одна из них.  Я понимал,  что телу моему необходим отдых,  и все же на
то, чтобы задержаться на постоялом дворе хотя бы на ночь, ушла вся моя
сила воли,  до единой унции.  Утром я почувствовал себя отдохнувшим, а
потому  заново  наполнил бурдюки и двинулся в путь.  Я не взял с этого
постоялого двора ничего,  кроме воды.  Вот самое главное из того,  что
произошло в действительности.

Сюзанна заговорила  самым  рассудительным  и  приятным  тоном в манере
Одетты Холмс, на какой была способна:

- Ну,  хорошо,  это - то,  что произошло в действительности. Ты заново
наполнил  бурдюки и пошел дальше.  А теперь доскажи нам историю о том,
чего не было.

Стрелок на мгновение положил кость себе на колени, сжал руки в кулаки,
странно детским жестом потер глаза,  вновь ухватился за кость,  словно
желая придать себе храбрости, и продолжал:

- Я загипнотизировал мальчика,  которого не было.  С помощью  патрона.
Хитрость  эту я знаю много лет и почерпнул ее из источника весьма пре-
досудительного,  обучившись ей у Мартена, придворного мага моего отца.
Мальчик оказался хорошо внушаем.  Погрузившись в транс, он поведал мне
обстоятельства своей смерти - так, как я описал их вам. Узнавши столь-
ко, сколько, как мне казалось, можно было узнать, не нарушив душевного
равновесия мальчика или, пуще того, не повредив ему, я приказал Джейку
после пробуждения начисто забыть о своей гибели.

- Кто бы возражал,- пробормотал себе под нос Эдди.

Роланд кивнул.

- Поистине, кто? Транс мальчика перешел в естественный сон. Уснул и я.
По нашем пробуждении я поведал мальчику,  что хочу изловить человека в
черном.  Он знал,  о ком речь: Уолтер тоже останавливался на постоялом
дворе. Джейк испугался его и спрятался. Уверен, Уолтер знал, что маль-
чик там, но ему было на руку притвориться, будто ему невдомек. Он ушел
с постоялого двора, мальчика же - настороженную ловушку - оставил.

Я спросил Джейка,  есть ли на постоялом дворе съестное.  Мне казалось,
что должно быть. Мальчик выглядел довольно крепким; снедь же в пустын-
ном климате чудесно сохраняется.  У парнишки было немного сушеного мя-
са, и он сказал, что есть еще погреб. Сам он его не разведывал - боял-
ся.- Стрелок окинул собеседников угрюмым взглядом.- И правильно делал.
Еду-то я нашел. но еще я нашел Говорящего Демона.

Эдди большими глазами посмотрел на кость. Оранжевый свет костра плясал
на ее древних изгибах и зловещем оскале.

- Говорящего Демона? Ты. имеешь в виду вот это?

- Нет,- ответил стрелок.- Да. И да и нет. Слушай, и ты поймешь.

И Эдди с Сюзанной услышали о коснувшихся слуха стрелка  нечеловеческих
стонах,  что неслись из толщи земли за стенами погреба; о том, как Ро-
ланд увидел ручеек песка,  бегущий из щели меж древних каменных  глыб,
слагавших эти стены.  О том, как под пронзительные призывы Джейка под-
няться наверх стрелок приблизился к возникшему в стене отверстию.

Роланд велел демону: говори. и демон заговорил - голосом Элли, женщины
со шрамом на лбу, кабатчицы из Талла. "Мимо Свалки иди медленно, стре-
лок.  Пока ты путешествуешь с мальчиком, человек в черном путешествует
с твоей душой в кармане".

- Свалки? - переспросила пораженная Сюзанна.

- Да.- Роланд одарил ее внимательным взглядом.- Для тебя это не пустой
звук, верно?

- Да. и нет.

Сказано это было с большим колебанием. Роланд догадывался, что отчасти
подобная нерешительность проистекает из обыкновеннейшего нежелания го-
ворить о вещах мучительных.  Однако главным образом стрелок относил ее
на  счет  стремления  Сюзанны  не запутывать и без того уже запутанный
клубок проблем разговорами о том,  чего она в действительности не зна-
ет. Он восхищался этим. Восхищался Сюзанной.

- Говори только то,  в чем можешь быть уверена,- велел он.- Другого не
нужно.

- Хорошо.  Детта Уокер знала про Свалку.  И постоянно про нее  думала.
Словцо это просторечное; Детта подцепила его, подслушивая за старшими,
когда те усаживались на крылечке попить  пивка  да  вспомнить  прежние
времена.  Означает оно бесплодное,  загаженное,  бесполезное место.  В
Свалке - в идее Свалки - для Детты заключалось  нечто  притягательное.
Не спрашивай,  что именно; когда-то я, может, и знала, но то было ког-
да-то.  Сейчас я этого не знаю.  И знать не хочу. Детта стащила у Тети
Синьки  фарфоровую  тарелочку  -  свадебный подарок моих родителей,- и
утащила на Свалку,  на свою Свалку,  чтобы разбить.  Свалкой Детты был
гравийный карьер, заполненный отбросами. Помойка. Став постарше, Детта
иногда снимала в придорожных закусочных молоденьких мальчишек.

Сюзанна крепко сжала губы и на мгновение понурила голову.  Вновь вски-
нув глаза на собеседников, молодая женщина продолжала:

- Белых мальчишек. Шла с ними на стоянку, в машину, обжималась по-вся-
кому, но давать не давала, крутила динамо. Ноги в руки - и привет. Эти
стоянки.  они тоже были Свалка. Опасная игра, но молодость, проворство
и подлость натуры позволяли Детте пускаться во все  тяжкие  и  наслаж-
даться. Позднее, в Нью-Йорке, она пристрастилась воровать в магазинах.
про это вы знаете. Оба. Она всегда выбирала большие универмаги, торгу-
ющие галантереей,- "Мэйси",  "Гимбел", "Блумингдэйл" - а крала ерунду,
безделушки. И, решив кутнуть таким манером, говорила себе: "Двину-ка я
нынче  на  Свалку.  Сопру себе у белых какое-нибудь говно.  Потырю ка-
кую-нибудь напамять, а потом возьму да раскокаю это паскудство".

Сюзанна умолкла,  глядя в огонь.  Губы у нее дрожали.  Когда она вновь
оторвала взгляд от костра, Роланд и Эдди увидели, что в глазах молодой
женщины стоят слезы.

- Не купитесь на то, что я реву. Я все помню - и что я делала, и с ка-
ким наслаждением.  Наверное,  я плачу потому, что знаю - при соответс-
твующем стечении обстоятельств я бы опять взялась за старое.

Казалось, Роланд заново обрел  малую  толику  прежней  невозмутимости,
свойственного ему непостижимого самообладания.

- У меня на родине,  Сюзанна,  говаривали так:  "Умному вору во всякую
пору благоденствие".

- По-моему, стянуть пригоршню бранзулеток большого ума не надо,- отре-
зала она.

- Тебя хоть раз изловили?

- Нет.

Стрелок развел руками, словно говоря: "То-то и оно".

- Выходит,  для Детты Уокер Свалкой была всякая параша?  - спросил Эд-
ди.- Поганые ситуевины,  поганые моменты,  всякая грязь?  Так или нет?
Потому как по-моему, что-то тут не то.

- Грязь.  и блаженство.  Яркие мгновения жизни.  в те минуты она.  она
придумывала себя заново - наверное,  можно так  сказать.  Впечатляющие
мгновения.  но бесплодные,  потраченные впустую. Загубленные. Впрочем,
все это не имеет отношения к призрачному мальчику Роланда, не так ли?

- Быть может,  нет,- сказал Роланд.- Видите ли, и в моем мире тоже су-
ществовала Свалка.  И у нас это словечко тоже было просторечным.  Да и
толковалось весьма похоже.

- Что оно означало для тебя и твоих друзей? - спросил Эдди.

- Смысл его слегка менялся сообразно обстоятельствам.  "Свалкой" могли
назвать кучу отбросов.  Или бордель.  Или притон, куда ходят играть на
деньги или жевать  бес-траву.  Однако  самое  распространенное,  самое
обычное  значение этого словечка,  какое я знаю,- оно же и самое прос-
тое.

Стрелок посмотрел на своих собеседников.

- Свалка - место запущенное и необитаемое,- сказал он.- Свалка -  это.
это бесплодные земли.





15



Теперь дров  в костер подбросила Сюзанна.  На юге ослепительно и ровно
горела Праматерь. Из усвоенного в школе Сюзанна знала, что это значит:
Праматерь - не звезда, а планета. "Венера? - подивилась она.- Или сол-
нечная система,  частью которой является этот мир,- иная,  как  и  все
прочее?"

Сюзанну вновь  захлестнуло уже знакомое ощущение нереальности происхо-
дящего - ощущение, что это непременно должен быть сон.

- Продолжай,- попросила она.- Что произошло после того, как голос пре-
достерег тебя насчет Свалки и мальчугана?

- Я поступил, как меня учили поступать, если со мной когда-нибудь слу-
чится нечто подобное:  ударил кулаком в дыру,  откуда сыпался песок. И
вытащил кость, челюсть. но не эту. Кость, извлеченная мною из стены на
постоялом дворе,  значительно превосходила ее размерами и почти навер-
няка принадлежала одному из Великих Пращуров.

- Что с ней стало? - спокойно спросила Сюзанна.

- Однажды  ночью  я  отдал  ее мальчику,- сказал Роланд.  Пламя костра
расцвечивало его щеки узором жарких оранжевых бликов  и  пляшущих  те-
ней.- Как защиту.  своего рода амулет. Позднее мне показалось, что она
уже сослужила свою службу, и я ее выбросил.

- А это-то тогда чья челюсть, Роланд? - спросил Эдди.

Держа кость на весу,  Роланд долго,  задумчиво смотрел на  нее,  потом
вновь бросил ее к себе на колени.

- Потом, когда Джейк уже. после того, как он погиб. я нагнал человека,
которого преследовал.

- Уолтера,- вставила Сюзанна.

- Да.  У нас состоялась беседа. долгая беседа. В какой-то миг я уснул,
а когда проснулся,  Уолтер был мертв. Мертв по меньшей мере сотню лет,
а быть может,  и больше.  От него остались лишь кости,  что,  в общем,
подходило к обстановке, ибо местом нашей беседы Уолтер избрал погост.

- Да уж,  долгонький вышел разговор,  ничего не скажешь,- сухо заметил
Эдди.

Тут Сюзанна слегка нахмурилась, но Роланд только кивнул.

- Долгий-предолгий,- сказал он, глядя в костер.

- Утром ты очухался и к вечеру того же дня вышел  к  Западному  морю,-
сказал Эдди.- А ночью нагрянули те страшенные омары, да?

Роланд снова кивнул.

- Да. Но прежде, чем покинуть голгофу, где мы с Уолтером говорили. или
грезили.  или что уж это было.  я взял от его остова вот это.- Стрелок
поднял кость, и оранжевый свет вновь скатился с мертвого оскала.

"Челюсть Уолтера,- подумал Эдди,  и его пробрал легкий озноб.- Челюсть
человека в черном.  В следующий раз, когда тебе взбредет в голову, что
Роланд,  может быть,  обычный мужик,  каких пруд пруди, вспомни о ней,
Эдди,  мальчик мой.  Он все это время таскал ее с  собой,  словно  ка-
кой-то. людоедский трофей. Бо-оже".

- Я  помню,  о чем подумал,  когда взял себе эту кость,- продолжал Ро-
ланд.- Помню очень хорошо;  это единственное сохранившееся у меня вос-
поминание о том времени,  какое не сбивает меня с толку. Я подумал: "Я
спугнул удачу,  выбросивши то,  что нашел,  когда встретил мальчугана.
Эта кость заменит мне ту". Тогда только я услыхал смех Уолтера - злоб-
ное, гаденькое хихиканье. И голос его я тоже услышал.

Сюзанна спросила:

- Что сказал Уолтер?

- "Слишком поздно,  стрелок",- сказал  Роланд.-  Вот  что  он  сказал.
"Слишком  поздно  -  отныне и вовеки удачи тебе не будет.  Таково твое
ка".





16



- Хорошо,- наконец подал голос Эдди.- Основной парадокс  мне  понятен.
Твои воспоминания разделились.

- Не разделились. Удвоились.

- Ладно, пусть так; это почти то же самое, разве нет? - Эдди подхватил
прутик и тоже нарисовал на песке маленькую картинку:





Он потыкал в левую часть прочерченной в земле бороздки.

- Вот твои воспоминания о том,  что происходило до твоего  прихода  на
постоялый двор,- одна черта.

- Да.

Эдди потыкал прутиком в линию справа.

- А это - о том,  что случилось после того,  как ты вышел из-под земли
по другую сторону гор,  на погост,  туда,  где тебя ждал Уолтер.  Тоже
одинарная черта.

- Да.

Указав на середину рисунка,  Эдди затем заключил ее в неровный,  грубо
очерченный круг.





- Вот что тебе надо сделать,  Роланд - изолировать этот двойной  учас-
ток.  Мысленно огородить его частоколом,  да и забыть.  Это же ерунда!
Дело прошлое - что оно может изменить? Было и быльем поросло.

- Да нет же.- Роланд поднял кость на ладони, демонстрируя ее своим со-
беседникам.- Коль мои воспоминания о мальчике Джейке ложны - а я знаю,
что это так - откуда у меня это?  Я взял ее  взамен  выброшенной  мною
кости.  но  выброшенная мною кость происходила из погреба на постоялом
дворе,  а согласно тому ходу событий, который я с уверенностью полагаю
истинным,  ни  в какой погреб я не спускался!  И не говорил ни с каким
демоном!  Я отправился дальше один,  прихватив с собой свежей воды,  и
только!

- Послушай-ка, Роланд,- серьезно проговорил Эдди,- одно дело, если че-
люсть,  которую ты крутишь в руках, и есть та самая, с постоялого дво-
ра. Но разве не может быть, что все это - постоялый двор, пацан, Гово-
рящий Демон - твои глюки, и ты забрал у бедняги Уолтера челюсть просто
потому, что.

- Нет,  не  глюки,- перебил Роланд.  Его блекло-голубые глаза снайпера
остановились сперва на Эдди,  потом на Сюзанне, а затем стрелок сделал
нечто, явившееся полной неожиданностью для обоих молодых людей. и (Эд-
ди готов был в этом поклясться) для него самого.

Роланд швырнул кость в костер.





17



Мгновение она просто лежала в пламени - белый осколок далекого прошло-
го, изогнутый в жутковатой призрачной полуулыбке,- и вдруг багряно за-
полыхала,  обдав поляну ослепительным алым светом.  Дружно  вскрикнув,
Эдди  с  Сюзанной вскинули руки к лицу,  защищая глаза от нестерпимого
сверкания.

Кость начала меняться.  Не плавиться - меняться.  Зубы, схожие с поко-
сившимися надгробиями,  слипались в глыбки;  мягкий изгиб верхней дуги
распрямился, кончик резко отогнулся книзу.

Уронив руки на колени,  разинув рот,  Эдди изумленно впился глазами  в
кость,  которая больше не была костью.  Она окрасилась в цвет расплав-
ленного металла.  Зубы превратились в три перевернутых V; среднее было
больше  тех,  что  по краям.  И внезапно Эдди увидел,  чем хочет стать
кость,- так же, как он разглядел в древесине пня пращу.

Ключ, подумал он.

"Ты должен запомнить форму,- мелькнула  лихорадочная  мысль.-  Должен.
Должен".

Взгляд Эдди отчаянно заскользил по бородке - три выемки,  три перевер-
нутых V;  то,  что в центре, пошире и поглубже соседних. Три выемки. а
самая последняя - с закорючкой, с этаким неглубоким строчным s.

Потом пламенеющие очертания вновь изменились.  Кость, превратившаяся в
некое подобие ключа,  стянулась, собралась яркими перекрывающимися ле-
пестками и темными, бархатистыми, как безлунная летняя полночь, склад-
ками.  Мгновение Эдди видел розу - победоносную алую розу, какая могла
бы  цвести на заре первого дня этого мира,  созданье неизмеримой,  не-
подвластной времени красоты.  Эдди взирал,  и сердце его было открыто.
Словно там,  в огне, нежданно воскреснув из мертвой кости, сгорала вся
любовь, вся жизнь - сгорала, ликуя, в своей поразительной зарождающей-
ся дерзости объявляя отчаянье миражем, а смерть - сном.

"Роза! -  проносились  у  Эдди в голове несвязные мысли.- Сперва ключ,
потом роза! Смотри! Смотри же - вот открывается путь к Башне!"

В костре сипло треснуло.  Наружу, разворачиваясь веером, полетели иск-
ры; к звездному небу рванулись языки пламени. Сюзанна взвизгнула и от-
катилась в сторону, сбивая с платья оранжевые точки. Эдди не шелохнул-
ся.  Он сидел,  прикованный к месту своим видением,  в цепких объятиях
чуда и великолепного и ужасного,  не заботясь о пляшущих по коже  иск-
рах. Потом пламя вновь осело.

Ни кости.

Ни ключа.

Ни розы.

"Запомни,- велел он себе.- Запомни эту розу. и форму ключа".

Сюзанна всхлипывала от ужаса и потрясения,  но, на миг пренебрегши ею,
Эдди отыскал палочку,  которой они с Роландом рисовали.  И  трясущейся
рукой вывел на земле очертания, явившиеся ему в огне:







18



- Зачем? - наконец спросила Сюзанна.- Бога ради, зачем - и что это бы-
ло?

Минуло пятнадцать минут.  Пламени костра позволили пригаснуть;  рассы-
павшаяся горячая зола частью была затоптана, частью потухла сама. Эдди
сидел, держа жену в объятиях: Сюзанна, устроившись впереди, откинулась
к нему на грудь.  Чуть поодаль,  в сторонке, Роланд, подтянув колени к
груди, угрюмо всматривался в жаркие красно-оранжевые уголья. Насколько
мог судить Эдди, метаморфоз кости никто, кроме него, не заметил. И Ро-
ланд,  и Сюзанна увидели нестерпимое сияние  ее  сверхнакала;  Роланд,
кроме того, видел, как кость взорвалась (или схлопнулась? этот термин,
с точки зрения Эдди, точнее отражал то, чему он стал свидетелем), но и
только.  Или так молодому человеку казалось. Роланд, однако, порой де-
лался скрытным,  а уж коли он решал держать свои намерения в  секрете,
то секрет этот оказывался поистине строжайшим - Эдди знал это по собс-
твенному горькому опыту. Он задумался, не рассказать ли остальным, что
он видел (или полагал,  будто видел), и решил, по крайней мере до поры
до времени, держать язык за зубами, а рот - на замке.

Никаких признаков самой челюсти в костре не было - ни осколочка.

- Затем,  что у меня в голове заговорил вдруг властный голос,  молвив-
ший: "ты должен",- ответил Роланд.- То был голос моего отца; всех моих
праотцев.  Когда слышишь подобный голос, не повиноваться - и немедля -
немыслимо.  Так меня учили.  Касательно же того, что это было, сказать
ничего не могу.  по крайней мере,  сейчас.  Знаю только, что последнее
слово кости прозвучало. Я пронес ее через все, чтобы его услышать.

"Или увидеть,- подумал Эдди и еще раз сказал себе:  - Запомни. Запомни
розу. Запомни форму ключа".

- Она чуть нас не спалила! - Сюзанна говорила устало и раздраженно.

Роланд покачал головой.

- По-моему,  это больше походило на потешные огни, какие бароны, быва-
ло, запускали в небо на приемах по случаю проводов старого года. Яркие
и пугающие, но не опасные.

Эдди посетила некая мысль.

- Роланд,  а двоиться у тебя в мозгах не перестало?  Не отлегло, когда
эта кость. э-э. взорвалась, а?

Он был  почти убежден,  что теперь-то все в порядке;  во всех фильмах,
какие он смотрел, такая грубая шоковая терапия почти всегда срабатыва-
ла. Но Роланд отрицательно мотнул головой.

Сюзанна в объятиях Эдди пошевелилась:

- Ты сказал, что начинаешь понимать.

Роланд кивнул.

- Да,  так мне кажется.  Если я прав, мне страшно за Джейка. Где бы, в
каком бы когда он ни был, мне страшно за него.

- Что ты хочешь сказать? - спросил Эдди.

Роланд встал, отошел к свернутым шкурам и принялся расстилать их.

- Для одного вечера историй и волнений довольно.  Пора спать. Утром мы
пойдем вспять по следу медведя и посмотрим, нельзя ли отыскать портал,
который он был приставлен охранять.  По дороге я расскажу вам, что мне
известно и что,  как мне кажется,  произошло - что,  по-моему, все еще
происходит.

С этими словами стрелок завернулся в старую попону и новую оленью шку-
ру, откатился от костра и больше говорить не пожелал.

Эдди с Сюзанной легли вместе.  Уверившись,  что стрелок,  должно быть,
спит,  они занялись любовью.  Лежа без сна,  Роланд слышал их возню  и
последовавший  за  ней негромкий разговор.  В основном речь шла о нем.
После того,  как их голоса смолкли,  а дыхание выровнялось и зазвучало
на одной легкой ноте, стрелок еще долго лежал тихо и неподвижно, глядя
во тьму.

Он думал:  прекрасно быть молодым и влюбленным.  Прекрасно даже на том
кладбище, в которое превратился этот мир.

"Наслаждайтесь, пока  можно,- думал Роланд,- ибо впереди - новые смер-
ти.  Мы пришли к кровавому ручью.  Не сомневаюсь, что он выведет нас к
реке крови. А по реке мы выйдем к океану. В этом мире зияют разверстые
могилы, и нет таких мертвецов, что покоились бы с миром".

Когда на востоке уже занималась заря, он смежил веки. Забылся коротким
сном. И видел во сне Джейка.









Эдди тоже видел сон - ему снилось, что он опять в Нью-Йорке и с книгой
в руке шагает по Второй авеню.

Воздух в этом сне был напоен вешним теплом,  город - в цвету, а внутри
у Эдди, подобно глубоко вонзившемуся в мышцу рыболовному крючку, засе-
ла щемящая тоска по родному дому.  "Наслаждайся этим  сном,  тяни  его
столько,  сколько  сможешь,-  думал  он.-  Смакуй.  потому что ближе к
Нью-Йорку,  чем сейчас,  тебе уже не бывать. Домой возврата нет, Эдди.
Кончен бал".

Он опустил взгляд к книге и ни капли не удивился,  обнаружив,  что это
"Домой возврата