села и крепче прижала  к  себе  сестру.
Снова придется солгать. Ну, не солгать,  а  сказать  полуправду.  -  Это
касается его бабушки, дорогая.
   - Он ее что, не любит?
   - Не любит.
   - А почему?
   - Не знаю, милая. Но к нам это не имеет никакого отношения,  так  что
нам  ничто  не  грозит.  -  Доносившиеся  издали   звуки   стихли.   Это
обнадеживало, но в следующий момент, услышав тяжелые шаги  на  лестнице,
Мэг еще крепче прижала к себе Рейчел. Однако это  оказалась  всего  лишь
невероятно толстая горничная с тремя подбородками и веселой  улыбкой  на
лице.
   - Ну что, готовы в постель,  мисс  Рейчел?  -  спросила  она,  словно
ничего необычного в доме не происходило.
   Рейчел подняла глаза на Мэг, и та вспомнила, что детям  действительно
пора спать, хотя в глубине души желала  бы  собрать  всю  семью  в  этой
комнате и забаррикадировать дверь.
   Вздохнув, она поцеловала сестру.
   - Спокойной ночи, милая. Все уже позади.
   Лора взяла Рейчел за руку.
   - Я тоже пойду. День сегодня был долгим.
   Мэг  молча  благословила  ее.  Они  все   должны   друг   за   другом
присматривать. Ведь,  кроме  друг  друга,  у  них  никого  нет.  Но  кто
позаботится о ней, если явится ее муж и предъявит свои права?
   Когда горничная ушла, в дверях появился слуга, пришедший за Ричардом.
   - Питер, - обратился к нему Джереми, - ты слышал только что  какой-то
шум?
   - Это просто у графа случился один из его приступов, мистер  Джереми.
Не беспокойтесь, - ответил  слуга,  зыркнув,  однако,  при  этом  весьма
многозначительно на Мэг; его взгляд явно свидетельствовал о том, что  он
догадывается о причине графского приступа.
   Джереми, да благослови его  Бог,  задал  вопрос,  который  хотела  бы
задать сама Мэг:
   - А с графом это часто случается?
   Слуга пожал плечами:
   - Всяко бывает... Но это всегда происходит, видите ли, только  в  его
спальне. Так что вам нечего бояться, что он выкинет что-нибудь за дверь.
Вы готовы, мистер Ричард?
   Ричард,  успокоенный  словами  добродушного  слуги,  а   скорее   его
умиротворяющим тоном, пожелал всем спокойной ночи и ушел. Мэг,  впрочем,
не знала, насколько можно  доверять  слугам,  которые,  конечно  же,  не
принимали всего этого близко к сердцу.
   Джереми взглянул на Мэг:
   - Думаю, это не мое дело.
   - Или надеешься, что это так.
   Брат пожал плечами и направился к  столу,  где  лежали  раскрытыми  и
ждали его любимые книги.
   -  В  твоих  книгах  нет  полезного  совета  на  подобный  случай?  -
полюбопытствовала Мэг. Джереми сдержанно улыбнулся:
   - Здесь написано об отцах, поедающих  собственных  сыновей.  Матерях,
жертвующих детьми. Мужчинах, сведенных с ума песнями.
   - И это называется образованием? - Мэг снова села и тяжело вздохнула.
- Ты прав - вас это не должно касаться. Надеюсь.
   - Рикошетом задевает. Немного.
   Ах, если бы брат был постарше, если бы она могла  переложить  на  его
плечи хоть часть бремени! Она вообще не знала  никого,  кто  мог  бы  ей
помочь. На какое-то короткое время ей показалось, что она  нашла  такого
человека в лице графа... Возможно, первые  ее  мрачные  подозрения  были
справедливы. Несмотря на все свое обаяние и щедрость, ее муж,  наверное,
был не вполне нормален. Это трагедия, но что поделаешь.
   Она устало поднялась со стула:
   - Оставляю тебя с твоими книгами.
   - Ты уверена, что тебе следует идти вниз?
   - Ты же слышал, что сказал слуга. Все это происходит с ним  только  в
его комнате. А я постараюсь держаться от нее подальше.
   - Вы разве не спите вместе, как мама с папой?
   Мэг почувствовала, что краснеет.
   - Нет. У нас раздельные спальни.
   - Странно, - удивился Джереми, но  тут  же  окунулся  в  свои  книги,
полные детоубийств и каннибализма.
   Мэг хотелось бы остаться наверху,  но  она  понимала,  что  ощущение,
будто здесь она в безопасности, иллюзорно. Она замужем за графом, и  это
на всю жизнь. Ее семья не сможет защитить ее от него, напротив,  прячась
здесь, она может и на них накликать беду.
   - Не забудь погасить свечу, когда будешь ложиться спать, -  напомнила
она брату.
   - Я никогда не забываю.
   Вздохнув, Мэг вышла из классной комнаты  и  тихо  прикрыла  за  собой
дверь. Постучавшись, заглянула в спальню  сестер,  которые  были  уже  в
ночных рубашках. Служанка расчесывала волосы Лоре, а Лора - Рейчел.  Мэг
вспомнила, как часто они с Лорой  вот  так  же  расчесывали  друг  другу
волосы и заплетали  косы,  и  ее  охватила  тоска  по  прежним,  простым
временам.
   - Спите спокойно, - сказала она,  и  обе  девочки  обернулись,  чтобы
пожелать и ей спокойной ночи.
   Собравшись с духом, Мэг направилась на свой этаж. По лестнице она шла
крадучись, все ее  чувства  были  обострены  в  ожидании  опасности.  Не
раздастся ли вдруг снова грохот, крик? Что он сейчас может делать?
   Заглянув за угол, Мэг увидела процессию слуг со швабрами, совками для
мусора, мусорными ведрами. Они гуськом выходили из двери и  направлялись
по узкой лесенке вниз. Одна служанка несла осколки  разбитого  верблюда,
другая  -  искореженные  внутренности  бывших  часов.  Кларенс,   хромой
дворецкий, словно трофей, нес розовую ножку разбитого столика.
   - Теперь пять гиней мои, друзья! Я уж думал,  что  не  дождусь  этого
дня.
   Мэг спряталась обратно за угол. Да они все тут не в своем уме! Что же
она наделала, привезя сюда свою семью?
   - Хотел бы я знать, что на сей раз вывело его  из  себя,  -  произнес
удаляющийся голос.
   - А то мы не знаем что, -  отвечал  ему  женский  голосок.  -  Глупая
девка. Вот только почему?..
   Раздался щелчок дверного замка, и голоса смолкли.
   У Мэг дрожали колени, она медленно опустилась и  села  на  ступеньку.
Неужели ей придется жить здесь, где все будут обсуждать каждый  ее  шаг,
считать ее глупой за то,  что  она  не  бросается  опрометью  к  нему  в
постель? И с мужем, который от любого сказанного поперек слова впадает в
буйство?
   Ежась от холода, Мэг невесело размышляла о том, что ей так или  иначе
придется найти способ помирить  графа  с  бабушкой.  Честно  признаться,
герцогиня производила впечатление женщины деспотичной, и  семейная  рана
может долго не заживать, но, в конце концов, герцогиня старуха,  она  не
может причинить  внуку  серьезного  вреда.  Правда,  герцогиня  пыталась
женить его на этой сопливой зануде, но это не может служить причиной для
столь непримиримой ненависти. Ничто не может, разве только убийство.
   Она пыталась понять, действительно ли граф психически  неуравновешен,
или иррационален, или безумен - она всячески  старалась  избегать  этого
слова. Это могло бы объяснить подобную манию.
   И что за будущее ее ждет?

Глава 13

   Так она и сидела на лестнице в льющемся  из  коридора  тусклом  свете
свечей, размышляя о событиях двух последних дней. Она не шла к себе, так
как - чего уж греха таить! - очень боялась, что там  он  ее  найдет.  Но
ведь большую  часть  времени  он  ведет  себя  отнюдь  не  как  безумец,
размышляла  она.  До   настоящего   момента,   если   не   считать   его
поддразниваний, ничто в нем ее не пугало.
   Быть может, взвинченное состояние возникает у него  только  по  одной
причине - бывают же  люди,  которые  смертельно  боятся  пауков  или  не
переносят синего цвета. Он  сам  сказал,  что  ненавидит  лишь  то,  что
связано с его  бабкой,  но  почему  он  решил,  что  между  вдовствующей
герцогиней и ею самой может быть какая-то связь?  Этого  Мэг  понять  не
могла.
   Ясно, что дело в жестокой наследственной  вражде,  о  каких  пишут  в
книгах.  Похоже,  граф  и  его  бабушка  уже  много  лет   спокойно   не
разговаривали друг с другом, а семейные ссоры имеют свойство становиться
неуправляемыми. Достаточно вспомнить свою собственную мать и тетю Майру.
   Возможно,  если  бы  Мэг  удалось  устроить  встречу  Саксонхерста  и
герцогини... Например, за чаем. В каком-нибудь тихом, спокойном месте...
   Она все еще сидела на ступеньке, уткнувшись подбородком в  скрещенные
на коленях руки, и планировала свою стратегию, когда пламя свечи озарило
ее лицо.
   Мэг  вскинула  голову  и  увидела  мистера  Чанселлора,  стоявшего  у
лестницы и глядевшего вверх, на нее.
   - Вот вы где!
   Мэг выпрямилась, готовая в любой момент броситься наутек.
   - Если он послал вас за мной, я никуда не пойду.
   Глаза мистера Чанселлора слегка расширились, но он ответил:
   - Вовсе нет. Я... э-э... просто мне было  любопытно,  где  вы.  -  Он
помолчал и добавил:
   - Хотите, поговорим обо всем этом?
   Разумеется, не подобало обсуждать подобные вещи  с  посторонними,  но
Мэг  очень  нужно  было  чье-то  участие.  Мистер  Чанселлор  производил
впечатление абсолютно психически уравновешенного человека и  должен  был
знать о своем хозяине больше, чем знала она.
   - Может быть, в гостиной?
   - Там камины уже потухли и стоит дикий холод. Почему бы нам не пройти
в ваш будуар?
   Мэг встала.
   - А не будет это выглядеть... странно? Если... если мой муж...
   - Сакс знает, что я никогда никого не обижу.
   Как только они оказались в будуаре, Мэг села в кресло возле камина, а
ее гость занял второе. Он положил ногу  на  ногу  и  выглядел  настолько
нормальным, что она не побоялась бы даже сесть и ближе.
   - Итак, мистер Чанселлор, - сказала  Мэг,  -  объясните  мне,  что  с
графом.
   - О Господи, леди Саксонхерст, это невозможно! Сакс есть Сакс.
   - Он безумен?
   Оживленное выражение тут же сошло с лица мистера Чанселлора.
   - Вы так считаете?
   - Я не знаю. Я даже не знаю, что есть безумие. Думаю, мне  ясно,  что
его выводит из себя, но почему до такой степени - я объяснить  не  могу.
Разумеется, это ненормально, когда человек  в  расстройстве  крушит  все
вокруг.
   Мистер Чанселлор склонил голову набок.
   - А  вам  никогда  не  хотелось  что-нибудь  разбить?  Выразить  свое
возмущение таким откровенно простым способом?
   Мэг задумалась.
   - Нет, не могу себе представить, чтобы я в дурном  расположении  духа
что-нибудь сломала. Боюсь, я вообще не слишком эмоциональна.
   - Быть может, это и к лучшему. Двое эмоциональных людей в одном  доме
- это немного чересчур.
   Мэг изучала сидевшего напротив мужчину - у него были спокойные манеры
и добрый взгляд человека, который казался ей таким  же  нормальным,  как
она сама.
   -  А  вы  испытывали  когда-нибудь  потребность  в  насилии,   мистер
Чанселлор?
   - Разумеется, миледи.
   - О, пожалуйста, называйте меня просто Мэг.
   Он удивленно уставился на нее:
   - Мэг? Не Минерва?
   Увидев, как он изумлен, Мэг инстинктивно прикрыла рот ладонью:
   - О Боже! Граф, несомненно, слышал, как  другие  называют  меня  Мэг.
Неужели он подумал... Но не могло же это его оскорбить. Или могло?
   Мистер Чанселлор пожал плечами:
   - Трудно сказать. Но ему это в любом случае не понравилось. Зачем  вы
ему солгали?
   Какая-то неизбывная безнадежность охватила  Мэг,  ее  рука  безвольно
упала на колени.
   - Я не считала это ложью. Минерва  -  действительно  мое  имя.  А  он
так... Все дело в том, что у него такая сильная воля, мистер  Чанселлор.
Мне хотелось оставить про запас хоть немного собственной.
   - Понимаю. - Он улыбнулся и  машинально  поправил  узел  галстука.  -
Только поэтому? Я не хочу совать нос в чужие дела, но до сих пор...  все
виделось в лучезарном свете.
   Мэг понимала, что краснеет, но отважно смотрела ему прямо в глаза.
   - Да, действительно. Я не совсем  понимаю,  что  произошло.  Я  пошла
переговорить с Лорой и понятия не имею, почему его это  так  задело.  Он
всегда начинает буйствовать, если ему перечат?
   - Нет. По правде сказать, обычно Сакс очень покладист. Например, я бы
не потерпел того, что терпит он от разношерстной толпы своих слуг.
   - Они такие странные, не правда ли?
   - Он собирает убогих.
   Мэг хотелось  подробнее  расспросить  его  об  этом,  но  нужно  было
переходить к более существенным для нее самой вопросам.
   - Так почему же то, что я на несколько минут задержалась  с  сестрой,
так на него подействовало?
   - Не знаю. Вообще-то единственное, что способно действительно вывести
Сакса из себя, - это его бабушка.
   - Как глупо! - воскликнула Мэг,  но  тут  же  одернула  себя:  негоже
высказывать столь опрометчивые суждения. -  А  может  быть,  и  нет.  Вы
можете объяснить мне, в чем дело?
   Мистер Чанселлор откинулся на спинку  кресла,  в  сомнении  покусывая
большой палец, а потом сказал:
   - В конце концов, отчасти это уже все равно  стало  известно  многим.
Матерью графа была леди Хелен Пайк-Маршалл, дочь герцога  Дейнджерфилда.
В  шестнадцатилетнем  возрасте  она  сбежала  со  вторым   сыном   лорда
Саксонхерста. Руперт Торренс был очаровательным повесой, однако не  имел
за душой ни гроша. Родители девушки, особенно мать, такого  на  пушечный
выстрел к ней не подпустили бы.
   - О Боже!
   - "О  Боже!"  -  это  с  точки  зрения  герцогини,  но  молодые  были
совершенно счастливы друг с другом. Несмотря  на  все  усилия  герцогини
помешать им.
   - А что она могла сделать?
   - Для начала она как могла чернила имя Руперта Торренса  в  обществе.
Да, он был повесой, и  герцогиня,  твердя  об  этом  направо  и  налево,
добилась того, чтобы его не приняли ни в один приличный клуб, чтобы ни в
одном респектабельном доме его не пускали на порог.
   - Вы уверены, что все это правда?
   - Вы ведь хотите объективно во всем разобраться, не  так  ли?  Я  был
тогда ребенком, поэтому не знаю, да это  и  не  важно.  Счастливая  пара
поселилась в небольшом имении неподалеку от Дерби и никогда не приезжала
ни в Лондон, ни в какое бы то ни было иное фешенебельное место.
   - Может быть, у них не было выбора?
   - Может  быть,  но  мне  доводилось  беседовать  со  многими  людьми,
помнящими их, и все в  один  голос  утверждают,  что  они  нисколько  не
переживали. Мне говорили, что леди Хелен не раз пыталась  примириться  с
матерью, но та категорически отказывалась сделать это, пока  леди  Хелен
не оставит мужа и детей и не оформит официального развода.
   Это существенно подрывало надежду Мэг осуществить свои планы.
   - Старой... герцогине удалось даже Торренсов  настроить  против  них,
впрочем, Торренсы и сами странные люди. Один двоюродный дед до  сих  пор
не разговаривает с Саксом. Разумеется, это  облегчало  герцогине  задачу
распространять небылицы о якобы психическом нездоровье в их семье. Когда
старый граф застрелился...
   - Что? - Мэг определенно не нравилось то, что она  узнавала  о  семье
мужа.
   - Да, это так. Он застрелился  в  одной  из  приемных  на  Уайтхолле,
раздевшись до белья. Этот печально известный скандал произошел  двадцать
лет назад. Так или иначе, герцогиня убедила многих, что  он  сделал  это
из-за недостойного поведения своего второго сына. А когда новый  граф  -
старший брат Руперта Торренса - сломал шею  во  время  охоты,  она  тоже
представила это как самоубийство.
   - Но это могло так и быть.
   Мистер Чанселлор поднял бровь.
   -  Ни  один  здравомыслящий  человек  не  кончает  с  собой,  пытаясь
перескочить через изгородь. Совершенно ненадежный  способ,  да  и  риск,
остаться калекой слишком велик. К тому же это случилось через десять лет
после женитьбы брата.
   -  Мистер  Чанселлор,  нельзя  сказать,   что   семейство   Торренсов
отличается благоразумием и умеренностью в поведении.
   - Это еще слабо сказано, миледи.  Бабка  Сакса  держала  более  сотни
кошек и почти столько же канареек. Хотя, быть может, птиц она держала на
забаву кошкам. А одна из  теток  Сакса  по  линии  Торренсов  одела  все
обнаженные статуи в Хейвер-Холле.
   - Мистер Чанселлор, но герцогиня, очевидно, была  права,  не  одобрив
брака дочери!
   - Возможно. Но что в таком  случае  делает  разумный,  уравновешенный
человек? Признаю, сопротивляется как может, но все же не пытается губить
людей.
   Мэг откинулась на спинку  кресла.  От  этих  историй  ей  становилось
совсем не по себе.
   - И после стольких  лет  она  все  еще  те  успокоилась  и  перенесла
раздражение на их  сына?  Наверное,  ей  не  составило  труда  и  о  нем
распространять скандальные слухи.
   - Гораздо хуже. Вы знаете, что родители Сакса и  его  младшая  сестра
были убиты, когда ему исполнилось всего десять лет?
   Мэг подалась вперед:
   - Какой ужас! Убиты? Как?
   - Дорожное происшествие. Семья жила в Лондоне, в этом  доме.  К  тому
времени отец Сакса был уже графом, и. им пришлось  отказаться  от  тихой
провинциальной жизни, чтобы исполнять придворные  обязанности.  Родители
Сакса ехали, чтобы отдать какой-то визит, но были  остановлены  в  пути.
Отца застрелили, лошади понесли и сбросили карету в реку. Мать и  сестра
утонули.
   Мэг прижала ладони ко рту, чтобы не вскрикнуть.
   - О Боже мой! Он остался совсем один?
   - Не  совсем.  Не  знаю,  кто  был  официальным  опекуном  Сакса,  но
контролировала его жизнь герцогиня. Мужа ее уже не было в живых,  а  сын
всегда  был  недееспособным  придурком.  Благоразумных  Торренсов   тоже
осталось немного.
   -  Бедный  мальчик.  -  Мэг  вспомнила,  как  горевали  по  родителям
близнецы. - Для любого ребенка ужасно остаться сиротой в таком возрасте.
Не думаю, чтобы он видел много душевного тепла от герцогини.
   - Мягко сказано.
   - Но теперь граф - взрослый мужчина и свободен  от  ее  опеки.  Глупо
позволять своим чувствам брать верх над разумом.
   - Тем не менее, именно поэтому вы стали его женой.
   - О чем я начинаю сожалеть, - произнесла в задумчивости Мэг, и тут ее
словно громом поразило: не  могла  ли  Шила,  которая  абсолютно  вольно
обращается со временем, подстроить все эти  трагические  события  задним
числом? В таком случае это она, Мэг, во всем  виновата?  Нет,  этого  не
может быть!
   - Вижу, вы качаете головой. Это естественно.  Вы  не  можете  всерьез
сожалеть о  своем  замужестве,  учитывая  стесненные  обстоятельства,  в
которых оказалась ваша семья.
   Мэг не знала, что ответить, потому что он был совершенно прав.
   Мистер Чанселлор наклонился вперед:
   - Сакс не причинит вам вреда, миледи, даю вам слово. Ни вам, ни вашей
семье. Даже в приступе бешенства он крушит лишь вещи. А  вот  вы  можете
навредить ему.
   - Я? - Мэг слегка отшатнулась.
   - Вы с вашими братьями и сестрами теперь его семья. Для него семейные
узы значат очень много. Если вы будете держаться отчужденно...
   - Я этого вовсе не хочу.
   - Но совершенно очевидно, именно  так  поступаете.  Должно  быть,  вы
сделали что-то, что выбило его из душевного равновесия! Вы говорите, что
проблема возникла из-за того, что вы на несколько минут  уединились  для
разговора с сестрой? Это действительно так? Сакс не такой человек, чтобы
выходить из себя из-за подобных пустяков.
   - А мне показалось, что это его очень расстроило. Впрочем, это... это
повлекло за  собой  и  другое.  Он  говорил  о  своей  бабушке  с  такой
ненавистью, что я сказала ему... я сказала ему,  что  никогда  не  стану
женой того, кто может так ненавидеть.
   - Вот оно  как!  Это  скорее  всего  и  поставило  вас  в  неприятное
положение.
   - Вы такой же, как он! Как бы она ни  вела  себя  в  прошлом,  теперь
герцогиня - беспомощная старая женщина, которой не много осталось  жить.
Я не требую, чтобы граф лил  любящим  внуком,  -  хочу  лишь,  чтобы  он
обращался с ней, как положено обращаться с  родственниками  в  приличном
обществе.
   - Тогда положение безвыходное. Он никогда не станет этого делать.
   Мэг выпрямилась:
   - Тогда и я не стану! Не понимаю, почему  я  должна  здесь  ко  всему
приспосабливаться.
   - Господи! С вами так же трудно, как с ним.
   - Вовсе нет, потому  что  я  готова  искать  решение.  Я  могу  стать
посредницей между ними.
   Мистер Чанселлор дернулся и застыл в напряженной позе, словно  кто-то
вдруг воткнул в его позвоночник железный штырь.
   - Нет, миледи, прошу вас! Поверьте  мне  -  если  вы  приблизитесь  к
герцогине, последствия б