выселять за пределы колхозов.
     Никто точно не знал, кого к какой категории причислять?
     Как определить, кто  кулак?  Как отличить от них середняков? Несчастные
зажиточные крестьяне  оказались  в  полной  зависимости  от  ГПУ,  партийных
властей и главное - от злобной деревенской  бедноты. Состоятельные крестьяне
сами  отдавали имущество в  колхоз,  умоляли  не объявлять их  кулаками.  Но
ленивая,   пьяная  крестьянская   голытьба  мстила:  новые  повелители  были
неумолимы.
     "Раскулачивание  идет при активном участии  бедноты... Беднота большими
группами ходит вместе с комиссиями и отбирает скот и  имущество. По ночам по
своей  инициативе  сторожит  на  дорогах  при  выезде  из  селений  с  целью
задержания убегающих  кулаков",  -  с удовлетворением  писал  в "Правде"  И.
Варейкис, член ЦК и молотовской комиссии.
     По всей стране под вопли и слезы женщин сажали на подводы несчастных, и
под надзором ГПУ  двигались  подводы прочь из деревни. Люди оглядывались  на
пустые дома, где жили из века в век их семьи. В пустых дворах выли собаки...
     В  секретных  фондах  хранились  бесчисленные  жестокие  телеграммы.  В
северный  край комиссия Молотова выселила 50 000 кулацких семейств.  Крайком
партии  заявил, что он  готов  принять только 20 000:  бараки  (без  тепла и
света) были еще не готовы. Сталин отвечал: "ЦК не может согласиться с  таким
решением, опрокидывающим уже принятый партией план переселения".
     "Новосибирск.  Секретарю  Сибкрайкома Эйхе.  Провести  все  необходимые
подготовительные меры для приема в середине апреля не  менее 15 000 кулацких
семейств. Сталин".
     Во все  крайкомы, обкомы  Сибири летели  телеграммы. И  выполнялись его
планы.  Прямо  в  степь  -  в   голодную  пустоту,  огражденную  проволокой,
разгружались вагоны с людьми. Уничтожался класс.
     Успешно поработала комиссия. В нее  входили новые  "кремлевские бояре",
поставленные  уже  Сталиным,  - всесильные  партийные  вожди  из  провинций,
секретари  обкомов.  И  конечно,  Ягода,  представлявший  ГПУ. Бывший  глава
комиссии  Молотов  удовлетворенно  вспоминал:  "Коллективизацию  мы  неплохо
провели...  Я  сам  лично разметил районы  выселения кулаков.  Выслали тысяч
четыреста".
     "Нанести  действительно  уничтожающий  удар  кулакам",  -  писал   член
комиссии, новый член Политбюро С. Косиор.
     "Тракторные  колонны роют  могилу кулакам", - образно выразился  Киров.
Опасные слова. Если бы знал он - кому еще рылись могилы...
     И Киров, и  Косиор, и Варейкис - все  погибнут. 19 из 21 члена комиссии
скоро лягут  в безвестные ямы - будут уничтожены в  сталинских  чистках.  Но
сейчас они напряженно трудились над уничтожением людей.
     Шли бесконечные поезда: в теплушках для скота везли крестьян. На крышах
вагонов - прожектора, внутри - охрана с собаками.
     Бедняки  и  уцелевшие   середняки  объединялись  в  колхозы.  Ухоженный
кулацкий  скот, крепкие дома кулаков, накопленное веками крестьянское добро,
деньги  в  сберегательных  кассах  -  все  подлежало  передаче.  С кровавого
присвоения чужого имущества начались колхозы.
     Все  парторганизации  лихорадочно   брали  повышенные  обязательства  -
завершить   поголовную   коллективизацию   в   сжатые   сроки.  Естественно,
провозглашался добровольный принцип поступления крестьян в колхозы (или, как
шутили, добровольно-принудительный).  С музыкой и песнями  ГПУ загоняло туда
крестьян. Местные  партийные вожди знали: или стопроцентная коллективизация,
или отдай  партбилет.  Старик Молотов  вспоминал популярный  тогда  в народе
анекдот: "Спрашивают крестьянина: "Как лечиться  от вшей?" Отвечает: "Напиши
на голове "колхоз" - и все сразу разбегутся".
     И начались восстания. Кровавый бунт с убитыми председателями колхозов и
уполномоченными  ГПУ полыхал на Рязанщине. Восстание было жестоко подавлено.
Именно тогда в  городе  появилась  сестра  моей  няни  -  красавица Паша. И,
засыпая  в  своей  детской  кровати,  я  слышал:  Паша  в  соседней  комнате
рассказывала   моей  матери,  как  сожгла  свою  избу,  "чтоб  не  досталась
проклятым".
     Подавлять восстания должны были  красноармейцы.  Но Сталин понимал, как
все это может влиять  на армию, состоящую  в основном из детей крестьян.  Он
еще не усмирил страну, он  еще должен об этом думать... И тогда он публикует
статью "Головокружение от успехов" о  том, как "отдельные товарищи", испытав
головокружение  от  массового  и добровольного стремления  людей  в колхозы,
переусердствовали.  Эти  "отдельные   товарищи"   подчас  коллективизировали
насильно. И главное - путали середняка с кулаком.
     Все   эти  "товарищи",  конечно,   будут   объявлены  вскоре  "скрытыми
троцкистами,  которые  обдуманно  вредили  коллективизации". От них  и пошли
"перегибы в правильной линии...".
     И покатилась волна  судов - на этот  раз над "злостными перегибщиками".
Он умело поддерживал напряжение страха.
     В это  время  Римский  папа призвал  к  молитве  за  гонимых  в  России
христиан. Но он опоздал. За день до объявленного папой всеобщего молебна, 15
марта 1930 года,  Сталин  публикует постановление "Об искривлении  партийной
линии  в  колхозном  движении".  Оказывается,  это  все   те   же  "злостные
перегибщики" насильственно закрыли целый ряд церквей...
     И хотя священников и монахов из ссылок не возвращали, хотя к концу года
оказались закрытыми 80 процентов  сельских храмов - все с восторгом говорили
о  нескольких церквах, которые Сталин повелел вновь открыть. Он умел строить
любимый российский образ: хороший царь и дурные министры.
     И  после его  статьи  по  всей  стране продолжали идти этапы с детьми и
стариками.  Поезда, набитые погибавшими  от  холода  и  жажды  людьми.  Дети
умирали в дороге,  иногда  матери  убивали их сами, чтоб  те не мучились. До
1932 года (по заниженным данным) переселили еще 240  тысяч семей. Гигантский
революционный  эксперимент  удался.  Класс,  столь  ненавидимый  Лениным,  -
зажиточное русское крестьянство, - более не существовал.
     И все это сопровождалось шумными  процессами. Летом 1930 года по Москве
и  Подмосковью  ездили  машины  -   в   городе   и  на  дачах   арестовывали
интеллигенцию. Ягода создавал новое дело с большим размахом. Были арестованы
академики,  виднейшие  специалисты  в области науки и  техники,  экономисты.
Одним  из  главных  обвиняемых  стал  М. Рамзин  -  знаменитый  теплотехник,
директор  Московского  технологического  института. ГПУ  объявило:  раскрыта
мощная организация террористов  чуть ли не  в  200  тысяч подпольных членов.
Оказалось, в стране  действовала тайная "Промышленная партия", планировавшая
захват власти.
     Арестованные  во  всем  признались.   Как  добивались  от  них   нужных
показаний,  как мучили  на круглосуточных допросах, не разрешая спать,  - об
этом написаны тома.
     Но для  меня оставался главный вопрос - о  степени собственного участия
Сталина в процессах. Только  теперь, прочитав документы,  я могу утверждать:
он сам руководил процессами. И как руководил! Как обстоятельно создавал этот
театр ужаса! И даже диктовал роли...
     АВТОРА!
     "2  июля  1930 года.  Сталин -  Менжинскому.  Только  лично.  Показания
Рамзина интересны. Мои предложения:  сделать  одним из самых важных, узловых
пунктов  [будущих] показаний  Рамзина  вопрос  об интервенции.  И  о  сроках
интервенции. Почему отложили интервенцию в  30-м  году?  Не потому  ли,  что
Польша еще не  готова?  Может быть,  Румыния  еще не готова? Почему отложили
интервенцию на 31-й год? Почему могут отложить на 32-й?"
     Это была его выдумка. Обвиняемым сообщили: империалисты  тайно  готовят
интервенцию против  Республики  Советов. Признав свое участие в  готовящейся
интервенции, обвиняемые тем самым  сорвут ее, спасут страну. Им предлагалось
оболгать себя из чувства истинного патриотизма. За это, естественно, обещали
смягчение приговора.
     Рамзин  согласился  признать  на  суде,  что его партия  приветствовала
готовящуюся  интервенцию  капиталистических  стран против  СССР.  Но Сталину
приходится внести в  его  "интересные  показания"  уточняющие детали. Дело в
том, что интервенции-то  нет! И он  отлично  знает: не  будет! Вот Сталин  и
предлагает  несколько  вариантов,  объясняющих,  почему ее до сих пор нет  и
почему ее не будет.
     Но  не все  были  так  сознательны,  как Рамзин. И  Сталин  раздраженно
требует  от  Менжинского:  "Провести  сквозь   строй   господ   Кондратьева,
Юровского, Чаянова и т. д., хитро увиливающих от тенденции к интервенции. Мы
сделаем  этот  материал  достоянием Коминтерна. Тогда мы проведем широчайшую
кампанию против интервенционистов и  добьемся того, что подорвем, парализуем
попытки интервенции на ближайшие 1-2 года, что для нас немаловажно. Понятно?
Привет. Сталин".
     Так что  вся  эта его выдумка  служит "немаловажным  целям". А то,  что
"увиливающие" невиновны, - это не так уж и важно.
     Можно   только   догадываться,  как   "провели   сквозь  строй   господ
интеллигентов". Но все его задания были выполнены.
     Сталин  -  Молотову:  "Ты,  должно  быть, уже  получил  новые показания
Кондратьева. Ягода  привез показать их мне.  Я  думаю, что эти  показания...
следует разослать всем членам ЦК".
     Готовящаяся  интервенция, атмосфера осажденной крепости  необходимы для
страха,  для  непрерывного  чрезвычайного положения,  в  котором он придумал
держать страну.
     В самом  конце  1930  года  состоялся  новый  грандиозный  спектакль  -
открытый процесс "Промышленной партии". Государственный обвинитель - все тот
же неутомимый Крыленко. Процесс прошел как по маслу. По всей стране собрания
трудящихся требовали расстрела "гнусных вредителей". В зале суда - наоборот:
судья вел процесс,  поражая  непривычной вежливостью с  обвиняемыми. Им даже
было разрешено курить.
     Полно корреспондентов, идет съемка. Обвиняемые соревнуются в готовности
признать себя виновными, охотно делятся разнообразнейшими сведениями о своей
вредительской  деятельности - о связях с враждебной эмиграцией, иностранными
посольствами и даже президентом Франции Пуанкаре.
     Правда,  не  все абсолютно гладко. Например,  "подлый вредитель" Рамзин
заявил,  что,  планируя  интервенцию  иностранных государств, он сформировал
будущее правительство  и  предполагал  на  пост  министра  промышленности  и
торговли  капита-листа-эмигранта  Рябушинского,  с которым  он,  Рамзин, вел
успешные переговоры. Но  выяснилось, что Рябушинский успел  умереть до того,
как с ним "велись успешные переговоры".
     Сталин сумел быть благодарным.  Главному обвиняемому  Рамзину  расстрел
был  заменен  тюремным заключением, и вскоре он, имя которого проклинала вся
страна, был освобожден.  В  конце  концов  Рамзин...  снова стал  директором
института и даже лауреатом Сталинской премии.
     Но Вождь заботился, чтобы кровь лилась  - какой же страх  без  крови? И
процессы интеллигентов, вредящих во всех  областях народного  хозяйства, шли
безостановочно. Процесс ученых-бактериологов, обвиненных в  падеже скота,  -
подсудимые   расстреляны.   Процесс   работников   пищевой   промышленности,
обвиненных в  организации голода  -  48  человек расстреляно. В Бутырках  на
цементном полу сидело в  то время по 60-80 человек в камере, преимущественно
профессора и инженеры.  Тюрьмы уже  давно назывались  в народе "дома  отдыха
инженера и техника"...
     И он неутомимо дирижирует.
     Сталин -  Молотову. 13 сентября  1930  года:  "Надо  бы  все  показания
вредителей по рыбе, мясу, консервам  и  овощам опубликовать немедля. И через
неделю  дать  сообщение, что  все  эти  мерзавцы расстреляны.  Надо всех  их
расстрелять".
     Фантастика:  он  сам   организует  процессы,  сам  объявляет   невинных
преступниками  и  при этом  искренне негодует  по  поводу  их  преступлений.
Великий актер - он умел вписаться в роль.
     Волна  арестов нарастала, и его наркомы  забили  тревогу  -  совершенно
исчезли  квалифицированные  кадры. Но  Сталин  и  тут  находит  оригинальное
решение: на прорывы, на обезлюдевшие производства начали возить инженеров...
из тюрем, а вечером - возвращать их в тюрьмы. Истосковавшиеся по работе люди
почитали это за счастье.
     В июле 1930 года на XVI съезде Сталин поистине короновался.
     Он был искренен и в своем докладе сказал прямо: "нэп был маневром". Все
это  время  копились  силы,  чтобы  в  подходя-щий  момент уничтожить старую
деревню, провести индустриа-лизацию.
     "Партия правильно выбрала момент, чтобы перейти в наступление по  всему
фронту.  Что  было бы, если бы мы послушались правых оппортунистов из группы
Бухарина,  если бы отказались  от наступления,  свернули бы  темпы  развития
индустрии,  задержали  бы развитие колхозов и совхозов и базировались бы  на
индивидуальном  крестьянском  хозяйстве?   Мы   наверняка  сорвали  бы  нашу
индустрию, остались бы без хлеба... мы сидели  бы у разбитого  корыта... Что
было бы,  если бы  мы послушались левых  оппортунистов  из группы Троцкого и
Зиновьева  и  открыли  бы наступление в  26-27-м  годах,  когда мы не  имели
никакой  возможности  заменить  кулацкое  производство  хлеба  производством
колхозов  и совхозов? Мы наверняка  сорвались  бы  на этом деле...  Огульное
продвижение  вперед  есть  смерть  для  наступления.  Об  этом говорит  опыт
граждан-ской войны... Основная установка в партии в данный  момент состоит в
переходе  от  наступления социализма  на  отдельных  участках хозяйственного
фронта к наступлению по всему фронту".
     Итак, с самого начала был тайный замысел наступления. Но чей замысел?
     ЗАВЕЩАНИЕ
     Я  вспоминаю: 70-е  годы.  Москва. Раннее утро в  библиотеке,  носившей
тогда имя Ленина. Как только она открывалась, появлялся  маленький тонкошеий
старичок, поражавший своим пенсне, которое когда-то носили в царской России.
Впрочем, пенсне  и  лицо  этого человека  тогда  еще  знали  все  посетители
библиотеки. Это был Вячеслав Молотов.
     Однажды  мне  удалось  с ним познакомиться. Случилось  это на  какой-то
премьере  в  театре имени Ермоловой. После  спектакля  я направился за своим
пальто в администраторскую и у дверей увидел разгуливающего старого человека
в пенсне - Молотова.
     Администратор спросил меня: "Молотова видели? У меня разделся. Пришлось
попросить обождать старичка.  У нас сегодня  важный гость - секретарь нашего
райкома  партии.   Пусть  он  сначала  оденется  и  уйдет,  чтобы  не  вышла
неловкость".
     Неловкость заключалась в том, что Молотов был  исключен из партии после
столкновения с Хрущевым. И вот  теперь старый вершитель  судеб  послевоенной
Европы ждал, пока оденется какой-то секретарь райкома. Так  проходит мирская
слава.
     Я взял пальто Молотова, его калоши, одежду его спутницы и вынес ему. Он
был  с  какой-то  старой  женщиной  (его  жена умерла  -  видимо,  это  была
экономка). Так мы познакомились.
     Он жил рядом  с театром, на улице Грановского, и  оттого  дорожил  этим
театром, боялся поставить администратора в неловкое положение. Я  напросился
его  провожать.  Был  тихий зимний вечер.  Я  был глуп, нетерпелив  -  сразу
заговорил  о  Сталине и почувствовал:  он  тотчас  стал напряжен.  Я начал с
безобидных вопросов:
     -  Почему  Сталин  даже  летом   носил  сапоги?  Есть  много   странных
объяснений...
     - Пожалуйста, назовите хотя бы одно, - попросил он очень вежливо.
     -  Полувоенный френч,  военные  сапоги  -  намек на  войну  за  мировую
революцию. Ленин носил такой же френч.
     -  Поэтично,  -  усмехнулся он. - Впрочем, Сталин писал  стихи только в
ранней  юности. Что же  касается  мировой  революции,  действительно, мы  не
забывали  о  долге  перед  пролетариатом  других  стран... Но, в отличие  от
кричавших о мировой революции троцкистов, мы  ее делали. И сделали - создали
мировую   систему  социализма.  Мы  не   кричали  об  индустриализации,  как
троцкисты, но сделали ее. Они говорили о коллективизации,  а привел крестьян
в колхозы  Сталин... Хотя вначале вроде бы даже кулака защищал. Кстати, ведь
и Ленин вроде бы верил в нэп...
     Я помню  до сих пор  его тусклый голос и  это насмешливое "вроде бы". И
тут я, глупец, перебил его:
     - "Вроде бы верил в нэп", чтобы успокоить "глухонемых"?
     Я помню: он помолчал. И сказал сухо:
     - Я не понял вас.
     -  Я  говорю  о  завещании  Ленина.  Дело в том,  что  был слух,  будто
существовало большое завещание...
     - Никакого большого завещания Ленина не существовало, - произнес он все
тем же тусклым, ровным голосом.
     Впоследствии я  читал  книжку  поэта  Чуева  о  его  долгих  беседах  с
Молотовым и нашел там один эпизод.  Чуев спрашивает Молотова:  "Существовали
ли секретные протоколы о Прибалтике?" И Молотов, составивший эти  протоколы,
отвечает: "Никаких протоколов не существовало".
     Думаю, он  ответил  таким же ледяным  тоном. Всю  дальнейшую дорогу  он
молчал. Потом я ему звонил,  но так и не смог договориться о новой  встрече.
Возможно, я нарушил какое-то табу.
     И  все-таки  "поэтично"  предположим:  большое  завещание  было.  Тогда
обнаруживший его в ленинском кабинете Сталин  чувствовал себя нашедшим карту
сокровищ. Недаром Каменев сказал: "Сколько  я ни спорил с ним - Ленин всегда
оказывался  прав". Все  они  верили в путеводный  компас в руках Боголенина.
Думаю,  если бы Ильич  повелел в  этом  завещании  идти  к  нэпу  "всерьез и
надолго", Коба с той же  энергией  повел бы страну до  конца этим путем.  Но
Ильич, конечно же,  завещал  иное. Нэп для радикала Ленина был не  более чем
ракетой,   которая  поднимает  ввысь  космический  корабль  и  потом  должна
исчезнуть.
     И  может быть,  на  XVI  съезде партии Сталин  своими  словами  излагал
экономический план из этого  завещания: за  десять  лет революционным  путем
пройти столетие. Для этого потребуются индустриализация,  колхозы и создание
мобильной  партии,  не тратящей время  на оппозицию, но  строго  выполняющей
предписания  Вождя.  Только  такая   партия  окончательно   усмирит  страну,
разбуженную  революцией, и создаст единое общество. После чего можно перейти
к осуществлению Великой мечты.
     ХОЗЯИН
     Сталин  оставил вождей правых в ЦК, но выкинул из  Политбюро  Томского.
Политбюро окончательно становится безропотным органом при Вожде. Правда, там
остается жалкий, признавший свои ошибки Рыков. В  назидание Вождь заставляет
его бесконечно каяться.
     После  съезда,  осенью,  Сталин,  как  всегда,  отправляется  на  юг  и
оставляет "на хозяйстве" Молотова.
     Хозяйство - так именуется теперь в разговорах партийной верхушки партия
и  страна.  И Сталин  все чаще  именуется  в  народе и партии почтительно  -
Хозяин.
     Вторым человеком в стране становится Молотов  - тень при  Хозяине. Он в
свое  время первым оценил малоизвестного рябого грузина, который объявился в
Петрограде,  и без  звука  уступил  ему  "Правду". Когда  Кобу  назначили  в
секретариат ЦК, Молотов занимал там пост ответственного секретаря. У него  в
руках был аппарат ЦК, который он, опять-таки без звука, подчинил Сталину.
     Блестящий Троцкий считал его тупицей. И  Бухарин жаловался Каменеву  на
"тупицу Молотова, который учит меня марксизму".
     - Правда  ли,  что  Ленин называл вас  "каменной  жопой"?  - спрашивает
Молотова Чуев.
     - Знали бы вы, как Ленин других называл, - усмехаясь отвечает Молотов.
     Нет,  он  не  тупица.  "Это  очень  добросовестный,  не  блестящий,  но
чрезвычайно способный бюрократ... он любезен, доброжелателен" - так писал  о
нем бывший секретарь Сталина Бажанов.  Да, Молотов просто  хороший бюрократ,
работоспособнейшая машина, тотчас выполняющая повеления Хозяина.
     Что делать, революция давно уже не  зеленоглазая желанная любовница, но
постаревшая жена.  Время блестящих людей ушло - наступило время Хозяйства. И
вежливый Молотов в его дореволюционном пенсне на фоне сапожника  Кагановича,