юдателей и не сводить глаз с Маони. Куда поедет Маони, туда  направят  и
оружие для ИРА. Теперь Маони сам выведет их на оружие.
   Раус  завершил  экскурсию  по  храму,  вышел  на  залитый  ослепительными
солнечными лучами монастырский двор и направился  к  своему  автомобилю.  Из
укрытия на склоне холма, под соснами, ниже могилы президента Макариоса, Билл
увидел Рауса и предупредил Дэнни, что  его  подопечный  возвращается.  Через
десять минут Маккриди и Маркс тоже покинули монастырь. На спуске, у  обочины
дороги, стоял крестьянин-киприот с  поднятой  рукой  -  они  остановились  и
подвезли Билла до Педуласа.
   До деревни было минут сорок езды, но уже через четверть часа ожило  радио
Маккриди. Это был Дэнни.
   -  и  в  номер  нашего  подопечного.  Устраивают  настоящий  погром.  Все
переворачивают ввер;х дном. Мне выйти на дорогу и предупредить его?
   - Нет, - ответил Макриди. - Оставайтесь на месте и держите  нас  в  курсе
дел.
   - Если я нажму, может, мы его догоним, - предложил Маркс. Маккриди бросил
взгляд на часы и безнадежно покачал головой.
   Он даже не стал высчитывать, сколько миль осталось до  Педуласа  и  какую
скорость им нужно будет развить.
   - Слишком поздно, - сказал он. - Нам его не догнать.
   - Бедняга Том, - вздохнул сидевший сзади  Билл.  Маккриди,  обычно  очень
сдержанный в разговорах с подчиненными, на этот раз вышел из себя:
   - Если мы провалим операцию, если тонны этого дерьма попадут в  Ирландию,
то  беднягами  станут  старые  лавочники  в  Харроде,  пожилые   туристы   в
Гайд-парке, старухи и дети всей нашей чертовой страны, - рявкнул он.
   До самого Педуласа никто не произнес больше ни слова.
   Ключ от номера Рауса висел в холле у стола администратора. Раус взял ключ
сам - за столом в этот момент никого не оказалось - и поднялся по  лестнице.
Замок был в порядке.
   Маони открыл дверь ключом и снова повесил его на место. Но дверь была  не
заперта. Раус подумал, что горничная еще не закончила  уборку,  и  шагнул  в
номер.
   Стоявший за дверью ирландец нанес сильнейший  удар,  и  Раус  покачнулся,
едва не упав лицом вниз. Дверь тотчас захлопнули, подход к ней  заблокировал
коренастый ирландец.  У  Дэнни  был  фотоаппарат  с  мощным  телеобъективом.
Фотографии отослали с курьером  в  Никозию  еще  до  рассвета  и  телефаксом
отправили в Лондон. Из Лондона пришел ответ:  коренастый  ирландец  оказался
Тимом 0'Херлихи, профессиональным убийцей  из  отряда  "Дерри",  а  стоявший
сейчас у камина рыжеволосый  здоровяк  -  Имонном  Кейном,  исполнителем  из
Западного Белфаста. Маони сидел в единственном кресле, спиной к зашторенному
окну, сквозь которое пробивались лучи яркого солнца.
   Кейн молча схватил шатавшегося англичанина, развернул  его  и  припечатал
лицом к стене. Ирландец умело похлопал руками по рубашке, по  карманам  брюк
Рауса. Если  бы  у  англичанина  оказался  предложенный  Маккриди  генератор
сигналов  тревоги,  то  ирландцы  его  обязательно  нашли  бы.  Тогда   игра
закончилась бы тут же.
   В номере  все  было  перевернуто  вверх  дном,  каждый  ящик  выдвинут  и
опустошен, висевшие в шкафу вещи разбросаны по комнате. Раус  мог  утешаться
разве только тем, что у него не было ничего, что не должен  возить  с  собой
писатель, разъезжающий по свету в поисках материалов  для  романа;  ирландцы
нашли лишь записные книжки, планы романа,  туристические  карты  и  брошюры,
портативную печатную машинку, кое-что из одежды и туалетные  принадлежности.
Из заднего кармана брюк Рауса Кейн вытащил паспорт и бросил его  Маони.  Тот
перелистал страницы, но не нашел ничего такого, что он уже не знал.
   -  Итак,  спецназовец,  может,  ты  сейчас  скажешь  мне,  что  ты  здесь
вынюхиваешь.
   Губы  Маони  растянулись  в  привычной  обаятельной  улыбке,  но   взгляд
оставался ледяным.
   - Понятия не имею, о чем ты говоришь, - негодующе ответил Раус.
   Боковой  удар  Кейна  пришелся  в  солнечное  сплетение.  Раус   мог   бы
уклониться, но сзади стоял 0'Херлихи. Силы были явно неравны, даже  если  не
принимать в расчет  Маони.  Эти  ребята  ничем  не  напоминали  учителей  из
воскресной  приходской  школы.  Раус  охнул,  сложился  вдвое  и,  с  трудом
вздохнув, прислонился к стене.
   - И теперь понятия не имеешь? И теперь? - не поднимаясь с кресла,  сказал
Маони. - Что ж, обычно я объясняю то, что мне  нужно,  не  словами,  но  для
тебя, спецназовец, я сделаю исключение. Пару недель  назад  в  Гамбурге  мой
друг узнал тебя. Том Раус,  бывший  капитан  полка  специального  назначения
британских ВВС, известного клуба болельщиков  за  ирландский  народ,  задает
всем очень странные вопросы. Он уже дважды побывал на изумрудном острове,  а
теперь, когда я и мои друзья хотели спокойно отдохнуть в кипрской  глубинке,
он оказывается здесь. Итак, я-еще раз спрашиваю, что ты здесь делаешь?
   - Послушайте, - сказал Раус, - да, я служил в полку. Но я ушел. Я был сыт
по горло. Я сказал этим сволочам все, что я о них думаю. Три года  назад.  Я
давно не имею к ним никакого отношения.  Британское  правительство  даже  не
плюнет на меня, если меня будут поджаривать. Теперь  я  пишу  романы  и  тем
зарабатываю на жизнь. Триллеры, Вот и все.
   Маони кивнул 0'Херлихи. Сильнейший удар сзади был нацелен на почки.  Раус
вскрикнул и упал на колени. Несмотря на неравные силы, он мог бы  побороться
и прикончить по меньшей мере одного из ирландцев, а может, и  двоих,  прежде
чем третий расправился бы с ним. Но он терпел боль и покорно упал на колени.
Раус был убежден, что за самоуверенностью Маони скрывается недоумение. Он не
мог не видеть, как вечером на террасе  Раус  долго  разговаривал  с  Хакимом
аль-Мансуром, потом они вместе куда-то уехали. К утру Раус вернулся живым  и
здоровым, а Маони должен был вот-вот получить  от  аль-Мансура  долгожданный
подарок. Нет, ирландцы не станут его убивать - пока не станут. Маони  просто
развлекался.
   - Ты врешь, спецназовец, и мне это не  нравится.  Твои  сказки  про  сбор
материалов  для  романа  я  уже  слышал.  Видишь  ли,  мы,  ирландцы,  очень
образованный народ. А кое-какие из твоих вопросов  совсем  безграмотны.  Так
что ты здесь делаешь?
   -  Пишу  триллеры,  -  выдохнул  Раус.  -  Сейчас  триллеры  должны  быть
детальными и правдоподобными. Одними общими фразами  теперь  не  обойдешься.
Почитайте Ле Карре, Клэнси - разве  они  не  отрабатывают  все  до  мелочей?
Сейчас только так и можно писать.
   - Только так? А как насчет того джентльмена с другого берега,  с  которым
ты говорил прошлым вечером? Он твой соавтор?
   - Это наше дело. Спроси у него.
   - Я спросил, спецназовец. Сегодня утром, по телефону. И он  приказал  мне
не сводить с тебя глаз. Была бы моя воля, я бы  сказал  ребятам,  чтобы  они
сбросили тебя с самой высокой горы. Но мой друг просил  меня  не  сводить  с
тебя глаз. Я так и буду делать, днем и ночью, пока наши пути не  разойдутся.
Больше он меня ни о чем не просил. Так  что  строго  между  нами,  небольшой
подарок в знак старой дружбы.
   За Рауса  взялись  Кейн  и  0'Херлихи.  Маони  только  смотрел.  У  Рауса
подогнулись ноги, он упал и свернулся в  клубок,  защищая  живот  и  половые
органы. Бить лежачего кулаками неудобно, и  ирландцы  пустили  в  ход  ноги.
Чувствуя, как носки ботинок врезаются в спину, в плечи, в  грудь,  в  ребра,
задыхаясь от боли, Раус пытался не подставлять под удары голову, но в  конце
концов один из ударов пришелся  в  затылок,  и  он  погрузился  в  приятную,
освобождающую черноту.
   Раус приходил в себя, словно после автомобильной аварии.  Сначала  он  не
сразу поверил, что еще жив, а потом ощутил боль.
   Все его тело было одной сплошной раной.
   Он лежал лицом вниз и какое-то время тупо смотрел на рисунок ковра. Потом
перекатился на спину, провел  рукой  по  лицу.  Под  левым  глазом  вздулась
огромная шишка, в остальном же лицо было примерно таким, каким он видел  его
в зеркале каждое  утро  во  время  бритья.  Раус  попытался  приподняться  и
сморщился от боли. Кто-то обнял его за плечи и помог сесть.
   - Что, черт возьми, здесь произошло? - спросил женский голос.
   Рядом с Раусом, придерживая его за плечи, на коленях стояла Моника Браун.
Прохладными пальцами она прикоснулась к шишке под левым глазом.
   - Я проходила мимо, увидела распахнутую дверь...  Интересное  совпадение,
подумал Раус, потом оставил эту мысль.
   - Должно быть, я потерял сознание, упал и ударился, - сказал он.
   - Это было до того, как вы устроили такой погром в комнате, или потом?
   Раус осмотрелся. Он забыл о вытряхнутых  ящиках  и  разбросанной  одежде.
Моника расстегнула пуговицы на его рубашке.
   - Боже мой, вот это падение, - только и сказала она. Моника помогла Раусу
подняться и подвела его к кровати.  Раус  присел  на  край  постели.  Моника
слегка подтолкнула его так, что он упал  головой  на  подушку,  подняла  ему
ноги, потом перекатила его на середину кровати.
   - Никуда не уходите, - без особой нужды предупредила  она.  -  У  меня  в
номере есть специальные мази.
   Через несколько минут Моника вернулась, прикрыла за собой дверь и заперла
ее на ключ. Она осторожно  сняла  с  него  рубашку  заохала,  увидев  быстро
синевшие свежие кровоподтеки и ссадины, которыми было  разукрашено  все  его
тело.
   Раус был совсем беспомощен, но Моника, судя по всему, знала, что  делала.
Она откупорила  пузырек  и  пальцами  умело  втерла  мазь  в  ссадины.  Раус
почувствовал жжение и негромко охнул.
   -  Мазь  вам  поможет,  не  будет  опухолей,  быстрее   пройдут   синяки.
Повернитесь.
   Моника принялась обрабатывать ссадины на плечах и спине Рауса.
   - Зачем вы возите с собой мазь? - заинтересовался Раус. - Или все, кто  с
вами пообедает, кончают примерно тем же?
   - Это мазь для лошадей, - пояснила Моника.
   - Чрезмерно признателен,
   -  Не  волнуйтесь,  она  действует  и  на  мужчин,  особенно  на  глупых.
Повернитесь на спину.
   Раус повиновался. Моника стояла рядом с кроватью, и ее золотистые  волосы
падали на плечи.
   - Вас били и по ногам?
   - Везде.
   Моника расстегнула ремень и молнию на брюках Рауса и без  тени  стеснения
стянула с него брюки. Она обращалась с ним, как молодая жена с напившимся до
полусмерти мужем. Помимо опухоли на правой голени, на бедрах оказалось еще с
полдесятка синяков. Их Моника тоже обработала мазью. Когда жжение,  утихало,
оставалось очень приятное ощущение. Запах мази напомнил Раусу  о  тех  днях,
когда еще в школе он играл в регби. Моника отставила пузырек.
   - Это тоже шрам? - спросила она.
   Раус бросил взгляд на свои трусы. Нет, это был не шрам.
   - Слава Богу, - пробормотала Моника.
   Она отвернулась и протянула руку к  молнии  на  спине  своего  платья  из
кремовой чесучи. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь  занавески,  и  в
комнате царил приятный полумрак.
   - Где вы научились лечить синяки и ссадины? - спросил Раус.
   - После массажа он почувствовал сонливость. Во всяком случае, мысли в его
голове путались.
   - ркс жили в сельской гостинице в Педуласе. За эти  дни  Маккриди  вызвал
несколько  новых  агентов  из  никозийского  бюро  и  с  Мальты.  Раз  Хаким
аль-Мансур никак не давал о себе знать, чтобы можно было понять, поверил  он
в легенду Рауса или нет, то роль ключевых фигур переходила  к  Маони  и  его
дружкам, осуществлявшим операцию Ирландской республиканской армии; пока  они
оставались на Кипре, оружие не могло быть  отправлено.  Два  сержанта  полка
специального назначения  по-прежнему  будут  опекать  Рауса,  другие  станут
круглосуточно смотреть за людьми из ИРА.
   На второй день после избиения Рауса вся бригада Маккриди была  на  месте.
Агенты рассыпались по холмам, устроили там наблюдательные пункты и  смотрели
за каждой дорогой и тропинкой, ведущей к отелю. Все телефонные  разговоры  с
отелем   перехватывались   и   записывались.   Мастера   по    подслушиванию
расположились в другом отеле неподалеку. Из вновь прибывших агентов немногие
говорили по-гречески, но, к счастью, в это  время  года  Кипр  всегда  кишит
иностранными туристами,  и  десяток  агентов,  не  владевших  греческим,  не
вызывали подозрений.
   Маони и его люди не выходили из отеля. Очевидно, они тоже чего-то ждали -
телефонного звонка, курьера с сообщением или личного визита.
   На третий день Раус, как обычно, встал вскоре после рассвета. Моника  еще
спала, и Раус сам взял  у  официанта  поднос  с  утренним  кофе.  Он  поднял
кофейник,  чтобы  налить  себе  первую  чашку,  -  под  кофейником  оказался
сложенный лист бумаги. Раус положил бумагу между чашкой и молочником,  налил
кофе и с подносом ушел в ванную.
   Сообщение было очень коротким: КЛУБ "РОЗАЛИНА". ПАФОС. 11 ВЕЧЕРА. АЗИЗ.
   Теперь возникнет проблема, размышлял Раус.  Чтобы  доехать  до  Пафоса  и
вернуться,  потребуется  несколько  часов,  а  освободиться  от  Моники   на
несколько часов среди ночи  будет  не  так  просто.  Он  выбросил  в  унитаз
разорванную записку.
   Проблема решилась сама собой. Судьба распорядилась так, что около полудня
позвонил агент Моники и сказал, что  вечером  в  порт  Лимасола  из  Латакии
прибудут три жеребца. Агент добавил, что было  бы  очень  желательно,  чтобы
миссис Браун лично проследила за выгрузкой и размещением жеребцов в  конюшне
за пределами порта.
   Когда Моника уехала, Раус облегчил жизнь своим опекунам. В четыре часа он
решил  прогуляться  до  Педуласа  и  из  деревни   позвонил   администратору
"Аполлонии". Раус сказал, что вечером  он  приглашен  на  обед  в  Пафосе  и
попросил порекомендовать самый удобный маршрут. Разговор  был  перехвачен  и
передан Маккриди.
   Клуб "Розалина" оказался казино, расположенным в центре  старого  города.
Раус вошел в казино за несколько минут до назначенного времени и почти сразу
за одним из  столов  для  рулетки  увидел  элегантного  Хакима  аль-Мансура.
Соседнее кресло было свободным, и Раус опустился в него.
   - Добрый вечер,  мистер  Азиз,  какой  приятный  сюрприз.  Аль-Мансур  не
улыбнулся, лишь молча наклонил голову.
   - Делайте ставки, - по-французски сказал крупье.
   Ливиец  поставил  несколько  фишек  большого  достоинства  на  комбинацию
больших чисел. Завертелось колесо, белый шарик потанцевал и скатился в  щель
с цифрой четыре. Ливиец  хладнокровно  проследил,  как  крупье  смахнул  его
фишки. Одной его ставки хватило  бы,  чтобы  обеспечить  ливийского  фермера
вместе с семьей на месяц.
   - Хорошо, что вы пришли, - серьезным тоном сказал аль-Мансур.  -  У  меня
для вас новость. Хорошая новость, вас она обрадует. Приятно сообщать хорошие
вести.
   Раус почувствовал облегчение. Вселял надежду уже  тот  факт,  что  ливиец
послал ему записку, а не приказал Маони навечно "потерять"  Рауса  в  горах.
Теперь перспективы казались еще более радужными.
   Ливиец проиграл еще одну стопку фишек. Британцу был чужд  азарт  игры,  а
рулетку он считал самым скучным и глупым изобретением человека. Но арабы  по
пристрастию  к  азартным  играм  уступают  разве   только   китайцам.   Даже
хладнокровный аль-Мансур был околдован вертящимся колесом рулетки.
   - Я рад сообщить вам, - продолжал аль-Мансур, поставив  очередную  стопку
фишек, -  что  наш  великий  вождь  любезно  согласился  удовлетворить  вашу
просьбу. То, что вы искали, будет поставлено - в полном объеме. Вот так. Как
вы к этому отнесетесь?
   - Я в восторге, - сказал Раус. - Уверен,  что  мои  заказчики  используют
все... по назначению.
   - Все мы на это очень надеемся. Как говорят  британские  солдаты,  это  и
является целью учений.
   - Как вам лучше заплатить?
   Ливиец пренебрежительно махнул рукой.
   - Примите это как дар Народной Джамахирии, мистер Раус.
   - Я чрезвычайно признателен. Уверен,  мои  заказчики  также  будут  очень
благодарны.
   - Сомневаюсь, потому что нужно быть дураком, чтобы сказать им об этом.  А
вы не дурак. Возможно, наемник,  но  не  дурак.  А  теперь,  поскольку  ваши
комиссионные составят не сто тысяч долларов,  а  полмиллиона,  возможно,  вы
поделитесь со мной? Скажем, пятьдесят на пятьдесят?
   - Для боевых фондов, конечно.
   - Конечно.
   Скорее, для пенсионного фонда, подумал Раус.
   - Решено, мистер Азиз. Как только я получу деньги от  клиентов,  половина
тотчас будет передана вам.
   - Надеюсь, очень надеюсь,  -  пробормотал  аль-Мансур.  На  этот  раз  он
выиграл, и стопка фишек перекочевала к нему. Даже  обычное  хладнокровие  не
могло скрыть удовлетворения ливийца. - У меня очень длинные руки.
   - Вы можете мне доверять, - сказал Раус.
   - Дорогой мой, в нашем мире... это было бы  оскорбительно.  ше  он  купит
Никки хороший подарок.
   Раус вышел из казино и направился к своей машине. В старом  городе  улицы
очень узки и найти место для стоянки было непросто даже  ночью,  поэтому  он
оставил машину в двух кварталах от казино. Раус не заметил  Дэнни  и  Билла,
укрывшихся в  подъездах  домов  справа  и  слева  от  входа  в  казино-Возле
автомобиля Рауса какой-то старик в синем комбинезоне и фуражке сметал мусор.
   - Добрый вечер, - проскрипел старый дворник.
   - Добрый вечер, - ответил Раус и остановился. Такие битые жизнью  старики
выполняют черную работу в любом уголке мира. Раус вспомнил  о  пачке  денег,
доставшихся ему от аль-Мансура,  вытащил  крупную  банкноту  и  сунул  ее  в
нагрудный карман комбинезона старика.
   - Дорогой мой Том, - на хорошем английском сказал  дворник,  -  я  всегда
знал, что у вас доброе сердце.
   - Какого черта вы здесь делаете, Маккриди?
   - Продолжайте возиться с ключами и замком, а тем временем расскажите  мне
обо всех новостях, - пробормотал Маккриди и отставил метлу.
   Раус рассказал.
   - Хорошо, - ответил Маккриди, - Похоже, это будет корабль. Значит, скорее
всего они отправят ваш небольшой  груз  вместе  с  большим  для  ИРА.  Будем
надеяться. Если бы ваш товар отослали другим путем в  отдельном  контейнере,
то нам пришлось бы начинать все сначала. Точнее, с Маони. Но  поскольку  ваш
груз поместится в небольшом фургоне, то, наверное, они упаковали все вместе.
В какой порт, имеете представление?
   - Нет. Знаю только, что европейский. - Возвращайтесь в отель  и  делайте,
что вам приказано, - распорядился Маккриди.
   Раус уехал. Чтобы убедиться, что к Раусу не пристроился "хвост",  за  ним
на мотоцикле последовал Дэнни. Через десять  минут  подъехал  Маркс,  в  его
машине уже сидел Билл. Маккриди устроился на заднем сиденье и  погрузился  в
размышления.
   Тот корабль, если это будет корабль,  пойдет  не  под  ливийским  флагом.
Ливийское судно бросалось бы в глаза. Скорее всего они зафрахтуют по чартеру
грузовое судно с капитаном и командой, которые не задают лишних вопросов.  В
восточном Средиземноморье таких посудин сотни, и все они предпочитают  плыть
под кипрским флагом.
   Если  судно  будет  зафрахтовано  на  Кипре,  то  сначала  ему   придется
отправиться в-Ливию за оружием, которое, вероятно, будет тщательно  спрятано
под вполне безобидным  грузом,  например,  под  коробками  с  маслинами  или
финиками. Вероятно, головорезы из ИРА отправятся на том же судне. Когда  они
уедут из отеля, нужно будет проследить за ними до грузового порта и заметить
название их судна, тогда его будет проще перехватить.
   По плану Маккриди дальше за судном на глубине перископа должна  следовать
подводная лодка. Субмарина уже стояла наготове недалеко от Мальты. Самолет с
британской военно-воздушной базы Акротири на Кипре сообщит подводникам,  где
искать грузовое судно. Подводная лодка будет преследовать судно до Ла-Манша,
где его перехватят корабли королевских ВМС.
   Маккриди нужно было знать название грузового судна или, по крайней  мере,
порт его назначения. Через своих друзей  из  отдела  расследований  компании
"Ллойд" он узнает, какие суда запросили места у причалов в этом порту  и  на
какие дни. Тогда круг  поисков  резко  сузится.  Возможно,  Маккриди  вообще
обойдется без Маони,