оформил   его
усыновление. Изредка он улыбался приемному сыну, а тот  смотрел  на  него  с
обожанием,
   - Я привел Зигфрида с  Востока,  -  сказал  Курцлингер,  как  бы  начиная
серьезный разговор. - Ему некуда было идти, ну и... теперь он живет со мной.
   Маккриди молча ел. Он надеялся, что последует продолжение.
   -  Вы  когда-нибудь  слышали  об  "Арбайтсгруппе  Гренцен"?   -   спросил
Курцлингер, когда они стали есть виноград.
   Маккриди была знакома эта организация -  пограничный  рабочий  отряд.  Он
существовал в составе Штази и не входил ни  в  одно  управление  (управления
обозначались  римскими  цифрами).  Отряд  специализировался  на   почти   не
правдоподобных заданиях.
   В  большинстве  случаев  Маркус  Вольф  внедрял  агента  на  Запад  через
какую-либо нейтральную страну, где во время кратковременной остановки  агент
вживался в новую легенду. Но иногда Штази или  разведывательной  службе  для
выполнения нелегальной операции нужно было  послать  своего  человека  через
границу.  Для  этой  цели  спецслужбы  ГДР  устраивали  "звериные  тропы"  в
собственной системе защиты, ведущие с востока на запад. Большинство подобных
троп прокладывалось с запада на восток, чтобы помочь уйти из ГДР  тем,  кому
власти запрещали выезд. Если же необходимость  в  такой  тропе  возникала  у
Штази, то для этого привлекали специалистов из пограничного рабочего отряда.
Действуя только глухими ночами  (ведь  западногерманские  пограничники  тоже
следили за границей), они  рыли  подкопы  под  кольцами  режущей  проволоки,
прокладывали узенькую  безопасную  тропу  по  минному  полю  и  уходили,  не
оставляя никаких следов.
   После минного поля шла нейтральная полоса - вспаханная  земля  -  шириной
двести метров. На этой полосе настоящего перебежчика  чаще  всего  настигали
лучи прожекторов и пулеметные очереди. Наконец,  на  западной  стороне  тоже
было ограждение. Люди из пограничного рабочего отряда вырезали в  ограждении
дыру, пропускали агента, а потом снова заделывали проход.  В  таких  случаях
лучи прожекторов смотрели в другую сторону, а нейтральная  полоса,  особенно
во второй половине лета, зарастала травой,  которая  к  утру  распрямлялась,
скрывая все следы.
   Когда звериную  тропу  прокладывал  отряд  спецслужб  ГДР,  ему  помогали
собственные пограничники. Совсем другое дело - пытаться проникнуть в  ГДР  с
запада:  в  таких  случаях   рассчитывать   на   помощь   восточногерманских
пограничников не приходилось.
   - Зигфрид работал в пограничном рабочем отряде, -  сказал  Курцлингер.  -
Пока не воспользовался своей же тропой. Конечно,  ту  тропу  люди  из  Штази
закрыли немедленно. Зигфрид, нашему другу нужно перейти границу. Ты  сможешь
помочь?
   Маккриди засомневался, правильный ли подход он выбрал. Наверное,  все  же
правильный. Курцлингер ненавидел Босса всей душой, а  желание  отомстить  за
смерть друга никогда нельзя недооценивать.
   Зигфрид на минуту задумался.
   - Была одна тропа, - сказал  он.  -  Я  сам  ее  проложил.  Собирался  ею
воспользоваться для своих целей, поэтому не сообщил о ней в  рапорте.  Но  в
конце концов я ушел другим путем.
   - Где она? - спросил Маккриди.
   - Отсюда недалеко, - ответил Зигфрид. - Между Бад-Саксой и Элльрихом.
   Он достал карту и показал две точки  -  два  маленьких  городка  в  южном
Гарце: Бад-Сакса в Западной Германии и Элльрих в Восточной.
   - Можно мне взглянуть на ваши документы? - поинтересовался Курцлингер.
   Маккриди дал ему бумаги. Зигфрид тоже внимательно изучил их.
   - Документы хорошие, - сказал он, -  но  вам  потребуется  еще  проездной
железнодорожный билет. У меня есть. Он еще действует.
   - Когда лучше всего переходить? - спросил Маккриди.
   - В четыре часа.  Перед  рассветом.  Это  самое  темное  время  суток,  а
пограничники уже устали и реже  просматривают  нейтральную  полосу.  На  тот
случай, если нас накроют прожекторы, нам  потребуются  камуфляжные  накидки.
Маскировка может спасти.
   Они обсуждали разные детали еще около часа.
   - Понимаете, герр Маккриди, - говорил Зигфрид, - это было пять лет назад.
Может быть, не вспомню, где я прокладывал эту  тропу.  Там,  где  обезвредил
мины, я оставил леску. Возможно, не найду ее. Если не найду, то мы вернемся.
Идти по минному полю, не зная тропы, - верная смерть. Леску могли обнаружить
мои прежние коллеги. Тогда мы возвращаемся - если сможем.
   - Понятно, - сказал Маккриди.  -  Большое  спасибо.  Зигфрид  и  Маккриди
выехали в час ночи. Им предстояла двухчасовая поездка по  горам.  Курцлингер
стоял на пороге.
   - Смотрите за моим мальчиком, - сказал он. - Я согласился только  потому,
что много лет назад Восс убил другого мальчишку.
   - Если все будет в порядке, - объяснял  по  дороге  Зигфрид,  -  пройдете
пешком десять километров до Нордхаузена. Городок Элльрих обходите  стороной:
там живут пограничники, их собаки могут вас учуять и залаять. Из Нордхаузена
поездом доедете до Эрфурта, потом автобусом до Веймара. В  это  время  и  на
поезде, и на авчобусе ездят в основном рабочие.
   Они  проехали  через  спящую  Бад-Саксу  и  остановились   в   пригороде.
Подсвечивая  себе  крохотным  фонариком,  Зигфрид   по   компасу   определил
направление. Потом он уверенно пошел  на  восток,  в  гущу  соснового  леса.
Маккриди последовал за ним.

***

   Четырьмя часами раньше майор Ваневская встретилась с полковником Боссом в
его кабинете.
   - Согласно информации, полученной от его сестры, в  районе  Веймара  есть
только одно место, где он мог бы скрываться.
   Она рассказала о жизни Бруно Моренца в эвакуации во время войны.
   - На ферме? - переспросил Восс. - На какой ферме? Там сотни ферм.
   - Она не помнит названия. Знает только, что это меньше чем  в  пятнадцати
километрах от Веймара, Создайте  кольцо,  полковник.  Привлеките  войска.  В
течение дня вы его найдете.
   Полковник Восс связался с тринадцатым управлением -  службой  разведки  и
безопасности Национальной Народной армии, Скоро зазвонили телефоны  в  штабе
армии в Карлсхорсте, и еще до рассвета к югу, в сторону Веймара,  потянулись
грузовики.
   - Район окружен, -- сказал Восс в полночь. - Войска  будут  двигаться  из
города к кольцу окружения. Вся территория разбита  на  секторы.  Они  обыщут
каждую ферму, каждый амбар, каждый стог, каждый свинарник  и  коровник.  Мне
остается только  надеяться,  что  вы  правы,  майор  Ваневская.  В  операцию
вовлечено очень много людей.
   Ночью полковник Восс на своем служебном  автомобиле  выехал  на  юг.  Его
сопровождала майор Ваневская. Прочесывание должно было начаться на рассвете.
Глава 6

   Прижавшись всем телом к земле, Зигфрид лежал на опушке  лесной  полосы  и
настороженно всматривался в темный лес в трехстах метрах к востоку. Тот  лес
был уже в Восточной Германии. Маккриди лежал рядом. Была суббота,  три  часа
утра.
   Пять лет назад, тоже в темноте, Зигфрид, прокладывая свою тропу от ствола
самой высокой сосны на восточной стороне, ориентировался на блестящую  белую
скалу на склоне холма на западной стороне.  Тогда,  он  рассчитывал,  что  в
предрассветной полутьме всегда будет видеть перед собой этот ориентир. Ему и
в голову не могло прийти, что однажды придется ползти той же  тропой,  но  в
другом направлении. Теперь скрытая деревьями белая скала была где-то над его
головой. Ее можно  будет  увидеть  только  из  глубины  нейтральной  полосы.
Зигфрид попытался как можно точнее определить, где осталась его леска, потом
прополз последние десять метров Западной Германии и начал  беззвучно  резать
проволоку ограждения.
   Когда дыра стала достаточно большой, Зигфрид  махнул  рукой,  и  Маккриди
тоже  пополз  из  укрытия  к  ограждению.  Минут  пять   он   изучал   вышки
восточногерманских пограничников и  диапазон,  который  охватывают  лучи  их
прожекторов. Зигфрид  умело  выбрал  место  для  тропы:  точно  между  двумя
наблюдательными вышками. Дополнительным преимуществом были отросшие за  лето
ветки сосен, местами они протянулись на несколько метров на минное поле. Эти
ветки частично укроют их хотя бы от одного прожектора.  Осенью  сюда  придут
лесники и обрежут ветки, но это будет позже.
   Ничто не защищало их путь от лучей второго прожектора, но,  должно  быть,
пограничник  на  той  вышке  устал  или  ему  просто  надоело  смотреть   на
опостылевшую полосу, потому что он то и дело выключал свой прожектор.  Когда
свет загорался, прожектор всегда был направлен в  другую  сторону,  медленно
поворачивался  к  ним,  потом  двигался  назад  и  снова  выключался.   Если
пограничник и дальше будет  действовать  так  же,  то  у  них  всегда  будет
несколько секунд в запасе.
   Зигфрид дернул головой и прополз через дыру. Волоча  Джутовый  мешок,  за
ним  последовал  Маккриди.  Зигфрид   пропустил   англичанина   и   разогнул
разрезанную проволоку, восстановив ограждение. Конечно, вблизи разрезы можно
было заметить, но пограничники никогда  не  пересекали  нейтральную  полосу,
если не были уверены, что проволока нуждается в починке. Они тоже не  любили
минные поля.
   Казалось заманчивым на одном дыхании пробежать все сто метров  вспаханной
земли, в это время года густо заросшей травой с  не  правдоподобно  высокими
щавелем, чертополохом и крапивой. Но здесь могли быть  проволочные  ловушки,
которые включают звуковой сигнал тревоги.  Безопаснее  пробираться  ползком.
Зигфрид и Маккриди поползли. На полпути, когда деревья еще  защищали  их  от
лучей левого прожектора, ожил  правый  прожектор.  Оба  замерли,  уткнувшись
лицом в землю.  Они  были  в  зеленых  камуфляжных  накидках,  лица  и  руки
зачернили, Зигфрид - гуталином, а Маккриди - жженой пробкой,  которую  будет
легче смыть на другой стороне.
   Луч скользнул по их спинам,  помедлил,  двинулся  назад  и  погас.  Через
десять метров Зигфрид обнаружил первую проволочную ловушку и жестом  показал
Маккриди, чтобы тот прополз стороной. Еще через сорок метров  они  оказались
перед минным полем. Здесь  травы  доставали  до  груди  взрослого  человека.
Никому не приходило в голову вспахивать минное поле.
   Немец оглянулся. Высоко над деревьями  Маккриди  заметил  белую  скалу  -
бледное пятно на темном фоне соснового  леса.  Зигфрид  покрутил  головой  и
нашел гигантское дерево. Они оказались на десять метров  правее  оставленной
пять лет назад лески. Зигфрид снова пополз, на этот раз по  границе  минного
поля, потом остановился и стал осторожно шарить руками в высокой траве.
   Через пару минут до  Маккриди  донесся  чуть  слышный  победный  возглас.
Зигфрид держал в руке конец тончайшей рыболовной лески. Он осторожно потянул
за нее. Если окажется, что леска не закреплена на другом конце, то  на  этом
операция закончится. Нейлоновая нить натянулась, но не подалась.
   - Ползите прямо вдоль лески, - прошептал  Зигфрид.  -  Она  приведет  вас
через минное поле к подкопу под режущей проволокой. Проход  только  полметра
шириной. Когда вы вернетесь?
   - Через двадцать четыре часа, -  ответил  Маккриди.  -  Или  через  сорок
восемь. После этого  можете  обо  мне  забыть.  Перед  тем  как  идти  через
нейтральную полосу,  я  посвечу  фонариком  от  основания  высокого  дерева.
Держите ограждение открытым.
   Маккриди пополз по минному полю.  Проводив  его  взглядом,  выждав,  пока
англичанин скрылся в высокой траве и луч прожектора еще раз скользнул по его
спине, Зигфрид пополз на запад.
   Маккриди осторожно продвигался рядом с нейлоновой нитью. Время от времени
он проверял, натянута ли леска. Он понимал, что в  любом  случае  не  увидит
мину. Здесь не было огромных тарелок, способных поднять на воздух  грузовик.
На этом  поле  ставили  крохотные  противопехотные  мины,  изготовленные  из
пластика,  -  миноискатели  их  не  замечали.  Беглецы  пробовали  пройти  с
детекторами металлов - не получалось. Пластиковые мины были зарыты в землю и
реагировали на давление. Кролик или лиса могли здесь бегать сколько  угодно,
но тяжести тела человека было достаточно, чтобы привести взрывное устройство
в действие. Мина была невелика, но ее взрывом человеку могло оторвать  ногу,
вспороть живот и выпустить внутренности или разорвать грудную клетку.  Часто
неудавшегося беглеца взрывом  убивало  не  сразу,  и  он  кричал  всю  ночь;
пограничники подбирали тела только после рассвета.
   Впереди  Маккриди  уже  видел  бесконечную  гигантскую  спираль   режущей
проволоки. Там  минное  поле  кончалось.  Рыболовная  леска  привела  его  к
неглубокому подкопу под проволокой. Он перевернулся на спину и стал медленно
продвигаться вперед, отталкиваясь пятками и  приподнимая  режущую  проволоку
джутовым мешком. Он осторожно преодолевал дюйм за дюймом. Над собой Маккриди
видел блестящие лезвия, порезаться которыми было бы  куда  болезненнее,  чем
оцарапаться колючей проволокой.
   Стена режущей проволоки была толщиной три метра и возвышалась над  землей
на два с половиной метра. Наконец  Маккриди  выполз  на  восточной  стороне.
Оказалось, что нейлоновая леска привязана к колышку, который почти вылез  из
земли. Еще один рывок, колышек вылетел бы - и вся операция была бы  сорвана.
Маккриди  прикрыл  колышек  толстым  слоем  сосновых  иголок,  запомнил  его
положение относительно ствола  огромного  дерева,  достал  компас  и  пополз
дальше.
   Он полз точно на восток, пока не оказался возле лесной  тропы.  Здесь  он
снял камуфляжную накидку, завернул в нее компас и спрятал  ее  под  хвоей  в
десяти метрах от тропы. Ближе прятать  было  опасно:  одежду  могли  почуять
случайные собаки. Рядом с тропой Маккриди  сломал  ветку  на  высоте  своего
роста - ветка повисла на одной коре. В лесу никто  не  обратит  внимания  на
сломанную ветку.
   На обратном пути ему нужно будет найти эту тропу, сломанную ветку,  потом
накидку и компас. Если ползти  точно  на  запад,  то  он  снова  окажется  у
огромной сосны. Маккриди повернулся и пошел на восток. На  ходу  он  замечал
все ориентиры: поваленные деревья, штабели бревен, повороты и изгибы  тропы.
Через полтора километра он вышел  на  дорогу.  Прямо  перед  ним  был  шпиль
лютеранской церкви Элльриха.
   Как ему советовали, Маккриди, шагая по полям скошенной  пшеницы,  обогнул
поселок и вышел на дорогу, которая вела к Нордхаузену. До города  оставалось
около восьми километров, а  часы  показывали  пять  утра.  Он  придерживался
самого края дороги и был, готов в любое  мгновение  нырнуть  в  кювет,  если
покажется какая-нибудь машина, - откуда бы она ни ехала.  Он  надеялся,  что
чуть дальше потертая куртка, вельветовые брюки, ботинки  и  фуражка  помогут
ему затеряться среди одетых точно так же немецких крестьян, но здесь поселки
были настолько малы, что все жители знали друг друга в лицо. Не  нужно  было
спрашивать, куда он идет, а уж тем более - откуда. За его спиной были только
поселок Элльрих и граница.
   Возле Нордхаузена Маккриди повезло. Недалеко  от  окруженного  частоколом
темного дома к дереву был прислонен велосипед, ржавый, но на ходу.  Маккриди
взвесил, стоит ли рисковать ради  того,  чтобы  добраться  до  станции  чуть
быстрее, чем пешком. Если кражу обнаружат не раньше, чем через  полчаса,  то
стоит, решил он. Маккриди взял велосипед, прошел с  ним  метров  сто,  потом
устроился в седле и поехал к станции. Было без пяти шесть. Первый  поезд  на
Эрфурт должен был отправиться через пятнадцать минут.
   На платформе несколько десятков рабочих уже ждали поезда.  Они  ехали  на
работу в южные районы Тюрингии. Маккриди купил  билет,  а  вскоре  точно  по
расписанию старинный паровоз подвез  состав.  Привыкший  к  услугам  "Бритиш
рэйл"   Маккриди    был    приятно    удивлен    пунктуальностью    немецких
железнодорожников. Он сдал велосипед в багажный вагон и  сел  на  деревянную
скамью. Поезд остановился в Зондерхаузене, Гройссене,  Штрауссфурте  и  в  б
часов 41 минуту прибыл в Эрфурт. Маккриди взял велосипед и по улицам  города
покатил к  восточным  пригородам,  где  начиналась  седьмая  автомагистраль,
ведущая к Веймару.
   Чуть позже половины седьмого, когда Маккриди находился уже  в  нескольких
километрах к востоку от города, его догнал трактор  с  низким  прицепом.  За
рулем сидел старик-фермер. Он  отвез  сахарную  свеклу  в  Эрфурт  и  теперь
возвращался на ферму. Трактор замедлил ход и остановился.
   -  Залезай,  -  сказал  старик,  стараясь  перекричать  рев   изношенного
двигателя, который извергал клубы густого черного дыма.
   Маккриди жестом поблагодарил, бросил велосипед на прицеп  и  вскарабкался
сам. Шум двигателя мешал разговорам, что вполне устраивало Маккриди, который
хорошо говорил по-немецки, но не владел необычным  акцентом  жителей  Нижней
Тюрингии.  Впрочем,  старый  фермер  тоже  оказался  неразговорчивым,  он  с
довольным видом посасывал пустую трубку и молча вел свою машину.  Километрах
в пятнадцати от Веймара Маккриди увидел стену солдат.
   Несколько десятков солдат стояли на шоссе, другие шли по полям  вправо  и
влево он него, и над кукурузными стеблями возвышались лишь их шлемы.  Вправо
от шоссе уходила проселочная дорога. Маккриди бросил  взгляд  туда.  Солдаты
уже рассредотачивались вдоль дороги,  они  становились  лицом  к  Веймару  в
десяти метрах один от другого. Трактор замедлил ход и  остановился.  Сержант
крикнул старику, чтобы тот заглушил двигатель. Старик крикнул в  ответ,  что
если он его заглушит, то завести его скорее всего уже не удастся. Твои парни
меня  подтолкнут?  Сержант  подумал,  пожал  плечами  и  протянул  руку   за
документами старика. Он внимательно проверил их, вернул фермеру и подошел  к
Маккриди.
   - Документы.

***

   Маккриди спрыгнул, снял свой велосипед, поблагодарил  старого  фермера  и
покатил в город. Уже в пригородах ему пришлось прижиматься к обочине,  чтобы
не столкнуться с грузовиками, с которых спрыгивали  солдаты  в  серо-зеленой
форме Национальной Народной армии. Среди  них  часто  мелькала  более  яркая
форма Народной полиции. На перекрестках кучками собирались любопытные жители
Веймара. Кто-то из них догадался, что это  военные  учения.  Никто  не  стал
возражать. На то и военные, чтобы у них были учения. Только учения обычно не
проводились в центре города.
   Маккриди хотел бы взглянуть на карту Веймара, но не  мог  позволить  себе
такую роскошь. Он не турист. Он запомнил путь по карте, которую взял  взаймы
в восточногерманском отделе в Лондоне и изучал во время полета до Ганновера.
Маккриди въехал в город по Эрфуртерштрассе, которая  привела  его  в  старый
центр города. Прямо перед Маккриди возвышалось здание национального  театра.
Здесь  асфальт  сменили  булыжные  мостовые.  Маккриди  свернул  налево   на
Генрих-Гейне-штрассе и по  ней  добрался  до  Карл-Маркс-платц.  Он  слез  с
велосипеда и пошел, толкая его перед собой. Мимо проносились машины Народной
полиции.
   Оказавшись на Ратенауплатц, Маккриди на противоположной  стороне  площади
отыскал начало Бреннерштрассе. Насколько он помнил, Бокштрассе  должна  быть
справа. Так  и  оказалось.  Дом  номер  четырнадцать  был  старым,  облезлым
зданием, которое - как и почти все в рае герра Хонеккера -  давно  требовало
ремонта. Краска и  штукатурка  местами  облупились,  а  восемь  фамилий  под
кнопками звонков стерлись. Все же Маккриди  разобрал  под  кнопкой  квартиры
номер три нужную ему фамилию:  Нойманн.  Через  широкую  парадную  дверь  он
втащил велосипед в вымощенный каменными  плитами  вестибюль  и  поднялся  по
лестнице. На каждом этаже было по две квартиры, номер три  была  на  втором.
Маккриди снял фуражку, одернул куртку и позвонил, Было без десяти девять.
   Довольно долго никто не отзывался.  Лишь  через  две  минуты  Послышались
шаркающие шаги, и дверь медленно отворилась.  Фрейлейн  Нойманн  была  очень
стара. На вид этой седоволосой женщине в черном платье было  под  девяносто.
Она передвигалась, опираясь на две палки.  Хозяйка  посмотрела  на  гостя  и
спросила:
   - Да