нда? -- спросил Таргитай жадно.
     -- Змей нагло тащил и вещи из башен магов, пещер  отшельников.  Он  и
Жезл уволок, и всякое разное... Змей, как вижу, древний, таскает  издавна.
Там в расщелинах полно магических штук.  Наверняка  есть  и  мощнее  этого
Жезла, но вряд ли даже Гольш сумеет разобраться...
     Мрак хмыкнул:
     -- А если старая лиса сумеет? Захватим пару штук?
     Олег с сомнением покачал головой:
     -- Их там тысячи... Можно, конечно, захватить. Но я еще не знаю,  как
выберемся.
     Все умолкли. Стена отвесная, а Змей вот-вот вернется. С  добычей  для
змееныша. А когда обнаружит, что погиб  и  последний,  в  ярости  и  скалы
разнесет, но доберется!
     Все взоры устремились на Олега.

     К вечеру горы исчезли на горизонте. Они сидели на спине летящего Змея
-- присмиревшего, послушного, покорного магической мощи  Жезла.  Мрак  еще
зябко кутался -- ослабел от потери крови, а  быстрое  заживление  страшных
ран отняло последние силы. Таргитай шевелил  губами,  складывал  песни  --
опять же не о своих или друзей подвигах, битве со Змеем,  --  а  о  бабах,
вздохах, коровах на лугу, сю-сю,  ням-ням,  патя-патя...  Лиска  прижалась
всем телом к спине Олега, обхватила и прильнула щекой к спине. Волхв сидел
на загривке Змея выпрямленный, между ногами держал Жезл Мощи.  Набалдашник
почти не светился: Гольш знает, как накапливать мощь от Солнца и звездного
неба, но то Гольш, а сейчас дотянуть бы...
     Таргитай придерживал Мрака. Оборотня ремнем захлестнули поперек пояса
и привязали к встопорщенному гребню, но летающая  жаба  с  крыльями  часто
ныряла, виляла из стороны в сторону, словно и в воздухе протоптали  дороги
с  рытвинами,  колдобинами,  ямами.  Тело  Мрака  начинало  выскальзывать,
Таргитай хватался за оборотня обеими руками, ногами упирался в шипы.
     Далеко внизу темнела стена -- великанский лес -- порождение  Прадуба,
на котором желуди созревают раз в  тыщу  лет.  Еще  полсуток  лету,  ежели
одурманенный  Змей  будет  слушаться,  покажется  Великая  Река...  А  там
дотянуть бы через бескрайнюю пустыню горячих песчаных гор!..

     Далеко в снежных Гималаях на вершине горы  сидел  полуголый  человек.
Когда пришел зов, он дернулся, открыл глаза.  Пронизывающий  ветер  срывал
крупицы льда, грыз гранит. Слепящее холодное  солнце  играло  в  льдинках.
Воздух был чистый и острый, как нож.
     Настойчивый голос упорно долбил:
     -- Вишандра, очнись! Очнись, Вишандра!
     Человек с великим усилием разомкнул смерзшиеся губы:
     -- Что жаждешь, смертный?
     Голос торопливо сказал:
     -- Хвала Извечным! Мне пришлось пробиваться к тебе, в твой мир,  двое
суток. Я думал, ты уже ушел в мир блаженства!
     -- Что надо? -- повторил Вишандра уже раздраженно.
     Он сделал усилие закрыться в магическом коконе, но неизвестный  ловко
сунул ногу в щель, сказал еще торопливее:
     -- Тебя призывает Могучий!
     -- Почему не сам? Прислал смертного...
     -- Ну-ну, ты еще не вечножитель. У Главного нет времени  расталкивать
тебя. У тебя глаза покрылись льдом, а кровь замерзла.
     -- Значит, я забрался далеко. А ты, ты...
     Он ощутил пронизывающий ветер, холод. Лед под ним  перестал  казаться
теплым песком.  Голос  что-то  бубнил  в  мозгу,  настаивал,  но  Вишандра
сосредоточился, поймал взглядом вершины  далекой  горы,  скользнул  мыслью
дальше, пока не уперся в небесную твердь, скользнул по ней, как по ледяной
горке, дальше за горизонт.
     Воздух вокруг него потеплел,  пошел  струйками.  Худое  смуглое  тело
дернулось, блеснул короткий  огонь.  Почерневший  круг  на  камне  исходил
струйками перегретого воздуха.
     Сильный хлопок колыхнул шторы в роскошно убранной комнате, похожей на
покои шаха. Вишандра возник посредине,  дико  огляделся.  Со  всех  сторон
липли густые запахи. Всюду шелестело, шуршало, потрескивало,  серебрилось.
Воздух был тяжелый, грязный, настоянный  на  чужом  дыхании.  В  солнечном
свете, что с трудом проникал сквозь узкое окно,  густо  плавала  шерсть  с
ковров и шкур.
     Дальняя  резная  дверь  резко  распахнулась.  Грузный  человек  почти
вбежал, полы длинного халата волочились по коврам.
     -- Могучий Вишандра!.. Ты нужен срочно!
     Вишандра молча подошел к  окну,  толчком  распахнул  створки.  Свежий
воздух взвинтил пыль, по коврам на стенах прошла волна. Человек  в  халате
отшатнулся.
     -- Здесь и так сквозняки!
     Вишандра опустился на пол, скрестил ноги, завернув их настолько,  что
ступни оказались на бедрах. Голос аскета был холодным и  равнодушным,  как
снежная гора, на которой медитировал:
     -- Узнаю  великого  мага.  Истреблять  народы,  но  не  справиться  с
насморком... Говори, Мардух. Если нарушил мою нирвану зазря, то я, хоть ты
и великий маг, камня на камне здесь не оставлю.
     Мардух отодвинулся к стене, там дуло не так мощно,  сказал  медленно,
делая весомым каждое слово:
     -- Равновесие Мира, которое создали боги и которым владеем мы,  маги,
грозит нарушиться.
     Вишандра обронил равнодушно:
     -- Кем?
     --  Из  Гипербореи...  есть  такая  северная  страна.  В  нашем  мире
появились странные люди. Они явно обладают странной мощью.
     -- Ну и что?
     -- Вишандра, не  будь  так  спокоен.  Они  походя  разметали  державу
киммерийцев, когда не вошли даже в половину своей силы.
     -- Ну и что? -- повторил  Вишандра  уже  с  отвращением.  --  Я  могу
разметать любую державу движением мизинца.  Ты  можешь,  любой  из  высших
магов может.
     -- Они тогда не знали своей силы! Но затем  им  повезло  украсть  мой
ковер, я тогда гостил у Фагима, их  полумертвых  донесло  до  южной  башни
Гольша...
     -- Пустынника?
     -- Да, поедателя саранчи и ящериц. Тот  успел  кое-чему  их  научить,
затем отправил с опасным заданием...
     Вишандра вяло шевельнулся, но глаза блеснули остро, с интересом:
     -- Со дня падения  державы  киммеров  прошло  едва  два  месяца.  Как
чему-то научил? У меня на каждую ступень уходят десятки лет.
     -- Вишандра, это  странный  народ.  Чересчур  непредсказуемый,  чтобы
позволить таким ходить по земле. Дурость или  счастье,  но  этим  лохматым
людям постоянно случается то, что  называем  слепой  удачей.  Они  избегли
ловушек, попросту их не заметив, а в других случаях справились с засадами,
не сообразив даже, что это засада.
     -- Как удалось?
     -- Говорю, у них другой взгляд на мир.  Это  не  восточный  фатализм:
мол, от судьбы не скроешься и в мышиной норке, но и  не  западная  страсть
рассчитать каждый шаг на сто полетов стрелы. Они  часто  ориентируются  на
"авось" -- загадочнейшее свойство,  которое  их  постоянно  спасает.  Наши
дешифраторы заняты дни и ночи, пытаются понять колдовской смысл во  фразах
"Авось не бог, но полбога есть", "Наше авось не с дуба сорвалось",  "Авось
после бога -- первое", но пока новые ценности ускользают от понимания.
     -- Ценности или ориентиры?
     -- Пока неясно. Фагим предположил,  что  "авось"  --  это  мгновенный
расчет миллионов вариантов, примерка схожих ситуаций, когда выдается сразу
конечный результат, конечное решение,  а  весь  путь  расчетов  проследить
невозможно. Я с ним не очень  согласен,  но  и  опровергнуть  пока  нечем.
По-моему, это вообще третий путь. Но мы не можем позволить,  чтобы  где-то
взрастала неведомая мощь, которая нам уже угрожает!
     Лицо  Вишандры  темнело,  он  медленно  поднял   голову.   Глаза   их
встретились.
     -- Я уничтожу их, -- произнес он.
     -- Будь осторожен, -- предостерег Мардух. -- Гольш обучил  одного,  а
двое только дуболомы с крепкими кулаками, но ты веди себя так,  будто  там
не один маг, а три. И все три -- могучие!
     -- Я учту.
     -- Будь осторожен, -- повторил Мардух. -- Эти люди не верят в судьбу.
Они сами двигают звездами! Я с тревогой вижу это по  небу.  Они  веселы  и
беспечны как дети. Машут  рукой,  говорят  "авось",  идут  без  страха  по
незнакомым дорогам... Есть еще одно слово, с которым идут и побеждают,  --
"хусим", но значение его совсем темно.
     Вишандра разомкнул ноги, поднялся -- худой,  с  выпирающими  ребрами.
Глаза  его  полыхнули  как  багровые  уголья.  Сквозь  его   тело   начали
просвечивать стены. Аскет исчезал, как вдруг Мардух вспомнил:
     -- Лиска тоже с ними.
     Вишандра снова налился плотью. Бесцветные глаза потемнели:
     -- С дикарями из Гипербореи?
     -- Я сам не поверил.
     -- Не убили?.. Но она ведь дикий зверь...
     -- Похоже, как-то приручили, хотя уму непостижимо. Или она  хочет  их
как-то использовать, что вероятнее.
     -- Может быть, передать, чтобы прирезала их ночью? А  ты  пошлешь  за
ней ковер?
     -- Попробую, -- пообещал Мардух, но уверенности в его голосе не было.
-- Но совладай с ними так, будто кроме тебя у них противников нет.
     -- Сделаю.
     -- Убьешь?
     Вишандра ответил надменно:
     -- Смерти нет. Есть воссоединение с Великой Адити, Праматерью Сущего,
восшествие в Мировой Океан Прадревнего Разума...
     Мардух протестующе выставил перед собой ладони.
     -- Отправь, куда хочешь, но чтобы среди живых не осталось.
     Когда ослепленный Мардух открыл слезящиеся глаза, посреди  роскошного
ковра дымились края дыры, а мраморный пол пошел мелкими трещинами.

     Кусты трещали, испуганные птицы кричали в вершинках  деревьев.  Дикий
Охотник несся через лес, как брошенная рукой бога  скала.  В  сотне  шагов
впереди мчался, хрипя и роняя желтую пену, мегасерос  --  огромный  олень,
какие сохранились от времен, когда по земле ходили только  звери  и  боги.
Желтая пена срывалась ветром, копыта были сбиты в кровь.
     Охотник на бегу дышал  ровно,  мощно.  Когда  до  жертвы  осталось  с
десяток шагов, в правой руке человека блеснул нож. Олень пытался  ускорить
бег, но Охотник догнал без усилий, широкая ладонь ухватила загривок зверя.
     В последний миг Охотник сунул нож в чехол на поясе. Олень  от  толчка
рухнул, человек прыгнул, позвонки лесного зверя сухо хрустнули. Человек  с
рычанием вонзил зубы в шею, сжал челюсти.
     Кровь брызнула тугой горячей струей. Человек ликующе  взревел,  жадно
глотнул крови. Перепачканный красным, всадил пальцы в раны, рванул.  Плоть
затрещала, а человек припал красным ртом к еще живому мясу.
     Лес тревожно зашумел. Над поляной в лиловом сиянии  возникло  крупное
мясистое лицо. Голос прозвучал хрипловатый, рассерженный:
     -- Остап, брось забавы! Ты нужен.
     Охотник поднял голову, кровь капала изо рта, прорычал:
     -- Мое древнее имя вспомнил?.. Значит, в самом деле  вас  приперло  к
стене.
     Налитое  багровым  огнем  лицо  Мардуха  заколыхалось.  Сквозь   него
просвечивали деревья.
     -- Остап, над миром нависла угроза.
     Охотник с сожалением взглянул  на  распростертую  тушу.  Великолепный
олень еще дергался, из широкой раны хлестала кровь.
     -- От кого угроза?
     -- Остап, в мир пришли странные люди из далекой северной страны.  Они
только что заполучили Жезл Мощи!
     Остап посерьезнел, поднял голову. Лицо Мардуха колыхалось  в  плотном
воздухе насупленное, между бровями проскакивали короткие молнии.
     -- Разве он еще существует?
     -- Они его нашли!
     -- Но Жезл хранили  на  Мировом  Дереве...  Я  сам  туда  наведывался
дважды. Первый раз пришлось стражу перебить, второй раз  прошел  так,  что
меня не заметили. Жезла там уже не было!
     -- Упорным да упрямым боги помогают. Жезл утащил Змей,  они  отыскали
этого Змея, уж  не  знаю,  как  им  удалось,  разорили  гнездо  и  забрали
магический Жезл. Теперь с ними могут справиться только самые сильные маги.
Таких на всем белом свете лишь трое. Я, ты и Вишандра. Но Вишандра  где-то
в горах, я занят равновесием мира, а ты... ты свободен! Ты Охотник, а  они
-- дичь.
     Остап  поднялся  на  ноги,  налитые  кровью   глаза   без   сожаления
соскользнули с залитого дымящейся  кровью  великанского  оленя.  Волосатая
грудь с шумом поднялась и опала.
     -- Я -- Охотник. Люблю живую кровь. А ты все еще жрешь мертвечину?
     Злая  гримаса  перекосила  лицо  Мардуха.  Темные  струи  пересеклись
наискось,  изображение  заколыхалось,   словно   луна   в   темной   воде,
раздробилось на тысячи бликов и растаяло. Остап гулко  захохотал,  вскинув
голову. Толстые пальцы сорвали с пояса огромный рог.  Над  лесом  пронесся
страшный звериный рев. С деревьев посыпались листья, а птица,  что  сидела
на ближнем дереве, закричала в страхе и уронила перья.
     Остап захохотал снова,  а  вдали  раздался  другой  звериный  рев  --
хриплый, мощный. На поляну с треском  вывалилась,  ломая  кусты,  огромная
зеленая туша -- в  шипах,  с  неопрятными  потертыми  крыльями,  кожаными,
белесыми на сгибах. Тупая жабья голова сидела на короткой  шее,  от  зверя
хлынул тяжелый запах смрада и гнилого мяса.
     Охотник мощным прыжком взлетел на шипастую спину  чудовища.  Вытертый
до блеска гребень поднялся. Охотник страшно гикнул, ухватился за  гребень.
Зверь неуклюже побежал через поляну, натужно замахал крыльями.
     Вихрем  взметнуло  сухие  листья.  Зверь  проломился   через   низкий
кустарник, подпрыгнул и пошел медленно набирать высоту, отчаянно хлопая по
воздуху широкими крыльями, похожими на старые грязные паруса.

      * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *

     Глава 1

     Башня вздрогнула как от подземного толчка, вода в чаше пошла кругами.
Гольш отпрянул, в страхе оглянулся. В  узкое  зарешеченное  окно  привычно
врывался знойный солнечный луч, из-за толстой стены слышался  гул.  Тяжело
бухнуло, донесся затихающий свист.
     Отшвырнув  кресло,  Гольш  метнулся  к  окну.   Навстречу   поднялось
удушливое  облако  оранжевой  пыли.  Гольш  расчихался,  слезящиеся  глаза
полезли из орбит.
     Под башней распластался чудовищный уродливый дракон, если этого зверя
можно  назвать  драконом  --  в  шипастой  броне,  с   гребнем,   толстый,
исполинские  крылья  бессильно  распластал  на  горячем  песке.  Со  спины
чудовища медленно сползали сильно озябшие люди в волчьих шкурах, трое!
     Четвертого нес на руках красноголовый волхв, у которого нечеловечески
зеленые глаза. Оружия из ножен не  вынимал,  дракона  почему-то  никто  не
страшился. Чудовище от изнеможения закрыло глаза  кожаной  пленкой,  живот
подтянуло, а мощная грудь двигалась тяжело. До Гольша  донеслись  хрипы  и
стоны. Кожаные, как у  летучей  мыши,  крылья  были  натянуты  на  жесткий
каркас, сейчас обвисли как тряпки.
     Зверь был страшен, такого размера бывали только драконы,  но  драконы
-- тонкие и гибкие,  как  змеи,  с  прозрачно-радужными  крыльями,  как  у
стрекоз, у них чешуйки блестели  и  переливались  всеми  цветами,  а  этот
летающий зверь был само воплощение тупой злобы, мощи и  ненависти.  Вместо
чешуи на спине -- толстые костяные плиты, а крупные с  ладонь  чешуйки  на
животе неприятно отсвечивали синеватой бронзой. Лапы и шея  чудовища  были
короткими, укрытыми панцирем, шипами, наростами.
     Гольш зябко передернул плечами. Если драконы летают,  как  гигантские
стрекозы, то это чудовище из другого мира явно взламывает  воздух,  словно
тяжело гудящий жук. Как эти странные люди севера сумели?..
     Он кинулся к двери, выкрикнул заклятие, снимающее запоры.  Снизу  уже
донесся грохот, лязг, шум  от  тяжелого  падения.  Опять  высадили  дверь,
подумал он со страхом и невольным восхищением. Никак не научатся открывать
двери в нужную сторону. Дети Леса!
     Измученные,  с  посуровевшими  лицами,  они  поднимались  с   трудом,
цеплялись за стену. Впереди двигался, зажимая ладонью кровоточащую рану на
плече, самый лютый -- мог оборачиваться огромным волком, но не считал  это
магией.
     Гольш подхватил Мрака, с тем же успехом мог бы поддержать  скалу  при
землетрясении, -- оборотень едва не задавил, лишь положив  руку  на  плечо
мага. Налитые кровью глаза глядели невидяще, синие губы прошептали:
     -- Там жаба с крыльями... Распорядись покормить...
     -- Жаба? -- не понял Гольш.
     -- Да... Большая такая... И в стойло ее, в стойло...
     Олег сзади сказал сипло:
     -- Не слушай. Он сам зверь, потому сразу о зверях... Мы все сделали.
     Из мешка за спиной волхва торчал  набалдашник.  Дерево  блестело  как
отполированный тысячами шершавых рук гранит, но Гольш ощутил, что Жезл  из
дерева Прадуба плотнее и древнее любого камня. От него шли незримые  волны
древней мощи, мощи того времени, когда мир был пуст не только  людьми,  не
было даже богов.
     -- Неу...жели?
     -- А ты думал,  --  прохрипел  Мрак,  он  с  усилием  тащил  себя  со
ступеньки на ступеньку. -- Для нас это дунул-плюнул  и  все.  Мы  тоже  не
левой ногой сморкаемся. Тебе взяли эту палку, девке --  бусы,  Тарху  тоже
досталось... на орехи.
     В большой комнате Гольша повалились на мягкие диваны.  На  безобразно
низких столиках с  едва  слышными  хлопками  возникли  цветы  и  роскошные
фрукты. Гольш увидел темное лицо Мрака, поспешно щелкнул  пальцами.  Перед
оборотнем появился ломоть мяса на широком блюде.  По  залу  пошел  аромат,
изгои и даже амазонка шумно сглотнули слюни. Гольш тихонько выругал  себя,
оторвался от мирской жизни, повел ладонями, сказал Слово.
     Поверх  сочных  яблок  и  груш  с  тончайшей  кожей,  сквозь  которую
просвечивали семечки, поверх отборного винограда из  сада  падишаха  пери,
поверх  груды  инжира  и  персиков  рухнули,  смяв   и   раздавив,   ломти
недожаренного мяса. Зло шипели, распространяя с  ума  сводящий  запах,  --
магия сорвала их вместе с вертелами прямо из королевской кухни!
     -- Вот это волхв, -- сказал Мрак  сипло.  Он  ухватил  ломоть  обеими
руками, впился зубами. -- Эт не землю... как гнилой орех... Такая магия  в
хозяйстве...
     Он наливался силой на глазах, лицо розовело. Олег ел медленнее,  хотя
голодный блеск в глазах кричал  на  весь  зал,  что  молодой  волхв  готов
сожрать все на столе, изжевать скатерть и объесть ножки стола.
     -- Как пережили натиск? -- спросил он с набитым ртом.
     -- Отбиваться легче, -- ответил Гольш, --  если  предупрежден.  Я  не
высовывался. Сижу в башне, сюда не подступиться.
     -- В заточении? -- спросил Таргитай наивно.
     Гольш подумал, кивнул:
     -- Ты, отрок, всегда смотришь в  сердцевину.  Я  в  заточении.  Башня
окружена.
     Олег с трудом поднялся, выглянул в зарешеченное окошко.
     -- Вроде никого не видать...
     Гольш с сожалением посмотрел на молодого волхва.
     -- На этот раз -- маги. Их  мощь  окружает  башню  незримым  барьером
смерти...
     -- А как же мы? -- не понял Таргитай.
     -- То-то меня что-то щекотнуло, -- сказал Мрак небрежно.
     Гольш обратился к Олегу, верному ученику:
     -- Я сам было ахнул. Такую стену проломить под силу только богам!  Но
теперь ясно: с вами Жезл, вы под его защитой.
     Мрак уважительно покосился на невзрачный с виду набалдашник. Простой,
как трое невров. На языке оборотня крутилось  насчет  хорошего  дерева  на
топорище, но Мрак смолчал. Был занят: ухомякивал мясо за обе щеки.
     За Мраком отвалились от стола Олег и Таргитай: ели медленнее,  как  и
работали.  Лиска  еще  торопливо  ела,  похожая  на  голодную  кошку.   На
сгорбленной спине выступали острые позвонки. Шея была настолько худая, что
видно было, как с трудом двигался кусок мяса, а когда ела морковку, то она
еще долго просвечивала в боку.
     -- Они пришли на другой день после вашего ухода, --  объяснил  Гольш.
Он жадно всматривался в исхудавшие лица, более строгие и четкие, чем всего
месяц тому. -- За вами не бросились сразу,  думали,  вы  здесь.  Дважды  я
выдерживал атаки, у меня погибли все слуги, а магия истощилась вся...
     -- Неужто? -- изумился Мрак. Он  обвел  взглядом  стол,  где  объедки
незаметно исчезали, а взамен появлялись  новые  яства.  --  Олегу  бы  так
истощать...
     Гольш отмахнулся:
     -- Это крохи. Потом уразумели, что вас нет...
     -- Как? -- не утерпел Олег.
     -- Вы не  высовывались,  --  ответ