маге и  делал что-то в  области русской
поэзии.
     Это  иногда,  действительно, смотрится  как  в  кривом  зеркале  именно
потому, что век кончился. Эти  вещи уже не воспринимаются более так, как они
воспринимались во времена Тютчева или  даже Пастернака.  Мы уже другие, хотя
этого и  не замечаем, и новый  мессия  грядет, не знаю,  для  того ли, чтобы
возвестить конец света и конец русской поэзии как таковой, либо же для того,
чтобы открыть  некий новый мир, о  котором мы можем только догадываться. И в
этом  смысле Бердников, конечно, -- литературная фигура огромной значимости.
Он как веха, как межевой камень двух эпох русской литературы. И постигнет ли
его судьба Тредиаковского и неблагодарность  современников и  потомков,  или
постигнет  его судьба  совершенно иная,  и все будут говорить, что мы жили в
эпоху Бердникова,  мы не знаем. Мы можем сказать только одно, вернее, я могу
сказать  только  одно,  что  Бердников  -- это  поэт колоссальной значимости
именно  по той роли, которую он, по  моему  мнению, играет  в эту переломную
эпоху русской поэзии...

     * Raison d'кtre -- оправданием.