ашку, которая хочет склевать зернышки, но боится охотника, и коснулась его ладони кончиками пальцев - холодными и темными от ягодного сока.
     Бренд ждал.
     Шумно вздохнув, она вдруг крепко сжала его руку. Он сел, нежно притянул ее к себе и усадил на колени, чувствуя странное, опасное умиротворение.
     Откуда вдруг эта острая тревога? Ему ничего не грозит, кроме нескольких часов удовольствия.
     С чужой женой.
     Черт бы побрал этого сэра Арчибальда! Или как его там зовут.
     Подняв руку прелестницы, он взглянул на ее пальцы и лизнул их.
     - Черная смородина. Можно надеяться на смородиновый пирог?
     - Наверное.
     Девушка сидела, опустив голову. Он не видел ее лица, но знал, что она покраснела под маской. Какая очаровательная, какая загадочная и противоречивая!
     Обхватив тонкую талию, он прижал ее к себе, точно большого ребенка. Почему, зачем? Бренд и сам не знал. Просто с того момента, как он увидел свою незнакомку в саду, в объятиях подруги, ему захотелось ее утешить.
     Блестящие каштановые локоны коснулись его лица, и на него пахнуло слабым цветочным ароматом. Остальные запахи, исходившие от нее, были едва уловимы и естественны. Он уже привык к ним. Вот где таилась опасность! Завтpa он уедет, расстанется с ней навсегда и будет страдать. Но недолго. Потом вернется к обычной жизни, работе, друзьям, другим женщинам... Бренд обнял ее крепче.
     Мягкая, упругая, как персик. У него уже текли слюнки. Она доверчиво положила голову ему на плечо, и он услышал, как выравнивается ее дыхание. Какое счастье, ему удалось ее успокоить! Пусть на время, но избавить от тревог.
     Ему хотелось сказать много разных, удивительных вещей. Хотелось вновь попросить ее снять маску и довериться ему - не только ради самого доверия. Он изнывал от желания поцеловать ее, слиться с ней в глубоко искреннем порыве.
     Никогда еще он не думал о поцелуях так.
     Ему вдруг захотелось припасть к нарисованным губам маски в слабой надежде, что это заменит ему настоящий поцелуй.
     А еще ему хотелось спросить, зачем она скрывает свое лицо. И почему так отчаянно бросилась в объятия своей спутницы в саду. И откуда это неприкрытое, бесхитростное желание прелюбодействовать. Если б знать, каковы ее беды и заботы! Возможно, он сумел бы ей помочь. Конечно, он не Господь Бог, но все-таки лорд, а это уже кое-что.
     Обычно Бренд не придавал значения своему титулу и богатству, но сейчас с удовольствием сложил бы все это к ногам своей прекрасной дамы.
     Он готов пожертвовать собой, лишь бы только она была счастлива. Но ему хотелось большего: молить ее бросить все - мужа, дом, родных - и уехать с ним, чтобы жить во грехе и позоре.
     Бренд затаил дыхание, чтобы сдержать свои безумные порывы. Следовало защитить ее от себя самого.
     Он и не подозревал в себе такого глупого романтизма. Если она согласится, то подпишет смертный приговор своей беспечной жизни. А он сам? Ведь у него есть работа, которая дает ему удовлетворение и оставляет достаточно свободного времени для общения с друзьями. У него есть любящая семья. Зачем ему скандал?
     К тому же вполне вероятно, что скандалом дело не ограничится.
     Если ее муж не слишком стар, он найдет любовника своей жены и вызовет его на дуэль. Конечно, Бренду ничего не стоит убить этого человека, но он его не убьет: честь не позволит загубить невинного.
     Так что же, умереть за любовь?
     В самом лучшем случае он предстанет перед судом по обвинению в прелюбодеянии с чужой женой. В результате их обоих выставят на всеобщее посмешище, а ему еще придется заплатить штраф. Бренд чуть не завыл, представив, как отреагирует Бей на его похождения.
     Бульварные газеты поднимут шумиху вокруг его имени. В витринах книжных магазинов будут выставлены непристойные иллюстрации - он в постели со своей любовницей, йоркширской распутницей. Огромные груди, толстые голые ляжки...
     Не будь он богат и знатен, он, пожалуй, мог бы бежать со своей незнакомкой и начать новую жизнь, это почти никого не взволновало бы. Но семья Маллоренов всегда пользовалась повышенным интересом. Есть масса желающих бросить камень в огород маркиза Ротгара, крупного землевладельца и поверенного короля.
     У них с незнакомкой нет будущего.
     Бренд уткнулся носом в ее шелковистые волосы, охваченный болью скорой разлуки, слезы навернулись ему на глаза.
     Между тем Розамунда прильнула к нему, отчаянно борясь с рыданиями. Хорошо, что на ней маска, ибо несколько слезинок уже вытекло из глаз. Грудь распирало от невыплаканного горя.
     Она старалась гнать прочь любые мысли, поскольку все они причиняли страдание. И все же в голове ее набатом звучало одно и то же: если бы можно было каждый день наслаждаться его объятиями! Разве это преступление? Каждый человек рождается свободным и имеет право на нежные объятия...
     Неожиданно она встрепенулась.
     Ей хочется нежных объятий? Она получит их у Дигби. Ее цель - помочь своему доброму мужу, а не изменять ему. Неуклюже высвободившись из рук Бренда, девушка встала с его колен. Хорошо, что он поддержал ее: она чуть не упала от слабости.
     - Мне надо идти, - пролепетала Розамунда, сознавая всю странность своего поведения, и взглянула на него в упор. Пусть он увидит, что она плачет.
     - Вы вернетесь? - Глаза его почему-то были влажными.
     Что бы это значило?
     Она должна сказать "нет".
     Попрощаться и уйти навсегда.
     Немедленно!
     - Позже, - сказала она и нервно сглотнула, - может быть, ночью...
     Бренд сложил руки перед собой и почтительно поклонился:
     - Как скажете, моя госпожа. В любое время я к вашим услугам и выполню все ваши желания. - На сей раз он говорил совершенно серьезно. Правда, затем улыбнулся и добавил:
     - Но не забудьте: на рассвете все кончится. Это нам наказание за наши грехи.

***

     Розамунда вышла из спальни, гордо вскинув голову, и уже в коридоре едва не расплакалась. Нет, этому не бывать! Она громко хлопнула дверью и сорвала противную маску, а потом энергично растерла лицо.
     Никаких слез!
     Если она заплачет - все пропало.
     Пропало...
     Нет! Это все глупые фантазии, они ничего не значат. Главное - Венскоут, Дигби и все те люди, которые живут в их поместье и которых она любит. А еще ребенок, который спасет их всех.
     Ребенок Бренда.
     Девушка схватилась обеими руками за стойку кровати и до боли стиснула деревяшку. Еще сильнее, еще больнее - все! Так. дыхание выровнялось. Теперь надо выбросить из головы глупые мысли и сосредоточиться.
     Больше никакого риска! Конечно, возвращаться сюда ночью очень опасно: ее могут заметить. Но не это самое страшное, самое страшное то, что она ставит под угрозу свою честь.
     Итак, она переночует в Аррадейле, а потом сразу уедет домой.
     Пусть Диана сама избавляется от ее злополучного тайного любовника.
     Злополучный... тайный... любовник.
     Розамунда села на кровать и хватила кулаком по матрасу. Почему он так ее обнимал? Почему? Ей хотелось выть. Нет, она ни за что не пропустит последнюю ночь любви, даже если это будет стоить ей жизни.
     Вот она и познала то безумие, о котором слагают стихи поэты, которое толкает мужчин и женщин в роковое горнило страсти. Но это не любовь! Как можно полюбить человека, которого знаешь всего несколько часов?
     Просто безумие какое-то!
     Идиотизм.
     Помутнение рассудка.
     Дикий зов плоти.
     Нет, возвращаться нельзя. Надо ехать домой, к мужу.
     И все же она, строившая свою жизнь на строгих нравственных принципах и всегда находившая в себе силы совершать правильные поступки, сгорала от яростного желания и не могла противиться этому огню.
     Пришлось плеснуть себе в лицо холодной водой, но и это ее не остудило. Она тихо усмехнулась. Даже если ей удастся загасить в себе адское пламя, все равно придется вернуться. И не ради того, чтобы удовлетворить вожделение, а просто потому, что она обещала.
     А еще ей предстоит обмануть Бренда Маллорена, у нее нет другого выхода. Но сейчас все будет по-честному. Она дала слово, и она его сдержит - будет его госпожой до рассвета.

Глава 11

     Степенный ужин в Аррадейле подействовал на Розамунду успокаивающе. Чинные манеры и годами устоявшийся порядок на время загасили пожар в ее душе.
     Кроме нее, Дианы и тети Аррадейл, здесь были приятельница тети миссис Лэмпвик, умная, спокойная женщина, и мистер Туркотт, секретарь Дианы, который увлекался историей этой части Йоркшира. За ужином велись легкие, ученые разговоры, совсем не затрагивавшие эмоций.
     Розамунде, впрочем, показалось, что между миссис Лэмпвик и мистером Туркоттом есть какая-то связь. И в самом деле, как выяснилось, дама помогала джентльмену в его исследованиях. Несмотря на сухие, сдержанные манеры обоих, было заметно, как они дольше обычного задерживают друг на друге взгляды и оживляются, беседуя между собой.
     Еще позавчера она вряд ли заметила бы это.
     К концу ужина у нее окончательно испортилось настроение. Эти двое могли составить чудесную супружескую пару: увлеченные одним делом, всегда и во всем вместе, свободные в своей любви. Почему же ей это счастье недоступно?
     Потому что в шестнадцать лет, испугавшись своего обезображенного лица, она бежала от жизни и скрылась за высокими каменными стенами Венскоута. Но ведь она сама сделала свой выбор.
     "Мне было всего шестнадцать!"
     Это не имеет значения.
     После ужина пожилая пара ушла - якобы просматривать документы. Розамунда не сомневалась, что это только предлог. "Глупости! - одернула она себя. - Я-то стала законченной распутницей, но это еще не значит, что все люди таковы. Если они любят друг друга, то пойдут к алтарю, как положено, а не станут заниматься глупостями посреди пыльных семейных архивов".
     При этой мысли она невольно усмехнулась. Вдова тотчас заинтересовалась:
     - Что тебя развеселило, Розамунда?
     Теперь женщины сидели в гостиной, оклеенной красивыми китайскими обоями, и пили чай из маленьких изящных чашечек. Розамунда врать не любила и потому правдиво ответила:
     - Мне показалось, что у миссис Лэмпвик и мистера Туркотта намечается роман.
     В глазах тети Аррадейл блеснул огонек:
     - Ты тоже заметила? Что ж, я очень на это надеюсь. Трудно представить себе более гармоничную пару.
     - Замечательно! - воскликнула Диана. - Мы должны как-то подтолкнуть их друг к другу.
     - Они зрелые люди и обойдутся без нашей помощи, милочка.
     - А я так люблю устраивать судьбы! Предоставленные сами себе, люди часто совершают глупости.
     - Иногда глупости - как раз то, что нужно. А тебе, Диана, пора обзавестись своей семьей.
     Дочь вздернула подбородок:
     - Ты же знаешь, что я никогда не выйду замуж.
     - Какая глупость! Что толку в твоей драгоценной свободе, если ты одна и скучаешь?
     - Я не скучаю. У меня очень интересная жизнь.
     - Тогда не вмешивайся в чужие жизни. Может, лучше сыграешь что-нибудь, милая?
     Диана встала, взметнув шелковые юбки.
     - С удовольствием. Но мне странно, мама, что ты, всегда учившая меня порядку, призываешь совершать глупости. Пойдем, Роза, сыграем дуэтом.
     Подойдя к клавикордам, они услышали за спиной голос тетушки:
     - Дело в том, что в человеческих отношениях всегда должен быть хаос, иначе не выйдет ничего хорошего. В мире порядка твой отец никогда бы на мне не женился. Он взял бы в жены дочь герцога Лангтона и был бы несчастлив.
     Диана красноречиво закатила глаза, потом отвернулась и стала копаться в стопке нотных листов возле инструмента.
     Между тем Розамунда задумалась над тетиными словами. Ее собственный брак не нарушал никаких порядков. Это было удобное решение проблемы. Выйдя из церкви, они с Дигби зажили правильной, размеренной жизнью. Неполноценной жизнью, теперь ей это ясно. Раньше девушке и в голову не приходило, что человеческую судьбу не следует втискивать в строгие рамки, но так говорила тетя Аррадейл - умная, здравомыслящая женщина, и к ее суждениям стоило прислушаться.
     Диана тем временем вытянула из стопки нотный лист и села за инструмент. Розамунда еле удерживалась от смеха. Если глупости и хаос - норма жизни, то ее нынешнее поведение - просто образчик порядочности! Она села и взглянула на ноты, потом заиграла свою партию. Пока они с Дианой выстраивали из хаоса нот гармонию веселой мелодии, она то и дело поглядывала на высокие окна, пытаясь различить вдали, за ухоженным садом, одно заветное окошко.
     Интересно, что он сейчас делает? Думает?
     Попав не в такт с кузиной, она поспешно сосредоточилась на музыке. "А если думает, то о чем? Только бы не о долге! - молила она, следя за мелодией. - Только бы не о том, что обязан меня отблагодарить. Господи, пусть это будет нечто большее!" Она знала, что так оно и есть: между ними уже возникло огромное... и пугающее чувство.
     Тени за окном потемнели и удлинились. Золотистый свет уходящего дня сменился красным закатом. Скоро наступит ночь.
     Ночь... Время тайн, хаоса и греха.

***

     Когда стало совсем темно и вдова велела зажечь свечи, Розамунда извинилась и сказала, что пойдет спать. Диана тоже засобиралась наверх. Тетушка окинула их внимательным взглядом, и девушкам показалось, будто и не было этих пятнадцати лет. Дина и Рози затевали очередную проказу.
     - Спокойной ночи, мои милые, - только и сказала вдова.
     Как только они уединились в спальне, Розамунда прошептала:
     - Я уверена, что она обо всем догадалась. Ужас!
     - Ты же сказала, что миссис Акентвейт тоже догадалась. И даже твоя мама.
     - Да, но это тетя Аррадейл!
     Диана в который уже раз красноречиво закатила глаза.
     - Тебе тоже иногда кажется, что она прячет за спиной розгу?
     Розамунда засмеялась, но как-то натужно. Вытерев о юбку вспотевшие руки, она попыталась успокоиться. На небе тускло светил тонкий месяц, и хотя она хорошо знала имение, ей хотелось пересечь сад до того, как станет совсем темно.
     - Мне надо идти.
     - Да. Знаешь, все так странно...
     - Еще бы!
     - Я имею в виду, странно смотреть, как ты уходишь, чтобы заняться прелюбодейством. - Диана слегка сдвинула брови. - Но ты должна, поэтому иди!
     - Я должна была зачать еще в первую брачную ночь.
     - Нет, здесь другое. Сейчас в тебе появилось что-то новое.
     - Вот как? - Розамунда опустила голову и внимательно себя оглядела. - Что же?
     - Ты изменилась. Я не говорю про твою рассеянность: ты витаешь бог знает где, и это понятно. Но ты стала по-другому двигаться. Мелочь, конечно, однако как преображает!
     - Ох, надеюсь, что не сильно!
     Диана взяла шаль и бережно накинула ее на плечи подруге.
     - Не слушай меня. Иди! Я позабочусь о том, чтобы никто не заметил твоего отсутствия. И не забудь взять снотворное.
     Розамунда похлопала себя по карману, хоть мысль о том, что она должна отравить Бренда, была ей отвратительна.
     - Я не...
     Она хотела сказать, что идет к своему тайному любовнику только по необходимости, но себя не обманешь.
     - Иди, иди! - Диана улыбнулась. - Прости меня, милая. По правде сказать, я тебе даже завидую. Как ты думаешь, согласится он пожить у меня денек-другой?
     Это, конечно, была шутка, но отчаянное "Нет!", вырвавшееся у Розамунды, выдало ее с головой.
     - Ох, милая, - ласково проговорила Диана, - усно-койся.
     Розамунда запахнула шаль на груди и, не устояв, взглянула на себя в высокое зеркало. Здесь, в Аррадейле, она надела одно из своих лучших платьев - из бледно-розового шелка, отделанного кремовым кружевом и жемчужинками. Правда, сегодня ночью ей хотелось бы выглядеть по-другому, потому что это был чересчур девичий, почти кукольный наряд - Дигби нравилось, когда она носила такие вещи.
     - Просто безумие какое-то! - проговорила она, обернувшись. - По-моему, мы, женщины, склонны влюбляться в мужчин, с которыми были близки. - Розамунда тотчас покосилась на расстроенную Диану. - Можешь считать это предостережением.
     - Ты думаешь, если я обзаведусь любовником, то обязательно в него влюблюсь? Верится с трудом, но я приму к сведению. - Подруга обняла Розамунду и подтолкнула ее к двери. - Иди и насладись за нас обоих!
     Розамунда засмеялась и вышла из спальни. Этот дом она знала как свои пять пальцев и вскоре незаметно выскользнула из маленькой боковой двери. Вот уже под ногами захрустел гравий. По дорожке, огибавшей дом, она поспешила к лужайке, а оттуда в сад, который рос перед вдовьим домом.
     Сквозь темные кроны деревьев пробивался мерцающий огонек.
     Бренд, по-видимому, оставил у окна свечу, и этот маленький маячок призывно светил ей в ночи.

***

     Бренд придвинул свечу к самому окну.
     Он видел, как вечером его дама покинула дом в сопровождении полной служанки, которая приносила ему ужин. До сих пор ни одна из них не вернулась, по крайней мере он не заметил, хотя почти не отходил от окна. Впрочем, они могли войти в дом с другой стороны. Смешно думать, что она заблудилась.
     Между тем уже была ночь, а серп луны почти не давал света. Мысль о том, что его незнакомка пойдет в темноте одна, вызывала у Бренда тревогу.
     Он пытался углубиться в чтение, но, несмотря на то что книга была интересной, смысл слов от него ускользал.
     Сделав над собой усилие, Бренд наконец сосредоточился. У автора имелись заманчивые идеи насчет улучшения породы путем тщательного отбора, но, как показывал опыт, в этом деле большую роль играл случай. Мужчина с грубыми чертами лица мог жениться на хорошенькой женщине, а в результате появлялись красивые сыновья и дочери с топорными лицами.
     Интересно, какие дети будут у них... Нет!
     Но ведь у них в самом деле мог родиться ребенок.
     Даже если так, он будет считаться ребенком ее мужа, и Бренд останется ни при чем.
     Легко подумать, но не так легко пережить.
     Пожалуй, стоит отыскать ее через девять месяцев - просто чтобы убедиться, что все хорошо. Он не будет подвергать риску ее репутацию.
     Бренд выругал себя за глупость: если он ее найдет, то опять погрязнет в этом безумии. Нет, надо порвать с ней немедленно - взломать дверь и убежать! А что, проще простого...
     Заложив пальцем страницу, он попытался собраться с духом, чтобы осуществить задуманное. Но не смог. Нет, он выпьет эту чащу, и ничто его не остановит!
     Пожалуй, лучше снова углубиться в чтение.
     Животноводческие программы.
     Направленный отбор не был новостью. Люди веками пытались получить скаковых лошадей-призеров и еще дольше энтузиасты выводили пит-бультерьеров и бойцовых петухов, в которых ценились сила и агрессия. Однако, добиваясь конкретной цели, они без сожаления избавлялись от сотен неудачных особей. Фермер же нуждался в снижении уровня брака, и в книге предлагались научные методы достижения высоких результатов.
     В конце концов Бренд сосредоточился-таки на тексте и вздрогнул от неожиданности, когда в замке повернулся ключ. В спальню вошла она - его таинственная дама. Он взглянул на ее лицо, но, увидев все ту же гротескную маску, в досаде перевел взгляд ниже, пытаясь угадать ее настроение.
     Она была явно взволнованна, но стеснялась уже не так, как в первый раз.
     Бренд невольно отметил про себя, что она надела платье с глубоким декольте, которое выигрышно подчеркивало все достоинства ее фигуры.
     Горячее желание пронзило его, точно молния.
     Шелк, лихорадочно думал он, стараясь сохранить самообладание. Розовый шелк, кружева, бантики. Красиво. Женственно.
     Но ей не идет.
     Этот стиль не для его загадочной леди.
     Она, наверное, красива и, безусловно, женственна, но в ней больше силы, чем предполагало это платье, и больше характера. Он одел бы ее в земные цвета: нежно-зеленый, теплый коричневый, кремовый, вишневый...
     Отложив книгу, Бренд встал и отвесил низкий поклон.
     - Добро пожаловать, госпожа.
     Она застыла на месте, словно готовясь в любую минуту выскочить из комнаты. Может, встать между ней и дверью, чтобы загородить путь к отступлению?
     Впрочем, девушка тут же ожи