дневник Марии, и мысль,  что "наблюдавшая
его" родственница решила  воспользоваться своим открытием  и  просить  Женю,
привела его в ярость. Это его вечное грозное: "Сталина обмануть захотели!"
     Он   позволял  интригу   только  себе.  И  решил  вопрос,  как  всегда,
кардинально: все  ненавистные Сванидзе  должны  исчезнуть!  Мария  и  Марико
Сванидзе, сестра Алеши, были расстреляны в начале 1942 года.
     Да, он поверил в измену сына. И когда немцы через Красный Крест  начали
переговоры об обмене Якова, он попросту не ответил на предложение.
     В частях  распространяли слух: когда  Сталину  предложили обменять  его
сына на  пленного  фельдмаршала,  он  сказал:  "Солдата  на фельдмаршала  не
меняю". Пусть  знают: для  Сталина все равны. Сын его  - всего  лишь один из
солдат,  и все солдаты его  сыновья. Но были созданы несколько  диверсионных
групп, которые должны были выкрасть  Якова из  плена или  убить, чтобы немцы
перестали его использовать. Все они погибли.
     Согласно  его приказу,  попавшим  в окружение  надлежало  "сражаться до
последней возможности, пробиваться к  своим, а тех, кто предпочтет сдаться в
плен,  уничтожать всеми средствами, а  семьи сдавшихся в плен красноармейцев
лишать государственных пособий и помощи".
     И   в  лубянскую   тюрьму   отправилась  Юлия  Мельцер   -   жена   его
сына-"изменника", мать  его  внучки. Ее  выпустят через два  года,  когда он
окончательно узнает:  сын  не  предавал.  Но это  будет потом... а тогда,  в
страшные  дни,  глава  Политуправления армии Мехлис создал  версию,  которая
распространялась в частях: сын  Сталина доблестно  сражался, не имея никаких
привилегий, был  ранен  и  попал  в плен.  Немецкие  листовки  -  всего лишь
пропаганда.
     В   своем  личном  архиве   он  сохранил   документы  -  доказательства
невиновности его несчастного сына. Например, письмо, которое получил Василий
и  тут же передал отцу: "Дорогой Василий Иосифович! Я полковник, который был
у вас на даче с Яковом Иосифовичем в день его отъезда на фронт. 12 июля, без
боеприпасов,   полк  был   брошен   в   бой...   с  вдесятеро  превосходящим
противником... Командир дивизии...  уехал с поля боя на танке. Проезжая мимо
Якова Иосифовича,  он даже  не  поинтересовался его судьбой... Иван Сапегин,
командир 303 легкого артполка"...
     И  вскоре  он  знал:  придуманная  его  пропагандой версия оказалась...
истиной! Его сын был до конца верен долгу.
     Из воспоминаний Жукова:  "Я спросил:  "Товарищ  Сталин, я  давно  хотел
узнать о вашем сыне Якове. Нет ли  сведений о его судьбе?" На этот вопрос он
ответил не  сразу. Пройдя добрую сотню  шагов,  сказал каким-то приглушенным
голосом:  "Не выбраться  Якову  из  плена.  Расстреляют  его.  Душегубы.  По
наведенным справкам, держат они его изолированным от других  военнопленных и
агитируют за  измену Родине".  Помолчав,  твердо  добавил: "Яков  предпочтет
смерть   измене   Родине..."  Сидя  за   столом,  Сталин  долго  молчал,  не
притрагиваясь к еде".
     После победы  он  узнал  все  окончательно - ему  тогда переслали текст
допроса Якова, захваченный в Германии.
     Из  протокола допроса Я.  Джугашвили в штабе  командующего авиацией 4-й
армии. 18 июля 1941 года:
     "- Вы добровольно пришли к нам или были захвачены в бою?
     -  Я  вынужден...  Нас  окружили.  Это вызвало  такую панику,  что  все
разбежались.  Я находился  в это  время  у  командира  дивизии в  штабе... Я
побежал  к  своим,  но  в  этот момент  меня позвала  группа красноармейцев,
которая хотела пробиться к своим.  Они попросили меня принять командование и
атаковать ваши части. Я это сделал, но красноармейцы испугались, и я остался
один... Если бы  мои красноармейцы  отступали, если  бы  я  увидел,  что моя
дивизия отступает, я бы сам застрелился,  так как отступать нельзя... Но это
были не мои солдаты,  это была пехота... Я хотел бежать к своим... В деревне
я   обменял  у  одного  крестьянина  одежду.  Я   отдал  военную  и  получил
гражданскую... Я зашел в  избу, крестьянин говорит:  "Уходи сейчас же, не то
мы донесем  на  тебя". Крестьянка  прямо  плакала,  говорила,  что убьют ее,
детей, сожгут ее дом...  Выхода не было. Я увидел, что окружен, идти некуда,
я пришел и сказал: сдаюсь...
     - Красное правительство главным образом состоит из евреев?
     - Все это ерунда, болтовня. Они не имеют никакого  влияния. Напротив, я
лично, если хотите, сам могу  вам сказать, что русский  народ  всегда  питал
ненависть к  еврейству... О евреях я  могу только  сказать, что они не умеют
работать... Главное, с их точки зрения, - это торговля.
     - Известно  ли вам,  что вторая жена вашего  отца тоже еврейка?..  Ведь
Каганович тоже еврей?
     - Ничего подобного. Она была русской... Что вы там говорите?! Никогда в
жизни  ничего подобного не было! Его  первая жена была  грузинка,  вторая  -
русская, вот и все.
     - Разве фамилия его второй жены не Каганович?
     - Нет, нет, это все слухи, чепуха!.. Его  жена умерла... Аллилуева. Она
русская. Человеку 62 года. Он был женат. Сейчас нет...
     - Насчет того, что сжигают все запасы в местах,  которые оставляют. Это
же  ужасное бедствие, которое  постигает все население... Считает ли он  это
правильным?
     - Скажу откровенно, я считаю...
     - Известно ли вам, что мы нашли письмо... от русского офицера, там есть
фраза:  "Я  прохожу испытание,  как  младший  лейтенант  запаса. Я  хотел бы
поехать осенью домой, но это удастся только в том случае,  если  этой осенью
не будет предпринята прогулка в Берлин. 11 июня 1941 года. Виктор".
     И  допрашивающий  записывает  первую реакцию  Якова: "Читает  письмо  и
бормочет про себя "черт возьми".
     - Действительно ли были такие намерения?
     - Нет, не думаю, - отвечает Яков осторожно".
     В заключение он говорит: "Мне стыдно перед отцом, что я остался жив".
     Сталин  не  мог предать  гласности  этот  допрос  сына.  В  протоколе -
настроение  1941 года, когда  немцы  еще  недавно были союзниками. Во  время
войны  он создал  новый образ  немца-зверя, сам  разговор с  которым являлся
предательством. Сын прав: стыдно, что  он  остался жив.  И  это понял, когда
дошел до него приказ о попавших в плен, подписанный отцом.  Это был приказ -
умереть.
     И Яков это сделал - в 1943 году.
     Сталин  сохранил документ о  гибели Якова -  показания Густава Вегнера,
командира батальона СС, охранявшего лагерь.
     "В  конце 1943  года... арестованные  были  на прогулке. В  7  часов...
приказано было пойти в барак, и все пошли.  Джугашвили не пошел и потребовал
коменданта  лагеря... Эсэсовец пошел звонить коменданту по телефону. Пока он
звонил,  произошло  следующее.  Джугашвили, идя  в  раздумье,  перешел через
нейтральную  полосу  к проволоке  (с  током).  Часовой...  крикнул:  "Стой!"
Джугашвили  продолжал идти. Часовой  крикнул:  "Стрелять  буду!" После этого
окрика  Джугашвили начал ругаться, схватился руками за  гимнастерку, обнажил
грудь  и  закричал часовому:  "Стреляй!"  Часовой выстрелил в голову  и убил
Джугашвили... Джугашвили одновременно  с выстрелом схватился за  проволоку с
высоким  напряжением  и сразу  упал на первые два ряда  колючей проволоки. В
этом положении он висел 24 часа, после чего труп отвезли в крематорий".
     ОТСТУПЛЕНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
     Страшный июль продолжался, войска катились назад к Москве.
     Маршал Конев  вспоминал звонок  Вождя к нему под  Вязьму  в те дни, его
неожиданно страстный  монолог: "Товарищ Сталин не предатель,  товарищ Сталин
не изменник, товарищ Сталин - честный человек... он сделает  все, что в  его
силах, чтобы исправить создавшееся положение".
     И он исправлял... Сначала он вернул атмосферу ушедшего страха, чтобы не
пришлось  ему  более  произносить  подобных  жалких  монологов перед  своими
военачальниками. После приказов  о  дезертирах, сопровождавшихся расстрелами
солдат и офицеров, последовали расстрелы генералов.
     22  июля  состоялся  суд  над  бывшим командованием  Западного  фронта.
Генералы просили  отправить  их на фронт  рядовыми,  чтобы  кровью  искупить
поражения  своих  войск. Но  они  должны  были  помочь  вернуть  безропотное
подчинение новому Верховному Главнокомандующему, и последовал его приказ:
     "Бывшего  командующего Западным  фронтом  генерала  армии  Д.  Павлова,
бывшего начальника штаба  Западного фронта В. Климовских, бывшего начальника
связи  Западного  фронта  А.  Григорьева,  виновных в  проявлении  трусости,
бездействия,   нераспорядительности,  в   сознательном   развале  управления
войск... расстрелять".
     И вспомнили его генералы 1937 год - и кто есть Власть.
     В середине июля войска группы "Центр" уже  стояли  у  Смоленска - всего
200 километров отделяло их от Москвы.  От Черного моря до Балтики надвигался
немецкий  фронт.  Внешне  все было как  при  нападении на Польшу:  множество
пленных,  окружение   целых   армий,  безумная  неразбериха   в  отступающих
войсках... Но  с самого начала  было и отличие.  "Поведение русских войск...
поразительно  отличалось  и  от  поляков, и от войск  западных  союзников  в
условиях поражения.  Даже  будучи  окруженными, они  не  отступали  со своих
рубежей", - писал немецкий генерал.
     Да, это было великое мужество его солдат. Но действовал  и его страшный
приказ...
     Еще интересней писал генерал Гальдер в своем дневнике:  "Колосс-Россия,
который  сознательно готовился  к войне...  был нами недооценен... К  началу
войны  мы  имели  против  себя  200  дивизий.  Теперь (к  11  августа, после
кровопролитных потерь Красной армии. - Э. Р.) мы насчитываем против себя уже
360  дивизий.  И  даже  если  мы  разобьем  дюжину  таких  дивизий,  русские
сформируют новую дюжину". Да, Хозяин мог жертвовать миллионами  - он знал: у
него будут новые миллионы.
     Гитлер  верил, что  Сталина  свергнет его  же  народ, как  только Вождь
потерпит на фронте  тяжелое поражение: "Надо только ударить сапогом в дверь,
и вся прогнившая структура тотчас развалится".
     Но  народ  не задал вопрос: почему его Вождь прозевал войну? Почему  не
готова к обороне победоносная армия?
     Как  и  во  все  времена, забыв  все дурное,  народ  поднялся  защищать
Отечество. Солдаты  сражались, отступали  и гибли с  криком: "За  Родину! За
Сталина!"
     А потом  началось то, о чем  Хозяин думал с самого  начала:  Гитлеру не
хватало  ресурсов.  Фюрер  решает  приостановить  наступление  на  Москву  и
устремляется  на  Украину  и Кавказ -  нужны хлеб и нефть, чтобы  продолжать
войну.
     Гитлер рассчитал: Украина традиционно не любит русских,  там  - потомки
казаков,   ненавидевших   большевиков.   Но  произошло  неизбежное:  фашисты
восстановили против себя  и  тех, кто  им сочувствовал. Оккупация Украины, с
насилиями и грабежами, дала толчок партизанской войне, умело  организованной
Хозяином. Истребление  евреев  мобилизовало  против Гитлера  эту  динамичную
группу  населения: вчерашние  робкие интеллигенты  становились  беззаветными
героями.
     За все  время войны  был лишь один  серьезный случай измены. Летом 1942
года генерал-лейтенант А. Власов перешел на сторону немцев.
     Власов  -   заместитель  командующего   Волховским  фронтом,  прекрасно
зарекомендовал себя во время битвы под Москвой. Его весьма  скромное участие
в  гражданской войне,  отсутствие заслуг в  период  Троцкого  и  контактов с
ленинской  когортой  дали ему возможность сделать  карьеру в  годы  террора.
Перешел ли он на сторону Гитлера от безысходности, попав в плен? Или вправду
(как он сам утверждал) ненавидел Сталина, мечтал о новой  России? Но как мог
Власов  построить  новую  Россию  в  союзе с Гитлером, задумавшим уничтожить
славянство?  Это осталось  тайной  странного  человека  в очках с  лошадиным
лицом.
     Свои формирования Власов назвал Русской освободительной армией (РОА). К
нему  присоединились  прежние  знакомцы  Сталина по  боям в Царицыне - белые
генералы Краснов и Шкуро...
     После  победы он найдет  и  Власова,  и Краснова,  и  Шкуро - со  всеми
расплатится. По всей Европе будет искать НКВД солдат РОА.
     И они погибнут -  от  пули, а  чаще на  виселице. Детское впечатление -
виселица в Гори - навсегда останется в подсознании Сталина символом позорной
смерти...
     Вслед за  РОА немцы создали  Кавказский, Туркестанский,  Прибалтийский,
Грузинский,   Армянский  легионы.   Все   это   были  весьма   малочисленные
формирования и использовались они больше для пропаганды...
     Так что Хозяин мог сказать: Империя выдержала.
     У СТЕН МОСКВЫ
     В начале октября 1941 года наступление немцев на Москву возобновилось.
     "Враг повержен, - заявил Гитлер. - Позади наших войск территория, в два
раза превышающая размеры рейха в  1933 году". Но Хозяин  знал: впереди войск
Гитлера - еще большая территория. И - зима, к которой они не подготовлены.
     Однако немцы по-прежнему наступали, хотя уже с трудом - по размокшим от
осенних дождей чудовищным русским дорогам, с тонущей в грязи техникой...
     А дальше началось чудо.  Митрополит Илия сказал  правду: Богородица  не
оставила страну. Сильные снегопады  случились в  тот год  небывало рано -  с
начала октября. Наступила ранняя, необычайно суровая  зима. "Уже 12  октября
ударили настоящие морозы.  Но не было никаких намеков, что мы получим зимнее
обмундирование", - писал генерал Блюментритт.
     3 ноября температура понизилась  до минус восьми. В баках  танков стало
замерзать  топливо, смазка. Немцы  лежали на  льду  под танками и  разводили
костры. И генерал Гудериан, чья танковая группа рвалась к Москве через Тулу,
тщетно за-прашивал теплую одежду для своих солдат.
     В  это  время  пять советских армий погибали  под  Вязьмой и  Брянском.
Окруженные из-за  ошибок  командования,  они бились  из  последних сил.  Они
выполнили  его  задачу - вымотали  уничтожавших их немцев,  обескровили. Они
погибали, но гитлеровцы вышли к Москве усталыми, измотанными.
     К  середине  октября  немецкие  части  стояли   в  нескольких  десятках
километров от столицы. Гитлер готовился к параду в Москве. 15 октября Хозяин
принял решение об эвакуации. Начался отъезд правительственных  учреждений  и
посольств в тыл - в Куйбышев.
     В те дни, когда  все рушилось, когда  сотни тысяч погибали в окружении,
хранитель Тела  Ленина  Збарский был вызван  в Кремль. Его  приняли Молотов,
Каганович, Берия  и Микоян -  разговор предстоял важный. Збарскому  сообщили
решение Политбюро об эвакуации драгоценного Тела в  глубокий тыл - в далекую
Тюмень.
     - Что вам требуется? - спросили его.
     - Нужен гроб.
     - Размеры?
     - Мы одного роста.
     -  Смерьте,  - приказал Микоян помощнику. Пока тот благоговейно обмерял
Збарского,   хранитель  держал  речь  о  нуждах  Тела.  Нужно  было  многое:
оборудовать вагон установками  для обеспечения  микроклимата  и специальными
амортизаторами, чтобы  не было толчков на стыках рельс. Несмотря на панику и
неразбериху тех дней, Хозяин приказал, чтобы  Тело ни в чем не нуждалось.  3
июля  поезд специального назначения в  обстановке высшей секретности покинул
Москву.  Тело  прибыло  в Тюмень  и было тайно  размещено в  здании  бывшего
реального  училища. Все научные сотрудники, обслуживавшие Тело, в  интересах
секретности жили рядом с ним.
     Но по-прежнему  стоял  караул у Мавзолея, скрывая  отъезд Боголенина. В
эти октябрьские дни москвичи должны были верить: Ленин по-прежнему с ними.
     Хозяин тоже  должен был покинуть столицу  в  ближайшие  дни. Сотрудники
охраны  вспоминают, как его  дочь  Светлана паковала вещи. Его  библиотеку и
личные  бумаги  уже перевезли в  Куйбышев. Отправился в эвакуацию и  дневник
Марии Сванидзе. Ближняя дача была заминирована. Секретный поезд ждал Хозяина
в железнодорожном тупике. На аэродроме дежурили четыре самолета и его личный
"дуглас". Именно тогда он и принял эффектное решение...
     НОВЫЕ ПОСТАНОВКИ ВЕЛИКОГО РЕЖИССЕРА
     Наступили  сильные  холода.  "Генерал  Мороз"  помогал России. Разведка
доносила  о  глохнущих моторах немецких танков,  среди солдат  уже  начались
случаи обморожения.
     Сталин  сосредоточил под Москвой мощный  кулак. Жительница подмосковной
Николиной горы рассказывала: "Сибирские части накануне сражения стояли прямо
в нашем  лесу. Румяные  парни в  белых новеньких полушубках.  Они умудрялись
спать стоя, прислоняясь к дереву. Храп был страшнейший".
     Молотов   вспоминал:   "В  этот   период   все   подразделения  просили
подкреплений. Под Москвой  операциями  командовал Жуков. Но, несмотря на все
его  мольбы,  Сталин не  давал  ни  батальона  и сказал,  чтоб  любой  ценой
держался.  В это время у  Сталина  находилось  пять полнокомплектных  армий,
вооруженных новой техникой (в том числе новыми танками Т-34 с мощной броней.
- Э.  Р.). Тогда  мы  считали,  что  Сталин ошибается.  Но  когда  немец был
обескровлен, Сталин ввел эти войска в действие".
     Миллионы его солдат уже погибли, обескровив наступавших. Он уже насытил
бога войны. Древняя восточная стратегия  торжествовала - как во времена войн
былых империй, он, измотав врага, готовился бросить в  бой свежие  войска. И
сделать это он решил у стен столицы.
     Светлана, семья Василия и дочь Якова были перевезены в  Куйбышев. И его
ждал  там  секретный  бункер.  Наркоматы и Генеральный штаб уже  работали  в
Куйбышеве.
     В Москве готовились  к приходу немцев. Дым костров стоял над столицей -
горели архивы. В подвалах Лубянки торопливо расстреливали узников. В ночь на
16  октября  Берия  собрал  совещание  партийных  руководителей и  приказал:
"Эвакуировать всех, кто  не способен защищать Москву. Продукты  из магазинов
раздать населению, чтобы не достались врагу".
     Шоссе  были  забиты  уходящими  из  города людьми.  Специальные  поезда
увозили  в тыл  женщин  и детей.  В оставленных  квартирах открыто орудовали
воры.  Часто  сами  управдомы  указывали  им богатые  квартиры. За  бесценок
продавались картины, драгоценности...
     И  тогда Сталин решил - пора! После очередного длиннейшего дня в Ставке
он  отправился  на уже заминированную Ближнюю  дачу. Охрана  встретила его с
изумлением: огни  не  горели,  уже  готовились к  взрыву. Он отменно  сыграл
сцену. Спросил: "Почему не горит свет?" Ему  объяснили.  Он пожал плечами  и
коротко  приказал:  "Немедленно разминируйте,  натопите печку, а пока я буду
работать". И объявил изумленным охранникам: "Я из Москвы никуда не уезжаю, и
вы остаетесь со мной. Москву не сдадим".
     И сел работать в беседке.
     Той  же  ночью  в некоторых домоуправлениях появились  люди в  знакомой
форме  НКВД. Управдомы, поверившие, что "власти  ушли",  были  арестованы  и
расстреляны.  Утром  расстреляли людей, пытавшихся грабить  магазины. И  все
тотчас поняли: Хозяин остался в Москве.
     Теперь дочь писала ему письма из Куйбышева: "Милый мой папочка, дорогая
моя  радость, здравствуй,  как  ты живешь,  дорогая моя секретаришка? Я  тут
устроилась хорошо. Ах, папуля, как  хочется хотя бы  на  один день в Москву!
Папа, что  же немцы опять лезут и лезут? Когда  им наконец дадут как следует
по  шее? Нельзя же, в конце  концов, сдавать им все  промышленные  города...
Дорогой папочка, как же я хочу тебя видеть. Жду твоего разрешения на вылет в
Москву хотя бы на два дня. 19.9.41 года".
     За вопросы, которые задавала дочь, тогда расстреливали.  Это называлось
"вражеской  пропагандой".  Но  он  верил:  скоро   он  сможет  ей  ответить.
Готовилась  битва  под Москвой. Он решил отстоять город.  И разрешил  дочери
прилететь на два дня.
     Было 28 октября 1941 года. Немцы уже разглядывали столицу в бинокли. Он
встретился  со  Светланой  в  недавно  достроенном  бомбоубежище.  Она  была
счастлива,  все хотела  говорить с ним, а он сердился, раздражался - она его
отвлекала.
     Это  были  дни,  когда все  решалось - весь  мир  тогда  думал,  что он
повержен.
     Уже  после  ее  от