так и бросились ему в глаза - быть может,  потому, что краска была од-
ного цвета с розой.

- ЧЕРЕПАХА-великанша держит Землю на спине,- пробормотал Джейк.- Неох-
ватная такая - не приснится и во сне.- Он вздрогнул.- Ну и денек!  Ма-
мочки мои!

Он повернулся и медленно захромал в сторону дома.









Должно быть,  привратник позвонил наверх сразу, как Джейк вошел в вес-
тибюль,  потому что, когда лифт открылся на пятом этаже, там уже стоял
отец. Элмер Чэмберс был в линялых джинсах и ковбойских сапожках, прев-
ращавших его пять футов десять дюймов в прославленные  и  великолепные
шесть.  На голове топорщился короткий ежик черных волос; сколько Джейк
себя помнил,  у отца всегда был вид человека,  взбудораженного  только
что пережитым огромным потрясением. Едва Джейк вышел из лифта, Чэмберс
схватил его за руку повыше локтя.

- Посмотри на себя!  - Взгляд отца прыгал вверх-вниз;  от него не  ус-
кользнула ни грязь на лице и руках сына,  ни засохшая кровь на виске и
на щеке,  ни пропыленные штаны,  ни порванный блейзер, ни репей, укра-
сивший галстук Джейка,  точно причудливая булавка.- Иди-ка,  иди сюда!
Где тебя носило, черт возьми? Мать чуть не рехнулась!

Не дав Джейку возможности ответить,  отец втащил его в квартиру. Джейк
увидел Грету Шоу,  стоявшую в арке,  которая соединяла столовую с кух-
ней.  Экономка со сдержанным сочувствием взглянула на него и  поскорее
исчезла, не желая случайно попасться на глаза "барину".

Мать сидела в своем любимом кресле-качалке. При виде Джейка она встала
- не вскочила, не кинулась через прихожую, чтобы покрыть сына поцелуя-
ми  и  осыпать  бранью,- просто встала и подошла к нему.  По ее глазам
мальчик догадался,  что с полудня она приняла по меньшей мере три таб-
летки валиума.  Может быть,  и четыре. Родители - оба - твердо верили,
что химия улучшает жизнь.

- У тебя кровь!  Ну где же ты бы-ыл?  - Интеллигентный голос  уроженки
Мичигана. Словно в дом пришел знакомый, попавший в мелкую аварию.

- Гулял,- ответил Джейк.

Отец грубо  встряхнул  его.  Захваченный врасплох,  Джейк споткнулся и
наступил на больную ногу.  Снова вспыхнула острая боль, и мальчик вне-
запно разозлился. По его мнению, отец взбеленился вовсе не потому, что
сын исчез из школы, оставив там лишь свое безумное сочинение; отец бе-
сился  оттого,  что у Джейка хватило нахальства пустить коту под хвост
его, Элмера Чэмберса, драгоценное расписание.

До этого момента своей жизни Джейк испытывал к отцу только  три  осоз-
нанных чувства:  недоумение,  страх и своего рода робкую смущенную лю-
бовь. Теперь на поверхность поднялись четвертое и пятое, злость и отв-
ращение. К этим неприятным чувствам примешивалась тоска по дому. Ее-то
и было сейчас в Джейке больше всего:  она, словно дым, пропитывала со-
бой  все остальное.  Джейк глядел на залитые румянцем гнева щеки отца,
на уморительную стрижку,  и ему хотелось вновь очутиться  на  пустыре,
смотреть на розу и слушать хор.  "Этот дом мне больше не дом,- подумал
он.- У меня есть дело,  его нужно сделать.  Если б я только знал,  что
это".

- Убери руки,- сказал он.

- Что ты сказал?  - Чэмберс-старший широко раскрыл налитые кровью гла-
за. Белки были очень красные; Джейк догадался, что за сегодняшний день
отец  успел  изрядно поуменьшить свой запас волшебного порошка и пере-
чить ему, вероятно, не стоит, но тем не менее чувствовал твердое наме-
рение перечить.  Он - не мышка,  угодившая в зубы к коту-садисту, и не
позволит,  чтобы его трепали и трясли.  Ни сейчас.  Ни потом. Пожалуй,
никогда. Мальчик вдруг понял, что его злость произрастает, главным об-
разом,  из одного простого факта - поговорить с родителями о том,  что
произошло - все еще происходит,- он не может. Они давным-давно закрыли
перед ним все двери.

"Но у меня есть ключ",- подумал Джейк и нащупал его сквозь ткань брюк.
Откуда-то  выплыл обрывок странного стишка:  "Если хочешь приключений,
если ты устал скучать - не откладывай на завтра,  прогуляйся вдоль ЛУ-
ЧА".

- Я сказал, отпусти,- повторил он.- Я подвернул ногу, и ты делаешь мне
больно.

- Я тебе сейчас все остальное подверну - попробуй только не.

Почувствовав внезапный прилив сил,  Джейк вцепился в  отцовскую  руку,
больно державшую его пониже плеча, и яростно отбросил ее. Отец разинул
рот.

- Я у тебя не работаю,- сказал Джейк.- Я твой сын,  припоминаешь? Если
нет, сходи глянь на фотографию - она у тебя на письменном столе.

Верхняя губа Чэмберса-старшего поползла вверх,  открывая идеально ров-
ные зубы. В этом оскале на каждую часть бешенства приходились две час-
ти удивления.

- Не сметь так со мной разговаривать,  мистер! Где твое уважение к ро-
дителям, черт побери?

- Не знаю. Может быть, потерял по дороге домой.

- Ты самовольно уходишь с занятий, весь день шляешься, а теперь стоишь
тут, поганец, раззявив пасть и нагло дрищешь словами.

- Хватит!  Перестаньте! - крикнула мать Джейка. Несмотря на транквили-
заторы, в ее голосе звучали близкие слезы.

Отец Джейка хотел было снова схватить сына за руку, но передумал. Воз-
можно,  определенную роль здесь сыграла та удивительная сила,  с какой
Джейк секундой раньше оторвал от себя его пальцы. Или, быть может, то,
что светилось во взгляде мальчика.

- Я хочу знать, где ты был.

- Гулял. Я же сказал. И больше я тебе ничего говорить не собираюсь.

- Хрена с два! Директор школы звонил, твой учитель французского явился
сюда,  и у обоих было к тебе beacoup вопросов! Как и у меня. Так вот,
я хочу получить ответы!

- Ты весь в грязи,- заметила мать и робко прибавила: - Джонни, на тебя
напали? Ограбили? Ты сбежал с уроков, и на тебя напали и ограбили?

- Да не грабил его никто,  не грабил!  - рявкнул Элмер Чэмберс.-  Вон,
часы как были при нем, так и остались, не видишь, что ли?

- Но у него голова в крови.

- Все в порядке, ма. Я просто набил шишку.

- Но.

- Ладно,  я пошел спать. Я жутко устал. Если утром захотите поговорить
- всегда пожалуйста.  Может,  завтра мы сумеем до чего-нибудь  догово-
риться. А сейчас мне совершенно нечего сказать.

Отец шагнул следом за ним, протягивая руку.

- Элмер, не надо! - мать почти кричала.

Чэмберс словно не слышал. Он ухватил Джейка за шиворот.

- Я  т-тебе  дам  уходить.- начал он,  и тут Джейк круто повернулся на
каблуках,  выдрав свой блейзер из его руки.  Шов справа под мышкой,  и
без того уже натянутый, с треском лопнул.

Увидев пылающие глаза Джейка,  отец отступил.  Его ярость потухла, по-
тесненная чем-то вроде ужаса.  "Пылающие" не было метафорой; казалось,
в глазах Джейка действительно бушует огонь. У матери вырвался бессиль-
ный короткий крик,  она зажала рот рукой, сделала два широких неверных
шага назад и шумно упала в кресло-качалку.

- Оставь. меня. в покое,- раздельно произнес Джейк.

- Да что с тобой? - изменившимся голосом, почти жалобно спросил отец.-
Что с тобой стряслось,  черт подери? Ты в первый день экзаменов срыва-
ешься из школы, не сказав никому ни слова, возвращаешься грязный с го-
ловы до ног. и ведешь себя так, точно ты спятил.

Вот, пожалуйста - ведешь себя так,  точно ты спятил.  То,  чего  Джейк
опасался  с тех самых пор,  как три недели назад начал слышать голоса.
Однако сейчас,  когда Страшное Обвинение уже прозвучало, Джейк обнару-
жил, что не слишком-то испуган,- возможно, потому, что его собственные
мысли наконец перестали крутиться  возле  этой  проблемы.  Да,  с  ним
что-то стряслось.  С ним что-то происходит.  Но с головой у него все в
порядке. По крайней мере, пока что.

- Поговорим утром,- повторил мальчик.  Он прошел через столовую - отец
больше  не  пытался помешать ему - и уже выходил в коридор,  как вдруг
его остановил встревоженный голос матери:

- Джонни. с тобой действительно все в порядке?

Что ответить? Да? Нет? И да и нет? Ни да, ни нет? Но голоса молчали, и
это уже было нечто. Собственно, это было очень немало.

- Более чем,- сказал наконец Джейк. Он прошел к себе и решительно зак-
рыл за собой дверь.  Она с треском захлопнулась,  не менее  решительно
отрезав его от окружающего мира, и этот звук наполнил мальчика невыра-
зимым облегчением.









Он немного постоял у двери, прислушиваясь. Голос матери едва шелестел,
отец говорил чуть громче.

Мать сказала что-то о крови и о враче.

Отец сказал, что парень в полном порядке; единственное, что не так,- у
парня не рот,  а помойка,  и оттуда сыплется всякая гадость,  но уж  с
этим он разберется.

Мать сказала что-то насчет "успокойся".

Отец сказал, что он спокоен.

Мать сказала.

Он сказал,  она сказала;  ля-ля - тополя. Джейк любил отца и мать, лю-
бил,  несмотря ни на что - в этом он был твердо уверен - но другие се-
годняшние  события  уже  стали совершившимся фактом,  и это необходимо
влекло за собой все новые события.

Отчего? Оттого,  что с розой творилось что-то неладное.  А может быть,
оттого,  что Джейк устал скучать и хотел приключений. хотел опять уви-
деть его глаза, голубые, как небо над постоялым двором.

Джейк медленно прошел к своему письменному столу,  на  ходу  стаскивая
блейзер.  Куртка  была  здорово попорчена - один рукав почти полностью
оторван, подкладка обвисла, как парус в штиль. Бросив блейзер на спин-
ку стула, Джейк сел и положил книжки на стол. Последние полторы недели
мальчик спал плохо,  но сегодня думал выспаться - он не помнил,  чтобы
когда-нибудь  так уставал.  Утро вечера мудренее и,  проснувшись,  он,
возможно, поймет, что делать.

В дверь легонько постучали, и Джейк настороженно повернулся на стук.

- Это миссис Шоу, Джон. Можно к тебе на минутку?

Он улыбнулся. Миссис Шоу - ну конечно же, миссис Шоу. Родители избрали
ее парламентером. Или, лучше сказать, переводчиком.

"Сходите к нему,- должно быть,  сказала мать.- Вам он расскажет, что с
ним творится. Я - его мать, этот шмыгающий носом человек с воспаленны-
ми глазами - его отец,  а вы всего лишь экономка,  но вам он расскажет
то,  чего не расскажет нам. Потому что вы видите его чаще, чем мы оба,
и, может быть, говорите на его языке".

"У нее в руках поднос",- подумал Джейк. Открыв дверь, он улыбнулся.

Миссис Шоу  действительно держала поднос.  На нем лежали два сэндвича,
клинышек яблочного пирога и стоял стакан  шоколадного  молока.  Миссис
Шоу  смотрела  на  Джейка со слабым беспокойством,  словно мальчик мог
броситься на нее и укусить.  Джейк поглядел поверх ее плеча в коридор,
но никаких признаков родителей не обнаружил.  Он представил себе,  как
мать с отцом сидят в гостиной, встревоженно прислушиваясь.

- Я подумала, вдруг ты захочешь перекусить,- сказала миссис Шоу.

- Да,  спасибо.- Собственно,  Джейк был голоден, как волк: в последний
раз он ел утром, за завтраком. Он посторонился; миссис Шоу вошла (наг-
радив его при этом еще одним подозрительным взглядом,  в котором чита-
лось недоброе предчувствие) и поставила поднос на стол.

- Ой, смотри-ка,- удивилась она и взяла "Чарли Чух-Чуха".- Когда я бы-
ла маленькая, у меня тоже была такая книжка. Сегодня купил, Джонни?

- Да. Они попросили вас выяснить, чем я занимался, да?

Миссис Шоу кивнула.  Никакой игры,  никакого притворства. Ее попросили
выполнить рядовую,  не слишком приятную работу,  все равно как вынести
поднос - ничего больше.  "Если хочешь, можешь поделиться со мной,- го-
ворило ее лицо,- а можешь и промолчать.  Ты мне нравишься, Джонни, но,
как ни крути, откровенно говоря, меня это ни капли не трогает. Я прос-
то работаю здесь и уже задержалась на час сверх своего обычного време-
ни".

Это вынужденное немое объяснение не оскорбило  Джейка;  напротив,  оно
еще больше успокоило его. Миссис Шоу тоже входила в число тех его зна-
комых,  с кем он почти дружил. но Джейк думал, что, возможно, к миссис
Шоу  определение  "друг" приложимо в большей степени,  чем к любому из
его однокашников,  не говоря уж об отце или  матери.  Миссис  Шоу,  по
крайней мере,  вела себя честно. Она не делала реверансов. В конце ме-
сяца все вписывалось в счет,  а кроме того, она всегда срезала корки с
хлеба для сэндвичей.

Джейк взял сэндвич и откусил большой кусок. Сэндвич оказался с болонс-
кой колбасой и сыром,  его любимый. Еще одно очко в пользу миссис Шоу:
она наперечет знала любимые блюда Джейка.  А вот миссис Чэмберс до сих
пор не избавилась от представления,  будто сын любит кукурузу в почат-
ках и ненавидит брюссельскую капусту.

- Скажите им,  пожалуйста, что со мной все в порядке,- попросил он,- а
отцу передайте, я очень жалею, что нагрубил ему.

Ни о чем он не жалел, но отцу не было нужно раскаяние. Отец хотел лишь
выражения  сожалений.  Едва  только  миссис Шоу передаст ему извинения
Джейка,  он успокоится и примется повторять себе старую ложь - "я  вы-
полнил свой отцовский долг, все хорошо, все хорошо, куда ни глянь, все
хорошо".

- Я очень много занимался, как-никак экзамены на носу,- пояснил Джейк,
прожевывая сэндвич,- и сегодня утром все это меня.  придавило, что ли.
Столбняк какой-то нашел.  Мне показалось, если я не выберусь оттуда, я
задохнусь.- Он потрогал запекшуюся ссадину на лбу.- А про это скажите,
пожалуйста,  маме, пусть не переживает. Никто на меня не нападал - сам
дурак. Парень с почтамта катил тележку, а я не заметил, ну и наскочил.
Царапина-то ерундовая.  В глазах не двоится,  а теперь  уже  и  голова
прошла.

Миссис Шоу кивнула.

- Могу себе представить, как так вышло - сильная школа, высокие требо-
вания и прочее. Ты и струхнул. Ничего позорного в этом нет, Джонни. Но
последние недели две ты действительно ходил сам не свой.

- Я думаю,  дальше все будет нормально. Ну, может, придется переписать
английский, "Итоговое эссе", но.

- Ох ты!  - перебила миссис Шоу.  По ее лицу скользнула тень  тревоги.
"Чарли  Чух-Чух"  вернулся  на письменный стол.- Чуть не забыла!  Твой
учитель французского кое-что для тебя оставил. Сейчас принесу.

Она вышла из комнаты. Джейк надеялся, что не слишком встревожил мисте-
ра Биссетта (француз был отличный дядька), но что-то подсказывало ему:
коль скоро Биссетт явился сюда собственной персоной,  он, должно быть,
обеспокоен не на шутку.  Джейку отчего-то казалось, что появление пре-
подавателей школы "Пайпер" в домах учеников  -  большая  редкость.  Он
стал гадать, что же оставил мистер Биссетт, и не сумел придумать ниче-
го лучше,  чем приглашение побеседовать с мистером Хочкинсом, школьным
психиатром. Утром Джейк запаниковал бы. Сейчас это его не испугало.

Сейчас важнее всего была роза.

Джейк вгрызся во второй бутерброд. Миссис Шоу оставила дверь открытой,
снизу долетали голоса.  Судя по  тону  разговора,  родители  поостыли.
Джейк  залпом  проглотил  молоко и схватил тарелку с яблочным пирогом.
Несколько секунд спустя вернулась миссис Шоу. Она несла очень знакомую
синюю папку.

Джейк обнаружил,  что  в конечном счете его страх прошел не бесследно.
Разумеется, к этому времени новость уже разнеслась по школе и предпри-
нимать  что-либо было поздно,  но тем не менее Джейк не находил ничего
приятного в том,  что все - и учителя и ученики - знают:  Чэмберс чок-
нулся. Знают и судачат о нем.

К верхней  крышке  папки  канцелярской скрепкой был приколот небольшой
конверт. Джейк отцепил его, вскрыл и поднял глаза на миссис Шоу.

- Как там предки? - спросил он.

Она позволила себе коротко улыбнуться.

- Твой отец хотел, чтобы я спросила, отчего ты попросту не сказал ему,
что  у тебя Экзаменационная Лихорадка.  Он говорит,  что в детстве раз
или два сам ее подхватывал.

Джейк был потрясен;  отец никогда не принадлежал к тем  людям,  что  с
удовольствием ударяются в воспоминания,  начинающиеся словами "а знае-
те,  когда я был маленький." Джейк  попытался  представить  себе  отца
мальчишкой  с  тяжелым  случаем Экзаменационной Лихорадки и обнаружил,
что это ему удается плохо - воображения хватало только на  пренеприят-
ный образ задиристого карлика в пайперовской футболке,  карлика в сши-
тых на заказ ковбойских сапожках,  карлика с короткими черными волоса-
ми, торчком вздымающимися надо лбом.

Записка была от мистера Биссетта.



"Дорогой Джон,

Бонни Эйвери сказала мне, что ты сегодня ушел пораньше. Она очень тре-
вожится за тебя, да и я тоже, хотя в нашей практике это отнюдь не пер-
вый  случай,  особенно  во  время экзаменационных недель.  Пожалуйста,
завтра первым делом загляни ко мне, хорошо? Любые твои проблемы разре-
шимы.  Коль  скоро  тебя угнетает необходимость сдавать экзамены (хочу
повторить:  такое случается сплошь и рядом),  можно устроить так,  что
сдача будет отсрочена. Наша главная забота - твое благополучие и проц-
ветание. Позвони мне сегодня вечером, если захочешь; связаться со мной
можно по телефону 555-7661. Я буду там до полуночи.

Помни, что всем нам ты очень симпатичен и все мы на твоей стороне.

A votre sante,

Х. Биссетт"



Джейк чуть не заплакал.  Мистер Биссетт открыто выразил свою тревогу -
замечательно, но в коротком письмеце между строк угадывалось и кое-что
иное,  гораздо более чудесное:  теплота, участие, попытка (пусть осно-
ванная на ложных представлениях) понять и поддержать.

В низу листка мистер Биссетт нарисовал стрелочку. Джейк перевернул за-
писку и прочел следующее:

"Кстати, Бонни попросила меня заодно переслать тебе вот это - поздрав-
ляю!"

"Поздравляю"? Это как же понимать, черт возьми?

Джейк быстро раскрыл синюю папку. К первой странице его "Итогового эс-
се" был подколот лист бумаги с грифом "СО СТОЛА БОНИТЫ ЭЙВЕРИ". С рас-
тущим изумлением Джейк читал тонкую, угловатую чернильную вязь:



"Джон!

Харви, без сомнения, облечет в слова то беспокойство, какое мы все ис-
пытываем,- на это он большой мастер - а потому позволь мне ограничить-
ся комментарием к твоему "Итоговому эссе",  которое я прочла и оценила
за время свободного урока. Сочинение ошеломляет своей оригинальностью.
Ни одна из ученических работ,  прочитанных мною за последние несколько
лет,  не  идет с ним ни в какое сравнение.  Ты вдохновенно используешь
инкрементный повтор (".и это истина"),  но, конечно, инкрементный пов-
тор,  в сущности, лишь ловкий прием. Подлинная же ценность сочинения в
его символичности,  заявленной с самого начала изображениями поезда  и
двери  на  титульном листе и великолепно выдержанной до самого финала.
Логическое завершение символического мотива  достигается  изображением
"черной башни",  которое я расцениваю как заявление, что банальные ам-
биции не только ложны, но и опасны.

Я не претендую на понимание всех символов  (например,  "Владычица  Те-
ней",  "стрелок"),  но кажется ясным, что сам ты - "Невольник" (школы,
общества и т.д.) и что система образования -  это  "Говорящий  Демон".
Возможно ли, что "Роланд" и "стрелок" - одна и та же властная, автори-
тарная фигура.  быть может, твой отец? Меня так заинтриговала подобная
возможность,  что  я  посмотрела  в твоем личном деле,  как его зовут.
Констатирую:  зовут его Элмер,  однако замечу и следующее:  его второй
инициал - "Р".

Мне это представляется крайне пикантным. А может быть, выбранное тобой
имя - символ двойной,  своим появлением обязанный не только твоему от-
цу, но и поэме Роберта Браунинга "Чайльд Роланд"? Вопрос, который я не
стала бы задавать большей части учеников - но, конечно, я знаю, как ты
всеяден, когда дело касается чтения!

Как бы то ни было,  твоя работа произвела на меня сильнейшее впечатле-
ние.  Учеников младших классов частенько привлекает манера письма, ус-
ловно  называемая "потоком сознания",  но им редко удается контролиро-
вать этот поток. Ты проделал выдающуюся работу по единению потока соз-
нания с языком символов.

Браво!

Забеги ко  мне,  как  только вновь окажешься "у дел" - хочу обсудить с
тобой возможность публикации данной работы в первом выпуске  ученичес-
кого литературного журнала в будущем году.

Б.Эйвери.

P.S. Если сегодня ты ушел из школы из-за того,  что внезапно усомнился
в моей способности понят