е  демонстрации. Крестьянка приютила  его,
дала умыться и отдохнуть".
     Горы, солнце, белые домики, старики в тени деревьев лениво пьют вино...
время остановилось... Здесь  испокон веков жили его предки... Нет, эта жизнь
не для него. Но в  Тифлис возвращаться опасно - там его давно ищут; и в Гори
нельзя - там его будут искать. Он решается на неожиданный шаг - вернуться на
место преступления, в Батум. Такой дерзости полиция не ожидала.
     Ему удается продержаться целый месяц. В это время он занимает следующую
ступеньку в иерархии заговорщиков - избран в состав Всекавказского  комитета
РСДРП.
     А потом  была  южная весенняя  ночь и  тайная сходка революционеров. Но
среди них оказался провокатор - и дом был окружен полицией.
     И полиция продолжила писать его биографию:
     "Рапорт пристава четвертого участка г. Батума об аресте в 12 часов ночи
5  апреля   1902  года  И.  Джугашвили  на  сходке  рабочих  в  квартире  М.
Даривелидзе".
     По  счастливому  городу в час,  когда  вываливались  из  трактиров  его
беззаботные сверстники, Кобу везут  в тюрьму. Впервые.  И сразу - в страшную
батумскую  тюрьму.  Начинается  его  путешествие   по  тюрьмам:   батумская,
кутаисская...
     "УЧИМСЯ ПОНЕМНОГУ, УЧИМСЯ"
     Азиатская  тюрьма:  побои  надзирателей,  грязь,  абсолютное  бесправие
заключенных, расправы уголовных над полити-ческими. Вначале Коба растерялся,
заметался,  выбрасывает  через окно  тюремного  замка  отчаянную записку без
подписи. Он просит передать ее матери: "Если спросят: "Когда твой сын выехал
из Гори?" - говори: "Все время находился в Гори".
     Конечно,  тюремный  надзор  перехватил  почту.  За наивным поступком  -
отчаяние потерявшего голову.
     Но скоро он освоится в тюрьме.
     Петр Павленко: "Учимся понемногу, учимся", - Иосиф Виссарионович  любит
повторять эти слова. С мягким акцентом и тихой усмешкой".
     "Учимся понемногу, учимся"...  Он открыл: в  тюрьме,  наряду  с властью
надзирателей, существовала  незримая власть уголовников.  И ему, нищему сыну
пьяницы,  нетрудно  найти с  ними  общий  язык. Он - свой.  Так он  исполнил
заповедь "Катехизиса революционера" - соединился  с  разбойничьим миром.  Он
понял потенциал преступников в революции.
     И Ленин  всегда  ценил его умение  найти  общий язык  с уголовниками. В
гражданскую войну, когда  части, составленные из бывших арестантов и  пьяных
солдат,  бунтовали,  Ленин  тотчас  предлагал: "А  не послать  ли  нам  туда
товарища Сталина - он умеет с такими людьми разговаривать".
     Его  новые  знакомые уважали физическую силу.  У него  ее  не было. Но,
привыкший с  детства к побоям,  он доказал им иное: презрение к силе.  В это
время   начальство   тюрьмы   решило  преподать  урок   политическим.   Урок
по-азиатски.
     Из воспоминаний революционера  Н.  Верещака: "На следующий  день  после
Пасхи  первая   рота  выстроилась   в  два  ряда.  Политических  заключенных
пропускали сквозь строй,  избивая прикладами. Коба шел, не сгибая головы под
ударами прикладов, с книжкой в руках".
     И вскоре, как в училище, как в семинарии и в Комитете, Коба захватывает
власть  в тюрьме. Уголовников подчинила странная сила,  исходившая от  этого
маленького черного человека с яростными желтыми глазами.
     В тюрьме он установил  для  себя железный  распорядок: утром  занимался
гимнастикой, затем - изучение немецкого языка (Маркса истинные революционеры
должны читать в подлиннике).
     Языка он так и не выучил. Его успехи в тюрьме были другие.
     Всякий,  кто не признал его власти, становился жертвой жестоких побоев.
Расправу чинили его новые друзья-уголовники.
     Но  вот  "заросший черными волосами, маленький рябой грузин"  готовится
идти в первую свою ссылку.
     Верещак: "Коба был скован ручными кандалами с одним товарищем.  Заметив
меня, он улыбнулся". У него была  странная улыбка,  от которой  иногда мороз
пробегал по коже.
     По  этапу его доставляют на край света - в село Нижняя Уда  в Иркутской
губернии.  В своем  единственном черном  демисезонном  пальто  южный человек
очутился в холодной Сибири. Снег, который лежит на его  родине только высоко
в горах, теперь окружал его всюду.
     В ссылке он получает письмо от бога - Ленина!
     Троцкий насмешливо  объяснял, что  это было обычное циркулярное письмо.
Его  за ленинской подписью под  копирку рассылала  Крупская всем сторонникам
Ленина  в провинции. Но наивный азиат  не знал этого - он был  счастлив: бог
его заметил!
     Он запомнил этот день и включил его во все свои биографии.
     В ссылке он узнал подробности великого события, о котором не  писала ни
одна  газета:  30  июля 1903 года в  Брюсселе сбылась  мечта  Ленина. Четыре
десятка революционеров собрались в сарае. На  дверях висел  клочок  бумаги с
надписью: "Съезд Российской социал-демократической рабочей партии".
     Им  предстояло  родить  в этом  сарае атеистического мессию  -  партию,
которая должна была сделать счастливым все человечество.
     На  съезде председательствовал Плеханов. Но с первых же заседаний Ленин
начал раскалывать не успевшую родиться партию. С группой молодых сторонников
он  пошел  против тогдашних  авторитетов  русского  социализма -  потребовал
жесткой  централизованной  организации  (наподобие  религиозного  ордена)  с
беспощадным внутренним подчинением. Плеханов и Мартов пытаются отстоять хотя
бы видимость свободы дискуссий. Но Ленин неумолим.
     И он сумел расколоть  съезд, объединил во фракцию своих сторонников. Во
время голосования по одному из  пунктов его противники получили меньшинство,
и  Ленин  ловко приклеил им кличку  "меньшевики", с  которой они  и  вошли в
историю.  Себе и  своим  сторонникам  он взял гордое  имя "большевики".  Как
должен был хохотать  Коба, узнав,  что эти  глупцы (меньшевики)  согласились
называть себя столь унизительно. Ну разве могут такие руководить партией?
     После съезда  во всех  провинциальных  комитетах  началась непримиримая
борьба между большевиками и меньшевиками  - борьба  за  власть  над партией.
Теперь горласто  и  беспощадно они будут биться  на  всех  съездах почти два
десятка лет.
     В 30-е годы Коба  окончательно завершит эту борьбу, истребив  в лагерях
последних революционеров-меньшевиков.
     ТАКИЕ УДАЧНЫЕ И СТРАННЫЕ ПОБЕГИ
     Был ноябрь, и уже стояла  сибирская зима -  то  с  вьюгой, то  с  лютым
морозом.  В этой  холодной,  беспощадной  земле Коба  тосковал  по теплу, по
горам. И пытался  бежать. "Он  сделал  первую попытку бежать в  ноябре  1903
года, но отморозил уши и нос. Ему пришлось вернуться в Уду", - вспоминал его
товарищ по ссылке.
     Но  уже  5  января 1904 года полицейский  протокол сообщает:  "Ссыльный
Джугашвили бежал".
     Через всю  Россию он  ехал  в  Тифлис по  подложным  до-кументам на имя
русского крестьянина - с его грузинским лицом, с акцентом! Через всю Россию!
И никто его не задержал!
     Он живет в Тифлисе. И это  тоже странность. "Видные революционеры редко
возвращались  на родину,  где  были бы слишком  заметны", -  писал  Троцкий.
Вернувшись, нелегал попадал в  поле зрения полиции и,  по статистике,  самое
большее через полгода - арестовывался. А Коба четыре года - с января 1904-го
до марта 1908-го - продержится на нелегальном положении! Тифлисская охранка,
контролирующая  весь Кавказ,  не может  его арестовать!  Так  написано в его
официальной биографии. Но есть иные сведения.
     "В 1906 году он был  арестован  и бежал из тюрьмы".  (Из "Справки об И.
Джугашвили",  составленной в  1911  году начальником  Тифлисского  охранного
отделения И. Пастрюлиным.)
     "28.01.1906 г. И. Джугашвили задержан на квартире Миха Бочоридзе".
     Значит,  арестовывался?  И опять  удачно  бежал?  И  вновь  не побоялся
возвращаться на опасный Кавказ? Почему?
     В Тифлисе Коба знакомится с Сергеем Аллилуевым.
     "Мы познакомились с ним в 1904 году - он только что бежал из ссылки", -
вспоминал  Аллилуев.  Сергей  в  партии  со  дня  ее  основания,  работал  в
железнодорожных  мастерских, где в рабочих кружках пропагандировал  марксизм
Коба. У Аллилуева - экзальтированная красавица жена. Ей не было четырнадцати
лет, когда, выкинув из окна узелок  с вещами,  она сбежала с  ним  из отчего
дома. Теперь ей под тридцать - и она по-прежнему умеет увлекаться. Но каждый
ее новый роман заканчивается возвращением к доброму Сергею...
     Есть  страшноватая легенда:  появление  Кобы  не  оставило  равнодушной
пылкую женщину, и рождение  младшей  дочери Аллилуевой - Нади  - могло иметь
отношение  к этому  увлечению. К  счастью,  это только легенда.  Когда  Коба
знакомится с Аллилуевым, Надя уже появилась на свет.
     Наступил 1905 год - и пошатнулась  дотоле непоколебимая Империя. Первая
русская   революция  оказалась   неожиданной   и  для   большевиков,  и  для
меньшевиков.  Пока  они  спорили  о  революции   -  она  началась.  Массовые
беспорядки,  нападения на полицию,  мятежи  в армии,  баррикады... Революция
всегда театр. И на сцену вышли "герои-любовники"  - блистательные ораторы. В
это  "время ораторов" Коба, по свидетельству Троцкого,  затерялся, отошел  в
тень.
     Но  эта тень странна, таинственна. Известно только, что он редактировал
в   Тифлисе   маленькую  газетенку   "Кавказский   рабочий   листок",  писал
теоретическую работу,  где  пересказывал  мысли  Ленина...  И это  все,  чем
занимается деятельнейший Коба в дни революции?
     Нет, конечно,  было еще  что-то! И это  "что-то"  утаил от нас  великий
конспиратор. Сумел!  Недаром  в  те  годы  происходили  таинственные аресты,
скрытые им в своей  биографии. Недаром именно в то время Ленин отмечает Кобу
- и  тот  отправляется на  первую конференцию  большевиков  в Таммерфорсе. И
опять  с чужим паспортом на русскую  фамилию  (!).  И это - в дни революции,
когда поезда  в  Финляндию, где  скрывалось множество революционеров,  кишат
агентами секретной службы! Но Кобу не схватили. Он  опять  удачлив. Поистине
странно удачлив.
     ВСТРЕЧА С ЕГО БОГОМ
     В  Таммерфорсе  он  первый раз видит  Ленина. Вся наивная,  первобытная
дикость  тогдашнего  Кобы  -  в его  рассказе о  встрече  с  кумиром: "Ленин
рисовался  в  моем  воображении  в  виде  великана.  Каково   же   было  мое
разочарование, когда я увидел самого обыкновенного  человека... Принято, что
великий  человек обязательно  должен запаздывать на собрания... чтобы  члены
собрания  с  замиранием  сердца  ждали  его  появления..." Но  Ленин, к  его
изумлению, пришел вовремя и "вел беседу с обыкновенными делегатами".
     Коба удивлялся искренне. Ибо сам... "На собрания Коба всегда опаздывал,
ненамного, но постоянно", - писала революционерка Ф. Кнунянц.
     "На съезде он не выступал. И за пределами съезда ничем себя в это время
не проявил" - так  справедливо  отметит Троцкий.  Но  Ленин  опять зовет его
участвовать в  IV  съезде в Стокгольме.  А потом "не проявившего себя"  Кобу
приглашают на новый съезд - в Лондон.
     Заметим:  посещения  европейских  столиц не  произвели  впечатления  на
бывшего поэта, и он никогда о  них не вспоминал.  Рассказывая о своей первой
встрече  с  Парижем,  Троцкий  объяснил это за  Кобу: "Чтобы охватить Париж,
нужно слишком расходовать себя.  А у  меня была своя область, не допускавшая
соперничества: революция".
     И в  этом они все были под стать друг другу. Революционерка Мария Эссен
описывает прогулку с Лениным в горах Швейцарии.  Они  на вершине -  Ленин  и
молодая  женщина. "Ландшафт беспредельный,  нестерпимо  ярко сияет снег... я
настраиваюсь на высокий стиль... уже готова декламировать Шекспира, Байрона.
Смотрю  на  Владимира  Ильича  -  он  сидит,  крепко  задумавшись.  И  вдруг
выпаливает:  "А все-таки здорово  гадят нам меньшевики!"... И Коба такой же:
не  ходит в музеи, не бродит по улицам... Все эти буржуазные столицы для них
- лишь бивуаки на пути к революции.
     Итак, Ленин зовет Кобу  на съезды, а он все так же ничем особым себя не
проявляет. Или точнее: иногда проявляет особую, ненавистную Ленину черту.
     В  узкой  среде  революционеров до  Ленина не могли  не дойти некоторые
шокирующие высказывания Кобы типа: "Ленин возмущен, что Бог послал ему таких
товарищей, как меньшевики.  В самом деле, что за народ все эти  Мартов, Дан,
Аксельрод - жиды обрезанные! Да старая баба Вера Засулич. И на борьбу с ними
не  пойдешь, и  на  пиру не  повеселишься".  Или:  "Они  не хотят  бороться,
вероломные лавочники... еврейский народ произвел только вероломных,  которые
бесполезны в борьбе"  (цитируется  по  книге И.  Давида "История  евреев  на
Кавказе").
     Здесь слышна живая речь юного, дикого Кобы.
     Впрочем,  можно взять и статью самого  Кобы, напечатанную в нелегальной
газете  "Бакинский  рабочий"  в  1907  году. Это  его  отчет  об  участии  в
лондонском съезде РСДРП, где все в той  же веселой манере Коба изложил те же
мысли:  меньшевики -  сплошь еврейская  фракция,  а большевики  - русская, и
потому  "есть  неплохая идея  для нас,  большевиков,  -  устроить  погром  в
партии".
     Почему же Ленин, окруженный евреями-революционерами, сам имевший в роду
еврейскую  кровь,   прощал   Кобе   ненавидимый  подлинными   интеллигентами
антисемитизм и после подобных высказываний звал его на все съезды? Объяснить
это  можно  лишь требованием  "Катехизиса  революционера": "Ценить товарищей
только в зависимости от пользы их для  дела". Да, Ленин мог не заметить этих
высказываний,  если Коба  был  нужен  делу.  Очень нужен. Чем-то важным себя
проявил.
     ТАЙНА КОБЫ
     На  лондонском  съезде  они  впервые встретились - Коба  и Троцкий. Лев
Давидович явился  на съезд в ореоле славы, затмив бога Ленина.  В отличие от
споривших о революции эмигрантов-теоретиков Троцкий  приехал из России -  из
самой гущи революции.
     В  последние  дни  легендарного Петербургского  Совета Троцкий был  его
вождем, восторженно слушали его толпы. Он был арестован, бесстрашно держался
на  суде,  был приговорен  к  пожизненной ссылке, бежал из  Сибири,  проехал
семьсот километров на оленях... И Троцкий попросту не заметил косно-язычного
провинциала   с   грузинским  лицом  и  нелепой  русской  партийной  кличкой
"Иванович".
     Троцкий заметил другого. И написал  о  нем. На съезде вы-ступил  дотоле
неизвестный  молодой оратор,  блестящая  речь  которого  настолько  поразила
делегатов,  что  он  был сразу избран  в Центральный  комитет РСДРП. Оратора
звали  Зиновьев  -  под этой партийной кличкой  молодой  большевик  Григорий
Радомысльский сразу стал знаменитым партийцем.
     Что  должен  был  испытывать  самолюбивый  Коба,   видя  это  внезапное
возвышение  говоруна (опять  же  еврея), видя славу  другого самовлюбленного
еврея -  Троцкого?  И  при этом сознавать,  что о  его  собственных заслугах
партия никогда не узнает. О них был осведомлен лишь один Ленин.
     Сразу  после лондонского  съезда Ленин отправляется  в Берлин,  куда на
встречу с ним приезжает... Коба. Об этом через  много лет он сам расскажет в
беседе  с немецким  писателем Эмилем Людвигом. Но  о чем он  разговаривал  в
Берлине с Лениным - не расскажет...
     Вскоре после благополучного  возвращения Кобы в Тифлис  (в  который раз
это фантастическое везение!) станет ясно, о чем он совещался с Лениным.
     Случилось это  в жаркий летний день 26  июня 1907  года. Было 11  часов
дня.  Эриванская  площадь в  Тифлисе,  как  всегда, полна народа -  пестрая,
веселая южная толпа. Два экипажа в сопровождении  эскорта казаков въехали на
площадь:   везут   большую  сумму   денег   Государственного  банка.   Почти
одновременно на  площадь въезжают два фаэтона: в одном  мужчина в офицерской
форме,  в другом две дамы. По команде "офицера", преграждая путь экипажам  с
деньгами, будто из-под земли появляется банда в полсотни человек. На казаков
и  прохожих  посыпались  бомбы.  В  грохоте  и  дыме   бандиты  бросаются  к
экипажам...
     Из показаний полицейского: "Злоумышленники среди дыма и удушающих газов
схватили мешок с  деньгами...  открыли в  разных концах площади револьверную
стрельбу и скрылись".
     На площади остались убитые  -  казаки, полицейские  и солдаты, в клочья
разорванные бомбами.  И  стонущие, изуродованные  прохожие, валявшиеся среди
разнесенных в щепки экипажей.
     "Личное  участие Кобы  в этой  кровавой операции  считалось в партийных
кругах несомненным", - напишет Троцкий.
     Кровь, много крови всюду, где появляется маленький черный человек.
     УГОЛОВНОЕ КРЫЛО ПАРТИИ
     После смерти Сталина Никита Хрущев в  своем знаменитом докладе о культе
личности негодовал, что Сталин "принижал роль Политбюро созданием внутри  ЦК
неких "шестерок", "пятерок", наделенных особыми полномочиями...  Что  это за
терминология  картежника?"  -  возмущался  Хрущев.  Но  он,  относившийся  к
послеленинскому  поколению партии, не знал  (или делал вид, будто  не знал),
что замахнулся на одну из самых старых традиций  партии. "Тройки", "пятерки"
и  прочие  "узкие   составы",  создаваемые  Вождем  внутри  руководства,  не
известные  никому,  кроме участников  и самого  Вождя, появились  во времена
Ленина.
     Одна  из  этих ленинских  "троек"  имела непосредственное  отношение  к
нападению на Эриванской площади.
     В конце  XIX века идеи революционного терроризма владели  умами  многих
молодых людей. Убийство  во имя  революции именовалось "актом революционного
возмездия".  Грабеж  банков,  богатых   домов   назывался  "экспроприацией".
Боевики, осуществлявшие  убийства  и  экспроприации, казались романтическими
Робин Гудами. "Мы окружены всеобщей  любовью и сочувствием... наши помощники
во всех слоях общества", - писала террористка  Вера  Фигнер.  И Достоевский,
обдумывая продолжение романа "Братья Карамазовы", хотел  сделать террористом
тишайшего монаха Алешу.
     Брат  Ленина  Александр  был   террористом.  При   Сталине  официальная
идеология упорно поддерживала версию: большевики с самого  начала отказались
от  террора.  Во  всех  учебниках  приводилась  мифическая  фраза, будто  бы
сказанная Лениным после казни брата: "Мы пойдем другим путем". Это выдумка.
     Столь  ценимый молодым  Лениным  революционер  Нечаев  (прототип  героя
романа Достоевского "Бесы")  говорил: "Яд, нож и петлю революция  освящает".
И,  почитатель якобинства,  молодой Ленин никогда  не думал  отказываться от
терроризма.
     В дни  революции 1905  года он  призывал  "учить  молодых  боевиков  на
убийствах полицейских" и даже развернул целую программу терроризма. Но Ленин
знал: как только  революционная партия начинала боевую деятельность, полиция
активизировалась, и в партию  внедрялись провокаторы. Одним из руководителей
знаменитой террористической организации "Народная воля" оказался  провокатор
Дегаев. Главой  боевой организации социалистов-революционеров был провокатор
Азеф.  И потому с самого  начала Ленин  глубоко законспирировал  свою боевую
организацию.
     Это очень помогло  ему, когда потребовалось  скрывать боевые группы  не
только от полиции, но и от собственной партии.
     После поражения первой революции боевые дружины все чаще превращались в
банды   обычных  грабителей.   Было  множество  примеров,  когда  деньги  от
экспроприаций тратились на пьянство, женщин, кокаин. Меньшевики  потребовали
распустить боевые отряды.
     Ленин и революционеры-эмигранты оказались в  затруднительном положении.
"До   революции  1905  года  революционное  движение  финансировалось   либо
буржуазией, либо радикальной интеллигенцией", - писал Троцкий. Но в кровавом
1905  году  русская  интеллигенция  впервые  заглянула   в   лицо  подлинной
революции,  в беспощадное  лицо  русского  бунта.  И ужаснулась. Поступление
денег прекращается.
     А  между  тем удобная  жизнь  эмигрантов  за  границей  и  деятельность
подпольных революционеров в России - все это требовало очень и очень больших
финансовых поступлений. "Насильственный захват денег казался в этих