е только теперь он стал совсем седым и выглядел лет на пятнадцать старше
своего возраста. К запястью его левой руки цепочкой  был  прикреплен  тонкий
"дипломат". На голубом  галстуке  Гонта  была  изображена  борзая  -  символ
корпуса дипломатических курьеров.
   Дипломатические курьеры есть во всех странах.  Их  работа  заключается  в
перевозке документов из своей страны в посольства  и  из  посольств  в  свою
страну. Согласно Венскому договору, их относят к дипломатическому персоналу,
следовательно, их багаж не подвергается  досмотру.  У  Гонта  был  настоящий
британский паспорт, только на  другое  имя.  Он  предъявил  паспорт,  и  его
пропустили без таможенных формальностей.
   Гонта  встречал  "ягуар"  с  дипломатическим  номером.  Через  час  после
Торнтона Гонт тоже был в посольстве.  Здесь  он  вручил  Торнтону  гримерные
принадлежности, которые привез в своем багаже.
   Третьим в Москву из Хельсинки на самолете финской авиакомпании прибыл Сэм
Маккриди. У него тоже был британский паспорт на чужое имя,  и  он  тоже  был
загримирован. К несчастью, в самолете  было  очень  жарко,  и  для  Маккриди
путешествие закончилось не вполне благополучно.
   Его рыжий парик немного перекосился,  и  сбоку  обнажилась  прядь  темных
волос. Театральный клей, которым были приклеены рыжие усы, в жаре  потек,  и
над верхней губой у Маккриди отклеился уголок усов.
   На  пункте  паспортного  контроля  офицер-пограничник  несколь-.  ко  раз
переводил взгляд с фотографии на стоявшего перед ним человека. Казалось  бы,
все было на месте: то же лицо, те же волосы, те же усы. Носить парик  никому
не запрещается даже в России,  так  делают  многие  облысевшие  мужчины.  Но
отклеившиеся усы?  Офицер-пограничник  -  не  тот,  что  проверял  документы
раввина Бирнбаума, а другой (Шереметьево ил во  Второе  главное  управление,
что с этого момента за гостем будут смотреть его люди, и отдал распоряжения.
   - Все двадцать четыре часа в сутки. Если он  вступит  в  контакт,  с  кем
угодно, забирайте всех. Если он возьмет что-нибудь из тайника, хватайте  его
за руку. Если он плюнет на мавзолей Ленина, арестовывайте сразу.
   Генерал  положил  телефонную  трубку  и  еще  раз  перечитал  сведения  о
Маккриди. Если верить тому,  что  он  сказал,  то  он  был  специалистом  по
электронике и прилетел  в  Москву,  чтобы  проверить  здание  посольства  на
наличие подслушивающих устройств.
   - Но за каким  чертом  ты  прилетел  сюда  на  самом  деле?  -  глядя  на
фотографию, спросил генерал.
   В здании посольства Великобритании Маккриди, Гонт  и  Торнтон  обедали  в
отдельной комнате. Послу такие гости были совсем  не  по  душе,  но  просьба
поступила из секретариата кабинета министров. К тому же  его  заверили,  что
незваные гости пробудут не больше двадцати четырех часов. С точки зрения его
превосходительства, чем скорее уберутся эти ужасные шпионы, тем лучше.
   - Надеюсь, у нас все получится, -- сказал Гонт, когда все трое перешли  к
кофе. - Русские очень сильны в шахматах.
   - Это верно,  -  мрачно  подтвердил  Маккриди.  -  Завтра  мы  посмотрим,
насколько они сильны в фокусах с тремя картами.

Глава 6

   Теплым июльским  утром,  точно  без  пяти  восемь,  из  ворот  посольства
Великобритании  в  Москве  выехал  "остин-монтего"   с   закрытым   кузовом.
Автомобиль повернул на мост и направился к центру города.
   Согласно рапорту оперативной группы КГБ, за  рулем  сидел  Сэм  Маккриди.
Больше в машине никого не было. Теперь рыжие парик и усы сидели  идеально  и
были  хорошо  видны  оперативникам  из  их  автомобилей.  С  помощью  мощных
телеобъективов несколько снимков они сделали сразу, а множество других  -  в
течение дня.
   Британский агент  медленно  ехал  по  Москве,  направляясь  на  север,  к
Выставке достижений народного хозяйства. По пути он  несколько  раз  пытался
оторваться  от  возможного  "хвоста",  но,  разумеется,  у  него  ничего  не
получилось. Больше того, он  не  мог  даже  заметить  слежку.  За  "остинома
Маккриди тянулось шесть постоянно сменявших друг друга машин  КГБ,  так  что
любая из них следовала за чостином" не больше нескольких сотен метров.
   Остановившись у входа на ВДНХ, Маккриди вышел  из  "остина"  и  пошел  по
территории огромного парка. Две машины КГБ остались  рядом  с  "остином",  а
оперативники  из  четырех  других  рассеялись  между  павильонами,   охватив
англичанина невидимым кольцом.
   Маккриди купил мороженое и почти все утро просидел на лавке,  делая  вид,
будто читает газету. Он часто поглядывал на часы,  очевидно,  ждал  кого-то.
Никто к нему так и не подошел, если  не  считать  пожилой  женщины,  которая
спросила у Маккриди, который  час.  Маккриди  молча  показал  ей  часы,  она
поблагодарила и ушла.
   Старушку тотчас задержали, обыскали и допросили. К  утру  следующего  дня
следователи КГБ убедились,  что  старушка  и  на  самом  деле  была  обычной
безвредной старушкой, которой захотелось узнать время. Арестовали и продавца
мороженого.
   Вскоре  после  полудня  лондонский  шпион  достал  из  кармана  пакет   с
бутербродами и принялся медленно жевать. Покончив с бутербродами, он  встал,
бросил пустой бумажный пакет в урну. купил  еще  одну  порцию  мороженого  и
снова устроился на лавке.
   Оперативники ни на секунду не выпускали урну из поля зрения, но к ней так
никто  и  не  подошел.  Лишь  ближе  к  вечеру  подъехал   мусорщик,   тогда
оперативники  извлекли  бумажный  пакет  и  подвергли   его   тщательнейшему
изучению. На пакете искали  написанный  тайнописью  текст,  микрофотоснимки,
микропленку, искусно спрятанную между слоями бумаги. Ничего так и не  нашли,
если не считать хлебных крошек, следов масла, огурцов и яйца.
   Задолго до этого, в начале второго, лондонский шпион встал,  сел  в  свой
"остин" и уехал. Очевидно, первая встреча по  каким-то  причинам  сорвалась.
Потом он направился в валютный магазин "Березка"  -  по-видимому,  резервное
место встречи. Оперативники КГБ тоже вошли в магазин и, вроде  бы  без  дела
слоняясь между рядами полок, внимательно следили, не оставит  ли  англичанин
сообщение где-нибудь между пакетами с изысканными товарами или не заберет ли
он оставленное там кем-то письмо. Если бы  он  хоть  что-то  купил,  его  бы
немедленно арестовали - таков был приказ - на том основании, что  в  покупке
якобы спрятано  шпионское  сообщение,  а  магазин  используется  в  качестве
тайника. Но Маккриди вышел, так ничего и не купив.
   Из магазина Маккриди вернулся в британское посольство. Через десять минут
он снова покинул посольство, но теперь -  на  заднем  сиденье  "ягуара",  за
рулем которого  сидел  шофер.  "Ягуар"  выехал  из  города  и  направился  в
Шереметьево.  Командир  отряда  оперативников  связался  непосредственно   с
генералом Кирпиченко.
   - Сейчас он уже приближается к аэропорту, товарищ генерал.
   - И он ни с кем никак не контактировал? Никоим образом?
   -  Никак  нет,  товарищ  генерал.  Он  никому  не  сказал  ни  слова,  за
исключением старухи и продавца мороженого, их мы задержали. Ему  тоже  никто
не сказал ни слова. Выброшенные им газета и бумажный пакет уже у нас. Больше
он ни к чему не прикасался.
   Значит, встреча сорвалась, размышлял Кирпиченко. Но  он  вернется.  А  мы
будем ждать.
   Кирпиченко знал, что Маккриди  имеет  дипломатический  паспорт,  ведь  он
приехал как специалист британского Министерства иностранных дел.
   - Пусть летит, - распорядился он. -  Смотрите,  чтобы  ему  незаметно  не
передали что-нибудь в аэропорту. Если ничего такого не будет, проводите  его
в зал ожидания и до самого самолета.
   Позже  генерал  изучит  увеличенные  фотографии,  прикажет  принести  ему
большую лупу, будет снова долго рассматривать снимки, а потом выпрямится  и,
побагровев от злости, крикнет;
   - Идиоты, болваны! Это же не Маккриди!
   Утром того  же  дня,  в  десять  минут  девятого,  из  ворот  британского
посольства  выехал  "ягуар",  за  рулем  которого   сидел   Барри   Мартинз,
руководитель московского бюро  Интеллидженс  Сервис.  "Ягуар"  направился  в
район  арбатских  переулков,  где  чудом  сохранились   прекрасные   здания,
построенные давно ушедшими в мир иной удачливыми купцами. В  хвост  "ягуару"
пристроился "москвич", но  это  была  скорее  формальность,  чем  тщательная
слежка. Британцы в шутку называли этих агентов КГБ, следовавших за  ними  по
всей Москве, "пятым колесом". "Ягуар" бесцельно кружил по  узким  переулкам,
время от времени водитель  прижимал  машину  к  тротуару,  останавливался  и
сверялся с. картой города.
   В двадцать минут девятого из  посольства  выехал  "мерседес"  с  закрытым
кузовом. За рулем сидел посольский шофер в синей куртке и форменной фуражке.
Никто не заглянул в салон "мерседеса", никто не увидел мужчину, лежавшего на
полу у заднего сиденья  и  укрытого  одеялом.  За  "мерседесом"  пристроился
другой "москвич".
   Оказавшись в районе Арбата, "мерседес" проехал мимо стоявшего у  тротуара
"ягуара". В этот момент Мартинз, все еще изучавший  карту,  очевидно,  нашел
то,  что  искал,  и  резко  свернул  на  проезжую  часть,  оказавшись  между
"мерседесом" и преследовавшим его "москвичом". Теперь по арбатским переулкам
тянулись друг за другом "мерседес", "ягуар" и два "москвича",
   "Мерседес"  въехал  в  узкий  переулок  с  односторонним   движением.   У
следовавшего за ним "ягуара" вдруг  закапризничал  двигатель,  он  кашлянул,
захлебнулся и совсем заглох.  Из  "москвичей"  выскочили  оперативники  КГБ.
Мартинз поднял капот, вышел из машины и открыл багажник. Его тотчас окружили
возмущенные молодые люди в кожаных куртках.
   В конце переулка "мерседес", свернув за угол,  исчез.  Остановившиеся  на
тротуаре  москвичи  с  удовольствием  слушали  водителя  "ягуара",   который
объяснял старшему отряда КГБ:
   -  Послушайте,  молодой  человек,  если  вы  считаете,  что   моментально
справитесь с этой мелочью, пожалуйста, прошу вас,
   Ничто не доставляет москвичам  такого  удовлетворения,  как  целая  толпа
растерявшихся чекистов. Один из них  снова  сел  в  машину  и  схватился  за
радиотелефон.
   Выехав  из  арбатских  переулков,  Дэйвид  Торнтон,  сидевший  за   рулем
"мерседеса", вел машину туда, куда указывал Маккриди.  Сэм  выбрался  из-под
одеяла и теперь сидел на заднем сиденье без всякого грима.
   Через двадцать минут "мерседес" остановился на пустынной аллее  в  центре
Парка имени Горького. Маккриди вышел из машины, сорвал  табличку  с  буквами
CD, державшуюся на замках с защелкой, а на  прежний  номерной  знак  налепил
другой, на обратную сторону которого был нанесен  сильный  адгезив.  Торнтон
проделал ту же операцию с передним номерным знаком. Потом Маккриди достал из
багажника ящик с  гримерными  принадлежностями  и  снова  уселся  на  заднее
сиденье "мерседеса". Торнтон сменил синюю фуражку  на  менее  бросавшуюся  в
глаза черную кожаную кепку и сел за руль.
   Когда часы показывали 9 часов 18 минут, полковник Городов вышел из своего
дома на Шаболовке и пешком направился к центру города. Он был бледен,  черты
его лица заострились. Причина этого скоро стала ясна: из подъезда вышли двое
мужчин и, даже не пытаясь скрываться, пошли вслед за полковником.
   Городов прошел метров двести, когда к тротуару свернул черный  "мерседес"
и медленно поехал рядом с ним. Он слышал, как с легким  шипеньем  опустилось
стекло машины и из салона "мерседеса" кто-то сказал по-английски:
   -  Доброе  утро,  полковник!  Нам  не  по  пути?  Городов  остановился  и
недоуменно посмотрел на "мерседес". Из заднего  окошка  машины,  скрытый  от
чекистов шторами, на него глядел Сэм Маккриди. Городов был поражен,  но  его
взгляд никак нельзя было назвать взглядом победителя.
   Именно такой взгляд, подумал Маккриди,  я  и  надеялся  увидеть.  Городов
пришел в себя и громко, чтобы слышали ищейки КГБ, сказал:
   - Спасибо, очень любезно с вашей стороны.
   Он сел в машину, и "мерседес"  набрал  скорость.  Ищейки  замешкались  на
несколько секунд и... растерялись. Причина их замешательства была проста: на
номерном знаке "мерседеса" были буквы МОС и четыре цифры,
   В машинах с номерами МОС ездили только члены ЦК КПСС. Со стороны простого
оперативника было бы непростительной глупостью пытаться остановить члена  ЦК
КПСС или оскорбить его недоверием.  Оперативники  записали  номер  машины  и
отчаянно пытались поскорее связаться по радио со своим начальством.
   Мартинз все хорошо рассчитал. Номерной  знак,  который  он  установил  на
"мерседесе", принадлежал машине кандидата в члены Политбюро, который как раз
в эти дни совершал поездку по Дальнему Востоку и находился где-то  в  районе
Хабаровска. С ним удалось связаться лишь через четыре часа,  и  он  сообщил,
что ездит не на "мерседесе", а на "чайке".  Выяснилось  также,  что  "чайка"
партийного деятеля стоит в гараже  и  никуда  не  выезжала.  Но  время  было
упущено: "мерседес"  давно  стоял  в  британском  посольстве,  на  нем  были
номерные знаки дипломатического корпуса и флажок Великобритании.
   Городов откинулся на спинку сиденья "мерседеса". Теперь  все  мосты  были
сожжены.
   - Если вы с самого начала были двойным агентом, то  я  погиб,  -  заметил
Маккриди. Городов задумался.
   - А если вы - давнишний советский шпион, - ответил он, то погиб я.
   - Почему вы вернулись? - спросил Маккриди.
   - Это была моя ошибка, - объяснил Городов.  -  Но  я  понял  свой  промах
только в Москве. Я кое-что вам обещал: оказалось, что в Лондоне эти сведения
достать невозможно. Я привык выполнять  свои  обещания.  Потом  меня  срочно
вызвали в Москву для консультаций. Я мог или выполнить  приказ,  или  срочно
перейти к вам. Останься я в посольстве, никто не  стал  бы  слушать  никаких
оправданий. Я рассчитывал пробыть в Москве неделю, найти то, что мне  нужно,
и потом получить разрешение на возвращение в Лондон.
   Только оказавшись в Москве, я понял, что опоздал. Очевидно, на  меня  уже
заведено  дело,   моя   квартира   и   кабинет   напичканы   подслушивающими
устройствами, за мной постоянно ходит "хвост", мне  запрещено  появляться  в
Ясенево и приказано заниматься  никому  не  нужной  канцелярской  работой  в
московском управлении. Между прочим, у меня для вас кое-что есть.
   Городов открыл свой "дипломат" и протянул Маккриди тонкую  папку.  В  ней
оказалось всего пять листков бумаги, каждый с фотографией  и  подписью.  Под
первой фотографией было  написано  "Дональд  Маклейн",  под  второй  -  "Гай
Берджесс". К тому времени оба шпиона умерли и были похоронены  на  одном  из
кладбищ приютившей их Москвы. С третьего листка на  Маккриди  смотрел  тогда
еще живой Ким Филби, теперь тоже житель Москвы.  К  четвертому  листку  была
приклеена фотография Энтони Бланта;  этот  человек  с  тонким,  аскетическим
лицом теперь доживал свои дни в опале в Великобритании. Маккриди нетерпеливо
схватился за пятый листок.
   Снимок был очень старым. На нем был запечатлен худой  молодой  человек  с
копной вьющихся волос и в очках с толстыми линзами. Под  фотографией  стояла
подпись; "Джон Кэрнкросс". Маккриди откинулся на спинку сиденья и вздохнул.
   - Черт побери, значит, это был он.
   Маккриди знал этого  человека.  Кэрнкросс  был,  несмотря  на  молодость,
государственным служащим во время войны и в послевоенные  годы.  Он  занимал
должность личного секретаря военного министра - члена кабинета лорда  Ханки,
служил в организации правительственной связи в Блетчли-парке, в Министерстве
финансов и в Военном министерстве. В конце сороковых годов он имел доступ  к
ядерным секретам. В начале пятидесятых на него пало подозрение, но он  ни  в
чем не признался, и в конце концов его отпустили за  недостаточностью  улик.
Поскольку ничего так и не удалось доказать, ему было  разрешено  работать  в
Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН в Риме. В 1986 году
он вышел на пенсию и обосновался во Франции.  Пятый  шпион.  Кипсек  сдержал
обещание. Закончилась охота, длившаяся тридцать пять лет,  теперь  не  нужно
обвинять невиновных.
   - Сэм, - негромко спросил Городов, - куда мы едем?
   - Мой гороскоп, - ответил Маккриди,  -  говорит,  что  сегодня  я  должен
лететь на запад. Ваш - тоже.
   Торнтон снова заехал на безлюдную аллею Парка имени  Горького,  поменялся
местами с одним из разведчиков и принялся за работу.  Второй  сел  за  руль,
якобы в качестве шофера. Никто не осмелится  заглядывать  в  салон  лимузина
члена ЦК КПСС, даже если ему представится такая возможность. Партийные боссы
всегда закрывали стекла пассажирского  салона  шторами.  Торнтон  работал  с
клиентом  -  он  всегда  называл  клиентами  тех,   кого   ему   приходилось
гримировать, - при слабом солнечном свете, пробивавшемся сквозь шторы.
   Сначала он облачил Маккриди в надувной жилет из тонкой  резины,  и  худой
Сэм приобрел пропорции плотного раввина  Бирнбаума.  Потом  подошла  очередь
белой сорочки и галстука, черных брюк и пиджака. На  лицо  Маккриди  Торнтон
наклеил седые бороду и усы, перекрасил его волосы в тот же цвет, наложил  на
виски серебристые курчавые бакенбарды. В черной фетровой шляпе и с тростью в
руке Сэм стал идеальной копией раввина Бирнбаума -  только  теперь  это  был
другой  человек.  Партийный  автомобиль  снова  превратился   в   "мерседес"
британского посольства.
   Раввина высадили возле ресторана "Националь". Он  основательно  пообедал,
расплатился американскими долларами и взял такси до аэропорта.  У  него  уже
был билет на вечерний рейс до Нью-Йорка с посадкой в Лондоне,
   Второй клиент гримера лег на пол и накрылся одеялом. Торнтон привез его в
британское посольство и сразу принялся за работу. На  этого  клиента  гример
наклеил рыжий парик,  рыжие  усы,  наложил  крем-основу,  гримерные  краски,
вставил окрашенные контактные линзы и даже придал нужный цвет  зубам.  Через
десять минут после того, как на территорию  посольства  на  "остине"  въехал
Денис Гонт, обливавшийся потом под рыжим  париком,  которым  он  целый  день
занимал чекистов, второй человек в таком же парике отправился в  аэропорт  в
"ягуаре", которым на этот раз управлял.настоящий шофер. Через  час  Торнтон,
принявший обличье дипкурьера, сидел в машине, которую вел Барри Мартинз, Эта
машина тоже направлялась в Шереметьево.
   Как обычно, на раввина посматривали с любопытством, но его документы были
в полном порядке-За пятнадцать минут он прошел все формальности и оказался в
зале ожидания. Он сел и стал листать талмуд, время от  времени  неразборчиво
бормоча молитвы.
   Человека в рыжем парике плотным кольцом окружили  чекисты;  они  следили,
чтобы никто не смог ни получить от него, ни передать ему записку или  пакет,
и чуть ли не втолкнули его в зал ожидания.
   Последним прибыл  дипкурьер  с  "дипломатом",  прикрепленным  цепочкой  к
запястью левой руки. На этот раз драгоценные инструменты и материалы гримера
лежали в его собственном чемодане, который не подлежал досмотру.
   Денис Гонт остался в посольстве. Он покинет Москву через три дня, когда в
Россию под видом дипкурьера прилетит  другой  агент  Интеллидженс  Сервис  и
передаст Гонту паспорт на  свое  имя  -  Мейсон.  Два  Мейсона  одновременно
пройдут паспортный контроль  у  разных  контролеров,  а  экипажу  британской
авиакомпании заранее будет известно, что им придется перевезти двух Мейсонов
вместо одного.
   Но в тот вечер все пассажиры прибыли на посадку вовремя, а в 5  часов  15
минут самолет покинул воздушное пространство СССР. Вскоре раввин выбрался из
своего кресла, вразвалку пошел в салон для курящих и обратился к человеку  в
рыжем парике:
   - Что ж, Николай, теперь вы на Западе.
   Потом он принес шампанское для  себя,  Городова  и  дипкурьера.  Маскарад
удался, потому что Маккриди, Городов и Гонт были  примерно  одного  роста  и
телосложения.
   Выиграв во времени в полете на запад,  самолет  приземлился  в  Хитроу  в
начале восьмого. Мартинз  из