ви, глаза горели неистовством  и
удалью. Голос прерывался от боли, но улыбка осталась широкой:
     -- Не догадываешься?
     В исполинский проем в стене  дворца  все  пятеро  увидели,  как  небо
озарилось кроваво-красным. Черная грохочущая  туча  исчезла  под  натиском
багровой, клокочущей, роняющей клочья огня. Дикие воронки скручивали  тучу
в жгут, стоял треск раздираемой ткани, настолько  ужасный,  что  молнии  и
гром казались детскими забавами. Такой же  кроваво-красный  свет  падал  и
вниз, стремительно поглощая землю.
     К дворцу бешено мчался на огненном коне грозный пылающий всадник.  За
ним простиралась полоса  огня  и  разрушения.  Горела  сама  земля,  горел
воздух, горел белый свет  --  до  конца  разрушения  оставались  считанные
минуты.
     В руке всадник вздымал огненное копье. Был  всадник  лют  и  страшен,
обезображенное лицо было  впервые  открыто.  Невры  в  ужасе  смотрели  на
летящего на них Агимаса.
     Конь в  длинном  прыжке  одолел  пролом,  копыта  грозно  ударили  по
мраморным плитам. Агимас властно натянул удила. Конь дико заржал, поднялся
на дыбы.
     -- Успел!
     Перун тяжело поднялся на колени, затем воздел себя на ноги. Кровь  из
разрубленного бока перестала сочиться. Раны на голове и груди затягивались
на глазах. Он отнял ладони  от  кровоточащего  бока,  и  невры  потрясенно
увидели розовый шрам.
     -- Что задержало тебя?.. Вон Яйцо!
     Агимас резко повернулся к троим неврам. Таргитай нашел  в  себе  силы
подняться на колени.
     Перун, ковыляя, добрел до Яйца. Невры  смотрели  отчаянными  глазами.
Перун, снова мужественно-красивый и полный сил, вскинул меч. Синие  глаза,
насмешливые и холодные, остановились на неврах. Он на миг  задержал  руку,
наслаждаясь, а когда метнул вниз воздух вскрикнул от боли.
     Раздался чистый звон. По белой скорлупе  разбежалась  паутина  мелких
трещин.
     Фагим приближался опасливо, распластываясь по  стене.  Перун  зыркнул
люто, прорычал, щеря белые зубы. Маг вздрогнул, торопливо  ударил  жезлом.
Хрустальный звон сменился сухим треском, будто  ломались  камни.  Скорлупа
начала подрагивать, изнутри рвалось нечто. Из трещин пошел ядовито-лиловый
свет.
     -- Безумные... -- прохрипел Таргитай. -- Сами же исчезните...
     Кора вздрогнула, обхватила Олега за шею, прижалась. Если уж исчезать,
то в объятиях сильного мужчины. Лиска зашипела зло, оторвала одну руку  от
волхва, прильнула сама.
     -- К чему и стремлюсь! -- гаркнул Перун окрепшим голосом. -- Назад  в
Небытие!.. Возврат в блаженный Хаос!  Слава...  И  пусть  скорее  наступит
Священное Ничто!
     Агимас тяжело сполз с коня. Правая рука не гнулась, как и нога.  Шлем
сбросил,  на  обезображенное  лицо  было  страшно  смотреть  даже  сейчас.
Единственный глаз блестел, как звезда. В руке подрагивало копье,  булатный
наконечник горел темно-вишневым цветом.
     Сзади раздался раздраженный голос Перуна:
     -- Разбей Яйцо! Остался только твой удар!
     Фагим, трясясь от страха, здесь все были сильнее, искательно  смотрел
на могучего воина-мага. Мощь Агимаса возрастала с каждым днем, даже  Перун
не  знал  ее  всю.  Но  Агимас  не  был  ни  добрым,  как   Таргитай,   ни
рыцарски-благородным,  как  Перун.  Он  мог  убить  слабейшего  просто  из
прихоти. И убивал.
     Агимас взвесил в руке копье. Булатный наконечник блестел,  заточенный
как бритва. Мрак отвернулся и закрыл глаза. Он чувствовал  себя  старым  и
бессильным. Олег опустил голову, в душе была лишь страшная  пустота.  Руки
механически поглаживали женщин по головам.
     -- Это мой самый победный удар, -- прохрипел Агимас. Слова  с  трудом
выходили через разбитое давним ударом Мрака горло. -- Самый победный. Жить
стоило...
     Вскрикнул  распоротый  воздух.  Копье  пронеслось,  как   отвердевшая
молния, острие с хрустом проломило... грудь Перуна! Блестящий конец  вылез
между лопаток. Булатный конец дымился, потек сладкий запах горелой плоти.
     Перун мгновение стоял, пожирая расширен дыми глазами воина-мага, упал
на колени. Из раны брызгала кровь,  растекалась  ярко-красной  лужей.  Бог
войны и брани корчился от боли.
     Мрак оторвал от пола тяжелую, словно налитую  свинцом  голову.  Глаза
полезли на лоб.
     -- Агимас?
     Воин повернул к нему залитое потом и кровью лицо.
     -- Не Агимас... -- прохрипел он с трудом. -- Симаргл...
     Мрак приподнялся, опираясь на Олега.
     -- Опять меняешь шкуру?
     -- Не шкуру... Симаргл --  крылатый  пес  на  языке  моего  народа...
который вы... истребили...
     Мрак смотрел исподлобья. Все трое на последнем издыхании,  а  враг  в
полной силе. Они в его власти.  А  еще  к  стене  прижался  Фагим,  глазки
перебегают с одного на другого. Эта змея старается не  привлекать  к  себе
внимания, но яда в ней хватит на весь мир.
     -- Зачем тебе? -- спросил Таргитай. В его голосе не было вражды.
     -- Затем... что ты... победил... меня.
     В синих глазах Таргитая было сочувствие  и  понимание.  Мрак  и  Олег
переглянулись.
     -- Я лишь после твоих песен, -- проговорил Агимас клокочущим голосом,
-- понял, что я убивал, захватывал, разрушал города, стирал с  лица  земли
целые народы... Но никого не победил!.. Я начал слушать твои песни,  чтобы
найти способ, как поймать и убить, и мне расхотелось жечь и  убивать...  Я
видел, как поднимаю оралом землю, холю урожай, а дома меня ждет  верная  и
любящая жена...
     Таргитай кивнул, протянул руку. Агимас бережно поднял  его  на  ноги.
Улыбка была невеселая.
     -- Как я жаждал всех вас убить...
     -- То был не ты, -- сказал Таргитай просто. -- То был Агимас.
     Мрак судорожно вздохнул. Олег все еще сидел под стеной, кривился.  То
ли ударом магического кулака перебило ребра, то ли  была  другая  причина.
Или даже две. Обе с тревогой заглядывают в колдовски-зеленые  глаза.  Лицо
волхва страдальческое, не понимал того, что ясно не  только  Таргитаю,  но
уже даже Агимасу.
     -- Что будешь делать?
     -- Моя мощь велика... Но я стану в искупление... оберегателем. Я могу
согнать и отогнать тучи, дождь, могу укрыть посевы снегом... Это  труднее,
чем жечь... Я искуплю не смерть, а жизнью...
     Он ударился оземь, взметнулся  в  личине  огромного  пса  с  золотыми
крыльями. Пахнуло свежестью, словно  после  грозы.  Хлопнули  крылья,  пес
исчез.

     Глава 8

     Перун корчился в коричнево-красной грязи. Кровь еще текла из сквозной
раны, а копье торчало, проткнув насквозь. Лицо стало белое как  мел.  Рана
от руки Агимаса оказалась куда тяжелее, чем удар мечом Таргитая. Фагим  не
шевелил даже пальцами, боясь, что его заметят.
     -- Я тебя недооценил, прохрипел Перун ненавидяще. -- Но ты все  равно
обречен... Сильнее меня нет. Ни человека, ни зверя, ни бога!
     Таргитай промолчал, Мрак крикнул:
     -- Он сразил тебя!
     -- Не он, а этот дурак... Но я бессмертен, я залечу раны. Уже  завтра
я снова буду сильнее.
     -- А Таргитай?
     -- Разве не видно?..
     Видно было по хмурому  лицу  Мрака.  Перуна  удалось  сразить  только
благодаря Агимасу. Но Агимас не носит в зубах сапоги.
     Рана Таргитая перестала кровоточить. На месте разреза появился  сизый
шрам, стал бледнеть.
     -- Что сделать? -- отчаянно вскрикнул он. --  Что  сделать,  чтобы...
победить навсегда?
     Мрак сказал настойчиво:
     -- Решай сам, Тарх. Теперь это твоя война.
     Оборотень смотрел с надеждой, Олег -- недоверчиво, но молчал.  Ладони
его скользнули на плечи женщин. Я же дурак, хотел вскрикнуть Таргитай.  Ну
и что, если в моих песнях такая мощь? Решать должны мудрые...
     Но мудрые не смогли, напомнил себе с  отчаянием.  Мудрость  не  везде
спасает, теперь понятно; как не везде помогает сила -- узнал  еще  раньше.
Неужто что-то иное...
     -- Наковальню! -- велел он страшным голосом.
     Олег расширенными глазами смотрел на преобразившегося Таргитая.  Мрак
пнул его в бок, отпихнув Лиску. Она оскалила зубы, укусила его  за  кисть.
Мрак ругнулся, сжал кулак, но не тронул.
     Волхв вздрогнул, взмахнул руками. Перед Таргитаем  тяжело  бухнула  в
землю массивная наковальня. Под ней был широкий пень, оборванные корни еще
шевелились, истекали соком. Мрак покрутил  головой.  Вырвать  такой  пень,
перенести сюда... Нет, на Олега покрикивать  опасно.  Даже  девок  его  не
тронь, вдруг да заступится.
     -- Да свершится! -- вскрикнул Таргитай.
     Золотой  меч  в  его  руках  прорезал  воздух.  Наковальня  дрогнула,
вспыхнул  жаркий  огонь.  Мрак  закрыл  глаза  от  нещадного  жара.   Олег
попятился, закрываясь ладонью.

     Меч в руках Таргитая попытался вывернуться, дергался,  как  скользкая
рыба.  Он  сдавил  рукоять,   удержал.   Лезвие   разом   накалилось,   из
темно-вишневого превратилось в малиновое, оранжевое.  Когда  стало  белым,
Таргитай с силой налег на рукоять, уперев острым концом в наковальню. Мрак
ахнул, когда Таргитай голым кулаком начал бить по пылающему железу.
     Под ногами за тряслось,  грохот  заставил  обеих  невров  присесть  и
ухватился за голову. Наверху  затрещало,  Мрак  предостерегающе  закричал.
Трещины черной паутиной разбежались по своду, посыпались мелкие камешки.
     Мрак сжимался, кривился, мучился за Таргитая, вместе с ним обжигался,
терпел муку, удерживал раскаленное железо.
     Внезапно грохот оборвался.  Крупные  капли  прокладывали  дорожки  по
закопченным щекам молодого бога.
     -- Что теперь скажешь, Чернобог?
     Перун молчал, глаза  смотрели  затравлено.  В  руке  Таргитая  сыпало
золотыми искрами... Орало! Невры сразу узнали, хотя видели только  однажды
у полян. Орало -- это тот же Меч, но вспарывает не плоть людскую, а  плоть
земную. Таргитай пытается заставить Меч нести не смерть, а жизнь?
     Мрак спросил неуверенно:
     -- Тарх, ты все делаешь верно?
     -- Спроси у Олега, -- огрызнулся Таргитай.
     Отчаянные глаза волхва сказали. что он понимает не больше Мрака.  Его
ладони бессильно соскользнули женщинам на спины.
     Таргитай с силой топнул. С хрустом, как  при  рекоплаве,  разбежались
светлые с голубизной трещины. Мрак  попятился.  Таргитай  ударил  сильнее.
Из-под ноги вывалился кусок небесного хрусталя с  крышку  стола.  Таргитай
едва успел отшатнуться. Упадет такой камешек бабе на голову, подумал  Мрак
невольно, платок собьет.
     Таргитай вскинул над головой золотое  Орало.  Оно  все  еще  брызгало
горячими искрами, шипело. Молодой бог был озарен  тревожными,  трепещущими
как крылья бабочки над огнем сполохами. В глазах метнулся страх, но всегда
сильный Мрак  и  всезнающий  Олег  сами  смотрят  на  него  с  надеждой  и
ожиданием! Он вздохнул и швырнул Орало в провал.
     Олег вскрикнул в страхе:
     -- Зачем? Там кочевники! Все пропало... Они поклоняются Мечу!
     Он  чувствовал  сильнейший   страх   и   полное   бессилие.   Женщины
прижимались, теребили, трогали, напоминая,  что  он  --  мужчина,  сильный
мужчина, должен уметь и знать. Дурочки принимают человека таким, какое  он
умеет делать лицо, а здесь он опередил  и  простодушного  Таргитая  с  его
душой нараспашку, и оборотня, у которого все на лбу написано, а сердце  на
рукаве.
     Его ладони соскальзывали,  тело  немело,  от  женщин  пахло,  как  от
медоносных пчел. Будь он Таргитаем, а не самим собой, уже забыл бы, что  у
пчел не только мед, но и жало.
     Таргитай повернулся к нему всем телом. Лицо было бледным.
     -- Да, Мечу... Но они -- люди. Они поймут...
     -- Кочевники?
     -- Кочевников можно ссадить с коней на землю.
     В глазах Перуна сквозь боль и страдание мелькнула свирепая радость.
     -- Хороший замах... Но рисковый. Получится ли  удар?  Там  мое  самое
воинственное племя. Они обогащаются на войнах.
     Таргитай сказал отчаянно:
     -- Они -- люди.
     -- Мои люди!
     -- Я вернул им преображенный Меч. Они  должны...  должны  зажить  как
надо!
     -- Много вас было, героев, -- сказал Чернобог люто. -- Что вы  против
бога? Я -- бессмертен!
     Таргитай покачал головой.
     -- Уже нет.
     -- Я?
     -- Ты бог, который прожил тысячи и тысячи лет. Я -- тот, кто когда-то
твою жизнь оборвет.
     Чернобог рывком выдернул копье. Кровь хлынула широкой струей.  Скрипя
зубами от боли, прорычал:
     -- Но кто ты, новый?
     Синие как небо глаза посуровели, стали холодными.
     -- Для друзей останусь Таргитаем. Но тебе  лучше  запомнить  Сварога,
бога нового мира.
     Мрак прошептал изумленно:
     -- И неслабого... Клянусь моей секирой -- не слабого!
     Олег,  часто  дыша,  потрясенно  смотрел  на   золотоволосого   бога.
Решившись, подхватил рукоять, оставшуюся от Меча, швырнул  на  наковальню.
Мрак  не  успел  рта  открыть,  как  вспыхнуло  пламя.   Золотая   рукоять
превратилась в  золотую  лужу  тяжелого,  быстро  застывающего  металла  с
тусклым блеском. Мгновение  спустя  Олег  ухватил  желтую  чашу,  едва  не
выронил, перебросил из руки в руку.
     -- Не обожгись! -- вскрикнула Кора.
     -- Он мужчина, -- надменно бросила Лиска.
     Олег сказал страстно, с таким жаром, что раскаленная чаша  показалась
холодной:
     -- Знание! Что без него хоть новый  мир,  хоть  старый?  Это  --  для
волхвов! Любого племени, земледельцев или скотоводов...
     Широко размахнувшись, он отправил  Чашу  сквозь  пролом  к  темнеющей
внизу обезображенной  земле.  Мрак  подошел,  пошатываясь.  В  руках  были
широкие ремни перевязи из толстой кожи, грубо выделанной, пропахшей потом.
На ней болтались пустые ножны от Меча.
     -- Если так, то без Ярма им не освоить те земли, которые ты  огородил
валом!
     Таргитай и Олег взялись с двух  сторон  за  просоленную  перевязь.  В
пальцы Мрака кольнуло, но не  выпустил,  лишь  стиснул  зубы.  Исполинские
силы, магии или богов, что превращают одну вещь в другую, коснулись и  его
тела, что-то тронули внутри, но шарахнулись обратно, словно обожглись.
     Едва Таргитай и Олег убрали руки, Мрак  с  жутким  воплем  швырнул  в
провал уже золотое Ярмо. Подул на пальцы.
     -- Надеюсь, остынет, пока долетит!
     Олег прислушался к чему-то, лицо  было  такое,  словно  его  посетило
видение. Сказал тихо и очень удивленно:
     -- Нет, обожгутся... Если бы вы знали, кто!
     Чернобог скрипел зубами, обеими руками зажимал рану.
     Мрак подозрительно поглядывал то на бессмертного  бога,  то  на  свою
секиру.
     -- Тарх... Как бы прибить? чтоб и на семя не осталось?
     Таргитай печально покачал головой.
     -- Убить нельзя... Можно только победить.
     -- Да, я вижу теперь... Это так, на всякий случай.
     Хватаясь за стену, Чернобог кое-как поднялся. Лицо его было страшным.
Однако он опустил голову, избегая взглядов двух красивых женщин, и, сильно
хромая, скрылся во внутренних  покоях.  Кровавый  след  за  ним  вспыхнул,
оставив черную оплавленную дорожку.
     Мрак вздохнул, прислонился к стене. Олег со слезами на глазах положил
ладони на грудь оборотня. Сердце там стучало часто  и  слабо,  как  бьется
мелкая пташка в силках. Сам Мрак был смертельно бледным, на лбу  выступила
болезненная испарина. Страшный яд мира мертвых с кинжала  жреца  проник  в
могучее тело!
     Лиска смотрела с сочувствием, пыталась как-то подставить свое хрупкое
плечико. Глядя на нее, и  Кора  решились  отклеиться  от  волхва,  сказала
негромко:
     -- Ты ранен?
     Мрак с усилием поднял  голову.  Вокруг  далекого  хрустального  гроба
сгустился  воздух,  взвилась  пыль.  Сухо  треснуло.  На  пол   посыпались
блестящие куски. Тело молодой девушки, вырванной из рук жрецов  Чернобога,
медленно растаяло.
     Голос Мрака прервался от боли:
     -- Где... она?
     -- Кто? -- не понял Олег.
     -- Та... женщина.
     -- Вернулась.
     -- Ку...да?
     Олег смотрел непонимающе.
     -- Мрак, у тебя жар. Об этом ли надо думать?
     Мрак прошептал:
     -- Тогда раздави гадину.
     Волхв обратил страшный взор на Фагима. Того затрясло. В нечеловечески
зеленых глазах лесного волхва, сокрушившего Мардуха, не было даже  простой
злости. В них была лютая и скорая смерть.
     -- Тварь, -- сказал Олег с отвращением, -- как ты мог... Поднять руку
на весь белый свет?.. Да что белый свет -- ты хоть знаешь,  на  что  обрек
Мрака?! Умри!
     Фагим до боли в глазах зажмурился. Олег взмахнул рукой, вокруг кулака
полыхнули злые молнии. Женщины отстранились, но на своего мужчину смотрели
с восторгом. Вдруг сильные пальцы перехватили запястье.
     -- Погоди!
     В глазах певца было сильнейшее отвращение к новому убийству.
     -- Что с тобой,  Таргитай?  --  спросил  Олег  строго.  --  Он  хотел
разрушить мир!
     Горло Мрака было перехвачено злой болью.
     -- Тарх, где же твоя Правда?
     Таргитай потерянно смотрел широко распахнутыми глазами.
     -- Мне кажется... теперь мне ну очень кажется, что  есть  нечто  даже
выше Правды...
     -- Выше? -- не понял Мрак. -- Что?
     -- Милосердие.
     Мрак переждал прилив острой боли.
     -- Ну, раз на раз не приходится. Агимас не пример, его  просто  много
по голове били... Ладно, я наубивал на две жизни вперед.
     Фагим, еще не веря, вскочил, как заяц. Глаза  заискивающе  бегали  по
таким не победным лицах лесных людей.  Попятился,  не  сводя  вытаращенных
глаз.
     -- Иди, -- сказал Таргитай мягко, -- и не твори зла.
     Мрак покачал головой, а Олег проговорил медленно:
     -- Я пощадил тебя дважды. В третий -- сам Род не спасет.
     Фагим исчез, Таргитай взмолился:
     -- Ну скажите! Мы то, что хотел Род?
     Олег, всегда готовый объяснить все, молчал. Мир спасен, но все так же
нелеп. В нем богами могут становиться такие, как Таргитай? Миром движет не
знание, не ум? А жаждущий мести Агимас сумел прочесть следы  души?  Но  не
мог он, взыскивающий истину?
     Было горько, словно вывозили в грязи. Ладно, он уже бывал в болотах и
всегда вылезал на берег. Все равно  вера  --  для  слабых  умом.  Звери  и
простой народ идут на веревке чувств, а он  зачем-то  ж  наделен  разумом?
Разве не для более достойной дороги? Теперь уже понятно, почему люди живут
так, будто бессмертны! Они будут бессмертны... и не только.
     Молчал и Мрак. В темных глазах оборотня Олег видел лицо  ослепительно
красивой женщины, ее губы, подрагивающие ресницы. А за ней изготовилась  к
броску тень  смерти.  Еще  одна  нелепость:  несокрушимому  Мраку  суждено
сгинуть из-за женщины? Даже если сейчас удастся одолеть яд?
     Мрак кивнул на Яйцо.
     -- Что с ним?
     -- На каменную секиру нашлась железная... Магию побивает волшба... но
что побьет жажду жить мирно?
     У Мрака губы стали белыми от боли. Он потемнел, и все в  зале  слегка
потемнело. Через силу улыбнулся.
     -- Последний лучик! Успели...
     Олег покосился на Таргитая, в горле был комок.
     -- Нам пора на землю... А ты, Тарх, останешься.  Чистые  синие  глаза
Таргитая наполнились слезами, губы задрожали.
     -- Я? Почему? Разве я  уже  не  тот  дударь,  которого  вы  жалели  и
защищали?
     Мрак обнял молодого бога за плечи.
     -- Но теперь еще и Сокрушитель Ящера, Делитель Земли,  новый  бог  по
имени Сварог... Этих мы не знаем.
     -- Но... Мрак!
     Олег наклонился к другому уху, шепнул:
     -- Ну и что, если все люди -- гусеницы? Все еще или  пока  что...  Но
раз уж тебе повезло... ума не приложу как...  раз  уж  вылез  из  мохнатой
шкуры, расправь крылья!
     Мрак слегка тряхнул за плечи:
     -- Взрослей, Таргитай. Какое зверье ссадил... считай, что уже  ссадил
на землю! В землепашцы, это ж  надо!..  Это  теперь  твои  люди.  Тебе  не
позавидуешь, должен заботиться не просто о  каком-то  малом  племени.  Или
одном народе. Весь мир, где пашут, под твоей защитой! Ну а как  без  крови
-- пусть Олег, наш миротворец,  голову  ломает.  Хотя,  гм,  ему  придется
сегодня решать задачки потруднее...
     Олег через силу растянул рот в  улыбке.  Все-таки,  спасая  мир,  сам
потерпел сокрушительное поражение. И пока что даже не понял -- по