й  ровным
зеленым мхом, вздымались высокие мшистые  кочки.  Похоже,  даже  эти  люди
знали, что пройти можно только по ним, а стоит чуть  соступить  --  тонкий
мох прорвется, а там холодная черная вода...
     За их спинами послышался довольный вскрик. Берегиня, уже  с  крыльями
за спиной, преобразившаяся, медленно отступала, теперь в  ее  глазах  были
страх и желание оказаться от  них  как  можно  дальше.  Мрак  успокаивающе
помахал рукой:
     -- Крылья в порядке?.. Ну лети, лети, насекомая.
     -- Она больше похожа на лебедя, -- поправил Таргитай.  --  Правда,  у
лебедя ноги кривые и кричит противно...
     Она подвигала крыльями,  можно  взлететь  с  места,  можно  отбежать,
взлететь с разбега. Эти странные люди со  странным  ожиданием  и  надеждой
смотрели на темное гадостное болото, на нее внимания оскорбительно уже  не
обращали.
     -- И это все, -- спросила она, -- чего вы хотели?
     Олег и Таргитай одновременно кивнули, а Мрак отмахнулся:
     -- А что ты еще можешь?
     -- Ну...
     -- Ничего ты не можешь, пернатая, -- сказал Мрак сожалеюще, -- а  нам
пока не до плясок на лугу.
     Она отступила на  шаг,  повернулась,  все  невольно  засмотрелись  на
длинные стройные ноги. Пробежала несколько  саженей,  подпрыгнула.  Крылья
подхватили ее гибкое стройное  тело,  понесли.  На  солнце  ярко  блеснули
серебряные перья, затем сверкающая фигурка на лебяжьих крыльях скрылась за
лесом.
     Таргитай завистливо посмотрел вслед:
     -- Если бы я мог... Олег, а ты почему не вот так? Некрасивый, да?.. А
я бы все равно летал. На землю бы только поесть да...  Хоть  то  можно  на
лету. Особенно, когда вы там внизу...
     А Олег  проводил  улетающую  берегиню  долгим  задумчивым  взором,  в
котором были недоумение и неприкрытая досада:
     -- Ну и что?
     -- Как что? -- не понял Мрак.
     -- Что, говорю, мы от нее получили?
     -- Ну, вывела нас к Болоту. Как мы и хотели.
     Олег покачал головой:
     -- Болото мы могли бы найти и сами. И Упыря  над  упырями.  Пусть  на
полсуток позже. Ну, торопимся, каждый миг  на  счету  --  это  понятно.  Я
говорю, что если кому удается увидеть берегинь, да еще вот так... в  реке,
уже считает себя счастливым на  всю  жизнь.  Ему,  говорят,  потом  всегда
везет, хотя это, конечно же, брехня. Но о таком счастливце рассказывают из
поколения в поколение. А если какому удается и вовсе  крылья  спереть,  то
требует и девку в жены, и все, что за девку  дадут...  Словом,  на  дурику
хапает сколько сможет. А мы?
     Таргитай  почесал  в  затылке,  на  юном  лице  появилось   выражение
запоздалого сожаления. Мрак  с  интересом  смотрел  на  помрачневшее  лицо
волхва:
     -- Олег, это говоришь ты? Я уж тебя в праведники начал заносить...  А
ты вроде бы еще не совсем пропащий.
     Олег огрызнулся:
     -- Да устал я. Устал, понимаешь?
     Таргитай услужливо подсказал:
     -- Мы скоро отдохнем, там ты ляг, полежи, а я  хворосту  натаскаю.  И
мяса нажарю, если Мрак что-нибудь собьет. А ты полежи, отдохни, помысли. Я
тебе свою волчовку под голову положу. Хочешь, ноги укрою.
     Олег сказал сердито:
     -- Ноги что, им еще бежать и бежать. А мысли столько бегали по кругу,
что уже языки высунули, будто за оленем целый день по чаще, по завалам, по
топкому болоту, где то одна топла, то другая вязла... У  меня  уже  мыслей
живых не осталось! Дохнут чаще, чем рождаются.
     Мрак молча пошел по краю болота, а когда Таргитай с  Олегом  догнали,
он бросил через плечо:
     -- Олег, ты умнеешь чересчур быстро.
     -- Это плохо? -- крикнул Олег.
     Ответ донесся глухой, сдавленный, Мрак как раз  перепрыгивал  высокую
валежину, но Олег расслышал даже глухое предостережение в голосе оборотня:
     -- Опасно.
     -- Почему?
     -- Не знаю. Чувствую.
     Олег умолк, разочарованный, даже злой на себя, что  прислушивается  к
Мраку, который в жизни уповает только на крепость мышц, на  волчий  нюх  и
зоркий глаз. Да еще на крепкую мужскую дружбу. Но все это есть  и  в  стае
волков, они только сильны, у них хорошие глаза и нюх, а с крепкой  волчьей
дружбой тоже все в порядке: нападают стаей, друг другу помогают.
     -- Но я человек, -- прошептал он в тоске.  --  Я  не  хочу  жить  как
звери... Не хочу жить и как люди, что все... и хорошие,  и  плохие...  как
звери...
     Дерево выпрыгнуло сбоку так стремительно, что он не успел уклониться,
голову потряс мощный удар. В глазах вспыхнули  солнца.  В  ушах  загудело,
загукало, и он некоторое время бежал на подгибающийся ногах, почти  ничего
не видя, пока не выступили, как сквозь туман, деревья и коряги.
     Мрак молчал, не хотел бередить рану, но разочарование теребило и  его
мохнатую душу. Как-то все не по-людски. Понятно, они спасли мир, а  теперь
кинулись, не вытерев сопли, спасать и все человечество.  Таким  доблестным
героям вроде бы не к лицу то, чего ждут от простых лесных мужиков, но  все
же обидно, что эти простые мужики получают этих простых  радостей  больше,
чем они, спасшие мир... Пусть не обязательно  все  начнут  целовать  их  в
задницу, но колет как заноза, что никто  про  их  геройство  ни  ухом,  ни
рылом. Гораздо приятнее было бы,  если  бы  в  самом  деле  все  бросились
целовать их ниже спин, а они в ответ так это скромно: да  пустяки,  да  не
надо, да что вы, да мы все задаром, мы  для  общества  старались...  А  им
кричат славу, девки для них срывают венки со своих  голов  и  бросают  под
ноги, сами кидаются... а они скромно  так  это  отказываются...  Ну  почти
всегда отказываются.
     Они почти плыли в этом уже не  влажном,  а  мокром  воздухе.  Деревья
остались  позади,  а  из  теплой  гнилой  воды  торчали  странные  водяные
растения: непомерно толстые, мясистые. Вместо листьев -- отростки толщиной
с палец, наполненные не то болотной водой, не то слизью.
     Над головами носились, блестя  слюдяными  крыльями,  стрекозы,  такие
огромные, что Олег пугливо пригибался, когда проносились близко.  Размером
с ворон, лапы страшные, крючковатые, а в неживых глазах отражается  и  он,
такой маленький, и Мрак с Таргитаем, нелепо перевернутые, раздутые...
     Пахло гнилью, но не привычной и даже приятной гнилью леса, когда жуки
и муравьи вовсю крушат истлевшие пни, а жирной и отвратительной, словно на
жаре разлагаются трупы. Вода коричневая, темная, с трупными пятнами.
     Мрак раздраженно осматривался, а когда над головами захлопали крылья,
он молниеносно сорвал с плеча  лук.  В  низких  испарениях,  плотных,  как
кисель, и темных, как пар от нечистой одежды, пролетели обыкновенные гуси.
     Выругавшись, Мрак пустил вдогонку стрелу. Так, со  злости  за  испуг.
Разлетались, дурачье серое, будто мало им  достойных  болот,  с  камышами,
осокой, пиявками, грязью и тиной...
     Задний гусь захлебнулся в гоготе, нелепо взмахнул крылами и пошел  по
наклонной вниз, будто скользил по ровной горке на санках. В сотне шагов, в
самом с виду топком месте взметнулись зеленые брызги. Гусь вынырнул,  весь
облепленный мелкой ряской, перевернулся тяжело, как кабан  на  солнцепеке,
нелепо выставил кверху  растопыренные  лапы,  будто  готовился  подхватить
рухнувшее небо.
     Таргитай застонал и облизнулся, пропавший гусь сразу показался  вдвое
крупнее и вкуснее, но если полезть в такую трясину, даже  всесильный  Мрак
не вытащит.
     -- Олег, -- возопил он, -- гусь пропадет!
     -- А я при чем? -- огрызнулся Олег.
     -- Ты волхв или не волхв?
     -- Волхв, а не гуседоставатель, -- ответил Олег зло. -- Сам полезай в
болото.
     -- Он же утопнет!
     -- Лучше гусь, чем я.
     -- А поколдовать?
     -- Здесь никакое колдовство не поможет, -- отрезал Олег твердо.
     Мрак смотрел-смотрел на обоих, подвигал плечами, сказал что-то насчет
белых лилий, негромко свистнул. Спустя мгновение в двух  шагах  от  береаг
вода пошла кругами, наметилось нечто белое.
     Из глубины поднималось белесое тело, похожее на  крупную  рыбу  вроде
сома. Все трое заворожено смотрели, как медленно  показалась  голова,  вся
облепленная зелеными, как водоросли, волосами,  обнаженные  плечи,  узкие,
хрупкие, явно женские, а  когда  существо  поднялось  еще  выше,  Таргитай
ахнул, ибо молодая женщина была красива дикой, хищной  красотой,  а  когда
отжала мокрые длинные волосы и отбросила за  спину,  на  невров  взглянуло
узкое лицо со светло-зелеными глазами, круглыми, как у большой  рыбы.  Нос
был мал и задорно вздернут, губы пухлые, пунцовые, щечки  с  ямочками,  но
скулы вздернуты высоко и гордо, шея длинная, и смотрела на  них  болотница
надменно, по-княжески.
     Зеленые волосы широкими прядями спадали на обнаженные  плечи.  Широко
расставленные глаза сразу  отыскали  Мрака.  Изумленные  Олег  и  Таргитай
увидели, как ее полные губы раздвинулись в загадочной улыбке:
     -- Что изволишь, мой повелитель?

     Глава 25

     На  вскинутой  длани  Мрака  мышцы  вздулись  красиво,  заиграли  под
солнцем, красиво вырезанные, огромные, тугие. Он подвигал пятерней, словно
отодвигал облака, поинтересовался:
     -- Тебе как там, в болоте?
     -- Да вроде бы знакомо, -- ответила она с удивлением. -- А что?
     -- Вон там гусь брякнулся, -- указал Мрак. --  Толстый,  как  боярин.
Во-о-о-н, прямо в трясину! Сумеешь достать?
     Она оскорбленно фыркнула:
     -- И ты вызвал меня для такой малости?
     -- А немалости я сам делаю, -- сообщил ей Мрак скромно.
     Ошеломленные Олег и Таргитай смотрели, как вода забурлила, в  сторону
места, где упал гусь, протянулась чуть  ли  не  кипящая  дорожка,  со  дна
поднялась муть, всплыло коричневое облако ила, а женщина уже поднялась  до
пояса, обнаженная и очень красивая, в правой руке высоко над  головой  был
гусь, вода стекала ей на голое плечо. Из гуся высовывалась длинная стрела.
     -- Этот?
     -- Он самый, -- ответил Мрак.
     -- Хороший выстрел...
     Она исчезла, вода вскипела, бурлящая дорожка протянулась к берегу,  и
снова болотница возникла по грудь в воде. Олег и Таргитай так засмотрелись
на ослепительно ладное тело, которое заиграло всеми жилками, когда  отвела
руку за голову,  швырнула,  когда  ее  тело  напряглось,  небольшая  грудь
подпрыгнула, что даже не заметили, как гусь,  разбрызгивая  воду  и  роняя
зеленые лепестки ряски, опустился прямо в протянутую длань оборотня.  Мрак
тут же перекинул Таргитаю, обдав его мутной водой с намокших перьев:
     -- Займись.
     Тяжелый гусь шарахнул Таргитая по голове,  оба  упали,  но  и  тогда,
поднявшись и держа добычу обеими руками, Таргитай  заворожено  смотрел  на
прекрасную болотницу. Она, чувствуя восторженные взгляды по  крайней  мере
двух мужчин, дразнясь, то высовывалась, показывая тугие  чаши  грудей,  то
погружалась до подбородка. Рядом топтался и шумно дышал Олег, зеленые, как
у болотницы, глаза стали круглыми, восторженными и перепуганными разом.
     Мрак кивнул:
     -- Благодарствую.
     -- Только свистни, -- напомнила она чуть обиженно.
     Вода едва слышно плеснула, над  ее  головой  пошли  круги  и  тут  же
поверхность застыла, словно была из тягучей живицы.  В  глубине  мелькнуло
белесое тело, исчезло, а Мрак уже повернулся, развел руками:
     -- Как, костер еще не горит?.. Гуся все еще не ощипали?
     Таргитай попятился, гуся прижимал к груди, оба с Олегом  смотрели  на
невозмутимого оборотня круглыми, как у сов, глазами. Олег наконец выдавил:
     -- Мрак... Я не знал, что ты можешь повелевать... чем-то таким...
     -- Каким? -- спросил Мрак невинно.
     -- Ну, не совсем людьми.
     Мрак отмахнулся:
     -- Мы сами не совсем люди. Люди дома сидят, сопли жуют. Какая  погода
будет, при той и живут. А нам все не так, все стараемся перепортить.
     Таргитай возопил жалобным голосом:
     -- Олег колдует, теперь и Мрак умеет... А я?
     -- Ты бог, -- напомнил Мрак ехидно.
     -- Что бог, что бог?.. Мне тоже хоть собакой бы покомандовать.
     Он  начал  оглядываться,  всерьез  собираясь  разводить  огонь  среди
болота, уже мысленно разделывая жирного гуся, но Мрак, уже  забыв  о  них,
осторожно двигался вперед, куда указала берегиня.
     Олег ощутил смутное сочувствие к недалекому дурню:
     -- Тарх, я могу горы сдвинуть, а щепку не умею... А сам знаешь, щепки
в жизни нужнее. Ну, а ты вовсе... Наверное,  можешь  звезды  туда-сюда!  А
кому это нужно, если человек видит  только  свой  огород,  жену  соседа  и
корытце с брагой?

     Болото с каждым шагом становилось  ужаснее,  один  Таргитай  шел  без
страха. Мешок за спиной оттягивает толстый,  как  воевода,  гусь,  дудочка
тоже с ним, на привале поиграет, надо только не лезть впереди Мрака, а  то
рассердится, а потом, у костра,  когда  поедят  и  станут  добрее,  он  им
сыграет новую песню.
     Впереди ровное поле с кочками мха внезапно выгнулось горбиком. Секира
сразу оказалась в руках Мрака, словно сама прыгнула,  Таргитай  смотрел  с
любопытством, Олег опасливо остановился, а на верхушке горба мох  треснул,
развалился, опал по обе стороны.
     Из болотной дыры,  опершись  перепончатыми  лапами  о  края,  на  них
смотрело нечто в блестящей слизи. Выпуклости глаз были такие же серые, как
и весь упырь, Таргитай не сразу их отыскал  на  лысой  голове,  что  сразу
переходила в туловище. Казалось, что по его телу сползают волны слизи.
     Упырь был в трех шарах впереди, можно обойти как справа, так и слева,
но Мрак остановился, помялся, буркнул:
     -- Слышь, мужик... Тут к тебе вопросец имеется.
     И отступил, давая  место  Олегу.  Волхв  тоже  замялся,  упырь  вылез
чересчур неожиданно, нет заготовленных слов:
     -- Приветствую тебя, блестящий и древний...
     Упырь смотрел  хмуро  и  недвижимо.  Когда  заговорил,  а  скорее  --
проквакал, под горлом раздулся белесый пузырь, совсем  как  у  лягух,  что
живут на дереве, хотя должны бы дуться по  бокам  морды,  как  у  лягух  с
болот:
     -- Кто вы, посмевшие нарушить покой Великого Болота?..
     -- Всего лишь люди, -- ответил Олег с таким смирением, что Мрак  едва
не вбил его в болото по самые ноздри. -- Простые люди, короткоживущие!.. А
вы, древний народ и мудрый.
     Упырь слушал неподвижно, глупо блестящий. Слизь сползала и  сползала,
то ли вырабатывалась в нем бесконечно, то ли это  только  казалось,  а  на
самом деле под кожей двигались упырьи мускулы. На плече прилип комок  мха,
так и остался, а если бы слизь сползала настоящая, то мох, как сказал себе
Олег успокаивающе, сполз бы тоже.
     Таргитай вздрогнул от квакающего голоса:
     -- Люди здесь не ходят.
     А мы не просто люди, хотел было сказать Таргитай. Нас уже называли не
только дураками, но и героями,  но  пока  он  приосанился,  откинул  гордо
голову и выставил правое плечо и ногу вперед, ответил Олег:
     -- Мы не просто люди. Мы родились и жили в Лесу. С упырями никогда не
спорили, жили в мире...
     -- С нами никто в мире не живет.
     -- Но мы жили в мире!
     Упырь проквакал:
     -- С нами никто в мире не живет, потому что мы ни с кем  не  живем  в
мире. Зачем вы пришли?
     Голос звучал враждебно. Олег развел руками:
     -- Да мы просто идем...
     -- По Великому Болоту никто просто не ходит.  Знаю,  что  найдете  --
смерть... но за смертью не стоило идти так далеко.
     Олег кусал губы, придумывал ловкий ответ, тогда Мрак отпихнул  его  и
бросил сурово:
     -- Слышь, мужик!.. Попадется у  вас  шибко  умный,  пришли  --  пусть
говорят о высоком. Или глубоком, им виднее. А ты, по морде вижу, простой и
даже очень простой. Скажи, как нам с Великим Упырем перемолвиться?
     Упырь качнулся, будто получил бревном по голове. Его сплющило,  затем
серо-зеленая кожа пошла пятнами, волны слизи стали коричневыми.  Зловонный
запах превратился в смрад, он начал раздуваться. Невры  замерли,  чувствуя
неладное.
     Затем  упырь  застыл,  перестал  двигаться.  Мертвые  глаза  смотрели
неподвижно, а квакающий голос сказал медленно:
     -- Вы... те Трое... Спасшие Мир?..
     Олег ахнул, а Мрак пораженно хлопнул себя по ляжкам:
     -- Ты гляди!..  И  этот!  Дуб  узнал,  даже  упырь  из  болота  сразу
пальцем... или чем там у него, тычет, только  людям  хоть  кол  на  голове
теши, хоть мордой о стол, хоть не знаю что с ними...
     Упырь повозился, устраиваясь в жиже поудобнее, волна смрада заставила
невров покачнуться, словно каждому в лицо махнули измазанной грязью лапой.
Глаза навыкате без всякого выражения смотрели на троих двуногих.
     -- Мы знаем, -- проквакал он. -- Мы знаем, ибо мы -- самые  мудрые  и
знающие.
     Мрак сказал все еще радостно удивленным голосом:
     -- Ты в самом деле  мудрый...  Только  насчет  самого-самого  мы  уже
слышали.
     В квакающем голосе послышалось презрение:
     -- От Дуба, понятно. Они в самом деле  мудрые...  если  сравнивать  с
лесным зверьем. Или птицами. Но мы, упыри, были здесь еще до того,  как  в
нашем великом Болоте кое-где подсохла земля, и на  этих  островках  начала
расти трава, потом кусты, а затем уже и деревья. Когда какой-то гусь занес
в эти места желудь, от которого и пошли  эти  дубы,  я  был  уже  немолод,
немолод...  Я  хорошо  помню  наше  Великое  Болото,  что  шло  следом  за
отступающим Льдом... И пополнялось его водами. И неба  не  было  видно  за
низкими тучами в десять слоев... И никто в  те  давние  времена  вовсе  не
знал, что есть какое-то солнце, что есть звезды, что вообще есть небо...
     Олег возразил:
     -- Твоя мудрость неизмерима! Но люди не все  звери,  есть  среди  нас
искатели мудрости. Их зовут волхвами. Я волхв... Нам очень  нужен  Великий
Упырь. Нам нужна ваша великая неизмеримая мудрость!
     Упырь поторчал как неподвижная глыба, блестящий такой слизень,  затем
качнулся жирно и неторопливо, поплыл через болото,  недвижимый  настолько,
словно не сам плыл, а его тащили на незримой веревке.
     Трое двигались с осторожностью, но мох держал, хотя  прогибался,  как
ковер, летящий под облаками.  От  смрада  звенело  в  ушах,  над  головами
зловонная туча испарений  опускалась  все  ниже,  почти  задевала  головы.
Воздух стал еще плотнее, Таргитай некстати подумал, что в таком  и  он  бы
летал, если бы хоть  перепонки  на  пальцах,  просто  замахал  бы  чаще  и
полетел, полетел...
     Он вздрогнул, квакающий голос влез в сладкие грезы, как грязный сапог
Мрака на поляну с цветами:
     -- Вот она, настоящая середина всего Мира.
     Упырь без плеска ушел под мох. Они остались на  краю  болота,  где  в
трех шагах мох обрывался, дальше только вода,  настоящая  вода  с  ряской,
тиной,  плавающими  листьями.  Пахло   гнилью,   разлагающимися   водяными
растениями, жирными пиявками.  Воздух  стал  еще  и  грязножелтым,  словно
донный ил поднялся и рассеивался все  выше  и  выше,  поднимаясь  к  небу.
Нечистые испарения опускались так низко, что задевали мшистые кочки.
     Поверхность в середине покрытого мхом болота качнулась.  С  величавой
медлительностью  появились  блестящие  корни,  а   по   мере   того,   как
поднимались, невры увидели причудливо сплетенное из корней и коряг кресло.
Показалась блестящая, как валун, голова.  Выпуклые  глаза  рептилии  сразу
отыскали  невров,  так  же  медленно  из  болота  поднялся   весь   упырь,
неподвижный,  громадный  и  грузный,  весь  в   блестящей   слизи,   почти
неотличимый от того, что направил их сюда, разве что кожа  вся  в  трупных
пятнах, изъедена язвами, а перепончатые лапы покрыты зловещими  шишками  и
наростами.
     Олег, пересилив себя, поклонился. Драться бесполезно, да и не за  тем
шли. Сказал дрогнувшим голосом:
     -- Наслышаны о твоей великой мудрости, Великий Упырь.
     На болоте была  мертвая  тишина.  Упырь  был  один,  без  придворных,
челяди, шутов и даже стражи. Конечно, само болото лучше любой  стражи,  но
любой князек окружил бы себя народом для важности.
     Упырь не двигался, не шевелил губами, толстыми, как жирные пиявки, но
квакающий голос раздался как будто говорило сам