одовку. И вскоре...
     "7.2.37.  ...Вчера получил  повестку  пленума ЦК, в коей  первоначально
было: "Дело товарищей Рыкова и Бухарина". Теперь "товарищей" выпало. Что  же
это значит?"
     ОЧЕРЕДНОЕ "ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ АВРААМА"
     Но пленум был отложен: погиб Орджоникидзе.
     Все время сжималась  петля  вокруг  Серго.  Ежов  уже  арестовал  и его
заместителя  Пятакова, и  все ближайшее его окружение... Наконец, арестовали
старшего брата Серго - Папулию.
     Орджоникидзе в бешенстве позвонил Сталину, гневался,  кричал. Но Хозяин
только вздохнул и сказал: "Это такая организация, что и у меня может сделать
обыск".  И опять Серго ничего не  понял,  и опять кричал  и гневался: почему
расстреляли Пятакова, ведь он обещал ему жизнь за признание...
     Наступило 17  февраля -  последний день  жизни Орджоникидзе.  Благодаря
справке, составленной его секретарем, можно  узнать все, что  происходило  в
этот загадочный день.
     Утром у Серго был разговор с Хозяином,  причем  несколько  часов  - и с
глазу на глаз. Встреча эта закончилась, скорее всего, мирно: не  в принципах
Хозяина  накануне  пленума  доводить  дело  до  разрыва с  одним из  главных
докладчиков.  И  далее  рабочий  день  Орджоникидзе  проходил спокойно,  без
нервозности: встречался с Молотовым, обедал дома... Из наркомата уехал около
полуночи, подписав очередную телеграмму - в ней  очень тревожился  по поводу
отгрузки труб. Вряд ли замышляющий самоубийство  так  волнуется о  трубах...
Приехав, ушел в  спальню - отдыхать. Вскоре раздался выстрел.  Вбежала жена,
увидела его - мертвого, в белье, залитом кровью.
     Покончил ли  он  с  собой?  Или... выстрел был  результатом  встречи  с
Хозяином? Возможно,  он  понял: доведенный до  отчаяния буйный  Серго  может
что-то выкинуть на пленуме...  И  Ежов позаботился: когда Орджоникидзе лег в
постель, в его квартиру с черного хода вошел его же охранник...
     Точного ответа мы никогда не узнаем.
     "Я  присутствовал на траурном митинге вблизи  Мавзолея... я наблюдал за
Сталиным. Какая великая скорбь, какое тяжкое горе... были обозначены на  его
лице. Великим артистом был товарищ Сталин", - писал Абдурахман Авторханов.
     Мне кажется, Авторханов не понял характера нашего  героя. Думаю, Хозяин
скорбел о Серго, как скорбел и о Кирове.
     Да и как не скорбеть Хозяину о  верном Серго! Сколько воспоминаний было
связано  с ним - лучших  воспоминаний. Но к сожалению,  Серго был частью той
партии, которая должна была исчезнуть. Недаром он  просил за  Пятакова... На
пленуме  Хозяин расскажет,  как  Серго  из соображений чести  не показал ему
письма "от злобного оппозиционера Ломинадзе"...
     Мог  ли он  позволить  себе роскошь  иметь рядом  благородного  рыцаря,
хранившего секреты врагов? Он, решивший создать единое общество, подчиненное
единой  воле, ибо  только такое  общество могло  выполнить  великие  задачи,
которые поставил Хозяин.
     Во имя этого великого дела пришлось отдать друга.
     Опять все то же: "Как Авраам отдал сына Исаака".
     Из дневника М. Сванидзе: "Я навещаю Зину, она геройски перенесла смерть
мужа... Она сама руководила похоронами, была неотлучно у гроба..."
     Бедная  Зина "выдержанна":  она  страшится показать свои подозрения. Но
родственники Серго не были столь выдержанны.
     В результате арестовали почти всех Орджоникидзе...
     28 февраля 1937  года родственники Хозяина в  последний раз собрались в
Кремле все вместе - на день рождения Светланы.
     М. Сванидзе: "Впервые был Яша с женою. Она хоро-шенькая, старше Яши. Он
у нее пятый муж, не считая прочих... И. не пришел. По-моему, умышленно. Жаль
И.  Подумать:  ...идиот   Федор,  слабоумный  Павел,  Анна,  недалекий  Стас
(Реденс), ленивый Вася, слабохарактерный  Яша. Нормальные люди: Алеша, Женя,
я. И все искупающая Светочка".
     Иосиф  не пришел, потому что  был занят на пленуме, где простился еще с
одним другом - Бухарчиком.
     ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ БУХАРИНА
     Перед  пленумом  Бухарин  продолжал  писать  ему  истерические  письма,
полные... любви.
     "20.2.37. Смерть Серго  меня  потрясла  до глубины  души.  Я ревел часы
навзрыд. Я очень любил этого человека... Я хотел пойти к Зине... а что, если
она мне  скажет: "Нет, теперь  вы  наш  враг..." Я тебя сейчас действительно
люблю  -  горячо,  запоздалой  любовью. Я знаю, что  ты подозрителен и часто
бываешь мудр  в  своей  подозрительности, я знаю, что события показали,  что
мера подозрительности должна быть повышена во много раз..."
     Хозяин не  просто пытал его ожиданием  конца.  Он оказывал ему  великую
милость: давал время покончить с собой. Но Бухарчик хотел жить - у него была
красавица жена, родился ребенок... Что ж, он выбрал.
     Начался пленум. Сообщение о преступной деятельности правых сделал Ежов.
Была  легенда,  будто  кто-то  из вы-ступавших  защищал Рыкова и Бухарина  -
конечно же, нет. Все дружно, яростно требовали их покарать. Верный Молотов -
в первых рядах: "Не будете признаваться, этим и докажете, что вы  фашистский
наймит...  Они  же  пишут,  что  наши  процессы  провокационны.  Арестуем  -
сознаетесь".
     Микоян  тоже   предложил  Бухарину   и   Рыкову   сразу  признаться   в
антигосударственной деятельности, на что Бухарин прокричал: "Я не Зиновьев и
не Каменев и лгать на себя не буду!" Значит, знал, что "бандиты", которых он
так клеймил, - невинны...
     Самым терпимым, умерявшим пыл обвинителей был, конечно, наш Отелло.
     Для подготовки решения была создана комиссия в 30 человек. Туда вошли и
те,   кого  Хозяин  оставлял  жить  (Хрущев,  Микоян,  Молотов,   Каганович,
Ворошилов), и те, кому он назначил вскоре погибнуть (Ежов, Постышев, Косиор,
Гамарник,  Петерс,  Эйхе, Чубарь,  Косарев).  Будущие  жертвы  были особенно
жестоки, особенно яростно требовали расстрелять Бухарина и Рыкова.
     И опять  добрый Отелло  предложил самое умеренное: "Исключить из членов
ЦК  и ВКП(б),  суду не предавать, а направить дело в НКВД на расследование".
Эта  умеренность означала  неминуемую, но долгую гибель.  Крупская  и  Мария
Ульянова, которых Хозяин также ввел в комиссию, поддержали это предложение и
отправили на Голгофу любимца Ильича...
     На пленуме разыгралась дикая сцена (цитирую по стено-грамме):
     Ежов: "Бухарин пишет в  заявлении в ЦК, что Ильич у него на руках умер.
Чепуха! Врешь! Ложь сплошная!"
     Бухарин: "Вот же они были при смерти Ильича:  Мария  Ильинична, Надежда
Константиновна, доктор и я. Ведь верно, Надежда Константиновна?"
     Но молчит Надежда Константиновна.
     Бухарин: "Я его поднял на руки, мертвого Ильича, и поцеловал ему ноги!"
     По-прежнему она молчит, а пленум гогочет над "лжецом".
     Зря бедный Бухарчик  обращается  к вдове Ленина.  Она теперь безгласна,
как был безгласен прежде сам Бухарин. Все хотят заработать право на жизнь.
     Во исполнение  решения комиссии, Бухарин и Рыков были арестованы. Перед
очередным  заседанием  они  сдавали  пальто гардеробщику,  когда их окружили
молодые люди...
     Пленум  постановил,  что  Бухарин  и   Рыков   "как  минимум,  знали  о
террористической  деятельности  троцкистов-зиновьевцев".  Все  их  письма  и
объяснения в ЦК были  названы "клеветническими". В это время они уже были на
Лубянке - на первом допросе.
     НАПУТСТВИЕ ИНКВИЗИЦИИ
     На пленуме  Хозяин сделал свой знаменитый страшный доклад. Он назывался
привычно-скучно:   "О  недостатках   партийной  работы  и  мерах  ликвидации
троцкистских  и  иных  двурушников".  На  самом  деле  это  было  напутствие
инквизиции.
     "Надо   помнить:   никакие   успехи   не   могут   аннулировать   факта
капиталистического окружения... Пока есть капиталистическое окружение, будут
и вредительства,  террор, диверсии,  шпионы,  засылаемые  в тылы  Советского
Союза... Надо  разбить и отбросить  гнилую теорию о том, что с  каждым нашим
продвижением  вперед  классовая  борьба  у  нас  будет  затухать...  Нам  не
хватает...  готовности  ликвидировать  свою  собственную  беспечность,  свое
собственное благодушие... Неужели мы не сумеем разделаться с этой смешной  и
идиотской  болезнью, мы,  которые свергли  капитализм, построили в  основном
социализм и подняли высоко знамя мирового коммунизма..."
     Весь  пленум ретиво  соревновались  его  участники:  кто больше  выявил
вредителей. Страх уже обернулся безумием.
     Делегат Т. Богушевский выявил вредителей на радио: "В  траурный день, в
день  смерти  Ленина,  они  якобы в виде  технической пробы играли цыганские
романсы. А 23 января, в день трансляции обвинительного  заключения по делу о
троцкистах, играли похоронный марш Шопена".
     И выступают, выступают... Об успехах в охоте  на людей рассказывает сам
Ежов,   перечисляет   арестованных  по   наркоматам:  "За  последние  месяцы
осуждены... Наркомат легкой промышленности - 141, наркомпрос - 228..."
     Но делегаты в зале негодуют - маловато по легкой промышленности!
     Молотов  в  роли  главного  нападающего,  саркастически:  "Тут  товарищ
Любимов (нарком легкой промышленности. - Э. Р.) сидит и чего-то молчит".
     Ежов   (успокаивая):  "По  наркомлегпрому  мы,  по   существу,   только
разворачиваемся. Хотя  уже  и сейчас у нас осужден 141  активный вредитель и
диверсант. Из них довольно значительная группа расстреляна".
     Радостное оживление зала. Не от кровожадности - от страха.
     Страх заставляет демонстрировать рвение. И они - "мясо и кости людей" -
показывают это рвение,  вживаясь в  роли  обличителей,  пьянея от  кровавого
безумия.
     Эйхе:  "Мы  в  Западной Сибири  вскрыли  много  вредителей.  Мы вскрыли
вредительство раньше, чем в других краях".
     Да, первым  понял указания Хозяина верный Эйхе... но не понял цели. Он,
член   партии   с    1905    года,    столь   ретиво   истреблявший    своих
товарищей-оппозиционеров, тоже приговорен погибнуть вместе  со  всей  старой
партией, но чуть попозже - в 1940 году...
     Выступают  будущие  мертвецы  -  члены  Политбюро  Косиор  и  Постышев,
выступает Мария Ульянова... Один общий хор: распни их!
     Хозяин мог быть доволен, наблюдая это соревнование. И  когда на трибуне
очередной  выступающий  готовился  гневно (надо  не просто  выступать, но  с
"безудержным гневом") сообщать  о достижениях  по ликвидации врагов,  добрый
Отелло прервал его шуткой:  "Ну как у вас  дела? Всех врагов  разогнали? Или
остались еще?" (Смех зала.)
     Они весело смеются.  За  этим смехом  прячутся облегчение  и вера -  он
благодушествует, значит, кончилось? Пронесло?
     Смеются... И  Хозяин, должно быть, тоже смеется. Потому что он знает их
судьбу.
     Все главы  народного хозяйства отчитались, рассказали о до-стижениях  в
ликвидации врагов,  покаялись в  недостаточной  бдительности  (это именуется
самокритикой) и прославили до-клад Вождя. Наступила  очередь наркома обороны
Ворошилова:
     "В  армии сейчас, к счастью, вскрыто  не очень  много врагов. Говорю "к
счастью", надеясь, что в Красной армии врагов вообще не очень много. Так оно
должно и быть, ибо партия посылает в армию лучшие свои кадры..."
     Нет, не понял ситуации  глуповатый  Ворошилов. И главный  нападающий  -
"посвященный" Молотов - выступает резко:
     "Если у нас  во  всех  отраслях  хозяйства есть вредители,  можем ли мы
представить, что только  в военном  ведомстве  нет вредителей?  Это было  бы
нелепо..."
     И Молотов произносит зловещую фразу: "Военное ведомство - очень большое
дело,  проверяться  его  работа  будет  не  сейчас,  а  несколько  позже,  и
проверяться будет очень крепко".
     КРЕПКАЯ ПРОВЕРКА
     После  партии армия  была второй заботой Хозяина.  Сколько  лет  армией
правил Троцкий... Сменив его на Ворошилова, Сталин беспощадно изгнал прежних
командиров.
     В начале 30-х годов он продолжил: из армии были выгнаны 47 000 человек.
Но  многих  нельзя было  тронуть.  Это были  прославленные герои гражданской
войны: Уборевич, Корк, Якир, Блюхер, Шмидт... О них писали  книги, их  имена
были в учебнике истории.
     Якир  -  самый  молодой из когорты  героев, сын  еврейского  провизора,
знаменитый своей храбростью и матерной речью.
     Уборевич -  вместе  с Фрунзе захвативший неприступный Крым, командующий
Белорусским военным округом.
     Шмидт - сын  сапожника,  с 15 лет участвовавший в кровавой  гражданской
резне; урод, прославившийся своими любовными победами.
     Маршал  Блюхер -  кавалер первых орденов  Красного  Знамени  и  Красной
Звезды,  громивший  белых  на юге и  на востоке, командующий Дальневосточной
армией.
     Корк,  с  его  знаменитой лысой как шар  головой, защитивший с  Троцким
Петроград и добивавший в Крыму Врангеля; возглавлял Военную академию...
     Они  презирали  его,  помнили, как  оконфузился Коба  во время польской
кампании.  Ему  доносили,  что  они   о   нем  говорят.   Разве   при  таких
военачальниках мог он до конца положиться на армию?
     И главное: видя уничтожение партии, они могли объединиться. Даже просто
из страха.
     Хотя  есть  версия,  что  заговор  военных  действительно  существовал.
Генерал  Орлов  писал в  воспоминаниях,  как он встретился в Париже со своим
родственником, заместителем  наркома  внутренних  дел  Украины Кацнельсоном,
который сообщил  ему о близком падении Сталина и о том, что в заговор против
него входят военные. Сразу же после  возвращения Кацнельсон был арестован, и
в то же время начались аресты военных.
     Была ли это столь  любимая Сталиным провокация или плод фантазии Орлова
(он порой выдумывает в своей книге)? Или заговор военных все же существовал?
Мы об этом можем только гадать. Одно несомненно - Хозяин выступил первым.
     В  своем триллере он придумал объединить военных с правыми.  Они должны
были  создать  "военно-политический заговор".  Сюда же  для  масштаба Хозяин
присоединит  Ягоду и  старого друга Енукидзе.  Руководит  всей  этой бандой,
естественно, Троцкий, а за их спиной, само собой, - Гитлер.  Армия,  Кремль,
партия,  НКВД - пособники Гитлера и  Троцкого... Достойное  развитие сюжета.
Доказательства шпионажа военных  найти нетрудно: у Красной армии были старые
связи с рейхсвером, а арестовать несколько высших командиров и за-ставить их
дать нужные показания - дело техники.
     Так что пока Бухарчик сидел в тюрьме, в триллере  у него уже объявились
соратники - военачальники. Немецкие шпионы и клевреты Троцкого.
     Истребление командиров  Хозяин, естественно, начал с самого знаменитого
и самого опасного - Тухачевского.
     Тухачевский  -  сорокачетырехлетний  военный  гений,  закончил  военное
училище  при  царе.  В этом холеном, спокойном, типичном  царском офицере  -
таинственная  сила харизмы, он рожден, чтобы повелевать. В гражданскую войну
одним  своим  появлением он усмирял восставшие части. Его громовое "Смирно!"
мгновенно  заставляло  опомниться  бун-тующих  солдат.  Он был  жесток,  как
требовало то кровавое время.
     Ворошилов  ненавидел  Тухачевского,  а  тот  отвечал  ему  высокомерным
презрением.  Одной  из  его  любимых  тем  были  издевательские  рассказы  о
Ворошилове, которые он начинал с язвительного:  "Наш луганский слесарь Клим,
как справедливо любит называть себя Климент Ефремович Ворошилов..."
     В  первую мировую  войну Тухачевский  находился в немецком плену. После
войны,  в период военного сотрудничества  с  Германией (до  прихода к власти
Гитлера),  он часто славил рейхсвер... Так что у будущего следствия не могло
быть проб-лем с компроматом. Пасьянс раскладывался легко.
     В  это  же  время  разведка  Гитлера,  пытаясь  использовать  атмосферу
репрессий и  ослабить  советскую армию,  фабрикует  письмо, где  Тухачевский
"сообщал о намерении совершить наполеоновский переворот".
     Но письмо опоздало. Хозяин получил его от немцев в январе 1937 года,  а
еще  осенью  1936-го  арестованные  В.  Примаков  (заместитель  командующего
Ленинградским военным округом)  и В. Путна (военный атташе в Великобритании)
дали нужные показания о "немецком шпионе Тухачевском".
     В  мае  1937 года  -  началось.  Арестован  Корк,  затем (27  мая)  сам
Тухачевский.  Уже 29 мая,  как явствует  из его дела, он признал все  ложные
обвинения. В деле  на отдельных  страницах видны бурые пятна, как установила
экспертиза - следы крови. Вводя  пытки, Хозяин, конечно, думал о  будущем  -
военные  покрепче  штатских,  так  что  пытки  должны  были  пригодиться.  И
пригодились...
     29 мая на вокзале арестован Уборевич, за ним - Якир.
     Из письма  К. Чуранкова: "Героя  гражданской  войны  Шмидта  вызвали  в
наркомат и  отправили  на командную должность в провинцию.  Он созвал  своих
бывших сотоварищей со всей  Эсесесерии ехать с ним. Собрался целый эшелон. С
веселыми пьяными песнями эшелон двинулся от Казанского вокзала. На первой же
станции вагоны отцепили от паровоза, и в него вошли люди в форме НКВД".
     И  Шмидт,  бесстрашный  герой,  великолепный  конник,  обожавший всякие
эксцентрические  выходки  (на  лошади  поднимался  к себе  в  квартиру), все
признал и согласился оболгать себя...
     Суд над военными должен был быть скорым.
     Блюхер  пригласил  принять  участие в  суде начальника По-литуправления
армии  Гамарника.  Но тот на  суд  не успел... Уже на следующий день  к нему
приехали  чекисты  -  опечатывать  сейф.  Гамарнику  велели сидеть дома - на
"глубоком языке" это было приглашение к действию. Он ушел в соседнюю комнату
и застрелился.
     Хозяин оставлял иногда своим жертвам эту возможность.
     В мае 1937  года знаменитый журналист, геройски сражавшийся  в Испании,
Михаил Кольцов  провел три часа  у Хозяина.  Вернувшись, он рассказал своему
брату: "Сталин остановился  возле меня, прижал руку к  сердцу  и поклонился:
"Как вас надо  величать по-испански, Мигуэль, что  ли?"  - "Мигель,  товарищ
Сталин".  -  "Ну  так вот,  дон Мигель.  Мы,  благородные испанцы,  сердечно
благодарим за ваш интересный доклад. До свиданья, дон Мигель".
     Но у двери он меня окликнул, и произошел какой-то странный разговор: "У
вас есть револьвер,  товарищ Кольцов?" - "Есть, товарищ Сталин". - "Но вы не
собираетесь из  него застрелиться?" - "Конечно, нет", - еще более удивляясь,
ответил я. "Ну вот и отлично, - ответил Сталин, - отлично. Еще раз  спасибо,
товарищ Кольцов, до свиданья, дон Мигель..."
     17 декабря 1938 года Кольцов был арестован и затем расстрелян.
     С 1 по 4 июня в наркомате обороны состоялось заседание Военного Совета.
Приехал Сталин вместе с Политбюро. Были вызваны более сотни военачальников с
мест, ибо  сам  Совет  к  моменту заседания  катастрофически  поредел  - уже
четверть членов были арестованы.
     Перед  началом  участникам  были  розданы  папки с  документами.  В них
вчерашние  товарищи,  кумиры  армии  - Тухачевский,  Корк, Уборевич, Якир  и
прочие герои - признавались в том,  что работали на  гитлеровскую  разведку,
были германскими шпионами. Ворошилов сделал доклад о раскрытии НКВД широкого
контрреволюционного заговора.
     "Моя   вина   огромна,   -  говорил  маршал,  -  я  не  замечал  подлых
предателей...  Но я не  могу  отметить ни  одного  случая предупредительного
сигнала с вашей стороны", - обратился он  к залу. Присутствующие поняли: это
было  обвинение в пособничестве.  И они усердно кляли  своих бывших друзей и
начальников.
     "ЗАВЕРБОВАЛА НА БАЗЕ БАБСКОЙ ЧАСТИ..."
     2 июня на Совете выступил сам Хозяин.
     В  Архиве  президента  находится  стенограмма  его  страшной,  какой-то
напряженной речи. Он говорил о шпионах. О том, как  немецкая  разведка умело
завербовала  недовольных,  как   они  становились   "невольниками  в   руках
рейхсвера". В этой речи он сильно расцветил свой  триллер. Возникла "баба" -
коварная  красавица  по  имени   Жозефина   Гензи.  "Она  красивая  женщина.
Разведчица.   Завербовала   на  базе  бабской   части...  Карахана.  Она  же
завербовала Енукидзе. Она держала в руках Рудзутака".
     Он называл  партийцев,  известных