уди.  Граф  поддерживал  стул,
пока она слезала с него.
   - Я только сейчас вспомнила! - воскликнула Мэг,  сияя.  Он  поднял  с
пола упавшее пуховое одеяло и снова укутал ей плечи.
   - Что это? Еще какой-нибудь магический предмет?
   Мэг пропустила насмешку мимо ушей.
   - Ничуть не хуже! - Подняв крышку, она достала  что-то  завернутое  в
тряпочку, развернула и извлекла на свет коричневый комок.
   - Что это? - повторил граф с большим сомнением.
   - Рождественский пудинг, разумеется!  Моя  мать  сделала  его  летом,
чтобы у нас на Рождество было хоть какое-нибудь традиционное угощение. А
поскольку мы не рассчитывали, что на Крещение сможем  испечь  крещенский
пирог, я сохранила немного для праздничного ужина. Сейчас  еще,  правда,
не канун Двенадцатой ночи, но, полагаю, нужда сильнее  традиций.  -  Она
отломила кусочек и попробовала.
   Граф воспринял находку скептически. Рождественский пудинг должен быть
горячим и плавать в пылающем бренди, а  этот  был  холодным,  твердым  и
покрыт какой-то жирной пленкой. Но уже в следующую минуту  сладкий  вкус
изюма наполнил его голодный рот, и  граф  готов  был  съесть  весь  этот
пудинг.
   Мэг отломила себе небольшой кусочек и замялась.
   - Нужно загадать желание.
   - Я думал, его загадывают, когда мешают пудинг.
   - Неужели вы еще делаете это? Мешаете пудинг?
   - Разумеется. Повар готовит его, а  потом  мы  все,  выстроившись  по
чину, проходим  через  кухню  и  каждый,  помешивая  пудинг,  загадывает
желание.
   - А что вы загадали в этом году?
   - Не помню, это же было еще в августе.  Хороший  пудинг  ведь  должен
вызреть.
   - Это правда.
   Увидев, как  она  погрустнела  при  воспоминании  о  матери,  которая
готовила этот пудинг, ему захотелось обнять ее, но интуиция  подсказала,
что сейчас этого делать не следует.
   - А вы помните свое желание?
   - Меня здесь тогда не было. Я работала у Рэмилли.
   - Но в вашей семье, как я понял,  загадывают  желания  и  когда  едят
пудинг? И что же вы загадали на нынешнее Рождество?
   - У меня было лишь одно желание: чтобы кто-нибудь нам помог.
   - А я?
   Улыбнувшись, она опустила глаза.
   - Тогда я не знала еще даже о вашем существовании.
   Граф взял кусочек пудинга и положил его ей в рот.
   - А чего вы желаете сейчас?
   - Нельзя рассказывать о загаданном желании - не сбудется, -  ответила
Мэг, но после паузы добавила:
   - Когда весь этот кошмар закончится, я  хочу  стать  такой  графиней,
какой вы заслуживаете. - И она проглотила кусочек пудинга.
   - Вы уже больше, чем я заслуживаю!
   Мэг рассмеялась и тряхнула головой, потом  положила  кусочек  пудинга
ему в рот.
   - Ну а каково ваше желание?
   Граф прожевал и сказал:
   - Чтобы вы легли со мной в постель и я бы там наслаждался пудингом.
   Мэг покраснела: она знала переносное  значение  слова  "пудинг".  Его
загадочная, идеальная жена.
   Мэг поплотнее закуталась в одеяла - она снова  чувствовала  себя  как
корабль в штормовую погоду и не знала, что сказать. Что-то в глубине  ее
существа неодолимо стремилось к тому, что он предлагал.
   - В постели будет теплее, - неуверенно предположила Мэг. Это был  шаг
навстречу.
   - Совершенно верно, - подхватил граф.
   На подкашивающихся ногах она пошла наверх, не видя, а скорее ощущая -
и не только по мерцанию свечи, которую он нес, - что он идет за ней.
   В ней никогда еще не боролось  одновременно  столько  разных  чувств.
Тяжелым камнем лежал на душе страх перед законом, вера мужа в  нее  лишь
немного облегчила его  груз.  Хотя  Мэг  и  вся  ее  семья  всегда  были
уважаемыми, законопослушными людьми, она  знала,  что  правосудие  может
быть чудовищно несправедливым.
   Еще более тяжелым делало этот камень чувство вины. Граф  все  еще  не
отдавал себе отчета в том, что во всем случившемся виновата именно  она.
Вот и сейчас он мерз и страдал от голода из-за того, что  она  попросила
Шилу исполнить ее желание. Вероятно, и сэр Артур был  мертв  по  той  же
причине. Разве может она допустить близость между ними при том,  что  он
пребывает в неведении?
   К тому же первая брачная  ночь  не  должна  проходить  в  заброшенном
нетопленом доме, где все так бедно и убого. И потом - на  какой  кровати
им лечь? Конечно, удобнее было бы на широкой родительской, но об этом не
могло быть и речи. Придется тесниться на меньшей, которую делили  они  с
Лорой.  С  другой  стороны,  эта  кровать  представлялась   Мэг   чем-то
целомудренным, вроде алтаря, и, несмотря на то что  они  с  графом  были
законными супругами, ей казалось бы, что она совершает страшный грех.
   Она его, в сущности, и  совершала.  Сильнее,  чем  страх,  тревогу  и
чувство вины, она ощущала лихорадочное желание.
   Мэг остановилась у порога спальни, уткнувшись лицом в дверь.
   - Я ведь сказала, что не смогу сделать этого до тех пор, пока  вы  не
примиритесь со своей бабушкой, - тихо напомнила она.
   Граф прижался к ее спине, накрыв своими одеялами, словно  ангельскими
крыльями, их обоих.
   - И по-прежнему хотите выполнить обещание?
   Пересохшими губами она прошептала:
   - Я должна. Герцогиня ведь всего лишь старая женщина.
   Он прижался головой к ее голове.
   - Мэг, сейчас я  не  могу  об  этом  говорить,  но  и  изменить  свое
отношение тоже не могу. И не смогу никогда. Так что решать вам.
   Мэг оценила степень своего нравственного негодования.  Теперь,  после
встречи с герцогиней, оказавшейся женщиной отнюдь не доброй, оно не было
уже столь пламенным. Быть  может,  из-за  страха,  холода  и  стесненных
обстоятельств.
   - Это не важно, - ответила она. Граф поцеловал ее в шею, на удивление
теплую, несмотря на царивший вокруг холод.
   - О, это важно,  любимая,  но  не  для  нас.  -  Он  открыл  дверь  и
подтолкнул Мэг внутрь. - Это ваша комната?
   Она кивнула. На  простой  железной  кровати  с  тощим  матрасом  была
постелена лишь белая простыня, поскольку Мэг сняла все одеяла. Здесь  не
было ковров, лишь связанные вручную половики. Зеркало на стене помутнело
от времени.
   - Не очень впечатляюще, - смущенно сказала  она.  Он  повернул  ее  к
себе, его глаза сверкали.
   - Это же мечта распутника! Соблазнить краснеющую  девственницу  в  ее
целомудренном алтаре.
   Мэг почувствовала, будто перед ней разверзлись врата ада.
   - Это именно то, чего я боялась.
   - Чего?
   - Что буду чувствовать себя грешницей. В сущности, я и есть грешница.
Как бы то ни было... - она нашла в себе силы отойти от него, - нам нужно
поговорить о том, что делать дальше.
   - Разумеется. - Граф вовсе не выглядел обескураженным. Он  был  похож
на хищника, настигающего добычу. - Но это нужно делать, лежа в  постели,
если мы хотим сохранить достаточно тепла.
   Мэг понимала, что это означало  почти  признать  свое  поражение,  но
желание сжигало  ее  изнутри,  борясь  с  ее  хваленым  благоразумием  и
барахтающимся из последних сил здравым смыслом.
   Голова  у  нее  кружилась  от  чувства,  пугающе   близкого   к   той
лихорадочной слабости,  которую  вызывала  Шила.  Колдовство!  Языческое
колдовство. О да! Языческий огонь.
   - О!
   -  О?  -  переспросил  граф.  И  поскольку  она  не  могла  объяснить
необъяснимое, продолжил:
   - Могу я попросить вас исполнить роль служанки? Понятия не имею,  как
без посторонней помощи снять эти сапоги.
   Мэг мгновенно вернулась на землю. Желание не исчезло, но  теперь  оно
стало вполне земным. И граф теперь был всего лишь мужчиной,  особым,  но
все же мужчиной. Аристократом - избалованным,  изнеженным  аристократом,
который даже сапоги сам снять не может. Он  показался  ей  вдруг  очень,
очень милым.
   - Вы, ваша графская светлость, беспомощны,  словно  дитя,  без  своих
преданных прихлебателей. - Она толкнула его в грудь, и он с  готовностью
плюхнулся в кресло, которое стояло у него за спиной.
   - Грешен, - признался он. - Ничего сам не умею, кроме одного.  Это  я
всегда делаю сам.
   Восхитительная  самонадеянность!  Мэг  припомнила,  что  недавно  это
казалось ей пороком.
   - Мы ложимся в постель, чтобы согреть друг друга. Там, в постели,  мы
собираемся говорить о безвыходной ситуации, в которую я попала.
   - Да, мэм.
   Качая головой, Мэг скинула покрывающие ее одеяла, подняла его ногу  и
изо всех сил принялась тащить  сапог.  Он  прилегал  к  щиколотке  очень
тесно, так что у нее ничего не выходило.
   - Дурацкая мода! - выдохнула она наконец.  -  Придется  вам  спать  в
сапогах.
   - Бьюсь об заклад, что вам никогда не приходилось  делить  постель  с
мужчиной в сапогах, - задумчиво произнес граф.
   - Мне никогда не приходилось!.. - вспыхнула Мэг.
   - Да-да, конечно. Я не хотел вас оскорбить. Но  все  же  представляю,
как это будет неудобно. Боюсь, я очень беспокойно сплю.
   - Тогда вам придется спать в другой постели. -  Блеск  в  глазах  Мэг
свидетельствовал о том, что она понимала, как далеко зашла их игра.
   - Тогда мы не сможем дарить  друг  другу  тепло,  -  парировал  граф,
вставая. - Остается лишь надеяться, что у вас крепкие голени.
   Сердито - но и весело - взглянув на графа, Мэг  так  сильно  толкнула
его обратно в кресло, что оно чуть не перевернулось.
   - А как ваш камердинер стаскивает с вас сапоги?
   - Он их не стаскивает. Для этих нужд у меня есть специальный мальчик.
   - И это вся его работа?
   - Я меняю обувь три-четыре раза на день, - смиренно ответил он.  -  И
еще он ее чистит.
   Закатив глаза, Мэг спросила:
   - Хорошо, а как он их с вас стягивает?
   - Он поворачивается ко мне спиной и садится верхом мне на ногу -  так
образуется наиболее эффективный угол тяги.
   Мэг подозрительно взглянула на него, но все же перекинула ногу  через
его голень. Подняв его ногу, она крепко ухватилась за каблук сапога.  Ее
юбки немного приподнялись, обнажив стройные щиколотки и крепкие икры. На
правом чулке  над  туфлей  виднелась  аккуратная  штопка.  "Оказывается,
штопка может быть удивительно эротичной", - подумал граф.
   Ягодицы Мэг оказались прямо перед его лицом,  поскольку  она  стояла,
чуть наклонившись вперед. Улыбаясь, граф поднял свободную ногу и  прижал
ее к ним.
   Мэг выронила его ногу и,  выпрямившись,  обернулась,  гневно  сверкая
очами.
   - Я просто помогаю вам, - защищаясь, объяснил граф. -  Я  всегда  так
делаю с Крэбом.
   - Предупреждаю вас, Саксонхерст... - Мэг разве что не воткнула в  его
грудь указательный  палец,  подобно  строгой  гувернантке,  -  когда  мы
вернемся домой, я спрошу у  вашего  мальчика,  и  если  его  рассказ  не
совпадет с вашим, последствия будут для вас плачевными.
   - Моя дорогая графиня, вы заставляете меня  сожалеть  о  том,  что  я
говорю вам чистую правду.
   - О, вы невозможны!
   - Невозможен в том смысле, что мне невозможно противиться?
   - Нет. - Она снова повернулась спиной, схватила его  за  щиколотку  и
начала стягивать сапог. Когда он опять уперся  другой  ногой  ей  пониже
спины, ее лишь передернуло.
   Будет ли она искренне сопротивляться? Черт возьми, он  надеялся,  что
нет. Его плоть уже начинала восставать - ее попка,  вертевшаяся  у  него
перед глазами, служила превосходным стимулом для  этого.  Казалось,  что
ощущение, которое он испытывал, когда она вынужденно терлась о его левую
ногу,   передавалось    непосредственно    в    пах,    словно    быстро
распространяющееся пламя.
   Тяжело отдуваясь, Мэг стащила-таки с него сапог, швырнула его на  пол
и, сдув упавшую на ее раскрасневшееся лицо  прядь  волос,  принялась  за
другой.
   - Похоже, вы замечательно согрелись, -  заметил  граф,  ставя  ей  на
ягодицы освободившуюся от сапога ногу.
   - Вот-вот, если вам холодно, стоит поработать физически.
   - Но, моя дорогая, именно это я и собираюсь сделать.
   Мэг с яростью накинулась на его второй сапог. Сакс так и  видел,  как
она возмущенно закатывает при этом глаза.
   Он же чуть не урчал от удовольствия,  ощущая  сквозь  свой  шерстяной
носок и несколько слоев ее юбок нежную мягкость ее попки.
   Мэг изогнулась, однако в  этом  не  было  ничего  общего  с  желанием
оттолкнуть его. Когда она еще сильнее потянула его за  сапог,  для  чего
наклонилась чуть ниже, он просунул ступню между ее ног.
   Мэг замерла.
   - Продолжайте, - мягко сказал граф. Это было, конечно, рискованно  по
отношению к девственнице, но он предполагал, что его графиня - необычная
девственница.
   И, словно доказывая его правоту,  Мэг  с  новой  силой  потянула  его
сапог, не обращая внимания на то, что с каждым рывком его босая нога все
глубже проникает ей между ног. Впрочем, когда сапог  наконец  был  снят,
она сделала попытку отойти, но была схвачена за талию и  усажена  им  на
колени.
   - Пора ложиться, - едва дыша, произнесла Мэг. Щеки ее алели - он  был
уверен, что не только от усилий.
   - О, давно пора, - прошептал он ей прямо в ухо, - но  теперь  вы  все
еще в туфлях. Подержите-ка одеяло.
   Когда Мэг вцепилась в одеяло, которое закрывало теперь их  обоих,  он
поднял ее левую ногу таким образом, что ее юбки откинулись назад, открыв
всю обтянутую белым чулком  ножку,  вплоть  до  пикантной  черно-красной
подвязки. Он сомневался, что она позволит  ему  рассмотреть  ее  -  этот
маленький символ ее тайной порочности. Но Мэг оставалась покорной в  его
руках.
   Дразнить ее, стараться узнать, как много она  ему  позволит  и  когда
возмутится, было для него самой увлекательной любовной игрой. Он  обожал
свою непредсказуемую и решительную жену.
   Граф расшнуровал ее ботинок, изношенный чуть не до дыр.
   - Придется дать Сьюзи прибавку.
   - Почему? - не шелохнувшись, спросила Мэг.
   - Потому что все в моей жене восхищает меня.
   Тут она все же повернула голову.
   - Все? Но ведь я превратила вашу жизнь в сплошной кошмар.
   - В настоящий момент я счастлив как никогда.
   Мэг зарделась.
   - А я тем временем замерзаю.
   Он стянул с нее худой башмак и растер ей ступню.
   - Да у вас ноги ледяные!
   - Я стараюсь не лгать.
   Это возвращало их к важным вещам, но граф не собирался возвращаться к
ним до тех пор, пока не покончит с другим, еще более  важным  делом.  Он
опустил ее ногу, нежно погладив  рукой  и  испытывая  большое  искушение
скользнуть вверх, туда, где мелькнуло ее обнаженное бедро,  -  им  обоим
этого хотелось, но Мэг действительно замерзала, а он не был дураком.
   Граф поднял ее другую ногу и быстро снял с нее  башмак,  потом  встал
сам и поставил на ноги Мэг.
   - Вы хотите что-нибудь еще с себя снять?
   Она удивленно взглянула на него - неужели она и в самом деле  думала,
что он попытается ее раздеть? - потом скинула тяжелую куртку конюха.
   - Да, я сниму еще кое-что, но под одеялом. - Она постелила оба  своих
одеяла на кровать и легла под них.
   Граф подумал было  снять  бриджи,  но  потом  отбросил  условности  и
забрался в кровать рядом с ней,  задержавшись  лишь  на  секунду,  чтобы
расправить над ними свои два одеяла и плотно подоткнуть их.

Глава 19

   Постель была холодной. Граф привлек  Мэг  к  себе,  чтобы  они  могли
делиться теплом друг с другом, но не только  поэтому.  Несколько  секунд
Мэг лежала в напряжении, потом  расслабилась,  положила  голову  ему  на
грудь и обняла мужа. Его почти до слез растрогала естественная  простота
этого порыва, хоть они и лежали на сбившемся матрасе, полностью одетые и
все еще дрожащие от холода. Господи, да что же это с ним происходит?
   - Мы не погасили свечу, - напомнила Мэг.
   - Давайте подбросим монетку и решим, кому идти ее задувать.
   - Если вы об этом забыли, напоминаю, что у нас нет денег.
   - Проклятие! - Все это было, конечно, игрой. - А,  ладно,  подсвечник
солидный, будем надеяться, что ничего не случится. Я  даже  предпочитаю,
чтобы горел свет. Мне нравится видеть вас.
   - Если бы не необходимость дышать, вы бы меня совсем  не  увидели.  -
Из-под одеяла торчала лишь ее макушка.
   Граф любил предаваться любви  при  свете,  но  не  стал  бы  на  этом
настаивать. Мэг будет так же мила и в темноте.
   - Немного согрелись? - спросил он.
   - Немного. Ноги все еще холодные.
   Граф слегка пошевелился.
   - Кладите их мне меж бедер. Там им будет хорошо и тепло.  -  "Это  уж
точно", - добавил он про себя.
   Поколебавшись немного, Мэг чуть-чуть отодвинулась и  согнула  ноги  в
коленях. В следующий момент  он  почувствовал  ее,  даже  через  бриджи.
Господи Иисусе! Он сжал ее ступни бедрами и руками.
   - Надеюсь, этот лед не принесет мне непоправимого ущерба,  -  пошутил
он.
   Мэг тихо засмеялась, но сделала попытку убрать ноги.
   - Не нужно, все в порядке.
   Он стал растирать ей икры. Когда они стали чуть теплее,  обхватил  ее
щиколотку и, согнув, подвел ступню к своему набухшему паху.
   - Считается, что холод сковывает мужскую страсть. Теперь у меня  есть
научное доказательство того, что  холодные  ноги  подобного  эффекта  не
производят.
   Мучимый любопытством - когда же она его  остановит,  и  остановит  ли
вообще, - граф начал расстегивать пуговицы, потом просунул  ее  холодную
ногу внутрь.
   Мэг спрятала голову под одеяло, поэтому он не мог видеть выражения ее
лица.
   - Теплее? - снова спросил он.
   - Да, спасибо.
   Она сказала это так застенчиво, что ему захотелось ее съесть.
   Через какое-то время он просунул кончики ее  пальцев  в  расстегнутые
кальсоны, и они наконец прикоснулись  к  его  обнаженной  плоти.  Пальцы
оказались еще довольно холодными, но это было восхитительно.
   Характер ее дыхания изменился. Он это отметил, как и  тот  факт,  что
она по-прежнему не сопротивлялась.
   Он не совсем понимал, что с ним происходит. Он был возбужден и  готов
принять женщину, но не совсем готов принять именно Мэг. Впервые  принять
Мэг.
   С удивлением и некоторым беспокойством он обнаружил, что  никогда  не
лежал в  постели  с  женщиной,  которую  действительно  любил.  О,  ему,
разумеется,  нравились  его   партнерши,   но   то   было   лишь   данью
обходительности. Он старался, чтобы они получили от близости с ним  все,
на что рассчитывали. Он никогда прежде не испытывал этой почти  пугающей
потребности, чтобы все было идеально для непредсказуемой, страстной,  но
неопытной любовницы.
   Высвободив ее ногу, он снова стал растирать ладонями все еще холодные
пальцы.
   - Так лучше?
   Словно догадываясь, как он прореагирует, Мэг вытянула ногу и положила
ее обратно на его восставшую плоть.
   - Постель немного согрелась, правда? - спросил он, ощущая в некоторых
местах тела почти горячечный жар.
   - Да. В последние несколько дней мы  спали  в  этой  постели  втроем:
Рейчел,  Лора  и  я.  Чтобы  было  теплее.  А  Ричард  -  с  Джереми.  Я
действительно хочу вас поблагодарить за то, что вы  спасли  нас.  Думаю,
теперь вы сами увидели, в каком бедственном положении мы находились.
   Он нежно погладил ее по спине.
   - Это я благодарю Бога, что мне выпало такое счастье.  Вы  чувствуете
себя в этой постели так непринужденно потому, что привыкли спать здесь с
сестрами?
   Мэг наконец выглянула из-под одеяла и задумчиво посмотрела на него.
   - Скорее, потому, что мне спокойно с вами.
   - Даже несмотря на то, что я собираюсь вас соблазнить?
   Мэг не шелохнулась.
   - Да. Потому что я знаю: вы не сделаете ничего против моего желания.
   Граф поцеловал ее за честность. И за доверие к нему. Он  все  еще  не
был готов сделать следующий шаг, но ему отчаянно хотелось  целовать  ее.
Как же редко это с ним бывало, подумал он и чуть не  застонал  при  этой
мысли.
   Мэг ему хотелось целовать бесконечно.
   Она придвинулась поближе и погладила  волосы  у  него  на  макушке  -
холодная постель с комковатым матрасом показалась ему раем.
   Его рука, блуждавшая по ее телу, наткнулась  на  что-то  твердое,  и,
отдернув ее, он сказал:
   - Я забыл про ваш корсет. Вам ведь неудобно в нем.
   По ее взгляду он догадался: она понимает, что это часть игры.
   - Я бы действительно сняла его, но не ценой потери тепла.
   - Давайте посмотрим, что можно сделать под