раво),  пойти  вдоль
прилавков, мимо выходов и выйти из здания через второй или третий выход.
   Только на этот раз в книге не было никакой бумажки!
   Остолбеневший Григорий уставился на страницу. Он почувствовал, как в  его
собственной голове по нем  зазвонил  колокол,  сердце  бешено  заколотилось,
воздух вокруг стал горячим и туманным. "Свиная отбивная" был  исключительным
педантом!
   Он никогда не ошибался, действовал всегда спокойно и неторопливо!
   Григорий запаниковал. Может, это подстроено специально? Какая-то уловка?
   Проверка? Он с трудом сглотнул слюну, чувствуя, как книга тяжелеет в  его
руке.
   Черт побери, да она весит тонну.
   - Замечательная книга, - обратилась к нему женщина.  -  Я  ее  шесть  раз
читала.
   - Да, чудесная, - подтвердил Григорий, тупо глядя на женщину. Неужели она
агент ФБР? Он снова сглотнул  слюну,  ожидая,  пока  его  собеседница  снова
заговорит. Ему не терпелось глубоко вздохнуть, он должен справиться со своей
бледностью и изобразить на лице улыбку. Женщина  внимательно  посмотрела  на
него.
   Симпатичная, но ничего особенного. Американка. Она вроде  бы  хотела  еще
что-то сказать.
   Но вместо этого женщина просто загадочно улыбнулась,  от  чего  сердце  у
Григория ударило о ребра, а потом ушла.
   Он посмотрел на книгу, она дрожала в его трясущихся руках. Григорий начал
лихорадочно перелистывать страницы, пытаясь понять, в чем же  дело.  Неужели
он ошибся? Может быть, спутал магазин, отдел или день? В  голове  замелькали
все возможные варианты, заломило виски.
   Думай, идиот!
   Григорий понимал, что не может стоять здесь и листать книгу, пока у  него
не отрастет борода и не наступит конец света.
   Не переставая лихорадочно думать, он продолжал переворачивать страницы, и
вдруг... словно перышко белой птицы, быстро и как-то неприметно... откуда-то
из пятисотых страниц книги выпал маленький листок бумаги и, кружась, полетел
вниз.
   Он  следил  глазами  за  его  полетом  и  приземлением,  успев  прочитать
единственную цифру - 4.
   Благодарю тебя, Боже! "Свиная отбивная", ты не дал мне пропасть!
   Наступившее облегчение было сродни счастью, колени его заныли в блаженной
истоме. Григорий глубоко вздохнул, ощущая, как воздух проникает в легкие.
   Положив книгу на полку, он резко повернулся и вышел из отдела.
   Легкой, танцующей походкой Григорий повернул  направо,  как  предписывала
тайная процедура, дошел до четвертого правого выхода из магазина и вышел  на
яркий  солнечный  свет.  Его   охватила   легкая   дрожь.   Григорий   надел
солнцезащитные очки и направился к припаркованным  автомобилям,  свернув  по
тротуару направо.
   Вдыхая морозный воздух, он шел мимо машин, расположенных справа от  него,
внимательно разглядывал их и, наконец, в заднем стекле одной из машин увидел
клетчатый шарф.
   Летом там могла бы лежать легкая хлопчатобумажная куртка или скатерть для
пикника, а один раз он увидел портативный холодильник для охлаждения виски -
но всегда это был клетчатый предмет. И каждый  раз  автомобиль  был  другим,
"Свиная отбивная"  обычно  брал  его  напрокат  под  вымышленным  именем.  В
подобных деталях он был внимателен и щепетилен.
   На этот раз был "форд". Солнце припекало, изо рта у Григория шел пар,  но
он почувствовал, как замерзает пот под воротником его рубашки.
   Что-то давило в груди, он стоял не двигаясь, понимая, что еще не пришел в
себя. Но и стоять просто так  он  уже  не  мог.  В  Америке  ничего  так  не
бросается в глаза,  как  человек,  остолбеневший  на  стоянке  машин  Каждый
проходит к своему автомобилю, и ему  нужно  идти.  Григорий  подумал  это  и
направился в сторону деревьев, ограждавших стоянку, что тоже было не  лучшим
вариантом.
   Тогда он повернулся и направился назад. Давай, приказал он себе, время не
ждет. Его ужасно трясло. Григорий заставил себя подойти к машине и заглянуть
внутрь. На полу возле заднего сиденья стоял портфель,  молния  у  него  была
открыта. Глупец, просто открой дверь и сделай все как надо. Григорий подошел
к задней дверце, обычно она была незаперта. Он взялся за ручку дверцы, нажал
кнопку и...
   Стоп! Согласно официальной инструкции, листок с указанием  номера  выхода
из магазина должен был находиться между  страницами  300  и  301,  это  было
равносильно личной подписи "Свиной отбивной". У шпионов бывали такие  знаки,
обозначавшие, что они действуют не под контролем. Григорий достаточно  давно
работал  с  агентами,  у  всех  имелись  подобные  личные  знаки,  они  были
уникальными, являясь как бы средством тайного общения между  агентами  и  их
хозяевами.
   Чувство тревоги, охватившее Григория, усилилось, к горлу подкатил комок.
   Профессиональное чутье оперативника, действующего  во  вражеской  стране,
обострилось до предела. Но ведь  так  повел  бы  себя  и  просто  трус.  Ему
хотелось заплакать. Григорий почувствовал,  как  задрожали  колени.  "Свиная
отбивная", что же ты делаешь со мной? Неужели простая небрежность? А  может,
это хитрая уловка, и ты скурвился, обуреваемый  алчностью?  Такое  постоянно
случалось с агентами.
   Что происходит, "Свиная отбивная"?  Самоуверенность  снова  подвела  его,
убежденный  в  непогрешимости  агента,  он  полностью  положился  на   него.
Безнадежный сумасшедший, которого всегда предавали любимые  люди!  Так  было
всегда, теперь это случилось  и  со  "Свиной  отбивной"!  Внезапно  Григорий
возненавидел его.
   "Свиная отбивная" был мразью, падалью, дерьмом! "Свиная отбивная" был...
   И вдруг с отчаянием, направленным  скорее  на  то,  чтобы  избавиться  от
возникшей проблемы, а не решить ее, Григорий обошел машину и  остановился  у
другой ее стороны, где дверцы были закрыты. Он огляделся: вблизи  никого  не
было.  Сунув  руку  в  карман,  он  вытащил   армейский   нож   швейцарского
производства, быстро вставил лезвие между резиновой прокладкой и стеклом и с
силой нажал на рукоятку. Стекло не поддалось. Он снова оглянулся, охваченный
паническим страхом. Машины въезжали на  стоянку,  парковались  на  свободных
местах, но все они были далеко. Он снова навалился на рукоятку ножа. И вдруг
стекло задвигалось, ему удалось опустить его на  дюйм.  Прилагая  все  силы,
Григорий опускал стекло все ниже и ниже... теперь он  уже  мог  просунуть  в
отверстие руку.
   Снова огляделся по сторонам, испуганный тем, что натворил. Но нет,  никто
не  обращает  на  него  внимания.  Григорий  тяжело  дышал.  Сейчас  у  него
разорвется сердце! Он просунул  толстую  руку,  нащупал  кнопку,  запирающую
дверь, и с каким-то сдавленным криком открыл ее.  В  нос  ему  ударил  залах
новой машины,  запах  американского  благополучия.  Наклонившись  в  сторону
переднего сиденья, Григорий потянул к себе портфель... но он не стронулся  с
места. Похоже, там была какая-то помеха, словно он потянул его  не  под  тем
углом. Он еще раз легонько дернул портфель и...
   Григорию показалось, что мимо  лица  пронеслось  какое-то  насекомое  или
маленькая  птичка,  не  поймешь,  потревоженная  ласточка  или   калибри   -
безобидная, но потерявшая ориентацию  и  какая-то  совершенно  застывшая.  В
следующие доли секунды, пока эти впечатления укладывались у него  в  голове,
он услышал тихий металлический звук и легкое  звяканье  какого-то  предмета.
Григорий в недоумении отступил назад, пытаясь понять, что происходит. Сердце
снова бешено заколотилось, он быстро оглядел себя, но все было в порядке...
   И тут он увидел что-то блестящее и ужасное. В крыше машины, в  нескольких
дюймах от его лица, торчало  лезвие  десантного  ножа,  смазанное  маслом  и
блестящее  на  солнце.  Верхушка  лезвия  была  зазубрена  -   для   лучшего
проникновения в человеческую плоть. Выпущенный с огромной силой,  нож  почти
наполовину вошел в крышу машины. Страшная  длинная  полоска  стали  с  двумя
усиками у основания и вообще без ручки.
   Григорий моментально узнал в полоске стали вылетающее лезвие ножа любимое
оружие десантников из спецназа  ГРУ,  советских  подразделений,  аналогичных
американским "зеленым беретам" или британским специальным воздушно-десантным
войскам. Лезвие у него закреплялось на рукоятке поверх мощной цилиндрической
пружины, и получался обычный десантный боевой нож, но при нажатии  стопорной
кнопки пружина распрямлялась и лезвие с огромной  скоростью  летело  вперед.
Таким ножом можно было бесшумно убить жертву  на  расстоянии  двадцати  пяти
метров. Смертельным оружием пользовались не только "спецназ", но  и  КГБ,  и
секретные службы всех стран Восточного блока. Его высоко ценили  специалисты
по "мокрым делам", которых КГБ готовило на курсах  в  Карловых  Варах  и  на
Черном морс.
   Заглянув  в  машину,  Григорий  наклонился   над   портфелем   и   увидел
поблескивающую металлическую рукоятку и проволоку, тянувшуюся  от  стопорной
кнопки через портфель к полу. Все было задумано так, чтобы  лезвие  вылетело
через открытый верх портфеля, когда его поднимут с пола.
   Если бы он проник в машину через незапертую дверь, то есть сделал бы  то,
что он делал обычно - склонился бы над портфелем и стал  поднимать  его,  то
лезвие вонзилось  бы  точно  в  середину  груди.  Умер  бы  он  моментально,
захлебываясь собственной кровью на заднем сиденье этой машины.
   Кто-то спланировал его убийство.
   Григория вырвало.
   Он повернулся и заспешил от места своей гибели.
   - Мама, мама! Самолеты! - Пу Хаммел подбежала к окну, привлеченная  шумом
самолетов. Герман бросил быстрый взгляд на часы.
   Что-то  поздновато  они,  подумал  он.  Мне  казалось,  они  должны  были
прилететь раньше. Да, неважно они управляются.
   - Осторожно, Пу, - попросила ее из спальни Бет Хаммел.
   Но Пу, заинтересованная тем, что  самолеты  летят  так  низко,  прижалась
носом к стеклу, наблюдая за их полетом в направлении горы.
   Герман стоял рядом, держа девочку за плечо.
   - Что они делают, Герман? - спросила Пу.
   - Ох, я не знаю,  -  ответил  он.  -  Может  быть,  они  решили  устроить
представление для всех детей в городе, порадовать их своим  шумом  и  помочь
снегу быстрее растаять.
   - Они похожи на пугала, - заметила Пу. Герман не слушал ее,  но  внезапно
нахмурившись, сказал:
   - Давай пойдем в подвал,  Пу,  хорошо?  Захватим  с  собой  твою  маму  и
сестренку и устроим там маленький пикник.
   И тут Пу интуитивно, с  изумительной  проницательностью,  часто  присущей
детям, прокомментировала это событие.
   - Герман, - прищурившись, спросила  девочка,  -  эти  самолеты  прилетели
из-за тебя?
   - Нет, - ответил охранник. Но он знал, ради кого они прилетели,  и  знал,
что произойдет через короткое время.
   - Герман, ты мне нравишься, - сказала Пу, когда он поднял ее на руки. Она
подмигнула ему и чмокнула в щеку.
   - Ты мне тоже нравишься, Пу.
   Сидя в штурмовике А-10,  летчик  ощущает  себя  его  властелином.  Вы  на
переднем  плане,  в  центре,  а  весь  самолет  -  крылья,  двигатели,  рули
направлений - все это позади. Вы сипите в самом конце длинной носовой части,
в широком  и  блестящем  аквариуме,  обращенном  к  миру,  перед  вами  лишь
небольшой кончик этой носовой части. И только вы мчитесь вперед. Вот  почему
летчики, вроде Лео Пелла, любили  эту  машину  -  действительно  ты  летишь,
мчишься в воздухе.
   - Дельта-6, я Папа Танго-1, как слышите меня? - спросил  по  рации  майор
Пелл; его "Зеленая свинья"  возглавляла  отряд  штурмовиков  Танго,  который
подлетал к горе Саут Маунтин,  возвышавшейся  впереди,  как  огромный  кусок
мороженого.
   - Папа Танго-1, слышу вас хорошо, - раздался в  наушниках  ответ  офицера
передового поста наведения авиации из группы Дельта.
   - Дельта-6, вы хотите, чтобы мы взъерошили эту старую гору?
   - Но очень осторожно, только двадцатимиллиметровыми снарядами.
   Это я понял, Дельта,  у  нас  только  двадцатамиллиметровые  пушки.  Всем
Танго, я Папа Танго, заряжайте пушки, ребята.
   Рука Пелла соскользнула с ручки управления к пульту  управления  огневыми
средствами, расположенному в левом нижнем углу приборной доски.  Он  щелкнул
тумблером, и в верхней части пульта загорелась красная лампочка готовности к
стрельбе.  Рука  майора  вернулась  на  ручку  управления,   большой   палец
автоматически лег на маленькую красную кнопку.
   Сейчас машина была легче, чем обычно, потому что не  имела  под  крыльями
дополнительных подвесок,  необходимых  при  выполнении  задачи  поддержки  с
воздуха;  не   было   у   нес   и   тяжелой   трндцатимиллиметровой   пушки,
устанавливаемой в центре фюзеляжа. Вместо этого под крыльями были  укреплены
две легкие пушки, заставившие так торопиться Лео и его парней.
   - Папа Танго, я Дельта-6, как слышите меня?
   - Слышу хорошо.
   - Лео, задача всем понятна?
   - Да, все ясно, Дельта.
   - Лео, мне передали, что на вершине горы брезент или что-то вроде  этого,
а прямо у его края окопы или траншеи. Надо их проутюжить, понял?
   - Дельта, мои координаты В09, я вас понял, карта у  меня  на  коленях,  а
цель вижу визуально.
   - Тогда можешь начинать в любое время, Папа Танго.
   - Понял вас. Дельта. Отряд Танго, пора. По моему  сигналу  пятисекундными
очередями, максимальная высота 3200, как поняли?
   - Следуем за вами, командир, - раздались в наушниках голоса летчиков.
   И только шутник Тарновер добавил:
   - Ух, Лео, давай зададим жару этому нахалу.
   - Не засоряй эфир, Танго-2. - И хотя  Лео  призывал  Тарновера  соблюдать
режим  боевой  обстановки,  сам  он  тоже  чувствовал   в   душе   настоящее
возбуждение.
   Белая, как головка  сахара,  гора  была  уже  совсем  рядом,  вокруг  нее
обозначились  штрихи  кукурузных   полей,   плантации   спаржевой   капусты,
извивались серебристые дороги.
   Лео  глубоко  вздохнул,  и  его  машина,  словно  неоперившийся   птенец,
выскользнула из боевого порядка. Несмотря на  привязные  ремни,  конструкцию
летного скафандра и тяжесть шлема, он  тут  же  ощутил,  как  теряются  силы
притяжения. Довольно специфическое чувство, лучше всего известное,  пожалуй,
летчикам. Самолет скользил все  ниже  и  ниже  по  прямой,  словно  игрок  в
бейсболе, спешащий в "домик". Он летел, не маневрируя, не уклоняясь от огня,
потому что в воздухе никого не было, а стрелкового оружия он не боялся  -  у
его кабины была титановая оболочка.
   Все чувства Лео обострились до предела. Он  умел  и  любил  стрелять,  во
Вьетнаме   у   него   была   богатая   практика.   Но    чтобы    так,    из
двадцатимиллиметровых  пушек  палить  по  каким-то  неизвестным   людям,   в
пятнадцати минутах лета от дома!
   И это ведь даже не война с Россией! Проклятье!
   Прямо перед ним на лобовом стекле - индикатор  показания  приборов,  лист
плексигласа  с  данными  комплексных  отклонений  для  точного   определения
курсового угла цели. Сквозь блуждающие  неоновые  круги  прицела  Лео  видел
гору, он без труда совместил круги и держал  гору  в  прицеле.  Видел  он  и
коричневое пятно брезента, или что там было  такое,  похожее  на  гигантский
носовой платок, растянутый на вершине горы, заметил какое-то движение по его
краям, где, наверное, находились  окопы.  Кровь  застучала  в  висках,  гора
выросла прямо перед ним.  Лео  бросил  взгляд  на  индикатор  угла  атаки  и
убедился, что он показывает 30- - как и предписывалось во всех наставлениях.
   Он нажал на гашетку.
   Этот момент Лео любил больше всего. Двадцатимиллиметровые пушки  под  ним
задрожали, семь стволов в подвесках под фюзеляжем застучали, как  молотилки.
Он заметил мелькнувшие впереди трассеры, они впивались в гору, уничтожая  по
пути все. Благоговейный, потрясающий момент. Снежные вихри взметались в  тех
местах, где очереди ложились на брезент и окопы.
   Лео стрелял пятисекундными очередями, пока гора перед ним не превратилась
в настоящий кошмар. Он поднял самолет,  слушая  в  наушниках  доклады  своих
подчиненных о произведенных разрушениях в зоне цели.
   И вдруг:
   - Черт возьми. Танго-1, я попал в зону  захвата  цели  какой-то  чертовой
ракеты.
   Лео был уверен, что это Танго-4, голос у него сломался от страха.
   - Танго-4, включи радиоэлектронные помехи, выпусти дипольные  отражатели,
уходи на маневр, уходи... Лео услышал взрыв.
   - Ах, черт, он... он попал в меня, проклятье, полно дыма, ах, дерьмо...
   - Отключи подбитый  двигатель,  сынок,  и  уходи  вниз.  Все  в  порядке,
Танго-4.
   Набирая высоту и делая поворот, Лео оглянулся назад. Самолеты его отряда,
находившиеся внизу,  рассредоточились  над  горой,  превращенной  в  месиво.
Танго-4  выпал  из  боевого  порядка,  пытаясь  набрать  высоту,  его  левый
двигатель фирмы "Дженерал Электрик" был объят пламенем,  самолет  заскользил
вниз.
   - Снижайся, Танго-4, ты сможешь сесть  где-нибудь  на  ферме,  там  полно
таких мест... - В этом сумасшедшем мире его голос был полон спокойствия.
   - Машина сейчас взорвется, - крикнул Танго-4, - я прыгаю.
   - Запрещаю, Танго-4, у тебя нет высоты... Но  было  уже  поздно.  Танго-4
запаниковал и катапультировался на высоте примерно четыреста футов.  Парашют
его раскрылся всего наполовину, когда летчик  грохнулся  на  землю.  Большой
самолет рухнул сверху и взорвался, охваченный громадным пламенем.
   - Отряд Танго, все в порядке, держимся вместе, - произнес Лео  в  мертвую
тишину микрофона. - Черт  побери,  Дельта-6,  откуда  взялась  эта  гребаная
зенитная ракета? Да кто такие эти чертовы ребята?
   - Танго, мы даже не предполагали, что у них имеются зенитные ракеты.
   Дьявол, похоже, это "стингер".
   Новость о "стингерах"  была  очень  плохой  новостью.  Эта  ракета  имела
обозначение FIM-92А (Переносная ракета-перехватчик воздушных  целей.),  была
оснащена  системой  как  навигационного  наведения,  так   и   инфракрасного
самонаведения.   Их   наличие   обеспечивало   захват   высокоскоростных   и
высокоманевренных целей практически под любым  углом  в  радиусе  3,5  мили.
Ракета была устойчива к воздействию радиоэлектронных  помех.  Просто  тварь.
Никому не хотелось бы иметь дело с ракетой "стингер".
   - Черт возьми, - раздался в наушниках голос кого-то  из  летчиков  отряда
Танго, - Лео, у меня загорелась лампочка неисправности гидравлики,  я  ухожу
на базу.
   - Отставить, -  приказал  Лео,  -  нам  еще  надо  закончить  наши  дела.
Дельта-6, вы хотите, чтобы мы нанесли еще один удар?
   В наушниках прозвучал новый голос.
   - Танго, говорит полковник Пуллер, постарайтесь сделать все возможное, вы
поняли? У нас наготове ребята, которые будут  штурмовать  эти  позиции,  они
нуждаются в любой помощи.
   - Лео, эта чертова гидравлика...
   - Уйди из эфира, Танго-7, ты понял? Уйди к чертовой матери из эфира!
   Лео отвел свой отряд на двенадцать миль, там они  сделали  левый  поворот
для второго захода на цель. Гора снова приближалась.
   - Слушайте мою команду, Танго, -  начал  Лео,  -  Мы  разделимся  на  две
группы, первую поведу я, со мной Танго-2 и Танго-3. Мы пойдем с севера на юг
на высоте 2200, с противоракетным маневром и  включенными  радиоэлектронными
помехами. Если выпустят "стингеры", выстрелим несколько ложных целей. Вторую
группу возглавит капитан Тарновер, с ним Танго-6, - 7 и  -8,  вы  пойдете  с
востока на запад.
   Разделяемся по моему сигналу. Ну, пора, ребята.
   Лео вывел машину из боевого порядка  и  спикировал  к  земле,  заметив  в
зеркале заднего обзора, что три из оставшихся  шести  машин  последовали  за
ним, а за Танго-5, то есть за капитаном Тарновером, следовали две машины.
   "Черт побери, да кто они такие? - подумал Лео.  -  И  где  они  раздобыли
"стингеры"?"
   - Ну-ка, тряхнем их, - скомандовал он.
   - Крепкий парень, этот  командир  отряда  Танго,  -  обратился  Пуллер  к
офицеру передового авиационного наведения. Они  видели,  как  темные  машины
разделились на две  группы,  набрали  необходимую  высоту  и  дистанцию  для
повторного штурма.
   - Да, самый лучший, - ответил офицер. - Бывает, не ладит  с  начальством,
но, черт