змышляла: "Эта девуля, Катина внучка, сроду была малокровная, я  ей  лично
оттягивала веко и смотрела - одна бледнота. А семья позволяла ей  читать  до
помрачения. Они спятили  на  образовании,  как  будто  от  этого  у  женщины
делается другое устройство. Как будто книжки могут заменить  поцелуи  и  тем
более... Я говорила это своей сестре-дуре Кате в лоб: "У девочки  подрастают
грудочки. Это так красиво, Катя, нет слов! Объясни ей эту красоту". А она на
меня мокрым веником. И платья на девулю напяливали старушечьего цвета,  чтоб
ни намека на грудочки, ни намека на  попочку,  подчеркивалась  одна  голова,
набитая книжками. Ах боже ты мой! Вот пролетаю над Череповцом  -  и  нету  у
меня слов для выражения отношения к Череповцу и всему остальному.  Какие  же
идиоты!"
   Я рассказала все как могла. Спи спокойно, тетя Таня, а  хочешь  -  летай.
Хотя о чем я говорю? Разве по тебе эта бабочкинская жизнь? От эльфов  только
Дюймовочке кайф... Да что там говорить... Вся  надежда,  что  где-то  что-то
набрякнет, где-то что-то раскроется, возникнет завязь - и тетя Таня вернется
на землю целоваться, как только она умеет.