раз сотрудника ирландского специального отдела разбудили дома,  в
Рейнлаге. Ирландский друг не  подвел  Маккриди  и  отозвался  уже  во  время
завтрака.
   -  Он  отдыхает,  кого  залива.  Из   непрерывного   потока   фотографий,
поступавших на  станцию  приема  Национального  управления  рекогносцировки,
которое находится в пригороде  Вашингтона,  были  отобраны  фотографии  всех
судов, оказавшихся в этом районе.
   - Спутник фотографирует все, что  хоть  немного  больше  жестянки  из-под
кока-колы, - похвастался Карвер. - Начнем?
   В указанном Маккриди районе оказалось больше ста  двадцати  судов.  Почти
половина из них были рыболовными. Их Маккриди сразу отбросил, хотя  понимал,
что, возможно, позже придется к ним вернуться, В Бремерхафене был  причал  и
для рыболовных судов, однако там разгружались только  немецкие  рыболовы,  и
иностранное судно, прибывшее не с рыбой, а с другим грузом, выглядело бы  по
меньшей  мере  странно.  Маккриди  оставил   без   внимания   также   четыре
пассажирских лайнера и отобрал для более детального анализа грузовые суда  и
несколько больших роскошных  частных  яхт.  Итого  оказалось  пятьдесят  три
заслуживающих внимания объекта.
   Раз за  разом  Маккриди  просил  увеличить  изображение,  пока  крохотная
блестящая точка в безбрежном океане не  разрасталась  до  размеров  большого
экрана. Все трое всматривались в  мельчайшие  детали  фотографий.  Некоторые
корабли шли обратным курсом, но тридцать одно судно направлялось на север, к
Ла-Маншу.
   В половине третьего Маккриди попросил задержать очередное изображение  на
экране.
   - Меня интересует  тот  человек,  -  сказал  он,  обращаясь  к  оператору
Карвера, - что стоит рядом с мостиком. Можно его приблизить?
   - Пожалуйста,  -  ответил  американский  оператор.  Грузовое  судно  было
сфотографировано  накануне  вечером,  незадолго  до   заката,   возле   мыса
Финистерре. Один из матросов был занят  своими  обычными  делами  на  палубе
бака, а  мужчина,  стоявший  возле  мостика,  смотрел  на  него.  На  экране
изображение судна увеличивалось на глазах, а четкость не ухудшалась. Наконец
корма и нос исчезли, не уместившись на экране, зато заметно  выросла  фигура
мужчины рядом с мостиком.
   - С какой высоты это снято? - заинтересовался Раус.
   - Сто десять миль, - ответил оператор.
   - Здорово. Вот это техника,  -  восхитился  Раус-  Обратите  внимание  на
лицензионную пластинку, - гордо заметил американец. - Вполне можно прочесть.
   Это грузовое судно  было  сфотографировано  больше  двадцати  раз.  Когда
изображение мужчины возле мостика заняло большую часть экрана, Раус попросил
показать на экране один за другим все снимки при том же увеличении.  Человек
на  экране,  казалось,  ожил  и  задвигался  рывками,  как  в  кинематографе
викторианской эпохи.
   Он отвернулся от матроса и перевел взгляд на море, потом снял  фуражку  и
ладонью провел по редким волосам. Может  быть,  в  этот  момент  над  судном
пролетала морская птица или внимание мужчины привлекло что-то другое, но  он
поднял голову.
   - Стоп, - скомандовал Раус. -  Ближе.  Оператор  увеличивал  изображение,
пока черты лица мужчины не стали расплываться.
   - Нашли, - шепнул Маккриди Раусу.  -  Это  он.  Джонсон.  Из-под  редких,
черных как смоль волос на них смотрели с экрана  усталые,  много  повидавшие
глаза.  Старик,  предпочитавший  угловой  столик  на  обеденной  террасе   в
"Аполлонии". "Бывший".
   - Название, - сказал Маккриди. - Нам нужно название судна.
   Название удалось прочесть на носу корабля.  Спутник,  уходя  на  север  и
опускаясь за линию горизонта,  продолжал  фотографировать.  На  единственном
снимке, снятом под очень малым углом, рядом с якорем  можно  было  прочесть:
"Регина IV". Маккриди потянулся к телефону и снова связался со своим  другом
из компании "Ллойд".
   Через тридцать минут раздался ответный звонок.
   - Этого не может быть. "Регина  IV"  имеет  водоизмещение  больше  десяти
тысяч тонн, и она только что отошла от венесуэльских берегов.  Должно  быть,
вы ошиблись.
   - Никакой ошибки, - возразил Маккриди. - Водоизмещение "Регины IV" -  две
тысячи тонн, и она направляется на север, сейчас должна быть возле Бордо.
   - Подождите минутку, - сказал бодрый голос из Колчестера. - Эта  посудина
в чем-нибудь замешана?
   - Почти наверняка, - ответил Маккриди.
   - Я вам перезвоню, - сказал его друг из "Ллойда". Он позвонил почти через
час. Большую часть этого времени Маккриди разговаривал по телефону с Пулом в
графстве Дорсетшир.
   -  "Регина",  -  сообщили  из  "Ллойда",  -  это  очень  распространенное
название. Вроде "Стеллы Марии".  Поэтому  к  названию  добавляют  буквы  или
римские  цифры.  Чтобы  отличить  одно  судно  от  другого.  Оказалось,  что
существует еще "Регина VI", она приписана к порту Лимасола,  а  сейчас,  как
полагают, стоит на якоре у Пафоса. Около двух тысяч тонн. Немецкий  капитан,
команда набрана из греков-киприотов. Новый владелец  судна  -  компания  без
активов, зарегистрированная в Люксембурге.
   Ливийское правительство, понял Маккриди. Элементарная  операция:  "Регина
VI" выходит  из  Средиземного  моря  в  Атлантический  океан,  на  ее  борту
закрашивают последнюю цифру, а потом  перед  V  подрисовывают  I.  Подделать
корабельные доку-, менты для умелых рук не проблема. В Бремерхафене отметят,
что к ним из Канады прибыло обычное грузовое судно  "Регина  IV"  с  офисным
оборудованием и прочими  безобидными  вещами.  Кому  придет  в  голову,  что
настоящая "Регина IV" только что отошла от берегов Венесуэлы?

***

   Шел третий день плавания. На рассвете капитан Хольст стоял на  мостике  и
смотрел, как постепенно светлеет море. Нет, он не ошибся: прямо по  курсу  в
небо взметнулась ракета, несколько секунд повисела в воздухе, потом упала  в
воду. Темно-бордовая. Цвета  несчастья.  Всматриваясь  в  полумрак,  капитан
разглядел  в  одной-двух  милях  желтые  языки  пламени.  Капитан   приказал
машинистам сбавить ход и  по  системе  внутренней  связи  вызвал  одного  из
пассажиров. Тот пришел из своей каюты меньше чем через минуту.
   Капитан Хольст молча показал на  переднее  стекло  мостика.  Впереди,  на
спокойной  воде,  беспомощно  качалась  сорокафутовая  рыболовная  посудина.
Очевидно, у рыбаков взорвался  двигатель:  из-под  палубы  вырывались  клубы
черного дыма, в котором изредка  мелькали  оранжевые  языки  пламени.  Борта
посудины почернели от копоти.
   - Где мы находимся? -- спросил Стивен Джонсон.
   - В Северном море, между  Йоркширом  и  голландским  берегом,  -  ответил
Хольст.
   Джонсон взял у капитана бинокль и направил его на  рыболовное  суденышко.
"Фэр Мэйд. Уитби", - прочел он на его борту.
   - Мы должны  остановиться,  оказать  им  помощь,  -  по-английски  сказал
Хольст. - Это закон моря.
   Капитан не знал и не хотел знать, что именно он везет. Хозяева  дали  ему
четкие распоряжения и чрезвычайно  щедро  заплатили.  Его  команду  тоже  не
обидели. В Пафосе на борт погрузили ящики с  кипрскими  маслинами  -  вполне
законным грузом. Во время двухдневной стоянки в одном из ливийских портов  в
заливе Сидра часть груза сняли, потом вернули. Внешне ящики остались  такими
же, какими и  были.  Капитан  понимал,  что  где-то  на  его  судне  спрятан
нелегальный груз, но где именно - он не знал и не имел ни малейшего  желания
искать. Ему было ясно, что груз очень опасен; ведь не зря  он  вез  шестерых
пассажиров - двух с Кипра и еще четырех из Ливии. Да  и  изменение  цифры  в
названии судна  сразу  после  Геркулесовых  столбов  что-то  значило.  Через
двенадцать часов капитан надеялся отделаться и. от пассажиров, и  от  груза.
Потом он выйдет в Северное море, там снова станет "Региной VI" и не торопясь
вернется  в  свой  лимасольский  порт  -  вернется  намного  более   богатым
человеком.
   А потом он уйдет  на  пенсию.  Все  останется  позади:  годы  плаваний  в
Западную Африку с подозрительными  людьми  и  странными  грузами  на  борту,
нелепые распоряжения, поступающие теперь от его новых люксембургских хозяев.
Он уйдет на покой в пятьдесят лет,  накопленных  сбережений  хватит  на  то,
чтобы открыть свой ресторанчик на греческих островах и в мире и  спокойствии
доживать там свои дни вместе с женой - гречанкой Марией.
   Джонсон засомневался.
   - Нам нельзя останавливаться, - сказал он.
   - Мы обязаны.
   Светлело. Они видели, как из рулевой рубки рыболовного судна  на  носовую
палубу, шатаясь, вышел почерневший от ожогов человек, попытался, преодолевая
боль, махнуть рукой, потом упал ничком.
   К Хольсту со спины подошел другой ирландец. Капитан почувствовал, как ему
в ребра уперлось дуло пистолета. -  Не  останавливаться,  -  не  допускающим
возражений тоном сказал ирландец.
   Хольст под дулом пистолета бросил взгляд на Джонсона.
   - Если мы не остановимся, и их спасет другой корабль, а рано  или  поздно
так оно и будет, то они сообщат о нас. Нас остановят и  спросят,  почему  мы
так поступили.
   Джонсон кивнул.
   -  Тогда  тарань  их,  -  сказал  второй  ирландец.   -   Мы   не   будем
останавливаться.
   - Можно оказать первую помощь и вызвать голландскую береговую  охрану,  -
предложил Хольст. - Никто не поднимется к нам на борт. Как  только  появится
голландский катер, мы продолжим путь. Нам скажут спасибо, и  тут  же  о  нас
забудут. Мы потеряем тридцать минут.
   Капитан убедил Джонсона, и тот еще раз кивнул.
   - Убери свой пистолет, -  сказал  он  второму  ирландцу.  Хольст  перевел
стрелку  на  "полный  назад",  и  "Регина"  быстро  замедлила  ход.  Капитан
по-гречески отдал распоряжения  своему  рулевому,  спустился  с  мостика  на
палубу. Следя за приближавшимся рыболовным суденышком,  он  жестами  подавал
команды рулевому. Двигатель "Регины" умолк, и судно,  двигаясь  по  инерции,
стало медленно сближаться с рыболовами.
   - Эй, на "Фэр Мэйд"! - крикнул Хольст.
   Он всматривался в проплывавшее мимо носа "Регины" суденышко. Все  видели,
как на передней палубе обгоревший моряк зашевелился, попытался  приподняться
и снова потерял сознание.   были  искусственно
распрямлены и уложены  волнами.  Пальцы  Джонсона  украшали  четыре  тяжелых
золотых перстня, а обнажившиеся в улыбке зубы были в идеальном состоянии. Он
предложил гостям на выбор "Дом  Периньон"  или  кофе  "Блю  Маунтин".  Гости
предпочли кофе.
   Десмонд Ханна задал тот же  вопрос  относительно  пяти  часов  вечера  во
вторник. Ответ был почти таким же.
   -  Я  выступал  с  речью  перед   теми,   кто   меня   поддерживает.   На
Парламент-сквер, перед англиканской  церковью,  собралось  больше  ста  моих
сторонников, мистер Ханна. В пять часов я как раз заканчивал речь, С митинга
приехал прямо сюда.
   - А ваше окружение? - поинтересовался Ханна, вспомнив то  слово,  которым
мисси Коултрейн назвала банду пестрорубашечников.
   - Все были со мной, все до единого, - ответил Джонсон. Он подал  знак,  и
один  из  пестрорубашечников  долил  кофе.  Садовники  у  него  из  местных,
размышлял Маккриди, а в доме нет ни одного островитянина.  Почему?  Несмотря
на неяркое освещение на  веранде,  никто  из  пестрорубашечников  не  снимал
огромные темные очки.
   С точки зрения Ханны, разговор с Джонсоном был приятным, но  бесполезным.
Старший инспектор Джонс давно сказал ему, что в тот  момент,  когда  в  саду
губернатора прогремели  выстрелы,  кандидат  от  Союза  процветания  был  на
Парламент-сквер. Инспектор сам наблюдал за митингом со ступенек полицейского
участка. Ханна встал.
   - А сегодня вы не собираетесь выступить  с  очередной  речью?  -  спросил
Диллон.
   - Да, в самом деле собираюсь. В два часа, на Парламент-сквер.
   - Вчера в три часа вы выступали на площади. Насколько мне  известно,  там
были какие-то неприятности?
   Маркус Джонсон был куда  более  ловким  дипломатом,  чем  Ливингстон.  Ни
намека на раздражение. Он лишь пожал плечами.
   - Его преподобие Дрейк выкрикнул два-три  оскорбительных  слова.  Это  не
имело значения. Я уже закончил речь. Бедняга Дрейк  руководствуется  добрыми
намерениями, но он не умен. Он хотел бы, чтобы  острова  Баркли  остались  в
прошлом веке. Но прогресс нельзя  остановить,  мистер  Диллон,  а  вместе  с
прогрессом придет и процветание. У  меня  есть  грандиозные  планы  развития
наших островов.
   Маккриди  понимающе  кивнул.   Туризм,   подумал   он,   азартные   игры,
промышленность, загрязнение островов и океана,  немного  проституции...  что
еще?
   - А теперь, прошу прощения, мне нужно готовиться к выступлению...
   Гостей проводили до машины, и они вернулись в резиденцию губернатора.
   - Благодарю за любезность, - сказал Диллон, вылезая из машины. -  Встречи
с кандидатами были весьма поучительны. Любопытно, где  Джонсон  нашел  такие
деньги за годы отсутствия на Баркли.
   - Понятия не имею, - сказал Ханна.  -  Он  считается  бизнесменом.  Оскар
может подбросить вас до отеля.
   - Спасибо, я прогуляюсь пешком.
   В баре журналисты  и  операторы  усердно  опустошали  запасы  пива.  Было
одиннадцать часов. Работники средств массовой информации  заскучали.  Прошло
полных два дня с того момента, когда их спешно  вызвали  в  Хитроу  и  всеми
правдами и не правдами  переправили  на  острова,  чтобы  следить  за  ходом
расследования преступления. Весь предыдущий день, четверг, они снимали  все,
что могли, и брали интервью у всех, у кого могли. Урожай  оказался  скудным:
потрясающие кадры, запечатлевшие извлечение  тела  губернатора  из  компании
замороженных рыбин в леднике; снятая с  большого  расстояния  сцена  поисков
пули в губернаторском  саду,  особенно  ползающий  на  четвереньках  Паркер;
отправка тела губернатора в мешке в  Нассау;  брошенное  Паркером  бесценное
замечание о найденной  пуле.  Но  ничего.  такого,  что  хотя  бы  отдаленно
напоминало  надежные  сведения  об  убийце  и  о  том,  как  было  совершено
преступление.
   Маккриди впервые смешался с толпой журналистов. Никто не  спрашивал,  кто
он такой.
   - В полдень у причалов  будет  выступать  Горацио  Ливингстон,  -  сказал
Маккриди. - Это может быть интересно. Журналисты моментально насторожились.
   - Что там будет интересного? - спросил кто-то.
   - Вчера здесь, на площади, оратору не  дали  закончить  речь,  -  пояснил
Маккриди. - Вы были на летном поле.
   Толпа приободрилась. Лучше всего была бы небольшая  потасовка,  на  худой
конец сойдет  и  сцена,  в  которой  кандидату  криками  не  дают  говорить.
Репортеры мысленно уже сочиняли подходящие заголовки; ЯРОСТНАЯ  ПРЕДВЫБОРНАЯ
БОРЬБА НА ОСТРОВЕ САНШАЙН - и пара снимков дерущихся островитян  в  качестве
доказательства. А если плохо примут Ливингстона,  то:  РАЙ  ГОЛОСУЕТ  ПРОТИВ
СОЦИАЛИЗМА. Беда была в  том,  что  до  сих  пор  островитяне  не  проявляли
никакого энтузиазма, если речь заходила о предстоящем отделении островов  от
Британской империи. Две бригады  попытались  было  снять  фильм  о  грядущей
независимости островов, но пока им не удалось разговорить ни одного местного
жителя. Как только появлялись камеры,  микрофоны  и  блокноты,  люди  просто
поворачивались и уходили. Тем не менее  операторы  схватили  свои  камеры  и
поспешили к причалам.
   Тем временем Маккриди  поднялся  в  свой  номер,  извлек  из-под  кровати
"дипломат" с радиотелефоном и позвонил в британское консульство в Майами. Он
попросил к четырем  часам  дня  прислать  на  Саншайн  семиместный  самолет.
Маккриди загадывал далеко вперед, но надеялся, что его план не провалится.
   Без пятнадцати двенадцать у причалов появилась кавалькада  автомашин:  из
Шантитауна прибыла команда Ливингстона.  Один  из  его  помощников,  созывая
слушателей, кричал в мегафон:
   - Приходите послушать Горацио Ливингстона, народного кандидата!
   Другие  помощники  воздвигали  надежную  платформу  на  подмостях,  чтобы
народный кандидат мог возвыситься  над  народом.  Ровно  в  полдень  Горацио
Ливингстон по  лестнице  поднялся  на  самодельную  трибуну.  Он  говорил  в
укрепленный на шесте рупор. Шест держал один из тех, кто  предпочитал  серые
костюмы "сафари". Телеоператоры установили  четыре  камеры  на  возвышениях,
откуда можно было снимать кандидата, а лучше - драку  среди  слушателей  или
тех, кто попытается перекричать оратора.
   Оператор из компании Британского спутникового вещания  оккупировал  крышу
рубки "Галф Леди". В дополнение к телекамере он вооружился  фотоаппаратом  с
мощным  телеобъективом.  Рядом  стояла  тележурналистка   Сабрина   Теннант.
Маккриди тоже вскарабкался на крышу рубки.
   - Здравствуйте, - сказал он.
   - Привет, - машинально откликнулась Сабрина, не замечая Маккриди.
   - Скажите, пожалуйста, - негромко продолжал Маккриди, - не хотите  ли  вы
сделать такой репортаж, чтобы ваши коллеги лопнули от зависти?
   Теперь Сабрина обратила внимание на Маккриди. Телеоператор тоже бросил на
него вопросительный взгляд.
   - Можно ли этим "никоном" снять любого человека в той толпе, только  одно
лицо крупным планом? - поинтересовался Маккриди.
   - Конечно, - ответил оператор. - Я могу  снять  их  миндалины,  если  они
раскроют рты пошире.
   - Нельзя ли вас попросить сделать портреты всех  помощников  кандидата  в
серых "сафари"? - спросил Маккриди.
   Оператор бросил взгляд на Сабрину. Та кивнула. Почему бы и нет?  Оператор
снял "никои" с плеча и стал наводить фотоаппарат на резкость.
   - Начните с того чернокожего, что стоит в одиночестве рядом с фургоном, -
предложил Маккриди. - С того, кого они называют мистером Брауном.
   - Что вы задумали? - заинтересовалась Сабрина.
   - Спуститесь в рубку, и я вам расскажу.  Сабрина  спустилась.  Объяснения
Маккриди заняли несколько минут.
   - Вы шутите, - сказала наконец Сабрина.
   - Нисколько, и думаю, я смогу это доказать. Но не здесь.
   Доказательства находятся в Майами.
   Маккриди говорил еще несколько минут, после чего Сабрина
   Теннант снова поднялась на крышу.
   - Снял их? - спросила она оператора.
   Тот кивнул.
   - По десятку снимков каждого, в разных ракурсах. Их семь человек.
   - Отлично. Теперь снимай  толпу.  Нужно  немного  материала  для  фона  и
монтажа.
   На восьми отснятых раньше кассетах уже были  запечатлены  оба  кандидата,
вся столица, пляжи, пальмы,  летное  поле  -  словом,  все  необходимое  для
монтажа  отличного  пятнадцатиминутного  документального   фильма.   Сабрине
Теннант  была  нужна  только  некая  идея,  которая  помогла  бы  объединить
разрозненные фрагменты в единый  репортаж.  Если  этот  вежливый  мужчина  в
помятом костюме был прав, то такая идея у нее тоже появилась.
   Теперь единственной проблемой Сабрины  было  время.  Ее  материал  должен
появиться в программе "Каунтдаун", ведущей  программе  новостей  Британского
спутникового вещания, а  в  Англии  эта  программа  выходит  по  субботам  в
полдень. Значит, Сабрине нужно передать весь материал из Майами  по  системе
спутниковой связи в субботу, на следующий день, не позднее четырех часов дня
по местному времени. Следовательно, ей нужно быть в Майами сегодня  вечером.
Сейчас был час дня. Успеть добраться до отеля и заказать из Майами чартерный
рейс на тот же вечер казалось практически невозможным.
   - Дело в том, - сказал Маккриди, - что я тоже должен  улетать  сегодня  в
четыре часа. Я заказал собственный самолет из Майами.  Буду  рад  подбросить
вас.
   - Кто вы такой?
   - Просто отпускник. Но я знаю острова. И их жителей. Поверьте.
   Черт побери, думала Сабрина, выбора у  меня  нет.  Если  этот  англичанин
говорит правду, то такой шанс упускать нельзя. Она  вернулась  к  оператору,
показала, что хотела бы снять. Большие линзы камеры  медленно  скользили  по
толпе, изредка задерживаясь то там, то  здесь.  По-прежнему  стоявший  возле
фургона мистер Браун заметил, что камера нацелилась на  него,  и  скрылся  в
фургоне. Оператор запечатлел и его поспешное бегство.
   Во  время  ленча  старший  инспекто