ер, высокий, стройный мужчина, в  свои  сорок  один  год  выглядел  на
тридцать пять. У него были редкие светлые волосы, открытый широкий лоб - вид
вполне интеллигентный. Даже по строгим меркам Питера можно было  бы  назвать
привлекательным, если бы не  его  внутренняя  неорганизованность  и  слишком
явная рассеянность, которые отталкивали от  него  многих  людей.  Он  честно
признавался, что в делах, не касающихся работы, был просто круглым идиотом.
   Пытаясь  скрыть  свои  недостатки,  Питер  одевался  так,  как,  по   его
представлению двадцатилетней давности, должен был  одеваться  профессор.  Он
носил твидовый пиджак, пестрый, как карта Млечного Пути,  синюю  оксфордскую
рубашку от "Брукс Бразерс", такого сочного цвета,  какой  предлагали  только
"Брукс", репсовый полосатый галстук, брюки цвета  хаки  фирмы  "Бритчес"  из
Джоржтауна и потрепанные, почти черные туфли "Басе Виджанс".
   Студентка снова подала голос.
   - Доктор Тиокол? Вы можете в конце концов сказать, это  будет  письменная
работа на заданную  или  свободную  тему?  Я  имею  в  виду  контрольную  на
следующей неделе.
   Девушка слегка напоминала Меган. Темноволосая,  симпатичная,  стройная  и
весьма экспансивная. Несколько волнуясь, Питер посмотрел на нее, гадая,  как
ответить на этот вопрос. Чтение их дополнительных  письменных  работ  совсем
его доконает. Он уже и так не мог вернуться к своим  хаотическим  записям  и
говорить  что-то  вразумительное.  Наверное,  надо  просто  продиктовать  им
основные положения.
   - А почему бы нам не проголосовать по этому  вопросу?  -  неожиданно  для
себя предложил им Питер.
   Внезапно в аудиторию ворвался ужасный шум. Студенты оторвались  от  своих
конспектов и уставились в окно, где увидели впечатляющую  сцену,  словно  из
фильмов ужасов 50-х годов. Гигантское насекомое пикировало на  автомобильную
стоянку. Когда насекомое подлетело ближе, оно оказалось армейским вертолетом
"UH-IВ   Хью"   -   оливково-желтовато-коричневая   машина    с    громадным
плексигласовым колпаком, раздутым корпусом и почти изящным хвостом. Вертолет
скользил над верхушками деревьев, от  его  грохота  дрожала  вся  аудитория.
Непонятно как он приземлился на автомобильной стоянке, подняв  бурю  пыли  и
снега и задирая юбки стоявших поблизости студенток.  В  аудитории  у  Питера
захихикали, зашумели.
   Было видно, как два офицера в пятнистой  полевой  форме,  выскочившие  из
вертолета, остановили какого-то студента, поговорили с ним и  направились  к
зданию. Питеру было не до улыбок. Он вдруг нутром понял, что офицеры прибыли
за ним и что случилось нечто ужасное. Кровь разом отхлынула от его лица.
   Весь путь до здания занял у офицеров около тридцати секунд.
   А еще через  несколько  секунд  двери  аудитории  распахнулись  и  внутрь
решительно шагнул сухощавый офицер средних лет.
   -  Доктор  Тиокол,  нам  необходимо   поговорить.   -   Офицер   выглядел
сосредоточенным и в то же время возбужденным.
   Их взгляды встретились. Питер знал такой тип военных, они  были  хорошими
офицерами,  пожалуй,  чуточку  прямолинейными.  И,  как  правило,   твердыми
конформистами. Но в этом офицере было что-то  сверх  стереотипа,  что-то  от
молодого драгуна времен битвы при Ватерлоо в 1815 году. Подобные черты Питер
встречал у  нескольких  летчиков-бомбардировщиков,  людей  неуравновешенных,
желавших и способных по три раза в неделю совершать полеты  с  термоядерными
боеприпасами.
   - Можете идти, - обратился Питер к студентам.  Они  двинулись  к  выходу,
перешептываясь и переглядываясь.
   Офицер  протянул  Питеру  книгу:  "Ядерный  эндшпиль,  перспективы  конца
света".
   На обложке автор - доктор физических наук Питер Тиокол.
   - В этой книге вы описываете сценарий Джона Брауна, как вы его называете,
когда военизированная группа людей захватывает пусковую шахту.
   - Да, - согласился Питер, - но  один  высокопоставленный  военный  сказал
мне, что это самая глупая книга из  тех,  которые  он  читал.  Подобного  не
случалось с момента событий в Харперс-Ферри в 1859 году (В 1859  году  отряд
численностью восемнадцать человек под  руководством  борца  за  освобождение
негров-рабов   Джона   Брауна   захватил   правительственный    арсенал    в
Харпсрс-Ферри.) и не может произойти в наше время.
   - Похоже, что все-таки произошло.
   - Проклятье! - воскликнул Питер, который вообще-то не любил ругаться.
   Внезапно он почувствовал,. что ему тяжело дышать. Неужели кто-то захватил
птичку? - Где? - спросил он, хотя уже знал ответ.
   - Саут Маунтин. Очень  профессиональная  работа.  Насколько  знал,  майор
описал в деталях операцию захвата, было ясно, что он постарался выяснить все
возможное.
   - Когда это произошло? - Питеру было важно это знать.
   - Три часа назад, доктор Тиокол. Мы подтянули  туда  людей,  готовимся  к
штурму.
   - Три часа! Боже мой! Кто это сделал?
   - Мы не знаем. Но кто бы там ни был, они четко знали, что делают.
   Массированный прорыв с предварительной разведкой. В любом случае командир
хочет  посоветоваться  с  вами.  Все  указывает  на  то,  что  они  намерены
осуществить запуск. Нам нужно попасть внутрь и остановить их.
   Значит, все-таки это началось. Приближалась последняя полночь,  он  думал
об этом, давно хотел сказать Меган, но так и не  сказал.  А  сейчас  он  мог
поведать этому офицеру только печальную правду.
   - Вы не сможете попасть вниз. Там слишком мощная защита. А значит...
   - Наша специальность - пробираться в различные места, - возразил  офицер.
Этим мы и занимаемся.
   Над левым нагрудным карманом  офицера  Питер  увидел  табличку  и  прочел
фамилию:
   Скейзи.
   Офицер посмотрел на него. Они были примерно одного  возраста,  но  офицер
был спортивный, подтянутый и держался он более  уверенно.  Властный  взгляд,
такой, словно он даже  на  расстоянии  держал  в  повиновении  своих  людей.
Внезапно до Питера дошло, что этот парень, должно  быть,  из  элитных  войск
специального назначения. Как там они называются? Альфа?  Бета?  Нет.  Группа
Дельта, вот как, зеленые береты, достигшие совершенства в искусстве убивать.
Офицер был похож  на  штангиста-интеллектуала,  форма  не  скрывала  плотных
бицепсов. Должно быть, из тех монстров, возводящих себя в  ранг  суперменов,
до изнеможения швыряющих штанги в грязных спортзалах. Питер внезапно пожалел
этого заблуждающегося глупца. Как  убедить  упрямца?  Если  Скейзи  в  своем
самомнении уверен, что они смогут попасть в шахту,  то  группу  Дельта  ждет
разочарование.
   Все это внезапно напомнило Питеру какой-то плохой кинофильм. Конец  мира,
подумал он, не должен напоминать  голливудскую  мелодраму.  Даже  уничтожить
себя мир и то как следует не может. Поймав себя на этой мысли, Питер еще раз
удивился наивности этого парня Скейзи, викинга из группы Дельта. Ведь это не
штурм авиалайнера, это  ракетная  шахта  с  самой  лучшей  в  мире  системой
безопасности. Уж он-то это знает, сам ее создавал.
   - Идемте, - вымолвил Питер. Если миру осталось жить  не  так  долго,  ему
хотелось присутствовать при последнем акте этой трагедии. В конце концов, он
сам ее предсказал.
   Тут он подумал, что по такому случаю следовало  бы  позвонить  Меган,  но
потом решил, что у нее свои дела. Пусть ими и занимается.
   Как не раз замечал Питер, в основе  современной  жизни  лежало  ускорение
перемен. При желании это качество можно было бы назвать  странным,  но  ведь
оно существовало.
   Всего за двадцать две минуты вертолет перенесся из института  Хопкинса  в
центр боевых действий. Питер даже не успел привести в порядок свои мысли. Он
чувствовал себя так, словно  вертолет  вернул  его  во  времена  вьетнамской
войны, многие сложности которой удалось избежать, поскольку именно тогда  он
обучался в аспирантуре. Все происходившее напоминало телешоу его  молодости,
ему так и слышался голое молодого Уолтера Кронкайта: "Все, как и прежде,  за
исключением того, что теперь вы там".
   И вот он "там", среди похожих на убийц  военных,  заполнивших  старенький
скаутский лагерь для девочек в сельской местности  штата  Мэриленд.  Молодые
солдаты, коротко стриженные, с лицами,  раскрашенными  специальной  краской,
увешанные  разнообразным  автоматическим  оружием,  веревками,  пакетами  со
взрывчаткой, средствами  связи,  какими-то  экзотическими  ножами.  Но  хуже
всегда царившая там атмосфера какого-то невероятного веселья  (Питер  ощутил
ее, как запах керосина в воздухе).
   Его передернуло. Одно дело - абстрактные  рассуждения  о  войнах,  теория
разрушения на мировом уровне, манипулирование геополитическими  категориями.
От этих мыслей думающий человек приходил  в  благоговейное  возбуждение.  Но
совсем другое дело - настоящее боевое подразделение, запах оружейного масла,
стук затворов, щелчки вынимаемых и вставляемых магазинов -  солдаты,  словно
сумасшедшие,  забавлялись  своим  оружием.  Вся  эта  обстановка  не  просто
заставляла его слегка нервничать. Оружие буквально пугало Питера,  он  знал,
что оно убивает. Его снова передернуло, и в этот  момент  агент  ФБР,  имени
которого он не расслышал, провел его в помещение, где Питера подстерегал еще
один шок.
   Внутри он ожидал увидеть что-нибудь подобное тому, что было на улице, еще
группу из профессионалов, которые склонились бы над картами, громко обсуждая
детали предстоящего штурма (или как там это называлось на их языке). Но  его
взору  предстала  картина,  достойная  пера  Марка  Твена:  два  деревенских
старика,  сгорбившись,  сидели  рядом,  лица  их  оставались  в  тени.   Они
рассказывали какие-то истории, а в комнате витали клубы дыма и пахло крепким
табаком,  обещающим  головную  боль.  Гора  окурков  погребальной  пирамидой
возвышалась в дешевой пепельнице, стоявшей между ними.  И  это  руководители
операции? Штаб? Похоже, это какой-то склад.
   - Я помню, - услышал Питер голос  одного  из  стариков,  -  помню.  В  те
времена весь мир жил на угле.
   - Да, ей Богу, это была отличительная примета тех дней.  В  шестой  шахте
работали более двухсот парней, и она, черт побери, была центром цивилизации.
   Сейчас там валяется  всего  несколько  вагонеток.  А  тогда  каждый  имел
большую черную машину, у каждого была работа, несмотря на Большую депрессию.
   Беркиттсвилл был углем, а уголь был Беркиттсвиллом, черт возьми. Я помню,
будто это было вчера, а не пятьдесят лет назад.
   Один из собеседников поднял голову. Стало видно его лицо, и Питер  поймал
быстрый  взгляд  старика.  Он  непроизвольно  сглотнул  слюну,  потому   что
догадался, кто этот человек.
   Знаменитый или безвестный Дик Пуллер! В такой чрезвычайной ситуации  надо
было предполагать, что Министерство обороны обратится  к  нему.  Даже  Питер
знал о Дике Пуллере, знал о его победах в далеких джунглях и болотах и о его
единственном поражении.
   Сейчас он его увидел, жилистого мужчину лет шестидесяти, с лицом,  словно
вырезанным  из  древнего  холста.  Плотный  "ежик"  серо-седых  волос,  узко
очерченный рот. Питеру  бросились  в  глаза  его  руки,  крупные,  жилистые,
сильные руки рабочего с крепкими ладонями. Мощное тело, не такое  сделанное,
как у  культуриста,  но  буквально  излучающее  необычайную  силу.  Твердые,
черные, маленькие блестящие камешки были его  глазами,  как  у  аятоллы.  На
полковнике был старый маскировочный костюм  для  джунглей,  высокие  тяжелые
ботинки, браслет с личным знаком  на  запястье.  И,  конечно,  черт  побери,
потрепанная табличка над нагрудным карманом. С легендарной фамилией Пуллер.
   - А потом  из-за  проклятого  обвала  ее  закрыли,  -  продолжал  старик,
собеседник Пуллера. - Если можно  так  сказать,  это  был  черный  день  для
графства Фредерик, мистер Пуллер.  Женщины  год  носили  траур,  прежде  чем
уехать отсюда - Доктор Тиокол, - неожиданно произнес Пуллер, хотя их никогда
официально не представляли друг другу,  -  мистер  Брейди  рассказывает  мне
интересные вещи о вашей шахте. Кое-что может быть даже и вам неизвестно.
   Питер был готов к такому разговору.
   - О том, что шахта построена на высоте тысячи футов  над  руинами  старой
угольной шахты? Мы располагали всей старой  документацией.  Провели  пробные
бурения. Угольная шахта заброшена с тридцать четвертого года, после того как
произошел   обвал.   Наши   пробы    показали    отсутствие    геологической
нестабильности.
   Угольная шахта - это уже история, полковник Пуллер, так  что  не  питайте
иллюзий попасть через нее к объекту.
   Когда Дик отвечал Питеру, его темные глаза оставались спокойными.
   - Но по нашим  сведениям,  изначальная  законсервированная  шахта  ракеты
"Титан" с  конца  пятидесятых  годов  открыта  для  воздействия  атмосферных
осадков.
   За тридцать лет было много дождей, так ведь, мистер Брейди?
   - Дождей здесь полно, иногда даже слишком. - Брейди  повернул  задубевшее
лицо к Питеру и посмотрел на него. - Сынок, ты, должно быть,  много  знаешь,
но хотел бы спросить тебя, что ты знаешь об угле? Если на угольный  пласт  в
течение многих лет попадают дожди, то в нем образуются чертовски  интересные
формации.
   Уголь мягкий, сынок. Мягкий, как масло.
   Питер посмотрел на него.
   Потом перевел взгляд на Дика Пуллера.
   - Вот вам и тоннели, доктор Тиокол. Вот вам и тоннели.
   Григорий  выскочил  из  посольства  и  прямиком  направился  в  ближайшее
питейное заведение. Им оказался бар "Кэпитол Ликес",  в  трех  кварталах  от
посольства.
   Слабо освещенная забегаловка на углу Л-стрит и Вермонт-стрит с  роскошной
витриной  спиртных  напитков,  рассчитанных   на   добропорядочных   жителей
Вашингтона, если бы добропорядочным жителям  пришло  в  голову  заглянуть  в
такое место.
   Григорий вошел  в  бар,  пробрался  сквозь  толпу  скучающих  безработных
негров, убивавших здесь свободное время, и купил бутылку американской  водки
(русскую он не любил) за три доллара  и  девяносто  пять  центов.  Выйдя  на
улицу, он быстро вскрыл бутылку и сделал большой глоток.
   Ах! Самая старая и самая лучшая подружка, которая никогда не подводит!  У
водки был вкус дыма, огня, бодрящего зимнего снега. Хмель моментально ударил
в голову, наполнил Григория всеобъемлющей любовью. Он  любил  бесконечный  и
яркий поток американских автомобилей, заполнивших улицу. Он любил эту мелкую
крысу Климова, любил его могущественного покровителя Пашина.
   - За Пашина, - объявил Григорий человеку, оказавшемуся рядом с ним, -  за
героя наших дней.
   - Это точно,  Джек,  -  согласился  мужчина,  поднося  к  губам  горлышко
бутылки, завернутой в бумажный пакет. - Чтоб им всем пусто было, этим ослам!
   Заправившись, Григорий слегка неверными шагами пошел вперед. Яркое солнце
резало глаза, и он надел затемненные очки. Он купил их в дешевом универмаге,
но выглядели они  как  фирменные  Теперь  он  взял  себя  в  руки.  Григорий
посмотрел на часы - до предстоящей работы оставалось еще время.
   Он  побродил  несколько  минут,  пока  не  нашел   то,   что   искал,   -
телефон-автомат. Всегда следует звонить из телефона-автомата. Это  старейшее
правило. В России вы точно знаете, что телефоны-автоматы прослушиваются,  но
в Америке точно знаете, что нет.
   Григорий достал монету и набрал номер. Ответил незнакомый женский  голос,
но он попросил к телефону мисс Шройер. Вскоре она подошла сама.
   - С вами говорят из универмага "Сирс", - сказал  Григорий.  -  Ваш  заказ
готов.  Его  номер,  -  он  прищурился,  читая  номер  телефона-автомата,  -
555-0233.
   Всего хорошего. Это из универмага "Сирс"...
   Телефон замолчал, но Григорий продолжал что-то говорить в  трубку,  делая
вид, что разговаривает. Он ясно представил, как Молли  встает  из-за  своего
стола в "Кроуэлл Офис Билдинг", набрасывает пальто, не спеша спускается вниз
к автоматам с газированной водой, пьет  воду  и  заскакивает  в  туалет.  Ее
полнота просто величественна: огромный зад, покатые плечи. Потом она идет  в
соседний коридор к телефону-автомату.
   Раздавшийся звонок  удивил  Григория,  погруженного  в  мечтания,  но  он
спохватился и нажал кнопку.
   - Григорий, Боже мой! Что же ты делаешь! А если они следят за тобой? Я же
предупреждала тебя, Григорий, чтобы ты никогда, никогда не звонил мне...
   - Молли, о, Молли! - захныкал Григорий. - Боже,  дорогая,  я  слышу  твой
голос, он звучит так чудесно.
   - Ах ты, жирный ублюдок, чувствую, уже набрался. Еле бормочешь.
   - Молли, послушай, пожалуйста. Да, я немного выпил...
   - Григорий, не сюсюкай. Ты же знаешь, я этого не люблю!
   - Молли, пожалуйста, мне не к кому больше обратиться. На этот раз  чертов
Климов действительно прижал меня. Он жаждет моей крови. Я еще не  попадал  в
такую ужасную ситуацию. Боже, дорогая, они собираются отправить меня домой.
   - Григорий, ты тянешь эту волынку уже несколько месяцев. С того  момента,
как мы познакомились.
   Григорий захныкал. Его боль и испуг,  пущенные  по  телефонным  проводам,
должно быть, усилились и вызвали жалость в Молли. Григорий почувствовал, что
она размякла, и усилил нажим.
   - Пожалуйста, прошу тебя,  дорогая.  Не  дай  мне  погибнуть.  Ты  должна
что-нибудь добыть для меня. Только побыстрее, что-нибудь важное,  чем  бы  я
мог заткнуть им глотки. Только не всякие мелкие сплетни  и  слухи,  это  они
могут вычитать из "Пост". Нет, Молли, если ты любишь меня, если  боишься  за
меня, если  у  тебя  осталось  хоть  немного  нежности  к  бедному  Григорию
Арбатову, пожалуйста, прошу тебя, моя Молли, пожалуйста, помоги мне.
   - Боже, да ты просто негодяй, - ответила Молли, с трудом удерживая  смех.
Совсем стыд потерял, какая мерзость!
   - Прошу тебя, - снова взмолился Григорий.
   - Позвони через несколько дней.
   - Через несколько дней я буду на пути в Латвию или в какое-нибудь  другое
ужасное место.
   - Но здесь нет никакой Латвии, Григорий.
   - Вот я об этом и  говорю.  Пожалуйста,  Молли,  Ерошу  тебя,  сегодня  к
вечеру.
   Я позвоню в четыре.
   - Да ты на самом деле свихнулся.
   - О, Молли, я надеюсь на тебя.
   - Но я не могу... Что?  Да,  конечно.  -  Последние  слова  относились  к
кому-то постороннему. Через несколько секунд Молли чуть слышно заговорила:
   - Мне надо идти, детка, нас всех собирают по какому-то поводу.
   - Дорогая, я...
   Но она уже  повесила  трубку.  Григорий  подумал,  как  это  странно,  но
чувствовал он себя уже гораздо лучше. Который час?  Почти  двенадцать,  пора
ехать за донесением от агента "Свиная отбивная".
   - Полковник Пуллер? - Это был агент ФБР Акли.
   - В чем дело?
   - Совершенно секретная телеграмма из оперативного пункта Белого дома. Они
хотят знать, что происходит.
   - Что происходит? - Во взгляде полковника промелькнула ярость.  Говорили,
что во время операции "Пустыня-1" Пуллер позволял себе спорить даже с  самим
Картером. - Передай им, что Дельта  прибыла,  разрабатываем  детали  штурма,
ждем авиацию поддержки и пехоту, большие надежды возлагаем на рейнджеров. Ну
и еще что-нибудь добавь.
   - Похоже, они там  с  ума  сходят,  -  заметил  Акли,  слегка  удивленный
пренебрежением Пуллера к Вашингтону.
   - Да плевать мне на них, - рявкнул полковник и посмотрел на Питера. - Они
требуют действий, но, естественно, не понимают, что не  правильные  действия
Гораздо хуже бездействия. Гораздо хуже. Понимаете, мне приходится  сражаться
с ними точно так же, как надо будет сражаться с теми, кто засел на  горе.  А
теперь, доктор Тиокол, кажется, Питер? Не возражаете, если я  буду  называть
вас Питер?
   - Конечно, нет.
   - Так вот, Питер, я изучил ваше досье.  Очень  умный  парень,  прекрасные
характеристики. - Маленькие, холодные глаза Пуллера уставились на  Питера  с
сожалением. - Но что там за история с Тейлором Мэйнором? Сумасшедший  дом  в
Элликотт-Сити. У вас была проблема в этом плане?
   - Да, некоторые сложности, после того как распался мой  брак.  Но  сейчас
уже все в порядке.
   - Вы слегка  тронулись,  да?  Позвольте  спросить  прямо,