ышала тяжелое дыхание,  но откуда,  с какой стороны
оно идет,  определить было невозможно, точно спариться с ней решил сам
воздух.

- Сьюзи! - крикнул Эдди и начал подниматься.

- Нет!  -  истошно  закричала она в ответ.- Делай,  что делаешь!  Этот
м***ла у меня аккурат там,  где.  где надоть! Валяй дальше, Эдди! Тащи
мальца! Тащи.- В нежную плоть между ног Сюзанны толчками рвался холод.
Она застонала, опрокинулась на спину. потом оперлась на руку и с вызо-
вом прянула вперед и вверх.- Тащи его сюда!

Эдди неуверенно взглянул на Роланда. Тот кивнул. Бросив на Сюзанну еще
один быстрый взгляд, полный беспросветной боли и еще более беспросвет-
ного страха, Эдди, намеренно повернувшись спиной и к ней, и к стрелку,
вновь бухнулся на колени. Не обращая внимания на холодные капли, пада-
ющие ему на руки и за ворот,  он вытянул вперед руку с заостренной па-
лочкой, временно превратившейся в карандаш, и палочка задвигалась, вы-
водя линии и углы, вычерчивая контур, который Роланд сразу узнал.

Это была дверь.









Джейк вытянул  руки,  уперся  ладонями в занозистую калитку и толкнул.
Повернувшись на ржавых скрипучих петлях,  калитка медленно отворилась.
За  ней оказалась неровная кирпичная дорожка.  Дорожка вела к крыльцу.
Крыльцо - к двери. Наглухо забитой досками.

Джейк медленно двинулся к дому. Сердце выстукивало быстрые тире и точ-
ки где-то у самого горла. Между выпирающими кирпичами дорожки проросла
сорная трава.  Мальчик слышал,  как она шуршит о джинсы.  Все пять его
чувств  словно  подкрутили на пару делений.  "Но ведь на самом деле ты
туда не пойдешь, а?" - спросил панический голос у него в голове.

Ответ, пришедший Джейку на ум,  при полном своем  идиотизме  показался
мальчику совершенно разумным: "Все на свете служит Лучу".

Табличка на лужайке сообщала:  "ПОСТОРОННИМ ВХОД КАТЕГОРИЧЕСКИ ВОСПРЕ-
ЩЕН! НАРУШИТЕЛИ БУДУТ ПРЕСЛЕДОВАТЬСЯ ПО ЗАКОНУ!"

Пожелтевший, в потеках ржавчины листок, прибитый к одной из досок, ко-
торыми была крест-накрест заколочена входная дверь,  был менее красно-
речив:

"СОГЛАСНО РАСПОРЯЖЕНИЮ НЬЮ-ЙОРКСКОГО ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА ПО ЖИЛЫМ
ПОМЕЩЕНИЯМ ЗДАНИЕ ПОДЛЕЖИТ СНОСУ".

У подножия ступеней Джейк помедлил,  глядя вверх,  на дверь.  Вчера на
пустыре он слышал голоса - здесь,  сейчас он услышал их вновь.  но  то
был хор проклятых,  обреченных, сливающиеся в невнятный ропот безумные
угрозы и равно безумные посулы.  И все же Джейк угадал в этой разного-
лосице один голос - голос дома. Голос некоего чудовищного привратника,
поднятого от долгого, но отнюдь не мирного сна.

На миг вспомнив про отцовский "Ругер", мальчик даже прикинул, не выта-
щить ли его из ранца - но что было бы в том толку? За спиной Джейка по
Райнхолд-стрит в обе стороны проезжали  машины,  какая-то  женщина  во
всеуслышанье требовала, чтобы ее дочка бросила любезничать с кавалером
и несла домой белье,  но здесь был иной мир - мир, подвластный неведо-
мому суровому и мрачному существу, против которого бессильно оружие.

"Будь честен и прям - будь стоек и терпелив".

- Ладно,- сказал он тихим дрожащим голосом.- Ладно,  попробую.  Только
лучше тебе меня больше не бросать.

И начал медленно подниматься по ступеням крыльца.









Доски, преграждавшие вход,  были старые и  гнилые,  гвозди  -  ржавые.
Джейк покрепче ухватился за верхнюю пару в месте их пересечения и рва-
нул.  Заскрипев точь-в-точь как ворота,  доски  отделились  от  двери.
Джейк сбросил их за перила крыльца, на старую клумбу, где сейчас росли
лишь дикое просо да пырей.  Он нагнулся, взялся за нижнее пересечение.
и на миг замер.

За дверью слышались замогильные утробные звуки, словно где-то в недрах
бетонной трубы хищно облизывался голодный зверь.  Джейк  почувствовал,
как его лоб и щеки покрываются пленкой тошнотной испарины.  Он так пе-
репугался,  что отчасти утратил ощущение собственной реальности, будто
стал персонажем чужого дурного сна.

Недобрый хор,  неведомая злая сила были за этой дверью. Звуки сочились
оттуда, как густой сироп.

Джейк рванул нижние доски. Те с легкостью оторвались.

"Ну да. Оно хочет, чтоб я вошел. Оно голодное, а я, значит, обед".

Неожиданно в голову Джейку полезли обрывки стихотворения, когда-то чи-
танного их классу мисс Эйвери. Теоретически в стихах говорилось о сос-
тоянии души современного человека,  оторванного от всех своих корней и
традиций,  но Джейку вдруг показалось, что тому, кто написал эти стро-
ки, должно быть, довелось повидать Особняк:

"Я покажу тебе нечто, отличное

От тени твоей, что утром идет за тобою,

И тени твоей, что вечером хочет подать тебе руку,

Я покажу тебе."

- Я покажу тебе ужас в пригоршне праха,- пробормотал Джейк и взялся за
дверную ручку.  Едва мальчик коснулся металла,  как его вновь затопило
отчетливое,  светлое чувство облегчения и уверенности: свершилось, те-
перь-то уж дверь определенно откроется в тот - другой - мир; он увидит
не тронутое ни смогом, ни фабричными дымами небо, а вместо гор у дале-
кого  горизонта  встанут в мареве синие шпили великолепного неведомого
города.

Джейк стиснул в пальцах лежавший у него  в  кармане  серебряный  ключ,
ожидая,  что дверь окажется заперта и он сможет им воспользоваться. Но
нет.  Пронзительно взвизгнули петли,  с медленно поворачивающихся  ци-
линдров  на крыльцо просеялись хлопья ржавчины,  и дверь открылась.  В
лицо Джейку осязаемо ударил запах тлена - ноздреватой штукатурки;  от-
сыревшего  дерева;  гниющей  дранки;  старого как мир конского волоса.
Сквозь эти ароматы пробивался иной - дух звериного логова. Впереди ле-
жал  промозглый  полутемный  коридор.  Слева  в полумрак второго этажа
взбиралась,  лишь местами касаясь стены,  шаткая винтовая лестница. На
полу коридора лежали обломки рухнувших перил, но Джейк был не настоль-
ко глуп, чтобы вообразить, будто видит только щепки. Среди сора были и
кости  - кости каких-то мелких животных.  Некоторые не вполне походили
на звериные;  их Джейк предпочел не рассматривать слишком долго, зная,
что иначе ему никогда не набраться храбрости сдвинуться с места. Маль-
чик помешкал на пороге, собираясь с духом, чтобы сделать первый шаг, и
расслышал  какой-то  слабый приглушенный звук - очень частую,  быструю
дробь. Он понял: это стучат его собственные зубы.

"Почему никто меня не остановит?  - в исступлении подумал он.-  Почему
какой-нибудь прохожий не крикнет: Эй, ты! Нечего тебе там делать! Нег-
рамотный, что ли, читать не умеешь?!"

Но он знал,  почему.  Большинство пешеходов держалось противоположного
тротуара,  а те, кто оказывался поблизости от Особняка, спешили пройти
дальше.

"Даже если бы кто-нибудь вдруг посмотрел сюда,  он меня не увидел  бы,
потому что на самом деле меня тут нет.  Хорошо это или плохо, но я уже
покинул свой мир. Начал переправу. Его мир где-то впереди. А здесь."

А здесь была пограничная полоса. Ад.

Джейк шагнул в коридор.  Дверь за ним со скрежетом захлопнулась, точно
дверь мавзолея, и мальчик вскрикнул - но не удивился.

В глубине души он ожидал чего-то подобного.









Жила-была молодая женщина по имени Детта Уокер,  и любимым ее занятием
было всякий день шататься по кабакам да забегаловкам на Риджлайн-роуд,
что тянется вдоль окраины Натли, и на шоссе N 88, что проходит у высо-
ковольтной линии за "Амхай". В те дни у Детты еще были ноги и, как по-
ется в песне, она знала, что с ними делать. Нарядившись в тесное деше-
вое платье из поддельного шелка,  Детта отплясывала с  белыми  парнями
под старые песенки, без которых в свое время не обходилась ни одна гу-
лянка чарли, а музыканты знай наяривали всякие там "Шейк хиппи-хиппи"
да "Двойные дозы любви моей крошки".  В конце концов Детта отбивала от
стаи беложопых одного и позволяла ему увести себя на стоянку,  в маши-
ну.  Там  она  обжималась с ним и лизалась (одной из величайших в мире
мастериц целоваться "с язычком" была Детта Уокер,  да и ноготками  по-
пользоваться не ленилась) до умопомрачения. и осекала вконец обезумев-
шего парня.  Что за этим следовало?  Да ведь в том-то и был фокус,  не
так ли? Суть игры, ее азарт. Одни принимались плаксиво канючить - при-
ятно,  но не высший класс. Другие орали и бесновались - это грело душу
сильнее.

Но хотя Детта и по голове бывала луплена, и в глаз получала, и плевков
отведала,  а однажды схлопотала пинка под зад, да такого, что, расста-
вив руки, легкой пташкой вылетела на гравий стоянки у "Красного ветря-
ка",  ее ни разу не взяли силой.  Вся белая сволочь, все до единого, с
посиневшими  яйцами уматывала домой.  Что по Деттиным меркам означало:
она - лучшая из лучших, непревзойденная, не знающая поражений чемпион-
ка.  Королева. С кем состязалась Детта? С ними. Со всеми этими коротко
стриженными, культурненькими, чистенькими беложопыми м***ками.

И вот теперь.

Никакой возможности сопротивляться  демону,  обитающему  в  вещуньиной
круговине,  не было. Не было ни дверных ручек - хвататься, ни машины -
выскочить,  ни кабака - забежать обратно, ни щеки - отвесить плюху, ни
рожи - расцарапать, ни яиц - заехать ногой, если окажется, что сообра-
жает белое дрянцо туго.

Демон навалился на Сюзанну.  а затем, не успела молодая женщина и гла-
зом моргнуть, вошел в нее.

Видеть это существо она не могла, зато явственно ощущала, как оно - он
- придавливает ее к земле. Недоступные взгляду руки (лапы?) орудовали,
тем не менее,  вполне зримо:  платье Сюзанны в нескольких местах вдруг
изорвалось в клочья.  Затем - внезапно - мучительная боль; Сюзанне по-
чудилось,  что ей вспороли промежность и низ живота.  От неожиданности
она страдальчески вскрикнула. Эдди оглянулся, недобро щурясь.

- Я в порядке! - завопила она.- Забудь про меня, Эдди, делай свое! Я в
порядке!

Но это было не так.  Впервые с тех пор,  как в возрасте тринадцати лет
Детта вышла на арену любовных сражений,  она терпела поражение.  В нее
вонзалось - вламывалось - что-то отвратительное,  набрякшее, холодное,
словно ее насиловали сосулькой.

Как сквозь дымку она увидела, что Эдди отвернулся и вновь принялся ри-
совать на земле; выражение живейшего беспокойства на лице молодого че-
ловека таяло,  наново сменяясь тем жутким холодом  безразличия,  какой
Сюзанна  порой  чувствовала в своем возлюбленном и замечала в его чер-
тах.  Ну и что? Ведь она сама велела Эдди не отвлекаться, забыть о ней
и  делать то,  что необходимо для перемещения мальчонки из мира в мир.
Да,  в извлечении Джейка ей отводилась определенная роль, однако, пос-
кольку ни Роланд, ни Эдди не выкручивали ей рук и вообще никак не при-
нуждали ее непременно сыграть эту роль,  у нее не было никакого  права
ненавидеть их.  но в миг, когда Эдди отвернулся от нее, скованной сту-
жей,  она остро возненавидела обоих; яйца б вам оторвать, образины бе-
лые.

Потом рядом  с  ней очутился Роланд;  сильные руки стрелка легли ей на
плечи,  и, хоть он не проронил ни слова, молодая женщина услышала: "Не
противься.  Тебе не одержать верх.  Противиться - гибель для тебя. По-
хоть и оружие их, и слабость, Сюзанна".

Да. Похоть всегда была их слабым местом. Единственное отличие состояло
в том, что сегодня волею обстоятельств ей предстояло отдать чуть боль-
ше - но,  быть может,  ничего страшного в этом не было.  Быть может, в
конечном итоге ей удалось бы заставить этого беложопого беса-невидимку
чуть больше заплатить.

Она заставила себя разжать ляжки, расслабиться. Ее ноги немедленно по-
ехали  в стороны,  оставляя на мокрой земле следы,  похожие на длинные
развернутые веера.  Сюзанна запрокинула голову, подставила лицо дождю,
барабанившему  теперь вовсю,  и почувствовала над собой нависшую морду
демона, нетерпеливые жадные глаза, которые впивали каждую гримасу, ис-
кажавшую ее черты.

Она вскинула руку как для пощечины. и обвила шею демона-насильника. Ей
почудилось,  будто она захватила пригоршню густого,  плотного дыма. Но
что это?  Неужто она почувствовала,  как бес порывисто отпрянул, пора-
женный неожиданной лаской?  Крепко держась за невидимую шею, используя
ее,  как рычаг, Сюзанна резко приподняла нижнюю часть туловища. Однов-
ременно она еще шире развела ноги, и остатки платья разъехались по бо-
ковым швам. Мать честная, и здоровенный же черт попался!

- Брось,  ладно,-  пропыхтела она,- тебе меня не снасильничать.  Не-е.
Отодрать меня приспичило?  Да я сама тебя отдеру. Так отхарю, как тебя
сроду не харили, козел. Сдохнешь на мне!

Она почувствовала,  что  проникший  в  ее тело налитый кровью отросток
задрожал;  ощутила - пусть это длилось лишь мгновение - что демон  си-
лится отпрянуть и сменить позицию.

- Не-не-не, сладенький,- прохрипела она и крепко стиснула ляжки, заще-
мив демона.- Веселье токо начинаетца.-  И  стала  прогибать  поясницу,
поднимая  зад и все глубже насаживаясь на чресла невидимки.  Сцепив на
шее призрака пальцы обеих рук,  она позволила себе,  не опуская бедер,
откинуться назад. Напрягшиеся руки обнимали кажущуюся пустоту. Молодая
женщина мотнула головой,  откидывая с глаз мокрые от пота волосы; губы
растянулись в акульей ухмылке.

"Пусти!" -  вскрикнул голос у нее в мозгу.  Но она почувствовала,  что
обладатель голоса, тем не менее, вопреки самому себе откликается ей.

- Дудки, киса. За что боролся, на то и напоролся.- Не выпуская демона,
она резко подалась вверх,  свирепо сосредоточенная на леденящем холоде
внутри своего тела.- Ща,  милок,  я твою сосульку растоплю. токо что ж
ты, бедолага, без нее делать станешь? - Ее бедра поднимались и опуска-
лись, поднимались и опускались. Она безжалостно стиснула ляжки, закры-
ла глаза, глубже впилась пальцами в невидимую шею и взмолилась: живей,
Эдди, живей.

Она не знала, на сколько ее хватит.









Задача, подумал Джейк,  проста:  где-то в этом сыром жутком доме  есть
запертая дверь.  Та самая дверь. Нужно лишь отыскать ее. Однако что-то
подсказывало Джейку:  это будет непросто.  Он чувствовал,  как крепнет
витающая в доме незримая сила. Бессвязный ропот множества голосов сли-
вался в единый звук - басистый скрипучий шепот.

И он приближался.

Справа была открытая дверь.  Возле нее кнопки удерживали на стене выц-
ветший дагерротип,  изображавший повешенного:  сухое дерево, а на нем,
точно одинокий гнилой плод,  висит  человеческая  фигура.  Комната  за
дверью  в незапамятные времена была кухней.  Плита куда-то подевалась,
но у дальнего края бугристого вытертого линолеума, зияя раскрытой нас-
тежь дверцей, стоял дряхлый холодильник - ископаемое, увенчанное круг-
лым барабаном охладителя.  Внутри запеклась корка чего-то черного, во-
нючего; эта же дрянь лужей натекла на пол. Лужа давно застыла. Распах-
нутые кухонные шкафчики;  в одном Джейк увидел, вероятно, самую старую
в  мире  жестянку  "Морских МОЛЛЮток Сноу".  Из другого торчала голова
дохлой крысы.  Глаза у крысы были белые и словно бы живые, и мгновение
спустя Джейк понял, что пустые глазницы кишат личинками мух.

Что-то мягко  шлепнулось  ему  в  волосы.  Вскрикнув от неожиданности,
Джейк схватился за голову и нащупал нечто схожее с  дряблым,  поросшим
короткой щетиной резиновым шариком.  Вытащив загадочный предмет из во-
лос,  мальчик увидел, что это паук - жирный, сине-багровый, как свежий
кровоподтек.  Паук  с тупой недоброжелательностью уставился на Джейка.
Тот швырнул его о стену.  Паук лопнул.  На стене осталась клякса в об-
рамлении слабо подергивающихся лапок.

За шиворот  мальчику упал еще один паук.  Внезапно Джейк ощутил болез-
ненный укус чуть ниже того места,  откуда начинали расти волосы. Маль-
чик  бегом  кинулся обратно в коридор,  споткнулся о рухнувшие перила,
тяжело растянулся на полу и почувствовал, что раздавил паука. Внутрен-
ности гадкой твари - влажные,  горячие, слизистые, как подогретый яич-
ный желток - скользнули у Джейка между лопаток.  Тут мальчик заметил в
дверях кухни и других пауков.  Одни, словно отвратительные гирьки, ви-
сели на едва различимых шелковинках;  другие просто сыпались на пол  -
плюх! плюх! плюх! - и, проворно перебирая лапами, спешили к нему.

Оглашая коридор истошным криком, Джейк отчаянно замахал руками и вско-
чил,  Ему почудилось, будто что-то в его сознании начинает подаваться,
лопается,  рвется нить за нитью,  точно истершаяся веревка. Вот оно, я
схожу с ума,  резанула мысль, и едва Джейк со всей ясностью понял это,
его немалое мужество было,  наконец,  сломлено.  Неважно,  каковы были
ставки - силы мальчика иссякли,  происходящее стало для него невыноси-
мо.  Он стрелой сорвался с места, рассчитывая удрать, если еще возмож-
но, и слишком поздно спохватился, что свернул не туда и бежит не назад
к крыльцу, а в глубь Особняка.

Он влетел  в просторную комнату - чересчур просторную для прихожей или
гостиной;  похоже, это был бальный зал. На обоях, поглядывая на Джейка
из-под зеленых островерхих колпачков,  резвились, откалывая дурашливые
коленца,  эльфы со странно хитрыми улыбками на личиках.  К  стене  был
придвинут  заплесневелый диван.  Центр покоробленного паркета занимала
разбитая люстра - запутавшаяся ржавая цепь среди раскатившегося  стек-
ляруса и пыльных подвесок-"слезок".  Джейк обошел обломки,  исподтишка
бросив через плечо полный ужаса взгляд. Никаких пауков мальчик не уви-
дел;  если бы не мерзость, все еще тонкой струйкой сбегавшая у него по
спине, он, пожалуй, решил бы, что они ему померещились.

Джейк вновь посмотрел вперед и внезапно резко затормозил - так  резко,
что поскользнулся.  Впереди, за полуразъехавшимися на утопленных в пол
направляющих застекленными створками французской двери простирался еще
один коридор. Этот второй коридор заканчивался закрытой дверью с круг-
лой позолоченной ручкой. На двери было написано - или, возможно, выре-
зано - всего одно слово: "МАЛЬЧИК".

Под дверной ручкой поблескивала филигранной работы серебряная пластин-
ка с замочной скважиной.

"Нашел! - возликовал Джейк.- Наконец-то нашел! Есть! Та самая дверь!"

За спиной у мальчика возник низкий глухой скрип,  словно  дом  начинал
разваливаться.  Джейк  обернулся и окинул взглядом зал.  Дальняя стена
вспучилась и пошла выпячиваться,  толкая перед собой дряхлый диван. По
старым  обоям пробежала дрожь;  эльфы замельтешили,  пустились в пляс.
Местами обои лопались,  и длинные полоски бумаги взлетали вверх, стре-
мительно скручиваясь, как слишком быстро отпущенные жалюзи. Штукатурка
вздулась, повторяя беременный изгиб стены; под ней Джейк расслышал су-
хой  и звонкий прерывистый треск - ломалась,  перестраиваясь во что-то
новое,  еще скрытое от глаз, дранка. А скрип звучал все громче. Только
теперь он больше походил на рычание.

Загипнотизированный зрелищем, Джейк смотрел, не в силах отвести глаз.

Штукатурка не трескалась, чтобы затем кусками извергнуться наружу. Она
сделалась как будто бы пластичной, податливой, и, покуда стена продол-
жала  взбухать  асимметричным  белым волдырем,  с которого еще свисали
клочья обоев, на ее поверхности сами собой стали появляться бугры, ок-
руглости и впадины. Вдруг Джейк сообразил, что смотрит на выдвигающее-
ся из стены гигантское лепное лицо - как будто кто-то въехал головой в
мокрую простыню.

Послышался громкий треск; это из покрывшейся рябью стены выломался ку-
сок дранки.  Возник зрачок с рваными краями. Стена под ним искривилась
оскаленной рычащей пастью, полной неровных острых зубов. Джейк разгля-
дел прилипшие к губам и деснам куски обоев.

Из стены вырвалась штукатурная рука,  намертво  окольцованная  толстым
жгутом  потянувшихся  следом спутанных гнилых проводов.  Рука ухватила
диван и отшвырнула в сторону,  оставив на темной поверхности  призрач-
но-белые  следы  пальцев.  Опять  полетела дранка - штукатурные пальцы
согнулись,  скрючились острыми иззубренными когтями. Лицо к этому вре-
мени успело полностью выбраться из стены. Единственный деревянный глаз
в упор смотрел на Джейка. Повыше, посреди лба, отплясывал эльф с обоев
- он напоминал стра