р-15". Безумие ситуации стало осязаемым,  прямо-таки  повисло  в
воздухе.
   - Мы оба умрем, полковник, - ответил Скейзи - Пусть так, но  если  ты  не
уйдешь отсюда и не вернешься, я пристрелю тебя.
   - Полковник, - продолжал настаивать Скейзи, - я еще раз требую отойти  от
радиостанции и сложить с себя командование.
   С этими словами он сделал шаг в глубь комнаты - Стойте! - закричал Питер,
почти потеряв контроль над собой и встав между Пуллером и Скейзи. -  Стоите!
Это же ребячество!
   - Отойдите в сторону. Тиокол, - потребовал Пуллер.
   Скейзи выхватил из-за пояса пистолет.
   - Сядьте на место. Тиокол. Это вас не касается.
   - Но это безумие! - снова закричал Питер. Он тяжело дышал,  его  охватила
жуткая ярость и вместе с тем такой ужасный страх, что он  едва  держался  на
ногах Кровь бурлила от избытка адреналина. - Да вы  просто  ослы,  вместе  с
вашей примадонной Дельтой  и  вашими  идиотскими  играми.  Выполняйте,  черт
побери, вашу работу, как это делают другие! Не стройте из себя черт те что!
   Раздался щелчок.
   Это Скейзи снял с предохранителя свой "смит энд вессон".
   - Сядьте, Питер, - сказал  он.  -  Полковник,  даю  вам  последний  шанс,
иначе...
   - Дельта-6, я Браво,  мы  добрались,  мы  на  вершине.  Черт  побери,  мы
добрались!
   Питер увидел, как Пуллер быстро поставил  пистолет  на  предохранитель  и
сунул его в кобуру. Он наклонился к радиостанции - обычный старый человек  с
испуганным лицом без всякого налета драматизма - и сказал:
   - Всем подразделениям, я Дельта-6, слушайте  меня,  я  Дельта-6.  Рушатся
небеса. Повторяю, рушатся небеса. Повторяю, рушатся небеса.
   И все сразу забегали, кто-то закричал "ура".  Питер  глубоко  вздохнул  и
побежал  к  первому  вертолету.  Он  бежал  среди  других,  уже   взлетающих
вертолетов, бежал в темноте среди  снежного  вихря,  поднятого  их  винтами,
среди близких и далеких криков, среди вооруженных людей.
   - Они взлетают! - закричал солдат, наблюдавший в прибор ночного  видения.
Пять, шесть, семь, восемь. Восемь вертолетов "Хьюз".
   Десантные вертолеты, подумал Ясотый. Да, ночной штурм с вертолетов -  это
работа для десантников. Ну и пусть  летят.  Ему  приходилось  несколько  раз
участвовать в таких штурмах, он  знал,  какое  это  сложное  дело  и  какими
неудачами заканчиваются подобные операции.
   -  Ракеты!  -  закричал   Ясотый   своим   зенитчикам.   -   Наблюдателям
приготовиться!  Первая  траншея,  внимательнее   следите   за   противником.
Готовьтесь, ребята. Сейчас пожалуют американцы.
   Первыми над верхушками деревьев  появились  вертолеты.  Но  это  были  не
десантники из группы Дельта, а вертолеты воздушного прикрытия.  Они  открыто
зависли в воздухе - две  черные  тени  на  фоне  белого  снега.  Их  лопасти
наполнили воздух  громким  шумом,  достаточным  для  того,  чтобы  заглушить
последний бросок войск на рубеж атаки.  Сами  они  свободно  вели  огонь  по
наземным целям, пользуясь своей высотой от пятисот до тысячи футов.
   - Огонь ракетами! - закричал Ясотый за секунду до  того,  как  заработали
скорострельные пушки вертолетов. И спокойный мир враз перевернулся.
   Скорострельность этих пушек была гораздо выше, чем у обычных пулеметов, и
проблема заключалась не в точности стрельбы, а в запасе боеприпасов.  Каждая
зависшая в небе птичка стала словно пастью дракона, который дунул к  вершине
горы сплошной поток огня. Все вокруг застонало от ударов снарядов. В темноте
трудно было  вести  прицельный  огонь  по  вертолетам,  не  видели  целей  и
штурмовики А-10. Ведь стрелять по пехоте совсем не то, что  вести  огонь  по
танкам или грузовикам, поэтому снаряды вздымали снег и  пыль,  нанося  живой
силе противника  малый  урон.  Огонь  имел  скорее  психологический  эффект,
создавая впечатление, что нет силы на земле, способной противостоять ему.
   Внизу на опушке Ясотый заметил движение: это пробирающаяся сквозь деревья
пехота подходила к поляне.
   - Ракеты! - снова закричал Ясотый. После дневной атаки  штурмовиков  А-10
оставалось всего  семь  "стингеров",  но  если  не  сбить  или  не  отогнать
вертолеты, то пехота сможет подойти очень близко. Ясотый предполагал, что на
этот раз идут не сосунки, атаковавшие их днем,  а  настоящие  профессионалы.
Теперь уже все упиралось во время. Они встретят  нападающих  плотным  огнем,
потом отступят в первую из пяти траншей, атакующие продолжат  наступление  и
попадут под перекрестный огонь. Он убьет всех. Им ни за что  не  прорваться.
Каждый раз, занимая  очередную  траншею,  они  будут  натыкаться  только  на
мины-ловушки, а впереди их снова будет ждать перекрестный огонь.
   Он видел, как это делали моджахеды, таким образом они уничтожили пехотную
бригаду, за десять минут перебили четыреста человек и со смехом поднялись  в
горы в свои убежища.
   Прочертив полосу в темноте,  первый  "стингер"  устремился  к  одному  из
вертолетов. Но ракета не попала в цель и через некоторое  время  рухнула  на
деревья.
   Вторая была выпущена тоже второпях, зенитчик плохо прицелился, но  от  ее
вспышки пилот  одного  из  вертолетов  бросил  машину  в  сторону,  так  что
скорострельные пушки палили теперь выше позиций обороняющихся.
   И третья ракета прошла мимо цели.
   Осталось четыре, у меня осталось только четыре...
   Но четвертая ракета достигла цели, правда, взрыв был довольно слабым,  от
вертолета потянулась лишь небольшая струйка дыма Машина заскользила вбок,  у
нее отлетел хвостовой винт, и вертолет под собственной тяжестью стал  падать
вниз Он рухнул на деревья,  но  не  загорелся  Пилот  второго  вертолета  по
вспышкам засек, откуда ведется огонь "стингерами", хотя Ясотый и  не  думал,
что он такой ас, каких ему приходилось видеть в  Афганистане  на  вертолетах
МИ-24. У пилота была теперь цель, огонь скорострельных пушек перенесся туда,
откуда стреляли ракетами, и Ясотый едва успел юркнуть в окоп Снаряды утюжили
окоп, послышались крики и стоны, одному зенитчику  очередь  попала  прямо  в
грудь, разорвав его в клочья.
   Нарастающий  шум  вертолета  Ясотый  слышал  уже  над  головой   Вертолет
кружился, разворачивался, возвращался;  вспыхнул  прожектор,  освещая  цели.
Пилот до предела снизил машину  Вертолет  пронесся  над  траншеей,  где,  не
открывая огня, затаился Ясотый со своими людьми, тут-то и ударили по нему из
пулеметов и автоматов; десять или  двенадцать  потоков  огня  устремились  к
машине Вертолет вздрогнул,  затрясся  и  вдруг  исчез  в  громадной  вспышке
оранжевого пламени, осветившего ночное небо Стало светло, как днем.
   Ясотый моментально вскочил на ноги и увидел, что поляна перед их позицией
заполнена рвущейся пехотой Он уже решил, что все кончено, но  его  сержанты,
закаленные боями в горах Афганистана, не запаниковали, он слышал их твердые,
уверенные голоса, кричавшие по-русски - Впереди! Впереди! Противник впереди!
   Ясотый  выпустил  ракету,  за  ней  вторую.   Начался   умопомрачительный
спектакль. Пехота двигалась, как лавина насекомых,  стремительными  рывками.
Еще храбрые и решительные, горящие желанием преодолеть оставшееся расстояние
до позиций  противника,  солдаты  рвались  вперед  небольшими  группами,  по
четыре-пять человек. Ясотому показалось, что он даже видит их глаза,  широко
раскрытые от страха и адреналина. Их пулеметы  поддержки  открыли  огонь  на
подавление с  флангов,  но  пули  летели  слишком  высоко,  чтобы  причинить
какой-либо урон обороняющимся.
   И тут открыли огонь люди Ясотого, ужасающий огонь длинными очередями.
   Нападавшие начали падать, но все еще рвались  вперед,  храбрые,  отличные
солдаты.
   По мере их продвижения штурм раскололся на сотни  отдельных  трагедий,  и
Ясотый уже видел, что хребет атакующих сломлен. Он поднял  свою  винтовку  с
оптическим прицелом и начал выбирать цели.
   Пуллер слышал по рации, как они  умирали.  -  Я  Сиксган-1,  они  пускают
ракеты, плохо дело... нет, промахнулись, эта прошла мимо, выпустили еще две,
а вот эта... Попала, она попала в меня, мы...
   - Чарли, я вижу тебя, ты держишься молодцом.
   - Майор, он не загорелся...
   - Боже, его подбили.
   - Дельта-6,  я  Сиксган-2,  вижу  впереди  зенитчиков,  я  поймал  их  на
мушку.... о-о-о, смотрите, как заплясали эти мальчики...
   - Сэр, кончилась лента.
   - Замени, сейчас я им задам.
   - Проклятье, Сиксган-2, я Дельта-6, оставайтесь на своей  позиции,  я  не
могу рисковать последним вертолетом.
   - Сэр, я заставил их бежать, я вижу, как они бегут, хочу подойти ближе.
   - Новую ленту, быстрее.
   - Сейчас мы им зададим.
   - Сиксган-2, оставайтесь на месте, черт побери! - заорал Пуллер.
   - Полковник, эти ракетчики у меня на мушке, ох, здорово, это...
   - Черт, сэр, здесь огонь...
   - Ох, ох, проклятье, в меня попали, я...
   - Огонь, огонь, ого...
   - Боже! - воскликнул кто-то, выглянув в окно. - У него  взорвался  бак  с
горючим, огонь во все небо, как фейерверк в День Независимости.
   - Дельта-6, я Хавбек, наткнулся на сильный фронтальный огонь.
   - Хавбек, прикажите второй штурмовой группе выходить на исходный рубеж.
   - Они готовы, сэр. Черт, сбиты оба вертолета, один здорово горит.
   - Вы продолжаете продвигаться вперед?
   - Нас встретили сильным огнем, сэр.
   - Но ваша группа продвигается вперед или залегла?
   - Особого движения не видно, слишком сильный огонь.  Полно  дыма,  снега,
пыли, невозможно что-то разглядеть. Мне вызывать подкрепление?
   - Нет, пока не убедитесь, что первая атака полностью захлебнулась.
   - А где же те, кто должен ударить слева? Где  Браво?  Где,  черт  побери,
Браво? Господи, Браво, если вы нам не поможете, то нас  здесь  измолотят,  а
тогда уже никто не сможет подойти так близко к этой дыре.
   Он почувствовал, как лезвие впилось ему в горло... и вдруг остановилось.
   Сжимавшие его объятия ослабли, нападавший  быстро  и  молча  отскочил  от
него.
   Уоллс почувствовал легкость в спине, повернулся  и  машинально  схватился
пальцами за то место, где лезвие уже начало делать свое дело. Безумные глаза
его смерти на этот раз посмотрели в сторону.
   - Боже, леди, да вы меня чуть не  убили.  Вьетнамка  мрачно  смотрела  на
него.
   Боже, откуда в таком хрупком существе столько силы? Детка, да у  меня  от
страха задница похолодела. Если бы ты так  обработала  меня  пятнадцать  лет
назад, тогда мне точно была бы крышка.
   Уоллс растирал шею, на которой проступили капельки крови.
   - Вы, как и я, пробрались сюда по тоннелям. А потом пролезли  в  одну  из
вентиляционных труб, верно?
   И тут наткнулись на меня, так ведь? Конечно так, по-другому просто и быть
не могло. А когда услышали мои шаги, то забрались вон туда. - Уоллс  показал
на колпак, прикрывавший вентиляционную трубу. Он вздрогнул, представив себе,
как она сидела там, сжавшись и приготовившись к прыжку, как пантера. - Черт,
по вашему виду можно сказать, что досталось вам еще больше, чем мне.
   Фуонг вся была перепачкана грязью и кровью, в темных  глазах  ее  блуждал
безумный страх, она сжимала и разжимала рукоятку большого ножа. Одна штанина
брюк была оторвана,  руку  покрывал  слой  засохшей  крови,  рана  на  плече
почернела.
   Кто это сказал, что вьетнамцы все на одно лицо? Да кто бы ни  сказал,  он
не прав. Сейчас Уоллс пристально смотрел на лицо, которое долгие годы было в
его понятии плоским, тупым и желтым, и видел на нем те же самые чувства, что
и на других лицах: страх, злость, гордость, храбрость. Ну, это  лицо,  может
быть, было печальнее других.
   - Они напали на вас? А где же ваш напарник?  Ну,  этот,  дылда.  Здоровый
белый хлыщ. Где он? Фуонг покачала головой. Уоллс рассмеялся.
   - Он не сумел пробраться сюда? Мой парень Уидерспун тоже не сумел. Ладно,
милая, это оказалось под силу только нам, старым тоннельным  крысам.  Никто,
кроме нас, не смог сделать этого. - Он встал, поднимая свой обрез.
   - Хорошо, леди, а сейчас, я думаю, нам надо забраться по лестнице  вон  к
той  маленькой  двери.  Видите  ее?  Полезем?  Может  быть,  как-то  удастся
пробраться через нее. Потому что я твердо уверен, что нам не следует  сидеть
рядом с этой большой дурой, - Уоллс бросил взгляд на ракету, - поскольку она
может взлететь.
   Мы тут сгорим дотла. Так вы идете или остаетесь? Лучше бы  вам  пойти  со
мной.
   Фуонг бешено сверлила его своими темными глазами.
   Черт, да она просто ничего не понимает. Для нес это очередной тоннель, за
исключением, правда, того, что в нем торчит ракета.
   - Идемте, -  ласковым  тоном  произнес  Уоллс,  -  поверьте,  вам  нельзя
находиться здесь, если эта дура взлетит. Из дыры  вырвется  пламя  и  сожжет
вас, как напалм.
   Он начал взбираться по скобам, глядя вверх на люк ракетной шахты. Вниз он
не смотрел, для него это было слишком высоко, ведь старая  тоннельная  крыса
Уоллс боялся высоты. Он карабкался все  выше  и  выше,  пока  не  запыхался.
Чертовы семь этажей, жуть как высоко!
   Наконец-то он добрался до двери, она была гладкая и прочная. Ошалевший от
подъема, уцепившись ногами и одной рукой за скобы, другой рукой  он  толкнул
дверь, но она не поддалась. Это была еще одна дверь, очередная дверь  в  его
жизни.
   На ней не было нацарапано "Трахай ниггеров", но эта надпись ей  очень  бы
подошла. Как и всякая дверь, с  которыми  он  сталкивался  в  жизни,  и  эта
говорила:
   "Тебе сюда хода нет. Тебя сюда не приглашали".
   Сжав руку в кулак, Уоллс со всего размаха трахнул по двери.  Рука  заныла
от боли.
   Значит так, да? Еще одна засранка.
   Уоллс подумал, что ему следовало бы  засмеяться.  Проделать  такой  путь,
чтобы...
   Он услышал шум, бросил взгляд вниз и увидел под собой на  несколько  скоб
ниже маленькую вьетнамку.
   - Это хорошо, что вы забрались сюда, мамуля, но дальше-то идти некуда.
   Фуонг подергала его за ногу и показала куда-то вверх.
   Что ж, здрасьте вам. Да, там была еще какая-то дверь или люк, или  что-то
в этом роде размером два на два фута,  закрытое  металлической  сеткой.  Эта
штука была в стене шахты, примерно в пяти  футах  над  ним  и  смахивала  на
трубопровод или вентиляционное отверстие. Впрочем, это не имело значения.
   - Слишком далеко, - крикнул Уоллс, - я не доберусь туда.
   Фуонг жестом показала, что хочет попробовать сама.
   Эта дурочка желает забраться туда. Рехнулась, что ли? Туда не залезть.
   Ничего не поделаешь, конец путешествию.
   Но Фуонг, словно кошка, карабкалась вверх. Боже, какая же она сильная.
   Уоллс  посторонился,  и  теперь  они  вместе  оказались  на  самом  верху
лестницы.
   Жестами и мимикой Фуонг принялась объяснять, что предлагает  забраться  в
эту маленькую трубу.
   И Уоллс понял, что она имела в виду. Он сильный, а она  легкая,  если  он
поддержит ее, то, может быть, она как-нибудь туда и заберется.
   Вот упрямая, да мало ли что там может быть.
   - Понял, милая, сейчас полезете. Натан вас поддержит.
   Уоллс прочно уперся ногами в нижнюю скобу, а руками  ухватился  за  самую
верхнюю.
   Фуонг вскарабкалась ему  на  спину,  уперевшись  ногами  в  бедра,  потом
выпрямилась, помогая себе руками, а Уоллс обхватил ее одной рукой за талию.
   Она была легкой, кожа  да  кости,  но  вместе  с  тем  и  тяжелой,  Уоллс
почувствовал это в тот ужасный момент, когда покачнулся под ее весом  и  уже
подумал, что не удержит ее. Он ощутил, как она напряглась, дрожа, вскрикнула
или выругалась на своем языке,  но  уже  в  следующую  секунду  Уоллс  сумел
поддержать ее за спину - Хорошо, хорошо, все в  порядке,  только  успокойся,
остынь, детка, - со стоном вымолвил Уоллс, тяжело дыша. Он понимал, что  ему
ни в коем случае нельзя смотреть вниз, они ведь чудом держались на лестнице,
один ботинок Уоллса стоял на  скобе,  другим  он  болтал  в  воздухе,  чтобы
сохранить равновесие, а вся тяжесть тела Фуонг приходилась на его бедра.
   Проклятье, ничего из этого не выйдет!
   Но Фуонг напряглась, потянулась вверх. Боже, ну и  отчаянная.  Уоллс  изо
всех сил уперся рукой ей в спину, чувствуя, как спина скользит вверх под его
рукой, по мере того как Фуонг тянулась к сетке, закрывающей трубу  Уоллс  не
мог видеть точно, что происходит, в дюйме от  его  глаз  была  только  спина
Фуонг. Онемела рука, которой он поддерживал ее, заныла и другая, которой  он
вцепился в верхнюю скобу. Лицо было  мокрым  от  пота,  Уоллс  подумал,  что
сейчас у него лопнут мускулы,  сердце  бешено  колотилось,  он  не  мог  как
следует вздохнуть, от напряжения начали трястись все  конечности  Послышался
щелчок, потом скрежет, Уоллс понял, что она раскрыла нож, подсунула его  под
раму сетки и пытается открыть вход в эту чертову штуку.
   - Ох...
   Внезапно Фуонг подпрыгнула, а Уоллса шатнуло от неожиданности,  нога  его
соскользнула со скобы, и он, сразу забыв о Фуонг,  почувствовал,  что  летит
вниз; он понял, что это смерть... и все же  в  последнюю  долю  секунды  той
рукой, которой поддерживал Фуонг, он успел ухватиться за скобу. В мгновенной
панике Уоллс нащупал скобу и  ногами.  И  только  после  этого  он  все-таки
увидел: женщина не упала вниз, а по-обезьяньи  повисла  на  раме  с  сеткой,
которая тихонько раскачивалась на слабеньких петлях взад и вперед.
   - Боже, осторожнее! - закричал Уоллс.
   Маленькая рама под непомерным грузом повернулась почти на 180 градусов  к
самой  стенке.  Фуонг,  вытянув  ногу,  носком  тапочки  начала   нащупывать
отверстие в стене. Это ей  удалось  и,  зацепившись  носком  за  трубу,  она
подтянула  себя  ближе  к  отверстию,  потом  еще  ближе  и  еще.   Наконец,
изловчилась и сунула одну руку в трубу, ухватившись там за что-то,  а  затем
другой рукой каким-то немыслимым образом втянула в трубу все тело.
   Боже, подумал Уоллс, ей удалось.
   Фуонг отдыхала. Уоллсу показалось, что уже через секунду  она  высунулась
из трубы и принялась настойчиво тыкать пальцем в направлении талии.
   Черт побери, леди, что ты хочешь?
   Но, конечно, он понял, что  она  имела  в  виду,  -  веревку,  скрученную
восьмеркой и пристегнутую к ремню. Уоллс  отстегнул  карабин,  которым  была
приторочена веревка, распутал ее и швырнул  конец  Фуонг.  Она  очень  ловко
поймала его - черт побери, она все делала очень ловко -  и  через  несколько
секунд конец веревки был уже закреплен за чем-то внутри трубы.
   Свой конец веревки Уоллс привязал к скобе, сделав при  этом  чуть  ли  не
сотню узлов. Фуонг знаком приказала ему подниматься.
   Ох, черт, подумал он, надеюсь, это дерьмо выдержит меня.
   Подниматься надо было всего футов шесть, но это расстояние  казалось  ему
просто  огромным.  Забраться  по  веревке  Уоллс  мог  только   уподобившись
обезьяне.
   Он зажал веревку ботинками, закрыл глаза и подтянулся на руках. Боже, как
растягивается веревка - под его весом, под весом  обреза  на  плече,  всяких
подсумков на ремне, под весом патронов к обрезу, которыми набиты карманы.
   Продвигаясь вверх, Уоллс лихорадочно молился,  Господь  наверняка  должен
был услышать его молитвы. И тут он почувствовал, как руки  Фуонг  подхватили
его и потащили вверх. Его охватила паника, что  было  хуже  всего  в  данный
момент, и все же каким-то образом он сумел забраться в трубу.
   Внутри трубы он сел, тяжело дыша, и тут  же  почувствовал  боль  во  всем
теле.
   Ладони кровоточили - так крепко сжимал  он  ими  веревку,  саднило  плечо
оказывается, он оцарапал его о край трубы. Да не только плечо. Бедро и  рука
тоже давали о себе знать. Но сейчас не хотелось даже думать об этом,  только
бы вдохнуть побольше воздуха. С удовольствием выкурил бы сейчас сигарету.
   Фуонг что-то говорила. Отдышавшись, Уоллс сказал ей:
   - Эй, не тарахти, милая. Извини, но я не понимаю, что ты стрекочешь.
   Но жесты он понимал, а Фуонг призывала его куда-то посмотреть.
   Теперь и ему пришло в голову посмотреть, куда же они все-таки попали. Да,
а ведь попали они в никуда, примерно через шесть футов  труба  заканчивалась
шлакобетонной стеной.
   Так для чего тогда нужна эта чер