ик Ленина,  здесь  погибнет  от
чахотки другой известный большевик - Спандарян.
     Шел  1913  год  -  Россия  праздновала  трехсотлетний  юбилей  династии
Романовых.  Строй казался  незыблемым.  И Ленин с  печалью  признавался:  не
увидеть им революции при жизни...
     Коба рассылает жалобные письма.
     "Кажется,  никогда еще не переживал такого  ужасного  положения. Деньги
все вышли, начался  какой-то подозрительный кашель  в связи  с усиливающимся
морозом (37 градусов холода), - пишет он  думской фракции большевиков. - Нет
запасов ни хлеба, ни сахара, здесь все дорогое, нужно молоко, нужны дрова...
но  нет  денег.  У  меня  нет   богатых  родственников  или   знакомых,  мне
положительно не к  кому обратиться.  Моя просьба  состоит в том, что если  у
фракции до сих пор остался фонд репрессированных, пусть она... выдаст мне...
хотя бы рублей 60".
     В издательство "Просвещение": "У меня нет ни гроша, все запасы вышли...
были  кой-какие деньги, да ушли на теплую одежду... нельзя  ли  растормошить
знакомых и раздобыть рублей 20-30. Это было бы прямо спасение..."
     Пишет он и в семью Аллилуевых. Услышав о его бедственном положении, они
тотчас выслали  ему деньги. Впоследствии он ненавидел писать длинные письма.
Но тогда в этом страшном краю письма были единственной возможностью говорить
с близкими, а ближе этой полузнакомой семьи у одинокого Кобы никого не было:
"Прошу только об одном: не тратьтесь  на меня, вам деньги самим нужны, у вас
большая  семья...  Я  буду  доволен и  тем, если  вы время от времени будете
присылать открытые письма с видами природы...  В этом проклятом краю природа
скудна до безобразия, и я до глупости истосковался по видам природы, хотя бы
на бумаге".
     В Партархиве хранится рассказ "В пургу", написанный со слов  Кобы сыном
Сергея Аллилуева - Федором. Видимо, когда  он ухаживал за Надей  Аллилуевой,
Коба, как  шекспиров-ский Отелло, рассказывал о "мучительном прошлом"... Как
он шел в полярную  ночь - добывать  рыбу, которая была "вся его пища". И как
однажды чуть не погиб...
     "Мороз все крепчал... голубоватый в свете луны снег и  тени от торосов.
Ледяная  пустыня. Но подул северный ветер, завьюжило, и  скрылись звезды. Он
попал в пургу. Вешки, которыми отмечали путь, исчезли  в  пурге.  При каждом
порыве ледяной  стужи лицо  немело, превратившись в ледяную маску.  Саднящая
боль. Пар изо рта смерзался. Голова и грудь покрылись ледяной коркой, дышать
невозможно, обындевевшие веки  слипались.  Тело  растеряло тепло. Но он  все
шел. И дошел..."
     Все это время Ленин  не раз поднимал  вопрос: как  помочь Кобе  бежать?
Однако "сапоги" (так называли паспорта для побега)  ему так и  не прибыли...
Но  отчего сам Коба не попытался бежать? Он, который столько  раз  бежал  из
всех ссылок, конечно же, должен был бежать из этой - самой ужасной... Ничего
подобного! Он страдает и покорно продолжает жить в этом аду. Почему?
     Возможно, в этом вопросе и скрыта главная загадка Кобы.


        "ТРИНАДЦАТЫЙ ПРОВОКАТОР"
     Помню, студентом я проходил  практику в Центральном Историческом архиве
в  Москве. Там я увидел картотеку Московского охранного отделения.  Это была
картотека революционеров:  синие -  большевики,  белые -  кадеты,  розовые -
эсеры. Более 30 000 карточек - на всех видных деятелей революции. На обороте
карточек  -  клички  провокаторов,  давших  эти  сведения... Здесь  же  была
знаменитая  секретнейшая картотека Департамента полиции  - в ней учитывались
революционеры-провокаторы.  Завербованный  ценный  провокатор  открывал путь
наверх для чиновника Департамента, так что они берегли своих подопечных. "Вы
должны смотреть на сотрудника  как на любимую  замужнюю  женщину, с  которой
находитесь в связи. Один неосторожный шаг - и  вы ее погубите", - говорил В.
Зубатов, глава охранки.
     После  Февральской   революции  Временное  правительство  создало   ряд
комиссий -  и многие  видные провокаторы  были выявлены.  Но приход к власти
большевиков изменил  ситуацию.  Особая комиссия  при  Историко-революционном
архиве  в  Петрограде,   выявлявшая  провокаторов,  уже  в  1919  году  была
упразднена. Однако в результате ее деятельности были  обнаружены  двенадцать
провокаторов,  работавших  среди  большевиков. А  вот  тринадцатый,  имевший
кличку Василий, так и не был выявлен...
     Слухи  о  том,  что  Коба  -  провокатор,  появились  уже в  начале его
деятельности.  Когда  я  начинал писать эту  книгу, на Кутузовском проспекте
жила  член  партии  с  1916  года   Ольга  Шатуновская  -  личный  секретарь
председателя Бакинской коммуны  Степана Шаумяна.  В 30-х годах она,  конечно
же,  была  репрессирована,  реабилитирована  во времена  Хрущева и  занимала
высокий  пост члена Комиссии Партконтроля.  Шатуновская  много раз  публично
заявляла:  Шаумян  был  абсолютно уверен, что Сталин  -  провокатор.  Шаумян
рассказывал о своем аресте на конспиративной квартире в 1905 году, о которой
знал только один человек -  Коба. Три года существовала в предместье Тифлиса
подпольная типография.  Весной 1906  года  ее  разгромила  полиция. И  опять
упорный слух - Коба.
     О подозрениях Шаумяна свидетельствуют не только рассказ Шатуновской, но
и опубликованные документы:
     "Бакинскому  охранному  отделению.  Вчера  заседал  Бакин-ский  комитет
РСДРП. На  нем присутствовали  приехавший из  центра Джугашвили-Сталин, член
комитета  Кузьма  (партийная  кличка  Шаумяна.  -  Э.  Р.) и  другие.  Члены
предъявили Джугашвили-Сталину обвинение в том, что он является провокатором,
агентом  охранки. Что он похитил партийные  деньги. На это Джугашвили-Сталин
ответил им взаимными обвинениями. Фикус".
     Этот документ  хранился в секретном фонде Архива Октябрьской революции.
Под  кличкой  Фикус  в полиции  проходил Николай Ериков.  Этот революционер,
проживавший нелегально  под именем  Бакрадзе, состоял  секретным сотрудником
охранки с 1909 по 1917 год. В партии он был со дня ее основания.
     И далее Фикус сообщает: "Присланные Центральным Комитетом 150 рублей на
постановку большой техники (типографии. - Э. Р.)... находятся у Кузьмы, и он
пока отказывается их выдать Кобе... Коба  несколько раз просил его об  этом,
но он упорно отказывается, очевидно выражая Кобе  недоверие". Именно  в этот
момент наибольшего напряжения Коба  и был арестован полицией. Арест и ссылка
покончили на время с ужасными слухами. И  вот уже Шаумян сочувственно пишет:
"На днях нам  сообщили, что Кобу высылают на Север, а у  него нет ни копейки
денег, нет пальто и даже платья на нем".
     В  1947 году, готовя второе издание "Краткой биографии",  Сталин внес в
старый текст интереснейшую правку. Она сохранилась в Партархиве.
     В  старом  тексте  написано: "С 1902  до 1913 года Сталин арестовывался
восемь раз". Но Сталин исправляет - "семь".
     В старом тексте - "Бежал из ссылки шесть раз". Он исправляет - "пять".
     Какой-то арест его явно тревожил, и он решил его изъять.
     Шатуновская считала: тот самый, когда он стал провокатором.
     Я слышал  рассказы  Шатуновской  уже в  конце хрущевской  оттепели.  Со
страстью  она  сыпала именами  старых  большевиков, знавших о провокаторстве
Кобы:   секретарь  Ростовского  обкома  Шеболдаев,  член  Политбюро  Косиор,
командарм Якир...
     Из  письма  Л.Корина: "Слух  о провокаторстве  Сталина  был известен  в
Коминтерне. Мой отчим, старый  большевик,  рассказывал: "Как-то в Коминтерне
Радек  читал  вслух  секретную  инструкцию Департамента  полиции  о вербовке
провокаторов. Это делалось, чтобы научить компартии бороться с провокаторами
и самим вербовать агентов.  Причем читал  с неподражаемым легким  сталинским
акцентом..."
     Самое забавное: в фонде Коминтерна я наткнулся  на  эту инструкцию. Вот
несколько выдержек:
     "Наибольшую пользу секретные  агенты приносят охранному отделению, если
они стоят  во  главе партии...  Если  оно  не в состоянии завербовать такого
агента, то  охранное  отделение  старается  провести  его с низов  к вершине
партии".
     "Наиболее  подходящие   лица   к  заагитированию  -  лица,   самовольно
возвратившиеся  из ссылки,  задержанные при переходе границы, арестованные с
уликами,   предназначенные  к   высылке.  Если  секретному   агенту   грозит
разоблачение, то он  арестовывается вместе с другими членами партии, и в том
числе с тем, от которого узнали о его провокаторстве".
     Так что можно представить, как  пишет Корин,  что "чтение Радека  имело
большой успех у посвященных слушателей".
     Шатуновская  рассказывала, что материалы  о провокаторстве Сталина были
переданы Хрущеву. Но когда его попросили  о дальнейшем расследовании, Хрущев
только  замахал руками: "Это невозможно! Выходит, что нашей страной тридцать
лет руководил агент царской охранки?"
     Здесь следует вспомнить все фантастические  побеги Кобы, его поездки за
границу,  странное благоволение полиции  и  бесконечные тщетные телеграммы с
требованием задержания, ареста, которые почему-то остаются без последствий.
     Очередная  шифрограмма начальника  Московского  охранного  отделения А.
Мартынова   в  Петербургское  охранное  отделение:   "1  ноября  1912  года.
Коба-Джугашвили  направляется в  Питер,  и  его  следует  задержать... перед
отъездом за границу".
     Но Коба преспокойно проследовал за границу через Петербург! В очередной
раз!  И участвовал вместе с Лениным в краковском  совещании большевиков,  на
котором, кстати, присутствовал и провокатор Малиновский.
     Неужели Коба действительно был агентом охранки?
     Чтобы  разобраться,  следует вспомнить  странную  историю  его близкого
знакомого  и  адресата -  Малиновского,  "русского  Бебеля", как называл его
Ильич. Уже с 1912 года  некоторые  члены  партии имели серьезные  подозрения
против Малинов-ского. В то время он  был избран  от Москвы в Государственную
думу, стал главой  большевистской фракции. Когда председатель  Думы узнал  о
его службе в полиции, Малиновскому  было предложено  тихо уйти.  Он уехал из
столицы. Это  странное  исчезновение  всполошило  большевиков.  Вспоминаются
слухи  о  провокаторстве,  назначается  расследование,  создается  комиссия.
Малиновский  соглашается  предстать  перед  ней.  Комиссия заслушивает  всех
обвиняющих, но Малиновского  упорно  защищает Ленин.  В  результате комиссия
объявляет: "Обвинения в провокаторстве не  доказаны". При  этом некую личную
историю, которой Малиновский объяснял свой уход из Думы, решено не оглашать.
     И  в дальнейшем Ленин горой  стоит  за  своего  любимца. Когда  молодой
Бухарин  рьяно  выступил против  Малиновского, Ленин написал  ему письмо  на
бланке ЦК: если он будет  продолжать клеветать на Малиновского, его исключат
из партии...
     Реабилитированный Малиновский продолжал служить  РСДРП.  Во время войны
он пошел добровольцем в армию с секретной задачей - сдаться немцам и в плену
вести большевистскую  пропаганду среди русских  военнопленных. В Парт-архиве
существует заботливое письмо Ленина Малиновскому об отправке ему в 1915 году
теплых вещей в лагерь военно-пленных.
     Однако  после  Февральской  революции  провокаторство Малиновского было
доказано.  И Ленин... продолжал биться до конца! По западным источникам,  он
решительно  заявил  комиссии   Временного  правительства:   "Я  не  верю   в
провокаторство Малиновского,  потому  что будь Малиновский провокатор, то от
этого охранка не выиграла бы так, как выиграла наша партия..."
     В этом  ответе Ленина, возможно, открыт ключ  к  удивительной ситуации.
Действительно, Малиновский принес партии  куда больше пользы, чем вреда: его
зажигательные речи в  Думе, существование "Правды" - газеты большевиков, где
печатались крамольные  статьи,  - все это  властям приходилось  терпеть  под
нажимом охранки, покрывавшей Малинов-ского.
     О том же говорит один из руководителей  охранки, Висса-рионов: "Когда я
стал читать его выступления в  Думе, я пришел к заключению, что более нельзя
продолжать работу с ним".
     В этом заявлении слышится голос обманутого человека.
     Однако  документов  становилось  все  больше,  и  большевикам  пришлось
уступить. Имя Малиновского стало синонимом провокаторства  наряду  с именами
Азефа и Дегаева.  И  вот после Октябрьского переворота, в октябре 1918 года,
Малинов-ский...   возвращается   из   Германии   в   Петроград!  Его  тотчас
арестовывают, переправляют в Москву. Уже 5 ноября в Кремле состоялся  суд, и
Малиновский сделал странное заявление,  о  котором в  своей  книге о  Ленине
пишет Луис Фишер: "Ленину должна быть известна моя связь с полицией".
     Он просил очной ставки с Ильичем, но... его поторопились расстрелять.
     Думая над историей Малиновского, я вспомнил свою студенческую юность. В
тот год у нас шли практические занятия в том самом Историческом  архиве, где
находились уже упоминавшиеся картотеки  провокаторов и революционеров.  В те
годы  в  архив  часто приходили  запросы старых большевиков, хлопотавших  об
установлении им пенсии за революционные заслуги.
     Тогда  я  стал  свидетелем одной  истории.  Очередной старый  большевик
попросил справку о своей революционной деятельности.  И сотрудница нашла его
имя в картотеке провокаторов.
     И  вот   он  пришел  в   архив  за   справкой.   Благоволившая  ко  мне
руководительница  практики позволила мне присутствовать  при  разговоре... Я
помню этого старика - высокого, с белоснежными волосами. И никогда не забуду
его усмешку, когда ему сказали об открытии.
     Состоялся  удивительный разговор. Передаю  его, естественно, по памяти.
Но смысл, поразивший меня тогда, сохраняю в точности.
     - Да, я  числился агентом, но им не был... - сказал старик. - Я работал
с  согласия  партии. Так мы доставали информацию. К сожалению,  те, кто меня
послал в полицию, давно расстреляны Сталиным.
     - Но вы же выдали... - Сотрудница назвала имена.
     - Как вы понимаете,  так приходилось поступать, чтобы полиция верила...
Но уверяю вас,  если бы выданные мною знали об  этом - они  одобрили  бы мои
действия.  Наши  жизни принадлежали партии.  Для  ее  блага мы  жертвовали и
свободой,  и  жизнью... Впрочем,  сейчас это  трудно  понять:  революционеры
погибли - Термидор победил.
     Хорошо помню: он встал и ушел, не прощаясь.
     Вспомним  "Катехизис"  Нечаева:  все те же  идеи! Известная социалистка
Анжелика  Балабанова  записывает поразившее ее суждение  Ленина о готовности
использовать  провокаторов в  интересах  дела:  "Когда вы  начнете  понимать
жизнь? Про-вокаторы? Если бы я мог, я поместил бы их в лагере Корнилова".
     ВЕРСИЯ
     Итак,  моя версия  о Малиновском. Сначала полиция, узнав  о его  темном
прошлом (изнасилование,  воровство и  прочее), начала  его  шантажировать  и
предложила  стать  агентом.  Впо-следствии  Малиновский, достигнув  большого
влияния  в партии, решился сообщить  об  этом  Ленину. Как  и  ожидал хорошо
изучивший  Ленина  Малиновский,  Вождь  равнодушно  отнесся  к  его  прошлым
преступлениям.  Они  не были  совершены против  партии,  и  с  точки  зрения
"Катехизиса", призывавшего сотрудничать даже с разбойниками, Малиновский был
невиновен. Ленин  понял: нельзя было  допустить,  чтобы  очернили  "русского
Бебеля", ибо  это очернило бы  партию. И  вот тогда,  видимо,  Ленин  принял
решение абсолютно в духе  "Катехизиса": Малиновский  должен  продолжать быть
провокатором,  чтобы  большевики   смогли  использовать  полицию!   Конечно,
впоследствии,  по ходу взаимоотношений Малиновского с  полицией, приходилось
даже  жертвовать  "некоторыми  товарищами", но  отдавали  самых  ненужных  -
"революционеров  второго  разряда" (говоря языком "Катехизиса"). Зато польза
делу,   которую  теперь   приносил  Малиновский,  была  несравненно  больше.
Благодаря  полиции Малиновский прошел  в Думу,  где  беспрепятственно громил
самодержавие. Многим  помог он  и "Правде". Его провокаторство происходило в
обстановке обычной  строжайшей  секретности, и,  скорее всего, никто,  кроме
Вождя, не знал об этом. Вот почему, когда свершилась  революция, Малиновский
вернулся в Россию. Но он забыл "Катехизис": главное - польза  дела. Ленин не
мог  открыто  объявить  о  существовании уголовного  крыла своей  партии.  И
забывчивого Малиновского расстреляли.
     Но вряд ли история Малиновского была единичным явлением. Возможно, была
целая практика двойных  агентов. И  коварный восточный человек,  как  никто,
подходил для этой роли. Вероятно, чтобы вести успешнее "бомбовые дела", Кобе
и было предписано Вождем вступить в контакт с полицией. Тогда все становится
понятней: и почему он так легко бежит, и  почему так мало заботится о  своей
безопасности.  И  почему Ленина  не тревожат  его странно  удачные побеги  и
слишком легкие поездки за границу.
     "Расставаясь с секретным сотрудником, не следует обострять личных с ним
отношений, но вместе с тем не ставить его в  такое положение, чтобы он мог в
дальнейшем эксплуатировать лицо, ведающее розыском" (из секретной инструкции
Департамента полиции).
     Но, как и в случае с Малиновским, полиция,  видимо, начала догадываться
о двойной игре Кобы. Потеряв покровительство полиции, он  был вынужден стать
очень   осторожным.   Ему   пришлось   перестать   заниматься   "эксами"   и
сосредоточиться на работе с думской фракцией. Он сумел и здесь доказать свою
ценность для Ленина. Но  после окончания  выборов  он  перестал быть так  уж
ценен  для партии.  Руководить текущей работой  фракции - то есть  выполнять
полученные из-за границы указания Ленина - могли и другие.
     И возможно, Малиновскому позволили его выдать...
     Кобе  пришлось  понять:   его   предали.   Им  пожертвовали.  Он   стал
"революционером второго разряда"!
     Но понял он это не сразу. Из  туруханской ссылки он шлет письма Ленину.
Он  верит - его спасут, помогут бежать. Ведь теперь, без помощи полиции, ему
не сделать это одному.
     "Коба  прислал  привет  и  сообщение,  что он здоров",  -  пишет  Ленин
Карпинскому в августе 1915 года. Но Кобе Ленин не ответил.
     Ему  не до Кобы. Пока тот гниет в Туруханском крае,  начинается мировая
война.  И  с нею великая драка между социалистами.  Большинство поддерживает
свои правительства.  Но  Ленин  заявляет: "Наименьшим злом  было  бы  теперь
поражение царизма".
     Поражение в войне, кровь солдат, "чем хуже  -  тем лучше" - вот путь  к
революции. Впрочем,  через несколько  месяцев,  когда  Ленин  решил  оживить
деятельность Русского  бюро  ЦК,  интерес  к  Кобе  возродился. Ленин  пишет
Карпинскому: "Большая просьба,  узнайте фамилию  Кобы (Иосиф Дж.? Мы забыли.
Очень важно!!!)".
     Ленин уже не мог вспомнить фамилию верного Кобы...
     Но видимо, планы Вождя переменились. И опять молчание.
     А Коба  все пытается напомнить  о  себе. Пишет  статью по национальному
вопросу:  Ленин так  любил, когда  "чудесный грузин"  Коба  переписывал  его
мысли. Коба отсылает статью. Но... Ленин не отвечает.
     Забыли, забыли верного Кобу...
     ГЛАВА 5
     Новый Коба

        "ИТОГИ"
     Вскоре   в  Сибирь   приехало  пополнение.   Послушные   воле   Ленина,
думцы-большевики отказались вотировать  военные  кредиты. Депутаты объезжали
Россию,  агитируя  против  войны.  Вся  думская  фракция  большевиков   была
арестована.
     В   разговорах   с  ними  Коба,   видимо,  окончательно   уяснил   роль
Малиновского. И свою жалкую  роль. Когда-то он  потерял веру в  Бога. Теперь
наступил второй страшный переворот в его душе. Он потерял веру в бога Ленина
и в товарищей.
     Он мог подвести  итоги. Ему 37 лет - жизнь уже повернулась к  смерти. И
кто  он?  Член  Центрального Комитета партии говорунов,  большинство которых
сидит по тюрьмам, а остальные  ругаются  между собой по заграницам. Жизнь не
удалась!  Теперь  по целым  дням он  лежит,  повернувшись лицом к стене.  Он
перестал  убирать комнату,  мыть  после еды  посуду.  Деливший с  ним  жилье
Свердлов рассказывал,