управления.
   - О черт, - сказал Хартвиг, выслушав  детальный  рассказ  Шиллера.  -  Вы
молодец, комиссар. Оставайтесь на месте. Я направляю  двух  специалистов  по
отпечаткам.
   Было пятнадцать минут девятого. Дитер Ауст брился.  Телевизор  в  спальне
был настроен на утреннюю  программу  новостей.  В  ванной  все  было  хорошо
слышно. Ауст почти не обратил бы внимания  на  сообщение  об  убийстве  двух
человек в Ханвальде, если бы не слова диктора:
   - Одна из  убитых,  девушка  по  вызову  высшего  разряда,  некая  Рената
Хаймендорф...
   Именно в этот  момент  директор  кельнского  отделения  западногерманской
разведывательной службы сильно порезал свою розовую щеку. Через десять минут
он уже сидел в автомобиле и гнал к офису отделения, куда он приехал почти на
час  раньше  обычного,  чем  немало  озадачил   фрейлейн   Кеппель,   всегда
приходившую за час до шефа.
   - Номер, - сказал Ауст, - телефонный номер, который  сообщил  нам  Моренц
для связи во время отпуска. Дайте его мне, срочно!
   Ауст набрал номер. Телефон был постоянно занят. Он связался с  телефонной
станцией в "Черном  лесу",  популярной  зоне  отдыха,  но  оператор  станции
сказала ему, что, вероятно, тот телефон испорчен. Ауст  не  мог  знать,  что
один из сотрудников Маккриди  снял  коттедж,  сбросил  телефонную  трубку  с
рычага и закрыл дом. Особенно не надеясь на  успех,  Ауст  позвонил  Моренцу
домой в Порц. К его  удивлению,  ответила  фрау  Моренц.  Должно  быть,  они
вернулись раньше запланированного.
   - Не могу ли я поговорить с вашим мужем? Это директор Ауст,  я  звоню  из
офиса.
   - Но он же с вами, герр директор, - терпеливо объясняла фрау Моренц. - Он
куда-то уехал. Вернется в город завтра поздно вечером.
   - Ах да, конечно. Понятно, благодарю вас, фрау Моренц. Обеспокоенный Ауст
положил трубку. Итак, Моренц  лгал.  Что  он  задумал?  Провести  уик-энд  с
девушкой в "Черном лесу"? Возможно, но такое объяснение Аусту  почему-то  не
нравилось. По линии спецсвязи он позвонил в  Пуллах  заместителю  начальника
оперативного управления - того управления,  на  которое  все  они  работали.
Доктор Лотар Геррманн был холоден, но внимательно выслушал Ауста.
   - Девушка по вызову. И ее сутенер. Как они были убиты?  Ауст  заглянул  в
лежавшую перед ним "Штадт-анцайгер". - Застрелены.
   - У Моренца есть личное оружие? - спросили из Пуллаха.
   - Я... э-э... думаю, да.
   - Где оно было выдано, кем и когда?  -  спросил  доктор  Геррманн,  потом
добавил:
   - Впрочем, эти сведения должны быть и у  нас.  Оставайтесь  на  месте,  я
перезвоню.
   Телефон зазвонил снова через десять минут.
   - У него есть "вальтер РРК", служебный. Выдан нами. Предварительно оружие
было испытано в тире и в лаборатории. Десять лет назад. Где пистолет сейчас?
   - Должен быть в его личном сейфе, - ответил Ауст.
   - Должен быть или есть? - холодно уточнил Геррманн.
   - Я выясню и сообщу вам, - ответил вконец сконфуженный Ауст.
   У него были ключи от всех сейфов в отделении. Через пять минут  от  снова
разговаривал с Геррманном.
   - Пистолета на месте нет, - сказал он. - Конечно, Моренц мог забрать  его
домой.
   - Это категорически запрещено. Как и лгать своему начальнику,  каковы  бы
ни были причины. Полагаю, мне следует приехать к вам в К„льн. Будьте  добры,
встретьте меня. Я прилечу первым рейсом из Мюнхена, когда бы он ни был.
   Прежде чем  покинуть  Пуллах,  доктор  Геррманн  отдал  по  телефону  три
распоряжения. Выполняя их, полицейские в  "Черном  лесу"  найдут  коттедж  с
известным  номером  телефона,  войдут  в  него,  взяв  ключи  у  хозяина,  и
обнаружат, что телефонная трубка снята, а в постели никто не спал.  Об  этом
они и сообщат. Доктор Геррманн прилетел в К„льн в 11 часов 5 минут.

***

   Бруно Моренц на  черном  БМВ  въехал  на  территорию  восточногерманского
пункта пограничного контроля - комплекса серых  бетонных  зданий.  Ему  дали
знак, чтобы  он  остановился  у  контрольного  кармана.  В  окошке  водителя
показалось лицо офицера.
   - Выйдите из машины, пожалуйста. Ваши документы. Моренц  выкарабкался  из
БМВ и протянул свой паспорт.
   Автомобиль  окружили  другие  офицеры  в  зеленой  форме.  Пока  все  шло
нормально.
   - Откройте, пожалуйста, капот и багажник.
   Моренц выполнил приказание. Офицеры приступили к обыску: один  с  помощью
зеркала  на  низкой  тележке  изучал  дно  машины,  другой  наклонился   над
двигателем. Моренц заставил себя не  смотреть  в  сторону  офицера,  который
осматривал аккумулятор.
   - Цель вашей поездки в Германскую Демократическую Республику?
   Моренц снова перевел взгляд на стоявшего перед ним офицера.  Из-за  очков
без оправы на него изучающе смотрели голубые глаза. Моренц объяснил, что  он
направляется в Иену для  обсуждения  условий  закупки  линз  на  цейссовских
заводах, что если все пройдет гладко, то он вернется вечером того же дня,  в
противном случае завтра утром ему придется снова встречаться с директором по
экспорту. Бесстрастные, ничего не выражающие лица. Ему дали знак,  чтобы  он
прошел в зал таможенного досмотра.
   Все идет абсолютно нормально, убеждал себя Моренц. Пусть они сами обратят
внимание на бумаги, так говорил Маккриди. Не показывай им свои вещи  слишком
охотно. Таможенники  проверили  его  "дипломат",  изучили  письма,  которыми
обменивались цейссовские заводы и вюрцбургская компания. Моренц молил  Бога,
чтобы  печати  и  знаки  франкирования  не  вызвали  подозрений.  Они   были
идеальными. Сумку и  "дипломат"  закрыли.  Моренц  отнес  их  в  автомобиль.
Проверка БМВ тоже  закончилась.  Неподалеку  стоял  пограничник  с  огромной
овчаркой. Из окна за  ходом  проверки  наблюдали  двое  мужчин  в  штатском.
Секретная полиция.
   - Приятного пребывания в Германской Демократической Республике, -  сказал
старший по званию офицер. Его взгляд скорее говорил,  что  он  желает  гостю
неприятностей.
   В этот момент из-за бетонного разделительного барьера, за которым  стояли
автомобили, уезжающие из  ГДР,  донеслись  крики.  Все  завертели  головами.
Моренц уже сидел за рулем. Он в ужасе наблюдал за происходящим.
   Во главе колонны стоял голубой минифургон  с  западногерманским  номерным
знаком. Два пограничника вытаскивали из  фургона  молодую  девушку,  которая
пряталась в крохотной нише, специально устроенной для этой  цели  под  полом
автомобиля. Она отчаянно визжала. Ее друга из Западной Германии, тоже совсем
молодого парня, вытащили из машины, и теперь он, бледный с поднятыми  руками
стоял в плотном кольце направленных на него автоматов и оскаленных овчарок.
   - Не трогайте ее, сволочи, - кричал он. Кто-то  ударил  его  в  солнечное
сплетение. Он сложился вдвое.
   - Пошел! - рявкнул пограничник, стоявший рядом с машиной Моренца.
   Моренц включил сцепление, и БМВ рванулся вперед. Миновав  все  посты,  он
остановился у здания  Народного  банка,  чтобы  разменять  западногерманские
марки на бесполезные ост-марки (по курсу один к одному) и получить печать  в
своей таможенной декларации. Кассир в банке был подавлен. У Моренца  дрожали
руки. Снова усевшись в машину, он бросил взгляд в  зеркало  заднего  обзора:
молодого парня и девушку, которая все еще кричала, тащили в бетонное здание.
   Моренц поехал на север, Он  обливался  потом,  нервы  были  напряжены  до
предела, он был конченый человек и держался лишь благодаря годам тренировок.
И еще его удерживала мысль о том, что он не  должен  подвести  своего  друга
Маккриди. Хотя Моренц знал, что в ГДР пить за рулем категорически запрещено,
он достал фляжку и отпил глоток.  Лучше,  намного  лучше.  Он  повел  машину
уверенней, не слишком быстро, не слишком медленно. Моренц бросил  взгляд  на
часы:  полдень,  времени  больше  чем  достаточно,  встреча   назначена   на
шестнадцать часов, а до места он доберется уже часа через два. Но его ни  на
мгновение не отпускал  страх  -  страх  агента,  выполняющего  "нелегальное"
задание, за что в случае провала ему грозило десять лет лагерей. Этот  страх
подтачивал и без того расшатанные нервы, Маккриди следил за Моренцом,  когда
тот въезжал в коридор  между  постами  пограничников,  потом  очертания  БМВ
рассеялись.  Он  не  мог  видеть,  как  задержали   юношу   и   девушку.   С
наблюдательного поста на склоне холма перед ним были только  крыши  казенных
зданий на восточногерманской стороне и развевавшийся над ними огромный  флаг
с молотом, циркулем  и  снопами  пшеницы.  За  несколько  минут  до  полудня
Маккриди в последний раз уловил вдалеке черный БМВ,  который  уходил  вглубь
Тюрингии.
   На  заднее  сиденье  "рейндж-ровера"  Джонсон  положил   внешне   обычный
чемоданчик. В нем был радиотелефон. С  помощью  этого  телефона  можно  было
обмениваться   шифрованными    сообщениями    с    управлением    британской
правительственной связи, которое находится в английском городе  Челтнеме,  с
лондонским Сенчери-хаусом или с боннским бюро Интеллидженс  Сервис.  Аппарат
выглядел как  обычная  телефонная  трубка  с  кнопками  для  набора  номера.
Маккриди сам настоял на радиотелефоне, чтобы  поддерживать  связь  со  своей
штаб-квартирой  и  информировать  руководство  о  благополучном  возвращении
Полтергейста.
   - Он прошел, - бросил Маккриди Джонсону.  -  Теперь-нам  остается  только
ждать.
   - Хотите сообщить в Бонн  или  в  Лондон?  -  спросил  Джонсон.  Маккриди
покачал головой.
   - Они ничем не могут помочь, - ответил он. - Теперь никто ничем не  может
помочь. Все зависит только от Полтергейста.

***

   На квартире в Ханвальде два специалиста закончили обследование  секретной
комнатки и собрались  уходить.  Они  обнаружили  в  этой  комнате  отпечатки
пальцев трех человек.
   - Новые или все те же, что и вчера? - спросил Шиллер.
   - Не знаю, - ответил старший эксперт. - Мы проверим в лаборатории. Я  дам
вам знать. В любом случае теперь вы можете войти.
   Шиллер вошел и осмотрел стеллаж с видеокассетами. На них не было  никаких
надписей, ничего, кроме номеров  на  коробочках.  Он  наугад  взял  одну  из
кассет, отнес ее в спальню, вставил в  видеомагнитофон,  включил  телевизор,
нажал кнопку и присел на краешек неубранной кровати.  Через  две  минуты  он
резко встал и выключил магнитофон. Молодой детектив был потрясен.
   - Черт побери, - прошептал Вихерт. Он стоял в дверях и жевал пиццу.
   Конечно, сенатор  от  Баден-Вюртемберга  был  всего  лишь  второразрядным
провинциальным политиком, но его хорошо знала вся страна. Он часто  выступал
по национальному  телевидению,  ратуя  за  возвращение  к  старым  моральным
ценностям и запрещение порнографии. Его избиратели не  раз  видели,  как  он
гладил  по  головкам  школьников,  целовал  младенцев,  открывал   церковные
праздники, произносил речи перед женщинами-консерваторами. Но, скорее всего,
избиратели не видели, как их сенатор, всю одежду которого составлял  собачий
ошейник  с  шипами,  на  четвереньках  бегает  по  комнате  на   поводке   у
размахивающей хлыстом молодой женщины в туфлях на шпильках.
   - Оставайся здесь, - сказал Шиллер. - Никуда не уходи, даже не двигайся с
места. Я возвращаюсь в полицайпрезидиум.

***

   Было два часа.
   Моренц   еще   раз   п