хой...  Даже бил  ее, но  ей  это,  видно,
нравилось.  Она взяла его с собой в Америку. Потом он бросил ее,  вернулся и
повесился. Все я регулярно писала в отчетах..."
     Так что и о Дункан знает Коба. Все знает.
     "ОЧИСТИМ РОССИЮ НАДОЛГО"
     В это  время проводится  акция,  потрясшая  интеллигентскую Россию. Она
была задумана Лениным.
     На  исходе лета  1922  года  к пристани  Штеттина  причалил  пароход из
России.  Приехавших никто не встречал.  Они нашли несколько фур с  лошадьми,
погрузили багаж. И за фурами по мостовой, взявши под руки своих жен, пошли в
город. Шел цвет  и гордость русской философии и общественной мысли, все, кто
определял в начале  XX века  общественное сознание России: Лосский, Бердяев,
Франк,  Кизеветтер,  князь Трубецкой,  Ильин...  Сто  шестьдесят  человек  -
знаменитые профессора, философы, поэты  и писатели, весь  духовный потенциал
России, - одним махом были выкинуты из страны.
     В   "Правде"  по   этому   поводу   была   напечатана   статья  "Первое
предупреждение". Это действительно было  - первое предупреждение. Весь  1922
год  Ленин  старательно  очищает страну  от  инакомыслящих.  И  рядом верный
помощник - Генсек Коба.
     Ленин - Кобе: "К вопросу высылки из России меньшевиков,  кадетов и т.п.
Надо  бы несколько сот подобных господ выслать  безжалостно.  Очистим Россию
надолго".
     Неустанно работает Особая комиссия, созданная при Политбюро:  готовятся
новые и новые списки высылаемых. В  по-следовательном, неуклонном проведении
в жизнь задуманной Лениным акции виден жесткий почерк Кобы.
     Для  всех этих людей расставание с Родиной  было  чудовищным горем. "Мы
думали, что через год мы вернемся... Мы жили этим", - писала дочь профессора
Угримова.
     В 70-х годах я встретил в  Праге  глубокую  старуху -  дочь знаменитого
профессора Кизеветтера. Она жила с нераспакованными чемоданами с того самого
1922 года. Ждала.
     Болезнь Ленина  прервала  развернувшуюся гигантскую  чистку. Но  Генсек
выучил лозунг: "Очистим Россию надолго".
     НОВАЯ ВАВИЛОНСКАЯ БАШНЯ
     Направляет Ленин Кобу и в тесно связанный с ГПУ Третий Коммунистический
Интернационал (Коминтерн). Он  был создан в 1919  году, когда еще жива  была
мечта о мировой  революции.  В  него вошли послушные Москве коммунистические
партии.  Создавая  Коминтерн,  Ленин  и  Троцкий  открыто  записали  в   его
Манифесте: "Международный  пролетариат не  вложит  меча в ножны до  тех пор,
пока мы не создадим Федерацию  советских республик всего  мира...  Коминтерн
есть партия революционного восстания международного пролетариата".
     В бюро  Коминтерна на Манежной площади  (со множеством секций на каждом
этаже) был представлен весь мир.  Три Коммунистических университета готовили
кадры  будущих  руководителей   мирового  пожара.   Здесь  выступали  Радек,
Зиновьев, Бухарин, Каменев. Теперь частенько выступает  здесь  и Коба. Здесь
западных   коммунистов  учили   подпольной   борьбе,   организации   уличных
беспорядков...
     Руководители  ГПУ  тоже приходили  на  эти  заседания. ГПУ  действовало
заодно  с Коминтерном. В 1920  году, когда  большевики  готовились  помогать
германской революции, ГПУ  взорвало  арсенал  в  Польше  - на  случай,  если
придется идти  через  Польшу на  помощь восставшему  немецкому пролетариату.
Даешь мировую революцию!
     С назначением Кобы Генсеком все  самые секретные  дела  Коминтерна идут
через  него.  Гигантские  ресурсы страны,  захваченные  большевиками,  этими
ненавистниками денег, щедро тратятся на подготовку мировой революции...
     В марте 1922 года  даны  4  миллиона лир для итальянской компартии,  47
миллионов  марок - немцам, 640 000 франков -  французской компартии... Можно
продолжать список  бесконечно. Голодная Москва  кормит компартии всего мира.
Да, пухнут с голода люди, но зато приближается мировая революция! Тратят, не
считая, безалаберно - деньги часто исчезают вместе с агентами.
     Став Генсеком, Коба  начал свое  внедрение  в Коминтерн  с  контроля за
потраченными средствами. И  уже  Сафаров доносит  Кобе  о  200  000  золотых
рублей,  исчезнувших в  Корее.  Занялся  Коба  и  германскими  миллионами  -
заставляет  Зиновьева  отчитываться.  Только  в  1921  году  в  Германию  на
организацию  революции  было  передано  62  миллиона  марок  в  валюте  и  в
драгоценностях (среди них и те, что сняли с расстрелянной  царской семьи,  в
том  числе жемчужное ожерелье царицы). Все эти миллионы  хранились  у агента
Коминтерна на квартире - были рассованы в папки, шкафы, чемоданы, коробки...
Комиссия,  созданная  Кобой, обнаружила  полный  хаос и бесконтрольность. Но
вместе с деньгами Коба начинает контролировать и всю жизнь Коминтерна.
     Я  просматриваю в Партархиве документы с  неизменным грифом "Совершенно
секретно"  -  документы  коминтернов-ской  Комиссии  по нелегальной  работе.
Комиссия организо-вывала  подрывную  подпольную  работу в Германии,  Италии,
Венгрии, Чехословакии, США, Литве, Латвии.  И за всем этим теперь тень Кобы.
Конспиративные  квартиры,  нелегальные типографии, диверсии - все это хорошо
знает  бывший  террорист,  и  все  теснее  сращивает он Коминтерн  с  тайной
полицией - ГПУ. Террористы будут заброшены во все страны мира.
     Самые тайные  дела  Коминтерна поступают теперь  к Генсеку.  И когда  в
Москве появился американский  миллионер Арман Хаммер, секретная информация о
нем пошла в два адреса - Ленину и Кобе.
     КТО ДАВАЛ ДЕНЬГИ БОЛЬШЕВИКАМ?
     На  документе - надпись ленинским почерком: "Строго  секретно от Ленина
т. Сталину".
     "Докладная записка Бориса Рейнштейна о товарище докторе Юлии Гаммере  и
руководимой  им  и   его  сыном   доктором  Армандом  Гаммером  объединенной
американской компании,  получившей  концессии на  асбестовые рудники  и  пр.
(Борис Рейнштейн эмигрировал  в  США  в конце прошлого  века.  В  1917  году
вернулся  в Россию, чтобы принять  участие  в  революции,  стал  влиятельным
сотрудником Коминтерна, потом, конечно же, исчез в сталинских  лагерях. - Э.
Р.) Дорогой Владимир Ильич... сообщаю вам данные о товарище  Юлии Гаммере  и
его  компании, но прошу  вас принять меры,  чтобы эта до-кладная  записка не
могла попасть в руки не вполне надежных людей, так как если копия ее попадет
в руки американского правительства, то это может очень пагубно отразиться на
и так уж очень тяжелом положении Ю.Гаммера.
     Товарища  Юлия  Гаммера  я   интимно  знаю  по  работе  в  американской
социалистической рабочей партии в течение  25 лет (с 1892  до  1917  г.) как
искреннего,  самоотверженного марксиста... Он,  развив доходную  медицинскую
практику,   всегда  очень  щедро  поддерживал  социалистическое  движение  в
деньгах...  После  вступления Америки  в  войну,  он,  не  имея  возможности
вырваться в Россию,  решил бить буржуазию  ее  же  картами,  то  есть нажить
большие деньги и поддерживать ими революцию. Это ему блестяще удалось... Как
говорят, он и  его семья нажили большие деньги. В начале 1919 г. наркоминдел
послал средства  тов. Мартенсу (житель Нью-Йорка, был назначен первым послом
Советской  России в США в 1919 году,  несмотря на то  что США отказывались в
это время ее признать. - Э. Р.)
     Когда  фонд  Мартенса  иссяк,  тов.  Гаммер  спас   бюро   Мартенса  от
ликвидации, авансируя взаимообразно свои средства, в общем, он выложил до 50
000 долларов.  После...  когда России было  необходимо приобрести машины для
нефтяных промыслов, он  одолжил  на  это  11  000 долларов.  После основания
Коминтерна он порвал с социалистической рабочей партией  за ее двусмысленное
отношение к Коминтерну... В 1919 году  вместе  с Ридом и  др. положил начало
коммунистическому движению  в Америке.  Помимо активного  участия  на съезде
коммунистов,  он щедро  поддерживал  партию деньгами,  отдав ей  на это дело
более 250 000 долларов.
     Американское  правительство  подозревало,  что тов.  Гаммер субсидирует
советское  бюро Мартенса и коммунистическое движение и искало предлог убрать
его.  Изгнать  же  его,   американского  гражданина  с  видным  общественным
положением, было  невозможно... наконец, предлог представился. У него умерла
пациентка,  у  которой  он  обязан  был  по  техническим причинам произвести
операцию  аборта.  За это уцепилось  правительство -  оно  подговорило  мужа
умершей  привлечь его  к суду и  заставило присяжных во  что бы  то ни стало
вынести  обвинительный приговор. В результате  его приговорили к  ка-торжной
тюрьме на  неопределенный срок  от 3,5 до 15 лет.  Это значит, что его могут
освободить через год  с  лишним  (он уже в тюрьме Синг-Синг  около Нью-Йорка
третий год,  но  и  после  этого  правительство,  придравшись к его вредному
политиче-скому поведению, может  снова бросить его в тюрьму и держать там до
конца 15  лет)... Будучи с сыновьями главным  пайщиком  большой фирмы...  он
стал из-за решетки направлять свою компанию  на поддержку  Советской России.
Летом  1921 года он прислал в Москву своего сына Арманда, недавно кончившего
врачом. Он  секретарь  их компании.  Арманд Гаммер привез в подарок  от отца
сундук с полным  комплектом хирургических инструментов для целого госпиталя,
комплект  представлял громадную денежную ценность. Идя по стопам  отца, этот
молодой  человек,  узнав,  что   в   Москве  затевают   основать  образцовый
американский  госпиталь  на средства  американских  друзей Советской России,
обязался поддержать  это,  дав 25  000  долларов.  Объезжая  в  прошлом году
уральские заводы, он видел, что хорошо оборудованные заводы стоят на мертвой
точке  за отсутствием  хлеба  для  рабочих, и  предложил,  снесясь  с отцом,
доставить  1  млн.  пудов  хлеба в обмен  на  русские товары.  Контракт  был
заключен через Внешторг, и одна партия хлеба прибыла (около 150  000 пудов),
но  произошла задержка,  отчасти потому, что наша  икра,  которую  они стали
быстро продавать  по  10  долларов за фунт,  содержала, как  показал анализ,
недопустимое    по   американским   законам   количество   предохранительных
химикалиев... Ввиду грозившей конфискации русских товаров пришлось направить
пароход сначала в  канадский  порт. Теперь найден путь  безопасной  доставки
прямо на Соединенноштатский, более выгодный рынок...
     Специально  для  разработки  русских  предприятий  по  почину  молодого
доктора  Гаммера  образована большая  объединенная  американская компания, в
которую входят теперь большие финансовые тузы. Из всего указанного ясно, что
в лице тт. Гаммеров и  их компании  мы  имеем очень ценную для  нас  связь и
что... в наших интересах устранить с их пути всякие препятствия".
     В  секретном  донесении  (оригинал  написан на  английском  языке)  ГПУ
сообщает: "На обратном пути Гаммер по просьбе Коминтерна перевез и  доставил
коммунистической  партии США 34  тыс.  долларов  наличными.  В  этот  период
правительство США ввело эмбарго  на все экспортные поставки в Россию, и  то,
что Гаммеру удавалось ввозить хлеб и машины, было беспрецедентным".
     БОЛЕЗНЬ ВОЖДЯ
     Весь 1921 год Ленина  мучают жестокие головные боли и неврастения. Коба
советует  ему  поехать  на   солнечный  Кавказ.  Но   Ленину,  как   всякому
двигающемуся к смерти, тосклива сама мысль  об усилиях путешествия: "Боюсь я
дальней поездки, не  вышло бы  утомления,  ерунды и  сутолоки вместо лечения
нер-вов".
     Ленин все реже бывает в Кремле, все чаще под Москвой, в Горках - имении
загадочно погибшего  Саввы Морозова.  Решено обратиться  к врачам. Ленин  не
очень верит врачам-большевикам. Как-то он писал Горькому: "Врачи-товарищи  в
99 случаях из ста - ослы". Лучшими врачами в прежней, уничтоженной им России
считались  немцы.  И  вот  из   капиталистической  Германии  зовут  докторов
поставить диагноз странному  состоянию Вождя. Профессор Ф.  Клемперер  и его
коллеги ничего особенно угрожающего не находят - лишь небольшую неврастению,
а  головные  боли  объясняют "наличием  оставшихся после покушения пуль". Их
вынимают, но облегчения нет...
     Поместье Морозова не принесло Ленину счастья.
     26  мая  в  Горках  у него  случился парез  - неполный  паралич  правых
конечностей  и  расстройство  речи.  Впоследствии  он   делился  с  Троцким:
"Понимаете, ведь ни говорить, ни писать не мог, пришлось учиться заново".
     Так начинается трагический период  в жизни Ленина, его тщетная борьба с
болезнью, которая продлится  в  общей сложности два с половиной  года  -  до
самой смерти.
     В "Сообщении о болезни и смерти В.И. Ульянова-Ленина", опубликованном в
"Правде", приводится длиннейший, в четыре десятка фамилий, список знаменитых
русских и  немецких  врачей и младшего медицинского  персонала,  лечивших  и
консультировавших  в  этот  период  Ленина.  Среди  них - Ф.  Клемперер,  О.
Ферстер, В. Осипов, Ф. Гетье, С. Доброгаев, опубликовавшие впоследствии свои
воспоминания, и  доктор  В. Крамер,  неизданные  записки  которого о болезни
Ленина находятся в Архиве президента.
     Есть  известный  рассказ, будто  Коба, узнав об  ударе,  тотчас сказал:
"Ленину капут". Это  ложь,  не мог  он так сказать - верный Коба, осторожный
Коба.  Он никогда не спешил, не был опрометчив, но  он, конечно же, понимал:
смерть рядом с Вождем,  и это может случиться в любую минуту. Всего пару лет
назад смерть Ленина означала бы конец Кобы. Но теперь... Теперь он останется
-  с грозной силой, им созданной. Да, он сделал то, чего ни Свердлов, ни сам
Ленин сделать  не  сумели, -  управляемую партию.  И если  к этому прибавить
послушное ГПУ...
     Пока  Ленин  учится  говорить,   врачи  бьются  над  точным  диагнозом.
Заговорили даже  о  наследственном сифилисе, поехали проверять в  Астрахань,
где жили предки  Ленина,  но ничего определенного  не нашли. Между тем Ленин
начал поправляться.  Ему  запрещено читать газеты, у него  еще приступы, ему
нельзя принимать посетителей... Но он уже требует к себе верного Кобу.
     Весь июль, август и сентябрь Коба  регулярно  посещает Ленина в Горках.
Больной чувствует себя все лучше  и  лучше,  решает  вырваться из-под  опеки
врачей   и  обращается  к  Кобе,  потому  что  контроль  за  лечением  Вождя
осуществляет, как и положено, Генсек - верный Коба.  В июле 1922 года  Ленин
пишет  ему: "Врачи,  видимо, создают легенду, которую  нельзя  оставить  без
опровержения.  Они растерялись  от сильного  приступа  в  пятницу  и сделали
сугубую  глупость:   попытались   запретить  политические   разговоры...   Я
чрезвычайно  рассердился  и отшил их.  Я требую вас экстренно,  чтобы успеть
сказать на случай обострения болезни. Успею все сказать в 15 минут... Только
дураки могут валить на "политические разговоры". Если я когда и волнуюсь, то
из-за отсутствия компетентных разговоров.  Надеюсь, вы  поймете это и дурака
немецкого профессора... отошьете".
     13 июля Коба - в Горках у Вождя.
     Он сам шутливо опишет в "Правде" это идиллическое свидание. "Мне нельзя
читать  газеты,  -  иронически  замечает  Ленин,  - мне  нельзя  говорить  о
политике,  я старательно обхожу каждый  клочок бумаги, валяющийся  на столе,
боясь,  как бы он не оказался  газетой..."  Я хохочу  и превозношу до  небес
дисциплинированность товарища Ленина. Тут же смеемся над врачами, которые не
могут понять, что профессиональным политикам, получившим свидание, нельзя не
говорить о политике..." Эта статья была частью идеологической акции, которую
придумал находчивый Коба. Был  выпущен специальный номер  "Правды",  который
должен  был  поведать  миру  о  том, что  Вождь  выздоровел.  Там  были  его
многочисленные  фото, и в том  числе фотография сидящих на лавочке Ленина  и
Кобы.
     Генсек  описал  и  их  разговоры  на  этой  солнечной  лавочке:  "Ленин
жалуется,  что отстал  от событий. Его все  интересует:  виды  на  урожай  и
процесс эсеров..."
     В то время происходил процесс правых эсеров.  34 эсера - и среди них 11
знаменитых членов ЦК, прославившихся борьбой с последним царем,  - предстали
перед судом. Процесс был блестяще подготовлен,  в нем  отчетливо проглядывал
почерк будущих сталинских процессов - почерк Кобы.
     "Звездой" процесса  стал глава  боевого  отряда  эсеров некто  Семенов.
Арестованного ЧК еще  в  1919  году, его должны  были  расстрелять,  но, как
следует  из  дела, он  "чистосердечно раскаялся,  искренне  порвал со  своим
прошлым" и прямо в тюрьме вступил в ряды большевиков. После чего Семенов был
внедрен  в  эсеровскую  партию уже в качестве осведомителя.  Ему  поручали и
более серьезные задания - в деле имеется письмо  Троцкого, свидетельствующее
"о   революционной  преданности  Семенова"  и  о  его  шпионской  работе  на
территории Польши в 1920 году.
     И  вот  теперь,  в  1922  году, он  явно  выполнял новое  задание:  был
подсудимым  на процессе.  Он  выступил  с  заявлением о  террористических  и
диверсионных  актах,  будто бы тайно разработанных  ЦК правых эсеров,  об их
связях с иностранными разведками,  Семенов объявил, что стрелявшая в  Ленина
Каплан  действовала   по  поручению  ЦК  правых  эсеров  и  состояла  в  его
террористической группе...
     Так  организаторы  процесса  ввели в  дело  расстрелянную Каплан  - она
должна была помочь погубить несчастных эсеров.
     Впрочем,  заявление  Семенова  о  том,  что  он  считал Каплан  "лучшим
исполнителем  для  покушения  на Ленина", свидетельствовало, что он даже  не
видел эту полуглухую и полуслепую женщину.
     Николай  Крыленко, сменивший пост Главнокомандующего на титул прокурора
Республики, потребовал смертной казни для эсеровских  руководителей.  Но все
испортили  Бухарин  и Радек.  На конференции Третьего Интернационала,  желая
выглядеть  "цивилизованными  социалистами",  они  обещали  не  расстреливать
эсеров.
     Такое  непонимание  ситуации возмутило  Ленина. Шло усмирение партии  и
страны - поэтому из России были высланы мятежные интеллигенты. Поэтому Ленин
призвал в Генсеки Кобу. Поэтому эсеры должны быть казнены.
     Вот, видимо, то,  о  чем беседовали на лавочке Ленин и  Коба. Во всяком
случае,  вскоре  едва вставший  с  одра болезни  Ленин  публикует  статью  в
"Правде", где требует крови эсеров.
     12 эсеров были  приговорены  к  смертной казни.  Но  все-таки  пришлось
учесть  и  обещания Бухарина.  Казнь должна  была  состояться  только  после
первого террористического акта против большевиков.
     Оставшиеся  жить  эсеры погибнут  вместе  с  осудившим  их  Крыленко  и
провокатором Семеновым в дни сталинского террора.
     А пока Ленин, полный  сил, - прежний Ленин - возвращается к работе. "Но
в его речи  чувствовалась какая-то всех беспокоящая затрудненность, -  пишет
Луначарский. -  Особенно  страшно было,  когда  во время одной из  речей  он
попросту остановился, побледнел и лишь страшным усилием продолжил речь".
     Официально  наблюдающий за  лечением Ленина  Генсек  имеет  достоверную
информацию  от  врачей: странная болезнь должна возобновиться  - удар  может
последовать в любое время. Великий  шахматист Коба,  умеющий играть на много
ходов вперед, сделал выводы.
     Ленин  тоже  понимает  свое  состояние.  Именно  в  этот  момент  он  и
обращается к верному Кобе.
     КОБА, ЛЕНИН И ЯД
     Троцкий: "Во время уже  второго заболевания  Ленина,  видимо, в феврале
1923 года, Сталин на собрании членов Политбюро (Зиновьева, Каменева и автора
этих строк)... сообщил, что Ильич вызвал  его неожиданно к себе и потребовал
доставить ему  яду, он... предвидел близость  нового удара, не верил врачам,
которых без труда уловил на противоречиях... и невыносимо  мучился... Помню,
насколько необычным, загадочным, не  отвечающим  обстоятельствам  показалось
мне лицо Сталина. Просьба, которую он передавал, имела трагический характер,
но на лице его застыла полуулыбка, точно на маске.
     -  Не может  быть,  разумеется, и речи  о  выполнении  этой просьбы!  -
воскликнул я.
     -  Я говорил ему  все это, - не  без  досады возразил  Сталин. - Но  он
только  отмах