зал председатель. - Вы знаете, как объявляется несостоятельность?
     - Я об этом ник... к... когда не ду... ду... думал, - отвечал Гранде.
     - Во-первых, - продолжал чиновник, - заявлением о несостоятельности в канцелярию суда с предъявлением баланса, что делает сам негоциант или его уполномоченный, с соответственным занесением в протокол. Во-вторых, по ходатайству кредиторов. Итак, если негоциант не объявляет себя несостоятельным, если ни один из кредиторов не испрашивает у суда постановления, которым названный негоциант объявляется несостоятельным, тогда что происходит?
     - Да-да-а, ну... что же?
     - В таком случае семья покойного, ее представители или сам негоциант, если он жив, или его друзья, ежели он скрылся, производят ликвидацию. Может быть, вы желаете ликвидировать дела вашего брата? - спросил председатель.
     - О Гранде! - воскликнул нотариус. - Это было бы прекрасно! Живо чувство чести в глубине наших провинций. Если бы вы спасли свое имя, потому что ведь и вы носите это имя, вы были бы человеком...
     - Возвышенным! - договорил председатель, перебивая дядю.
     - Ра... разумеется, - возразил старый винодел, - мой брр... бра... брат на... на... на... назывался Гранде, ка-ак и я. Э-э-то верно и правильно. Я... я... я не... не... не го... го... говорю нет. И... и... и эта ли... ли... ликвидация мо... мо... могла бы во... во... во всяком случае быть во всех отношениях очень вы... вы... выгодна в и... и... интересах моего пле... пле... племянника, которого я лю... люблю. Но надо подумать. Я не зна... зна... знаю парижских хитрецов. Я-то... видите ли, в Со-о-о-мюре! Виноградные о-о-от-водки, ка-а-ана-вы, и в-в-ведь у меня же д-е-е-е-ла. Я никогда не давал ве... ве... векселей. Что такое вексель? Я... я... я их много получал, но никогда не по... по... подписывал. И-и-их выдают, и-и-и-их учитывают. Вот все-о-о, что я знаю. Я слы... слыхал, что мо... мо... можно выкупать ве... ве... ве...
     - Да, - сказал председатель. - Можно приобретать векселя на месте по стольку-то за сто. Понимаете?
     Гранде сложил руку трубочкой, приставил к уху, и председатель повторил фразу.
     - Да ведь нужно же, - отвечал винодел, - н-нужно же пить-есть все... все это время? Я... я... я ничего не знаю в мои годы об э-э-этих все-е-ех в-вещах. Я до... должен б-б-быть здесь, смо... смо... смотреть за хлебами. Зерно со-оби-би-рают и зерном распла... пла... плачиваются. Прежде всего нужно с-с-смотреть за жа... жа... жатвой. У меня са-а-амоважнейшие дела в Фруафоне и вы... вы... выгодные. Не могу я б-б-бро-о-сить мо... мой дом для не... не-разбе-р-рихи все... всей этой, ч-чертовщины, в которой ничего не по... по... понимаю. Вы говорите, мне... надо для ли... ли... ликвидации, для приостановки объявления о несостоятельности быть в Париже? Нельзя быть сразу в дву... дву... двух местах, - разве сделаться пти... пти... птичкой и...
     - Я понимаю вас! - воскликнул нотариус. - Так послушайте, старый друг, у вас есть друзья, старые друзья, готовые доказать свою преданность.
     "Так, так! - думал про себя винодел. - Решайтесь же!"
     - А если бы кто-нибудь отправился в Париж, к самому крупному кредитору брата вашего Гильома, и сказал бы ему...
     - Мм... м... минутку постойте, - перебил добряк, - сказал бы ему... что? Что... что-ни... ни... нибудь та... та... кое: "Господин Гранде-де-де из Сомюра - то-то, господин Гранде-де из Сомюра - так-то. Любит брата, любит... пле... пле... мянника. Гранде-де добрый родственник, у него хо-хо-рошие намерения. Он вы... выгодно продал у-урожай. Не объявляйте не... не... несостоятельности, соберитесь, на... на... назначьте ли... ли... ликвидаторов. Тогда Гранде по... по... посмотрит. Ва-ам го... го... гораздо выгодней ликвидировать, чем да... дать чиновникам су... сунуть свой нос". Ведь так?
     - Именно, - подтвердил председатель.
     - Потому, видите ли, господин де Бон... Бонфон, надо поглядеть, а потом ре... ре... решать. Чего не бы... бы... бывает! Во всяком о-о-обремени-нительном деле, что-о-обы не ра... ра... разориться, нужно знать свои средства и обязательства. А? Ведь так?
     - Разумеется, - сказал председатель. - Я, со своей стороны, держусь того мнения, что в несколько месяцев можно скупить долговые обязательства за определенную сумму и полностью расплатиться по соглашению. Ха-ха! Куском сала собак далеко заведешь! Если не было объявления несостоятельности, а долговые обязательства в ваших руках, - вы чисты, как снег.
     - Как с-с-снег? - повторил Гранде, опять складывая руку трубочкой. - Я не понимаю - с-с-снег.
     - Тогда, - закричал председатель, - слушайте меня.
     - Слу... слу... слушаю.
     - Вексель - это товар, который может повышаться и понижаться в цене. К такому выводу приходит Иеремия Бентам  в своем рассуждении о ростовщичестве. Этот публицист доказал, что обычное презрение к ростовщикам - глупейший предрассудок.
     - Вот как! - заметил Гранде.
     - Согласно рассуждению Бентама, - продолжал председатель, - следует исходить из того основного положения, что деньги являются товаром, а посему все, в чем они выражены, равным образом становится товаром. Всем известен постоянно действующий в торговле закон колебания цен, и векселя, подписанные тем или иным лицом, так же как тот или иной товар, то дорожают, то стоимость их падает до нуля в зависимости от того, много или мало их на рынке, а на основании сего коммерческий суд выносит постановление.
     - Погодите, как же это я не сообразил - вот дурак!.. Да ведь вы можете выкупить векселя вашего брата по двадцати пяти за сто.
     - К-как вы г-о-о-говорите? Ии-иеремия Бентам?
     - Да, Бентам, англичанин.
     - Молодец этот Иеремия, - смеясь, сказал нотариус. - Будем теперь ссылаться на него в делах, когда обиженные хнычут.
     - З-з-значит, ин-ной раз и у англичан есть ч-чему п-п-поучиться, - заметил Гранде. - С-с-стало быть, по-по Б-б-бентаму, если векселя моего брата с-с-стоят... н-не стоят. Если... я-я-я верно говорю? К-к-кажется, ясно? Кредиторы были бы... Нет, не были бы. Я з-з-запутался...
     - Позвольте вам все это объяснить, - сказал председатель. - Юридически, если все документы по долговым обязательствам дома Гранде окажутся в ваших руках, то брат ваш или его прямые наследники никому не должны. Так.
     - Так, - повторил добряк.
     - По справедливости, если векселя брата вашего котируются (котируются, - вы хорошо понимаете этот термин?) на рынке со скидкой во столько-то процентов, если один из ваших друзей отправится в Париж, если он скупит векселя без всякого принуждения кредиторов каким бы то ни было давлением к уступке, то все обязательства по наследству покойного Гранде в Париже признают честно выполненными.
     - Правда, де... де... дела так уж и есть дела. А раз это так... Однако все-таки, вы понима... маете, что тру... тру... трудно. У меня н-нет ни... ни... денег, ни... ни... ни... времени, ни времени, ни...
     - Да, вам тронуться невозможно. Так вот, предлагаю вам: я отправлюсь в Париж (вы мне оплатите поездку - сущие пустяки). Я увижусь с кредиторами, поговорю с ними, отсрочу платежи, и все уладится при помощи доплаты, которую вы прибавите к деньгам, вырученным при ликвидации, и тогда вы вступите во владение долговыми обязательствами.
     - Посмотрим, я не... не... не могу, я... я... я не хочу ничего б... б... бра... брать на себя, пока... пока не... Кто... кто... кто... не может, не может... По-о-онимаете?
     - Это верно.
     - У меня голова ло... ло... лопается от всего, что вы-ы мне тут на... на... на... наворотили. Пе... пе... первый раз в жизни мне при... при... приходится ду... ду... ду... думать о...
     - Да, вы не юрист.
     - Я... я просто бе... бе... бедный винодел и понятия не имею о том, что вы... вы... вы только что говорили. Мне ну... нужно и-и-и-изучить это.
     - Итак... - начал председатель, принимая такую позу, как будто собирался резюмировать дискуссию.
     - Племянник! - произнес нотариус с выражением упрека, прерывая его.
     - Что, дядюшка? - отвечал председатель.
     - Дай же господину Гранде объяснить тебе свои намерения. В данную минуту дело касается важного полномочия. Наш дорогой друг должен определить его надлежащ...
     Стук молотка, возвестивший о приходе семейства де Грассенов, их появление и приветствия помешали Крюшо закончить фразу. Нотариус обрадовался, что их прервали. Гранде уже посматривал на него косо, и шишка на его носу показывала внутреннюю бурю. Но прежде всего благоразумный нотариус полагал, что председателю суда первой инстанции неприлично ехать в Париж для того, чтобы принуждать там кредиторов к капитуляции и соучаствовать в делишках, оскорблявших законы безукоризненной честности; затем, не услышав до сих пор от старика Гранде даже намека на желание оплатить какие бы то ни было расходы, он бессознательно дрожал от боязни, что племянник впутается в это дело. Воспользовавшись минутой, когда входили де Грассены, он взял председателя за руку и увлек его в амбразуру окна.
     - Ты, племянничек, вполне достаточно себя показал, но довольно чрезмерной преданности. Тебе до смерти хочется добиться такой невесты, и это тебя ослепляет. Кой черт! Не следует действовать как щипцы, что крошат вместе со скорлупой и самый орех. Предоставь теперь мне вести ладью и только помогай маневрировать. Подобает ли тебе ронять достоинство должностного лица в подобной...
     Он оборвал свое наставление, услышав, что г-н де Грассен говорит старому бочару, протягивая ему руку:
     - Гранде, мы узнали об ужасном несчастье, постигшем ваше семейство: о разорении торгового дома Гильома Гранде и кончине вашего брата. Мы пришли выразить вам сочувствие. Такое ужасное несчастье!
     - Другого несчастья нет, кроме кончины господина Гранде-младшего, - сказал нотариус, прерывая банкира. - Да и он не покончил бы с собой, если бы ему пришло на мысль призвать на помощь брата. Старый друг наш, преисполненный чести до кончиков ногтей своих, предполагает ликвидировать долги торгового дома Гранде в Париже. Мой племянник, председатель, чтобы избавить его от хлопот по делу чисто судебному, предлагает немедленно отправиться в Париж, с тем чтобы войти в соглашение с кредиторами и должным образом их удовлетворить.
     Слова эти, подтвержденные всей повадкой винодела, который поглаживал себе подбородок, необычайно поразили троих де Грассенов, - ведь дорогой они вволю позлословили насчет скупости Гранде и обвиняли его чуть ли не в братоубийстве.
     - О, я был в этом уверен! - воскликнул банкир, поглядывая на жену. - Что я дорогой говорил тебе, госпожа Грассен? Гранде преисполнен чести до кончиков волос и не допустит, чтобы хоть малейшим образом было затронуто его имя! Богатство без чести - это уродство. Есть еще честь у нас в провинциях! Это очень, очень хорошо, Гранде. Я старый военный служака и не умею таить своей мысли, режу напрямик. Гром и молния! Это - возвышенно!
     - В таком случае во... воз... возвышенное обходится до... о... очень до... до... дорого, - отвечал добряк, пока банкир горячо тряс его руку.
     - Но ведь это, благородный мой Гранде, не в упрек будь сказано господину председателю, дело чисто коммерческое и требует опытного негоцианта. Тут необходимо знакомство с обратными счетами, авансами, исчислениями процентов. Я собираюсь в Париж по своим делам и кстати мог бы взять на себя.
     - Да, мы могли бы попыта-та-таться сго-о-овориться друг с другом относительно во... возможностей и чтоб мне не обя... обязываться в чем-нибудь, чего я не... не... не желал бы де... лать, - сказал Гранде заикаясь, - потому что, видите ли, господин председатель естественным образом предлагал, чтобы я взял на себя дорожные расходы.
     На этих последних словах Гранде уже не запинался.
     - Ах, - сказала г-жа де Грассен, - да ведь это же удовольствие - побывать, в Париже! Я бы с радостью сама заплатила, лишь бы туда поехать.
     И она сделала знак мужу, как бы подзадоривая его отбить во что бы то ни стало поручение у противников; затем она весьма иронически поглядела на обоих Крюшо, принявших совсем жалкий вид. Гранде схватил тогда банкира за пуговицу сюртука и отвел его в угол.
     - Я бы гораздо охотнее доверился вам, чем председателю, - сказал он ему. - Вообще тут что-то неладно, - прибавил он, и шишка на его носу зашевелилась. - Я намерен приобрести ренту. Мне нужно поручить кому-нибудь покупку ренты на несколько тысяч франков, и не иначе как по восьмидесяти франков. Эта механика, говорят, обходится дешевле под конец каждого месяца. Вам это дело знакомо, не правда ли?
     - Ну, еще бы! Значит, мне предстоит устроить вам ренту на несколько тысяч франков?
     - Не бог весть что для начала. Только - молчок! Мне хочется разыграть эту музыку так, чтобы никто ничего не знал. Вы бы заключили для меня сделку к концу месяца. Но ничего не говорите Крюшо, чтобы их не дразнить. Раз вы едете в Париж, посмотрим заодно, каковы козыри бедного моего племянника.
     - Значит, решено. Я еду завтра с почтовым дилижансом, - громко сказал де Грассен. - Я зайду к вам за последними инструкциями в... в котором часу?
     - В пять часов, перед обедом, - сказал винодел, потирая руки.
     Обе враждебные партии задержались еще некоторое время в зале. Де Грассен, после паузы, сказал, хлопая Гранде по плечу:
     - Хорошо, у кого есть такие добрые родственники.
     - Да, да, хоть оно и не кажется, - отвечал Гранде, - а я до-о-обрый родственник. Я люблю брата и докажу это, если... если это обойдется не...
     - Мы покидаем вас! - сказал банкир, удачно прерывая его, прежде чем он кончил фразу. - Раз я ускоряю свой отъезд, мне нужно привести в порядок кое-какие дела.
     - Ладно, ладно. Да и я сам, вы... вы з-з-знаете для чего, уда-далюсь в свою "ко... комнату ра... размышлений", как говорит председатель Крюшо.
     "Дьявольщина! Я уже больше не господин де Бон-фон", - грустно подумал чиновник, и лицо его приняло унылое выражение, как у судьи, которому наскучила речь защитника.
     Главы обоих соперничающих семейств ушли вместе. Ни те, ни другие уже не думали о предательстве в отношении винодельческой округи, в котором оказался виновным Гранде, и только тщетно пытались выпытать друг у друга, кто что думает о действительных намерениях добряка в этом новом деле.
     - Не желаете ли зайти вместе с нами к госпоже д'Орсонваль? - спросил де Грассен нотариуса.
     - Мы придем попозже, - ответил председатель. - Я обещал барышне де Грибокур заглянуть вечерком, и, если дядюшка не возражает, мы сначала отправимся туда.
     - Значит, до свидания, господа, - сказала г-жа де Грассен.
     И когда де Грассены отошли на несколько шагов от Крюшо, Адольф сказал отцу:
     - Оставили их в дураках, а?
     - Сын, замолчи, - ответила г-жа де Грассен, - они нас еще могут слышать. Да и слова твои дурного тона и отдают студенческим жаргоном.
     - Так-то, дядюшка! - вскричал чиновник, как только увидел, что де Грассены далеко. - Сначала старик именовал меня председателем де Бонфоном, а потом разжаловал, и я уже стал просто Крюшо.
     - Я заметил, что тебе это неприятно. Да, ветер дул в сторону де Грассенов. Но до чего ж ты глуп при всем своем уме! Предоставь им покататься на этом "посмотрим" старика Гранде и держись спокойно, мой мальчик. Евгения от этого еще верней будет твоей женой.
     В несколько минут весть о великодушном решении Гранде разнеслась по трем домам сразу, и в тот же вечер во всем городе только и толковали об этой братской самоотверженности. Всякий прощал Гранде его продажу, произведенную в нарушение взаимного клятвенного обязательства всех сомюрских виноделов, все дивились его чувству чести, восхваляли великодушие, на какое не считали его способным. Французскому характеру свойственно приходить в восторг, в гнев, в страстное воодушевление из-за минутного метеора, из-за плывущих по течению щепок злободневности. Неужели коллективные существа - народы - в самом деле лишены памяти?
     Едва старик Гранде запер дверь, как позвал Нанету.
     - Не спускай с цепи собаку и не спи, нам с тобой предстоит поработать. В одиннадцать часов Корнуайе должен быть у ворот с фруафонской кареткой. Подожди его у калитки, чтоб он не стучался, и скажи ему, пусть войдет как можно тише. Полицейские правила запрещают производить ночью шум. Да и околотку незачем знать, что я отправляюсь в дорогу.
     Сказав это, Гранде поднялся в свою лабораторию, и Нанета слышала, как он там возился, рылся, ходил взад и вперед, но осторожно. Очевидно, старик старался не разбудить жены и дочери и особенно не привлечь внимания племянника, которого он начинал прямо проклинать, замечая свет в его комнате. Среди ночи Евгении, всецело озабоченной кузеном, показалось, что она слышит стенания, и для нее уже не было сомнения: Шарль умирает, - ведь она оставила его таким бледным, в таком отчаянии! Может быть, он покончил с собой? Мгновенно она завернулась в накидку, вроде плаща с капюшоном, и хотела выйти. Сначала яркий свет, пробивавшийся в дверные щели, ее испугал: показалось - пожар; но вскоре она успокоилась, заслышав тяжелые шаги Нанеты и ее голос, мешающийся с ржанием нескольких лошадей.
     "А что, если отец увозит куда-то кузена?" - спросила она себя, приотворяя дверь осторожно, чтобы она не скрипела, но так, чтобы видеть происходящее в коридоре.
     Вдруг ее глаза встретились с глазами отца, и от его взгляда, хотя спокойного и рассеянного, у Евгении мороз побежал по коже. Добряк и Нанета несли вдвоем толстую жердь, концами лежавшую у него и у нее на правом плече, к жерди был привязан канатом бочонок, вроде тех, какие старик Гранде для развлечения мастерил у себя в черной кухне в свободные минуты.
     - Пресвятая дева! Ну и тяжеленный! - сказала тихо Нанета.
     - Жаль, что там всего только медяки! - отвечал Гранде. - Смотри, не задень подсвечник.
     Эта сцена была освещена единственной свечой, поставленной между двумя балясинами перил.
     - Корнуайе, - сказал Гранде своему сторожу in partibus , - пистолеты захватил?
     - Нет, сударь. Да и подумаешь, есть чего бояться, раз у вас тут медяки!
     - И верно, нечего, - сказал старик Гранде.
     - К тому же и поедем мы быстро, - продолжал сторож. - Ваши фермеры выбрали для вас лучших своих лошадей.
     - Ладно, ладно. Ты же не сказал им, куда я еду?
     - Да я и не знал.
     - Ладно. Повозка прочная?
     - А то как же! Куда уж крепче, - три тысячи фунтов выдержит. А что они весят-то, ваши дрянные бочонки.
     - На-ко! - сказала Нанета. - Нам-то известно! Близко восемнадцати сотен.
     - Помалкивай, Нанета. Жене скажешь, что я поехал в деревню. К обеду вернусь. Гони вовсю, Корнуайе, в Анжере нужно быть раньше девяти.
     Повозка отъехала. Нанета задвинула ворота засовом, спустила с цепи собаку, улеглась, потирая онемевшее плечо, и никто во всем околотке не подозревал ни об отъезде Гранде, ни о цели его путешествия. Скрытность добряка была доведена до совершенства. Никто гроша не видал в этом доме, полном золота. Узнав утром из разговоров на пристани, что цена на золото удвоилась вследствие размещения в Нанте крупных военных заказов и что спекулянты нахлынули в Анжер скупать золото, старый винодел, попросту заняв лошадей у своих фермеров, отправился ночью в Анжер, чтобы продать там накопленное золото и на полученные банковые билеты приобрести государственную ренту, заработав еще и на разнице в биржевом курсе.
     - Отец уезжает, - прошептала Евгения с лестницы, слышавшая все.
     В доме опять воцарилась тишина; постепенно замер вдали грохот повозки, не тревожа более спящий Сомюр. И тут Евгения, прежде чем услышать, сердцем почуяла стон, донесшийся из комнаты кузена. Светлая полоска, тоненькая, как лезвие сабли, шла из дверной щели и перерезала поперек балясины перил на старой лестнице.
     - Он страдает, - сказала она, поднимаясь на две ступеньки.
     Услыхав второй стон, она взбежала на площадку и остановилась перед его комнатой. Дверь была приотворена, она толкнула ее. Шарль спал, свесившись головой со старого кресла; его рука выронила перо и почти касалась