их коллег, но ему было плевать  на
них. Он сам построил себе новый дом, сам написал книгу, завел семью.
   Никки подала кофе, поняла, что мужчинам предстоит серьезный  разговор,  и
вышла, Раус женился в первый раз, но Никки уже  была  замужем.  Четыре  года
назад на грязной улице  западного  Белфаста  Раус,  укрывшись  за  фургоном,
следил за Найджелом Куэйдом.  Тот  медленно,  как  гигантский  бронированный
краб, продвигался к красному "форду", стоявшему на той улице в ста ярдах  от
них.
   У Рауса были основания подозревать,  что  в  багажнике  "форда"  спрятано
взрывное устройство. Конечно, эту бомбу можно  было  бы  просто  взорвать  в
безопасном месте, но начальство потребовало, чтобы с нее  сняли  взрыватель.
Британцы знали чуть ли не всех мастеров по изготовлению бомб из ИРА.  Каждый
мастер собирал взрывное устройство на свой лад, имел свой особый "почерк".
   Разумеется, после взрыва от этого "почерка" не  оставалось  и  следа,  но
если удавалось осторожно  отсоединить  взрыватель,  то  обезвреженная  бомба
неизменно давала массу ценной информации.  Она  могла  ответить  на  вопрос,
откуда поступили основное и  инициирующее  взрывчатое  вещество,  детонатор,
иногда там можно было обнаружить даже отпечатки пальцев. Но и без отпечатков
специалисты понимали, какие руки собирали эту бомбу.
   Итак, Кузйд, друг Тома со школы, запеленутый в броню так,  что  едва  мог
переставлять ноги, пошел вперед, пошел, чтобы  открыть  багажник  "форда"  и
попытаться демонтировать  неизвлекаемый  взрыватель.  Это  ему  не  удалось.
Крышка багажника открылась, но взрыватель был приклеен к ней изнутри.  Куэйд
смотрел вниз  лишние  полсекунды.  Когда  дневной  свет  упал  на  датчик  с
фотоэлементом, бомба взорвалась. Броня не помогла, и Куэйду снесло голову.
   Раус  утешал  молодую  вдову.  Утешение  превратилось  в   привязанность,
привязанность - в любовь. Когда Раус сделал ей предложение, она согласилась,
но при одном условии: пусть он уедет из Ирландии, уйдет из армии. Когда  она
взглянула на Маккриди, в ее голове зародилось подозрение, потому что она уже
видела таких мужчин. Спокойных, всегда очень спокойных. Вот  и  четыре  года
назад к Найджелу пришел такой же  невозмутимый  джентльмен  и  попросил  его
сходить на ту грязную улицу в  западном  Белфасте.  Никки  сердито  вырывала
сорняки, а ее муж беседовал с очередным невозмутимым гостем.
   Маккриди говорил минут десять.  Раус  слушал.  Когда  Маккриди  замолчал,
бывший капитан сказал:
   - Посмотрите в окно.
   Маккриди подошел к окну. Богатые угодья  тянулись  до  самого  горизонта.
Пели птицы.
   - Я создал здесь новую жизнь. Подальше от той грязи, от тех  подонков.  Я
вышел из игры, Маккриди. Навсегда. На Керзон-стрит вам об этом не сказали? Я
стал неприкасаемым - по собственной воле. У меня новая жизнь, хорошая  жена,
настоящий дом, а не размокшая развалюха в ирландском болоте, я даже прилично
зарабатываю своими книгами. За каким чертом мне снова лезть в это дерьмо?
   - Том, мне нужен  человек.  Там,  на  месте.  Умеющий  путешествовать  по
Среднему Востоку под хорошей "крышей". Человек, которого там никто не знает.
   - Найдите другого.
   - Если эта штука, тонна семтекса, поделенная на пятьсот  пакетов  по  два
килограмма в  каждом,  взорвется  здесь,  в  Англии,  то  погибнут  еще  сто
Найджелов Куэйдов. Еще тысяча Мэри Фини. Том, я пытаюсь сделать  так,  чтобы
взрывчатка не попала в Англию.
   - Нет, Маккриди. Только не я. Зачем мне это нужно?
   - Со своей стороны они уже назначили руководителя. Думаю, вы его  знаете.
Кевина Маони.
   Раус застыл, как пораженный громом.
   - Он будет там? - спросил он.
   - Мы полагаем, что  он  будет  руководить  операцией.  Если  операция  не
удастся, то он пропал.
   Раус долго смотрел  в  окно,  но  видел  совсем  другую  картину:  темную
неухоженную зелень,  площадку  перед  бензоколонкой  и  крохотное  тельце  у
дороги, которое когда-то было девочкой по имени  Мэри  Фини.  Раус  встал  и
вышел. До Маккриди донеслись сначала негромкие  голоса,  потом  плач  Никки.
Раус вернулся и стал собирать вещи.

Глава 2

   Инструктаж Рауса продолжался неделю, и все делал один Маккриди. Не  могло
быть и речи о том, чтобы Раус появился где-то возле Сенчери-хауса, не говоря
уж о Керзон-стрит. Маккриди занял одну из  трех  тихих  загородных  вилл  не
больше чем в часе езды от  Лондона,  которые  Интеллидженс  Сервис  содержит
именно  для  таких   целей.   Материалы   для   инструктажа   поступали   из
Сенчери-хауса.
   Здесь были документы и не очень четкий видеофильм. Видно, его  снимали  с
большого расстояния, или через щель  в  стенке  фургона,  или  издали  из-за
плотных кустов. Но все лица были хорошо видны.
   Раус смотрел видеофильм,  снятый  на  траурной  церемонии  в  Балликрейне
неделей раньше, и слушал магнитофонные записи. Он внимательно всматривался в
лица ирландского священника, исполнявшего роль  посредника,  и  человека  из
совета ИРА,. стоявшего рядом с ним. Но  когда  Маккриди  разложил  на  столе
фотографии, взгляд Рауса то и дело невольно возвращался к одной,  с  которой
на него холодно смотрело красивое лицо Кевина Маони.
   Четыре года назад Том Раус был очень близок к  тому,  чтобы  покончить  с
этим бандитом из ИРА. Маони  скрывался  от  полиции.  Лишь  через  несколько
недель терпеливой работы удалось выйти на его след. В конце  концов  обманом
его убедили покинуть свое логово возле Дандолка в  Ирландской  республике  и
отправиться в Северную Ирландию. За рулем автомобиля сидел другой  террорист
из ИРА. Они  остановились  у  бензозаправочного  пункта  возле  Мойры.  Раус
преследовал Маони, но пока опасался приближаться к нему, получая  информацию
по радио от расставленных по  дороге  наблюдателей  и  с  вертолетов.  Раусу
сообщили, что Маони остановился на заправку, и капитан решил идти на захват.
   К тому времени, когда Раус доехал до бензоколонки, бак машины ИРА был уже
полон и водитель снова сел в машину. Кроме  него,  в  автомобиле  никого  не
было. Раус решил, что потерял  след  своей  жертвы.  Он  приказал  напарнику
следить за шофером ИРА и вышел из машины. Пока Раус возился с  бензонасосом,
распахнулась дверь мужского туалета, и из него вышел Маони.
   На спине у Рауса, под  широкой  голубой  курткой,  был  заткнут  за  пояс
тринадцатизарядный "браунинг", излюбленное  оружие  в  войсках  специального
назначения. Раус был в потрепанной шерстяной шапочке, на лице у него отросла
многодневная щетина. Он ничем не  отличался  от  ирландского  рабочего,  под
легендой которого он и работал.
   Раус  присел  на  корточки,  укрылся  за  колонкой  бензонасоса,  вытащил
"браунинг", сжал его двумя руками и заорал:
   - Маони! Стой!
   У Маони была отменная  реакция.  Пока  Раус  вытаскивал  оружие,  он  уже
потянулся за своим пистолетом. Закон  позволял  Раусу  прикончить  Маони  на
месте. Потом капитан понял, что так и нужно было сделать. Но  тогда  он  еще
раз крикнул:
   - Бросай оружие, или я стреляю!
   Маони еще держал пистолет у  пояса.  Он  бросил  взгляд  на  колонку,  на
притаившегося за ней человека, на  "браунинг"  в  его  руках  и  понял,  что
проиграл, Маони бросил свой "кольт".
   В это время на бетонную площадку вкатился "фольксваген", в котором сидели
две пожилые женщины. Конечно, они понятия не имели о том, что  происходит  у
бензозаправочного пункта, и поехали так, что их машина  заслонила  Маони  от
Рауса. Для Маони этого было достаточно. Он бросился на землю, снова  схватил
свой "кольт". Его товарищ хотел было подъехать к нему, но напарник Рауса был
начеку и вовремя приставил пистолет к виску водителя.
   Раус не мог стрелять, ему мешали две женщины, которые  теперь  остановили
свой  "фольксваген"  и  кричали  от  страха,  не  выходя  из  машины.  Маони
пригнулся, обежал сзади сначала "фольксваген", потом стоявший рядом грузовик
и выбежал на шоссе, К тому времени, когда Раус обогнул  грузовик  с  другой.
стороны, Маони был уже на разделительной полосе шоссе.
   Чтобы не сбить бегущего человека, пожилой водитель "моррис-майнора" резко
затормозил. Маони укрылся за "моррисом", схватил старика за куртку,  выволок
его из машины, рукояткой "кольта" уложил на землю, прыгнул на место водителя
и резко рванул с места.
   В "моррисе" был пассажир. Старик вез свою внучку в цирк.  Раус  стоял  на
дороге и видел, как распахнулась дверца машины, как Маони выбросил  ребенка,
Раус слышал тоненький крик, видел, как крохотное тельце ударилось о  дорогу,
как его отбросил мчавшийся фургон.
   - Да, - негромко подтвердил  Маккриди,  -  мы  знаем,  что  это  был  он.
Несмотря на то что восемнадцать свидетелей заявили, якобы в этот  момент  он
сидел в баре в Дандолке.
   - Я все еще переписываюсь с ее матерью, - заметил Раус.
   -  Совет  ИРА  тоже  ей  писал,  -  сказал  Маккриди.  -   Они   выражали
соболезнование. Сказали, что девочка выпала из машины случайно.
   - Он выбросил ее, - возразил Раус. - Я видел его руку.  Он  действительно
будет руководить операцией?
   - Мы так думаем. Нам неизвестно, будет ли оружие переправляться по  суше,
по морю или воздушным путем, мы не знаем, на каком этапе он выйдет на сцену.
Но мы полагаем, что он будет руководить операцией. Вы слышали пленку.
   Маккриди посвятил Рауса в детали его легенд. У него будет не одна, а  две
легенды.  Первая  будет  очень  прозрачной.  Если  повезет,  то   тот,   кто
заинтересуется Раусом, быстро разоблачит первую легенду и обнаружит  вторую.
Опять-таки при везении он удовлетворится второй легендой.
   - С чего мне начать? - спросил Раус, когда инструктаж подошел к концу.
   - А с чего бы вы хотели начать? - вопросом на вопрос ответил Маккриди.
   - Если писатель начнет собирать  материал  для  своего  нового  романа  о
нелегальной международной торговле оружием, то очень скоро он обнаружит, что
в Европе есть два центра такой торговли -  Антверпен  и  Гамбург,  -  сказал
Раус.
   - Правильно, - согласился Маккриди. - У вас есть связи в этих городах?
   - Я знаю одного человека в Гамбурге, - ответил Раус. - Он  опасный  псих,
но, возможно, он знает кое-кого в международной нелегальной  торговле.  ться
поблизости, но не лезть в  глаза.  В  этом  они  были  мастера.  Оба  должны
великолепно говорить по-немецки. Они будут в  гамбургском  аэропорту,  возле
его отеля, станут  наблюдать  за  каждым  его  шагом  и  обо  всем  сообщать
Маккриди, а он будет еще дальше от Рауса.
   Раус избегал роскошных отелей  вроде  "Фир  Ярцайтен"  или  "Атлантики  и
выбрал более скромный  возле  железнодорожного  вокзала.  Он  взял  напрокат
небольшой автомобиль, словом, вел образ  жизни,  доступный  писателю,  книги
которого более или менее пользуются успехом, и который в  поисках  материала
для следующего романа вынужден рассчитывать только на свой скромный  бюджет.
Через два дня он нашел Ульриха Кляйста. Оказалось, что он  работает  в  доке
машинистом погрузчика.
   Огромный немец остановил свою машину и выбирался  из  кабины,  когда  его
окликнул Раус. Кляйст резко  повернулся,  моментально  занял  оборонительную
позицию, но потом узнал Рауса. Его грубоватое лицо расплылось в улыбке.
   - Том, Том, мой старый друг.
   Раус оказался в медвежьих объятиях друга.  Когда  объятия  ослабли,  Раус
высвободился, сделал шаг назад и внимательно оглядел бывшего солдата  отряда
специального назначения, которого он не видел уже четыре года.  Они  впервые
встретились на раскаленном тропическим солнцем сомалийском аэропорту в  1977
году, тогда Раусу было двадцать четыре года, Кляйсту - тридцать.  Теперь  он
выглядел старше, намного старше своих сорока лет.
   13 октября 1977 года четыре  палестинских  террориста  захватили  самолет
"Люфтганзы", в котором было  восемьдесят  шесть  пассажиров  и  пять  членов
экипажа. Самолет следовал рейсом из Мальорки во Франкфурт. Угнанный  самолет
совершил посадку сначала в Риме, потом в Ларнаке, Бахрейне, Дубаи,  Адене  и
наконец, израсходовав  топливо,  застыл  в  аэропорту  Могадишо,  невзрачной
столице Сомали.
   Здесь в ночь с 17 на 18 октября, через несколько  минут  после  полуночи,
террористов атаковал отряд западногерманских войск  специального  назначения
GSG-9. Эти войска были точной копией  британского  полка,  британцы  большей
частью  и  обучали  немецких  "спецназовцев".  Это  была  первая  зарубежная
операция ударного отряда, которым командовал полковник Ульрих Вегенер. Немцы
были хороши, очень хороши, но все же их сопровождали два сержанта  из  полка
специального  назначения  британских  ВВС.  Одним  из  них  был  Том   Раус.
Разумеется, все это происходило задолго до его увольнения из армии.
   Участие в операции британских сержантов было необходимо по двум причинам.
Во-первых, они как никто другой умели за  долю  секунды  срывать  задраенные
двери  воздушного  лайнера.  Во-вторых,  они   знали,   как   обращаться   с
"парализующими" гранатами британского производства,  которые  всего  на  две
секунды,  но  очень   важные   секунды,   лишали   террористов   способности
сопротивляться. Эти гранаты парализуют  человека  благодаря  трем  эффектам:
вспышке, ослепляющей человека, если  у  него  не  защищены  глаза;  взрывной
волне,  вызывающей  дезориентацию;  оглушительному  грохоту,  который  через
барабанные перепонки воздействует на мозг, парализуя реакции.
   После освобождения пассажиров и членов экипажа  лайнера  канцлер  Хельмут
Шмидт принял парад своих отважных воинов и от имени благодарной нации вручил
каждому из участников операции медаль.  Два  британских  сержанта  бесследно
исчезли, прежде чем появились Политики и репортеры.
   Формально два  сержанта  полка  специального  назначения  британских  ВВС
присутствовали только в качестве  технических  советников,  и  лейбористское
правительство Великобритании упрямо отстаивало именно такую версию. На самом
же деле в  Могадишо  произошло  следующее.  Сначала  британцы  поднялись  по
лестнице, чтобы сорвать хвостовую пассажирскую дверь, к которой  можно  было
добраться снизу и с хвоста самолета, где террористы не могли видеть солдат.
   Нечего было и думать о том, чтобы в кромешной темноте,  стоя  на  верхней
ступеньке алюминиевой лестницы, меняться местами с немцами. Поэтому,  сорвав
дверь, британцы ворвались в самолет первыми  и  швырнули  свои  парализующие
гранаты. Потом они шагнули в сторону, чтобы пропустить отряд GSG-9.  Впереди
оказались два немца, одним из них был Ули Кляйст. Они вбежали в  центральный
проход и, как их учили, бросились на пол, нацелив автоматы туда, где  должны
были быть террористы.
   Прогнозы оказались верными:  террористы  действительно  были  в  переднем
салоне, но они уже приходили в себя после  разрыва  парализующих  гранат,  и
Зухаир Юссеф Акаше, он же капитан  Махмуд,  который  убил  капитана  экипажа
"Люфтганзы" Юргена Шумана, поднимался с автоматом в руках. Рядом вставала на
ноги одна из двух женщин-террористок, Надия Хинд Аламех, в  одной  руке  она
сжимала гранату, а другой держалась за чеку. Ули Кляйст никогда не стрелял в
человека почти в упор, поэтому стоявший  рядом  с  туалетами  Раус  вышел  в
центральный проход и сделал то, что должен был сделать Кляйст.  Потом  отряд
GSG-9 завершил операцию,  убив  второго  террориста-мужчину,  Наби  Ибрахима
Карба, и ранив вторую в их группе женщину, Сухейлу Салех. Все  было  сделано
за восемь секунд.
   Теперь, десять лет спустя, Ули Кляйст стоял на залитой  солнечным  светом
гамбургской набережной и улыбался худому молодому человеку, который когда-то
в переполненном  пассажирском  салоне  самолета  послал  две  пули  над  его
головой.
   - Что тебя привело в Гамбург, Том?
   - Давай я угощу тебя, и за обедом я все расскажу. Они сидели в венгерском
ресторанчике на одной из тихих улочек района Санкт-Паули,  далеко  от  ярких
огней и высоких цен ресторанов Репербана,  ели  острые  венгерские  блюда  и
запивали их "Бычьей кровью". Раус говорил, Кляйст слушал.
   - Да, задумка вроде неплоха, - сказал  наконец  Кляйст.  -  Мне  пока  не
попадались твои книги. Они переведены на немецкий?
   - Еще нет, - ответил Раус. - Мой  агент  надеется  подписатв  контракт  с
немецкими издателями. Это было бы неплохо, Германия - большой рынок.
   - Значит,  своими  триллерами  ты  зарабатываешь  на  жизнь?  Раус  пожал
плечами.
   - Концы с концами свожу.
   - А для этой новой книжки о террористах, торговцах оружием и о Белом доме
ты уже придумал название?
   - Еще нет. Кляйст задумался.
   - Ладно, я попытаюсь кое-что для тебя разнюхать,  но  только  ради  твоей
будущей книги, да? - Немец засмеялся и пальцем прикоснулся к  носу,  как  бы
говоря: конечно, ты рассказываешь далеко не все, но что поделаешь, всем  нам
приходится как-то зарабатывать на жизнь. - Дай мне двадцать четыре  часа,  я
поболтаю кое с кем из своих друзей. Посмотрю, не знают ли они, где бы ты мог
разузнать про такие вещи. Значит, ты после армии устроился неплохо.  А  я...
похуже.
   - Я слышал о твоих несчастьях, Ули, - сказал Раус.
   - А, два года в гамбургской тюрьме. Это пустяки. Еще года два, и  я  стал
бы там хозяином. Впрочем, я всегда знал, за что сидел.
   Кляйст давно развелся, у него был сын. Сыну едва исполнилось  шестнадцать
лет, когда кто-то приучил его к  кокаину,  потом  к  крэку.  Мальчик  принял
слишком большую дозу и умер, Ули Кляйст был вне себя  от  ярости.  Он  нашел
колумбийского   наркобарона   и   мелкого   торговца   наркотиками,   своего
соотечественника, которые продали партию зелья, убившую его сына,  пришел  в
ресторан, когда они обедали, и убил их  двумя  выстрелами  в  голову.  Когда
пришла полиция, Кляйст даже не сопротивлялся.  Судья  принадлежал  к  старой
школе и имел собственные взгляды на проблему наркомании. Он выслушал  мнение
защиты, пропустил мимо ушей доводы о том, что преступление было совершено  в
состоянии аффекта, и вынес приговор - четыре года. Кляйст отсидел два года и
вышел  шесть  месяцев  назад.  Ходили  слухи,   что   торговцы   наркотиками
приговорили его к смерти. Кляйсту было наплевать. Кое-кто  говорил,  что  он
сошел с ума.
   Они расстались в полночь. Раус вернулся в свой  отель  на  такси.  Машину
неотступно преследовал одинокий мотоциклист,  дважды  он  на  ходу  бормотал
что-то  в  микрофон  портативной  радиостанции.  Когда  Раус  расплатился  с
водителем, из темноты возник Маккриди.
   - Хвоста за вами нет, -- сказал он. - Во  всяком  случае,  пока  нет.  Не
хотите ли на сон грядущий пропустить по стаканчику?
   В привокзальном ночном баре они взяли по бокалу пива, Раус ввел  Маккриди
в курс дел.
   - Значит, он думает, что ваш  рассказ  о  поисках  материала  для  нового
романа - липа? - переспросил Маккриди.
   - По крайней мере, у него есть подозрения.
   - Отлично. Будем надеяться, что он распустит слухи. Сомневаюсь, чтобы под
этой легендой вы добрались до настоящих негодяев, Я скорее рассчитываю,  что
они сами выйдут на вас.
   Раус заметил, что он чувствует себя, как сыр в мышеловке, и  спустился  с
высокого табурета.
   - Если мышеловка заряжена как  следует,  -  сказал  Маккриди,  когда  они
выходили из бара, - то мышь не успеет прикоснуться к сыру.
   - Это знаю я, знаете вы, но попытайтесь объяснить это  сыру,  -  возразил
Раус и отправился спать.
   Раус встретился с  Кляйстом  вечером  следующего  дня.  Немец  сокрушенно
покачал головой.
   - Я спрашивал, где мог, - сказал он, - но то, что  тебя  интересует,  для
Гамбурга  слишком  сложно.  Такие  штуки  делают  только  в  государственных
лабораториях и на заводах, которые производят оружие. На черный рынок они не
попадают. Правда, есть один человек, во всяком случае, мне шепнули, что есть
тот, кто все может.
   - Здесь, в Гамбурге?
   - Нет, в Вене. Там есть некий майор Виталий  Карягин,  советский  военный
атташе. Ты, конечно, знаешь, что  Вена  -  главный  рынок  сбыта  того,  что
производится  на  чешских  заводах  "Омнипол