папку
принесли в пять часов. Геррманн звонил в шесть - и уже из К„льна!
   - Да, - ответил Принц. - Я  получил  дело  сегодня  после  обеда.  Теперь
настала очередь удивляться Геррманну. Почему дело  об  убийстве  передали  в
службу контрразведки? Геррманн надеялся, что  сначала  ему  самому  придется
посвящать Принца в курс дела, а уж потом просить его об одолжении.
   -  Неприятное  дело,  -  пробормотал,  он,  наклоняясь  над  тарелкой   с
бифштексом.
   - И с каждым часом становится все неприятней, -  согласился  Принц.  -  В
Бонне не обрадуются, если слухи об этих секс-кассетах просочатся в прессу.
   Геррманну удалось скрыть потрясение, но внутри у него все  перевернулось.
Секс-кассеты? Боже милосердный, что еще за секс-кассеты? Он сделал вид,  что
лишь слегка удивлен, и подлил в бокал вина.
   - Уже так далеко зашло?  Должно  быть,  меня  не  было  на  месте,  когда
поступили последние сведения. Пожалуйста, введите меня в курс дел.
   Принц рассказал. У Геррманна пропал аппетит. Теперь ему чудился не аромат
кларета, а запах приближающегося грандиозного скандала.
   - И пока что никаких зацепок, - сочувственно пробормотал он.
   - Пока немного, - согласился Принц. -  Отделу  по  расследованию  убийств
приказано перебросить на это дело всех людей. Разумеется, в  первую  очередь
они будут искать оружие и тех, кто оставил свои отпечатки.
   Лотар Геррманн вздохнул.
   - А не мог ли преступник быть иностранцем? - предположил он.
   Принц выскреб остатки мороженого, отложил ложечку и усмехнулся.
   - Ага, теперь понятно. Наша служба внешней разведки имеет свой интерес?
   Геррманн в недоумении пожал плечами.
   -  Дорогой  мой,  в  сущности,  мы  делаем  одно  дело.  Защищаем   наших
хозяев-политиков...
   Как все высокопоставленные государственные  служащие,  Геррманн  и  Принц
имели о политиках свое мнение, которым они благоразумно не спешили  делиться
с самими политиками.
   - Разумеется, у нас  есть  кое-какие  данные,  -  продолжал  Геррманн.  -
Отпечатки  пальцев  иностранцев,  которые  привлекли  наше   внимание...   К
сожалению, мы не располагаем копиями отпечатков тех, кого  разыскивают  наши
коллеги из уголовной полиции...
   - Эти данные вы можете запросить официально, - подсказал Принц.
   - Да, но зачем поднимать шум, если там, скорее всего, ничего  интересного
для нас нет. Другое дело, если неофициально...
   - Мне не нравится слово "неофициально", - сказал Принц.
   - И мне тоже, друг мой, но... иногда... ради старой  дружбы.  Даю  слово,
если мы что-то раскопаем, я немедленно сообщу вам.  Совместные  усилия  двух
служб. Даю слово. Если же мы ничего не найдем, то и вреда  не  будет.  Принц
встал.
   - Хорошо. Ради старой дружбы. Но в последний раз.  Выходя  из  отеля,  он
задумался: что же именно знает или подозревает Геррманн, чего не знал бы он,
Принц?
   Сэм Маккриди сидел в баре отеля "Брауншвайгер Хоф" в  Мюнхберге.  Он  пил
один, невидящим взглядом уставившись на темные филенки обшивки бара. Он  был
очень обеспокоен. Снова и снова задумывался, правильно ли он сделал,  послав
Моренца за "железный занавес". Что-то с ним было не  так.  Простуда?  Больше
похоже на грипп. Но ни грипп, ни простуда не действуют на нервную систему, А
его старый друг стал просто комком нервов,  так  он  был  взвинчен.  Нервное
расстройство? Нет, это не похоже на  старика  Бруно.  Он  переходил  границу
много раз и, насколько знал Маккриди, был "чист". Потом Сэм попытался  найти
оправдания самому себе. У него не было времени искать более молодого агента.
Да и Паикратин не "открылся" бы незнакомому человеку. Речь  шла  и  о  жизни
Панкратина. Если бы Маккриди отказался уговорить Моренца, то советская книга
военных действий была бы потеряна. У него не  было  выбора.  И  все  же  Сэм
Маккриди не мог успокоиться.
   В семнадцати милях к северу, в баре отеля "Черный медведь",  сидел  Бруно
Моренц. Он тоже пил в одиночестве, и пил слишком много.
   В окно бара  на  другой  стороне  улицы  Моренц  видел  парадный  подъезд
старинного Университета Шиллера, рядом с которым стоял  бюст  Карла  Маркса.
Мемориальная доска поясняла, что в  1841  году  Маркс  преподавал  здесь  на
факультете философии. Моренц пожалел, что бородатого философа не хватил удар
во время одной из его лекций. Тогда бы он не приехал в  Лондон,  не  написал
свой "Капитал", и Моренцу не пришлось бы мучиться здесь, вдали от дома.

Среда

   В час ночи в отель "Дом" был доставлен  запечатанный  коричневый  конверт
для доктора Геррманна. Доктор еще не ложился спать. В конверте оказались три
большие фотографии: на двух снимках -  пули  калибра  9  миллиметров,  а  на
третьем - отпечатки  ладони,  а  также  большого  и  указательного  пальцев.
Геррманн решил не посылать фотографии в Пуллах по телефаксу, а  привезти  их
самому. Если отпечатки и вот эти  крохотные  царапинки  на  пулях  совпадут,
Геррманн  окажется  в  чрезвычайно  затруднительном  положении.  Только   бы
появился этот мерзавец Моренц... Первым утренним  рейсом,  в  девять  часов,
Геррманн вылетел в Мюнхен.
   В десять утра в Берлине майор Ваневская еще раз проверила распорядок  дня
того человека, за  которым  она  следила.  Ей  сообщили,  что  он  будет  на
территории воинской части возле Эрфурта, а в шесть вечера вылетит в Потсдам.
Завтра самолетом он возвращается в Москву.
   И я полечу с тобой, сукин ты сын, подумала Ваневская.

***

   В половине двенадцатого Моренц поднялся из-за стола в кофейном баре,  где
он убивал время, и направился к своему БМВ. С похмелья  он  чувствовал  себя
прескверно. Он не мог заставить себя затянуть  узел  галстука,  а  утром  от
одного взгляда на бритву ему стало тошно, и теперь  на  подбородке  и  щеках
пробилась  заметная  седая  щетина.  Определенно,  Моренц  выглядел  не  как
бизнесмен, собравшийся обсуждать условия поставки оптического стекла в  зале
заседаний совета директоров цейссовских  заводов.  Он  осторожно  выехал  из
города,  направляясь  на  запад,  к  Веймару.  Условленное   место   встречи
находилось в пяти километрах от города.
   Эта площадка оказалась больше вчерашней. Она со всех сторон была окружена
лиственными деревьями, которые обычно  растут  по  берегам  рек.  Такими  же
деревьями с обеих  сторон  было  обсажено  шоссе.  Напротив  площадки  среди
деревьев приютилось крохотное кафе. Вокруг не было ни души.  Очевидно,  кафе
не пользовалось большой популярностью.  Когда  до  полудня  оставалось  пять
минут, Моренц въехал на площадку,  снова  открыл  багажник  и  достал  набор
инструментов. В 12.02 на площадку вкатился "газик". Из него вышел мужчина  в
мешковатом хлопчатобумажном комбинезоне  и  высоких  сапогах.  На  нем  были
сержантские погоны, а пилотка надвинута почти на глаза. Он направился к БМВ.
   - Если у вас что-то не в порядке с двигателем, возможно,  лучше  подойдут
мои инструменты, - сказал он, положил деревянный ящичек с  инструментами  на
блок цилиндров и грязным пальцем раскрыл замок. В ящичке лежал набор гаечных
ключей.
   - Как дела, Полтергейст? - пробормотал он. У Моренца опять  пересохло  во
рту.
   - Отлично, - шепотом ответил он.
   Моренц сдвинул ключи в сторону. Под ними  в  красном  пластиковом  пакете
лежала книга. Русский взял ключ и затянул  гайку.  Моренц  вытащил  пакет  с
книгой, сунул его под легкий плащ и  левой  рукой  прижал  к  телу.  Русский
разложил гаечные ключи по местам и захлопнул ящик.
   - Мне пора ехать, - пробормотал он. - Дайте мне минут десять, чтобы уйти.
И поблагодарите. Возможно, за нами наблюдают.
   Он выпрямился, помахал правой  рукой  и  направился  к  своему  "газику".
Двигатель он не выключал. Моренц выбрался из-под капота, тоже помахал  рукой
и крикнул: "Спасибо!" "Газик" умчался в сторону Эрфурта. Моренц почувствовал
страшную слабость.  Ему  не  терпелось  поскорее  уехать  куда  угодно,  ему
немедленно нужно было выпить. Позже  можно  будет  остановиться  еще  раз  и
спрятать пакет в тайнике под аккумулятором.  А  сейчас  прежде  всего  нужно
выпить. Придерживая пакет под мышкой, он захлопнул капот, бросил инструменты
в  багажник,  закрыл  его  и  сел  в  машину.  Карманная  фляжка  лежала   в
"перчаточном ящике". Моренц достал ее и  с  удовольствием  сделал  несколько
больших  глотков.  Через  пять  минут,  почувствовав  себя   увереннее,   он
развернулся и поехал назад, в сторону Иены.  За  Иеной,  совсем  немного  не
доезжая до поворота на автобан, который  ведет  к  границе,  он  еще  раньше
заприметил другую площадку для  остановки  машин.  Моренц  решил  переложить
пакет в тайник на той площадке.
   В сущности, Моренц был даже не виноват в том столкновении. Когда он  ехал
мимо безобразных громад жилых домов в Штадтроде, южном  пригороде  Иены,  из
боковой  улочки  неожиданно   выскочил   "трабант".   Моренц   почти   успел
остановиться, но его подвела замедленная реакция. Тяжелый БМВ сокрушил хвост
восточногерманской малолитражки.
   Моренц сразу впал в панику. Уж не  ловушка  ли  это?  Что  если  водитель
"трабанта" на самом деле агент Штази? Водитель выбрался из машины,  осмотрел
искореженный хвост и ринулся к БМВ. У него было худое, недоброе лицо и  злой
взгляд.
   - Что ты себе позволяешь, черт бы тебя побрал? - заорал он.  -  Проклятые
капиталисты, вечно думаете, что вам все можно, гоняете как сумасшедшие...
   На  лацкане  его  пиджака  сверкал   маленький   круглый   значок   члена
Социалистической единой партии Германии. Моренц плотнее прижал пакет к телу,
вышел из машины и достал  из  кармана  пачку  марок.  Конечно,  ост-марок  -
предложить  члену  партии  западные  марки  значило  бы  нанести  еще   одно
оскорбление, Вокруг двух машин стали собираться люди.
   - Послушайте, я очень сожалею, - сказал Моренц. - Я  заплачу  за  ремонт.
Этого должно быть больше чем достаточно. Но я очень тороплюсь...
   Разозленный член СЕПГ бросил взгляд на деньги. Пачка была и в самом  деле
внушительной.
   - Не в этом дело, - сказал он. - Мне пришлось  ждать  эту  машину  четыре
рода.
   - Ее можно отремонтировать, - заметил стоявший рядом зритель.
   - Черта с два ее отремонтируешь, - орал потерпевший.  -  Ее  нужно  снова
гнать на завод.
   Теперь вокруг машин толпилось уже человек двадцать. В  жилом  микрорайоне
промышленного города не так уж много развлечений, а посмотреть на новый  БМВ
- само по себе развлечение. В это время подъехал полицейский автомобиль. Это
была обычная машина дорожной полиции, но  Моренца  сразу  бросило  в  дрожь.
Вышли полицейские. Один из них осмотрел повреждения "трабанта".
   - Это можно починить, - - Ну...
   Другой полицейский подошел к Моренцу.
   - Ваши документы, пожалуйста.
   Моренц правой рукой достал из кармана паспорт. Его рука заметно  дрожала.
Полицейский посмотрел на руку Моренца, на небритое лицо, слезящиеся глаза.
   - Вы пьяны, - сказал он, потянул носом воздух и подтвердил:
   - Так и есть. Пройдемте в машину...
   Он-слегка подтолкнул Моренца к полицейскому автомобилю. Его двигатель еще
работал, дверца водителя  была  распахнута.  Именно  в  этот  момент  Моренц
окончательно сломался. Он  все  еще  прижимал  к  телу  пакет  с  книгой.  В
полицейском участке  ее  обнаружат  обязательно.  Моренц  отчаянно  взмахнул
свободной рукой,  кулаком  ударил  полицейского  в  лицо,  разбив  ему  нос.
Полицейский упал. Моренц прыгнул в полицейский автомобиль, включил сцепление
и резко рванул с места. Он помчался совсем в другую сторону -  на  север,  к
Иене. Ошеломленный второй полицейский успел выхватить пистолет  и  выпустить
вдогонку Моренцу четыре пули. Трижды он промахнулся, четвертая пуля  пробила
бензобак  -  струйкой  потекло  горючее.  Полицейский  автомобиль,  отчаянно
вихляя, скрылся за поворотом.

Глава 4

   Полицейские были настолько ошеломлены, что отреагировали на  происшествие
слишком медленно. С подобным неповиновением властям они столкнулись впервые,
их даже не учили, как нужно вести себя в таких ситуациях. Хуже того, на  них
напали, их опозорили на глазах целой толпы. Полицейские  были  вне  себя  от
ярости. Довольно долго они  бестолково  переругивались  и  далеко  не  сразу
приняли решение.
   Полицейский со сломанным носом остался на месте  происшествия,  а  второй
отправился в  участок.  Обычно  они  связывались  со  своим  начальством  по
автомобильной радиостанции, персональных переносных радиостанций  у  них  не
было. На вопросы о ближайшем телефоне зрители молча пожимали плечами. В  ГДР
рабочим незачем иметь собственный телефон.
   Потерпевший член партии спросил, нельзя ли ему уехать на  своем  разбитом
"трабанте", полицейский с разбитым носом тут же вытащил пистолет и арестовал
его. Полицейские были готовы поверить, что они стали жертвами заговора и что
этот член партии тоже участвовал в заговоре.
   Второй полицейский, шагая по дороге в сторону Иены, увидел приближающийся
"вартбург", остановил его (тоже под дулом  пистолета)  и  приказал  водителю
немедленно доставить его в центр Иены, в управление полиции. Примерно  через
километр им встретился патрульный автомобиль полиции. Полицейский,  отчаянно
размахивая руками, остановил коллег и рассказал  о  происшествии.  По  радио
патрульной  машины  он  связался  с  участком  и   доложил   о   совершенных
преступлениях - ему было приказано немедленно сообщить в управление полиции.
Тем  временем  к  месту  происшествия  были  направлены  другие   патрульные
полицейские машины.
   В иенском управлении полиции сообщение получили в 12 часов 35 минут.  Это
сообщение было  перехвачено  британской  станцией  подслушивания  "Архимед",
располагающейся по другую сторону границы, высоко в горах Гарца.

***

   В час дня доктор Лотар Геррманн, вернувшись в  свой  кабинет  в  Пуллахе,
поднял телефонную трубку. Долгожданный звонок был из лаборатории  баллистики
западногерманской  разведывательной  службы.  Лаборатория  располагалась   в
соседнем  здании,  рядом  с  испытательным  тиром.  Выдавая  личное   оружие
сотрудникам службы, в лаборатории не только записывали его серийный номер  и
заставляли расписаться в получении, но и  предусмотрительно  производили  из
него два выстрела в тире, после чего из мишени извлекали  пули  и  сохраняли
их.
   Техник  лаборатории  предпочел   бы   работать   с   настоящими   пулями,
извлеченными из трупов в К„льне,  но  на  худой  конец  он  мог  обойтись  и
фотографиями. В мире нет двух совершенно одинаковых  стволов  огнестрельного
оружия, и при выстреле каждый ствол оставляет на пуле  ничтожные  царапинки.
По ним можно определить ствол, из которого была выпущена пуля, надежнее, чем
человека по отпечаткам пальцев. Техник  сравнил  царапинки  на  двух  пулях,
которые хранились в архиве и были выпущены из  выданного  десять  лет  назад
Моренцу "вальтера РРК", с фотографиями, о происхождении которых он  не  имел
ни малейшего понятия.
   -  Идеальное  совпадение?  -  переспросил  доктор  Геррманн.  -  Понятно.
Благодарю вас.
   Он позвонил в  отдел  дактилоскопии  (западногерманская  разведывательная
служба хранит отпечатки пальцев не только тех лиц, которые попали в ее  поле
зрения, но и всех своих сотрудников) и получил тот же ответ. Доктор Геррманн
глубоко вздохнул и снова потянулся к телефонной трубке. Ничего не поделаешь:
о случившемся он был обязан проинформировать самого генерального директора.
   Разговор  с  генеральным  директором  оказался  одним  из  самых  сложных
испытаний для Геррманна за всю его  карьеру.  Директор  неустанно  пекся  не
только об эффективности своей организации, но и о том  имидже,  который  она
приобрела как  в  боннских  коридорах  власти,  так  и  среди  дружественных
западных спецслужб. Принесенное Геррманном известие было ударом ниже  пояса.
Директор задумался было, не стоит ли "потерять" хранившиеся в архиве пули  и
отпечатки пальцев Моренца, но тут же отбросил эту  мысль.  Рано  или  поздно
полиция поймает Моренца, техников лаборатории вызовут в качестве  свидетелей
- тогда разгорится еще больший скандал.
   В ФРГ  разведывательная  служба  подчиняется  только  аппарату  канцлера.
Генеральный директор понимал, что рано или поздно - скорее рано, чем поздно,
- ему придется сообщить о скандальном происшествии.  Такая  перспектива  его
совсем не радовала.
   - Найдите Моренца, - приказал  он  Геррманну.  -  Быстро  найдите  его  и
верните кассеты.
   Доктор Геррманн уже повернулся, чтобы уйти, когда генеральный директор, в
совершенстве владевший английским языком, заметил:
   - Доктор Геррманн, у англичан есть поговорка, которую я рекомендую вам не
забывать: "Не убий, но и не старайся чрезмерно оставить в живых".
   Директор произнес поговорку по-английски. Доктор Геррманн понял  ее,  но,
вернувшись в свой кабинет, на  всякий  случай  заглянул  в  словарь.  Он  не
ошибся, директор буквально сказал:
   "...не старайся чрезмерно..." За все годы службы  Геррманн,  пожалуй,  ни
разу не получал более прозрачного намека. Он позвонил  в  центральный  архив
отдела кадров.
   -  Пришлите  мне  личное  дело  одного   из   наших   сотрудников   Бруно
Моренца,сказал он.

***

   В два часа Сэм Маккриди и Джонсон все еще были на холме. Они не  покидали
свой наблюдательный пост с семи  утра.  И  хотя  Маккриди  предполагал,  что
первая встреча возле Веймара сорвалась, но как  знать,  как  было  на  самом
деле, Моренц мог пересечь границу на рассвете. Такого  не  случилось.  Снова
Маккриди мысленно пробежал график: встреча в двенадцать, отъезд через десять
минут, час сорок пять езды - Моренц должен был вот-вот  появиться.  Маккриди
снова направил бинокль на далекую дорогу по ту сторону границы.
   Джонсон читал  местную  газету,  которую  он  купил  на  франкенвальдской
станции обслуживания. От газеты его оторвала негромкая  трель  телефона.  Он
взял трубку и через минуту протянул ее Маккриди.
   - Управление правительственной связи, - сказал он. - Кто-то хочет с  вами
поговорить.
   Это был старый друг Маккриди, он звонил из Челтнема.

Глава 5

   Англичане реставрировали замок Л„венштайн. Официально считалось,  что  он
предназначается для репетиций военных оркестров, и в подтверждение  тому  из
замка  часто  доносились  звуки  духовых   инструментов.   На   самом   деле
многочасовые  репетиции  были   заблаговременно   записаны   на   пленку   и
передавались  с  помощью  магнитофонов  и  усилителей.  При  ремонте   крыши
челтнемские инженеры установили  несколько  очень  сложных  антенн,  которые
впоследствии много  раз  модернизировали  или  заменяли  более  совершенными
моделями. Время от времени в  замок  приглашали  местную  знать  на  концерт
камерной или военной музыки, которую  исполнял  специально  привезенный  для
этой цели оркестр, но на  самом  деле  Л„венштайн  был  одной  из  передовых
станций подслушивания Челтнема, получившей кодовое название  "Архимед".  Эта
станция должна была слушать бесконечную  радиоболтовню  восточных  немцев  и
русских. В этом отношении горы оказались очень кстати:  высота  обеспечивала
отличное качество приема.
   - Да, мы только что передали информацию в  Челтнем,  -  сказал  дежурный,
предварительно удостоверившись в личности Маккриди. - Они  решили,  что  вам
лучше связаться непосредственно с нами.
   Дежурный говорил несколько минут. Маккриди положил трубку, он был бледен.
   - Вся полиция в районе Иены поднята на ноги, - объяснил  он  Джонсону.  -
Судя по перехваченным радиопереговорам, недалеко от Иены, к югу  от  города,
произошло дорожное происшествие.  Западногерманский  автомобиль  неизвестной
марки врезался в "трабант". Западный немец  ударил  одного  из  полицейских,
которые прибыли на место происшествия, и удрал - не просто удрал, а уехал  в
машине тех же полицейских. Конечно, это не обязательно тот,  кого  мы  ждем,
мог быть кто угодно Другой..
   Джонсон сочувственно смотрел на  Маккриди,  но  не  больше  его  верил  в
счастливый случай.
   - Что будем делать? - спросил