Алекс уже не слушал.
   - Сержант, - крикнул он, - возьмите с собой десять лучших человек. Что-то
мне это не нравится, Хотя сам не знаю почему. Спуститесь вниз  и  проверьте,
действительно ли вертолет разбился.

16.00

   - Не знаю, сказал Дельта-3, терпеть  не  могу  действовать  вслепую.  Это
противоречит всему, чему нас учили. - Он смотрел  в  бинокль  на  дом  Джека
Хаммела Из комнаты дома по Мейн-стрит, находившегося примерно на  расстоянии
двухсот ярдов вниз по дороге от дома Хаммела.
   - У нас нет времени на рекогносцировку, - возразил  Акли.  -  Послушайте,
вполне вероятно, что там  никого  нет,  за  исключением  матери  и  двух  ее
заболевших дочек.
   - А что, если я замечу сбоку какое-то движение, обернусь, открою огонь  и
попаду в  детей?  Это  плохо,  мистер  Акли.  Я  не  могу  рисковать  жизнью
гражданских людей. Никогда себе не  прощу,  если...  Вот  тебе  и  Дельта  -
подумал Акли.
   - Послушайте, у нас  совсем  мало  времени.  Мы  должны  помочь  ребятам,
штурмующим гору. Надо что-то придумать.
   - Я не пойду внутрь без плана дома, без точной информации о том,  сколько
там человек, где они находятся и где  могут  быть  дети.  Атаку  надо  будет
проводить одновременно с нескольких направлений, а вы слишком заметная цель.
Я не против рискнуть, меня, кстати, два раза ранило во  Вьетнаме.  Но,  черт
побери, я не собираюсь рисковать жизнью детей.
   Дельта-3  был  южанином  лет  сорока,  с  волевым  подбородком  фанатика,
сухопарый, крепкий мастер-сержант.  Акли  ненавидел  его.  У  него  не  было
времени выяснить имена четверых десантников из группы Дельта,  поэтому  Акли
просто окрестил их для себя  порядковыми  номерами  от  одного  до  четырех.
Остальные десантники вроде бы были  нормальными  ребятами,  но  этот  чертов
старик!
   - Офицер, - позвал Акли полицейского из Беркиттсвилла, который  находился
вместе с ними в комнате, - есть у нас шанс достать  что-нибудь  вроде  плана
дома?
   Тогда мы узнаем...
   - Нет, - ответил полицейский. - Этому дому сто лет, а тогда  строили  без
всяких планов и, надо сказать, строили гораздо лучше, чем сейчас.
   Вот так, еще один фанатик, любитель высказывать свое мнение. Полицейскому
было лет пятьдесят пять, он просто исходил злобой от того, что в его  городе
появились вооруженные военные. Но при "угрозе ядерного нападения"  командуют
федеральные чиновники, так что ему придется смириться с тем,  что  командует
здесь молодой Акли.
   - Соседи, - подал голос Дельта-4. - Они ведь бывали в доме, так ведь?
   Может быть, вы могли бы привести кого-нибудь.  Мы  бы  составили  план  и
тогда что-нибудь придумали бы.
   Полицейский задумался, потом сообщил, что рядом с  Хаммелами  живет  Кэти
Рид.
   - Позвоните ей,  -  приказал  Акли,  -  скажите,  что  дело  чрезвычайной
важности, попросите прийти сюда.
   - Хорошая идея, - согласился Дельта-4. - Глядишь, и выйдет что-нибудь.
   Через несколько минут в доме появились Кэти  Рид,  ее  мальчишки-близнецы
Мик и Сэм и дворняжка, которую,  как  оказалось,  звали  Тео.  Кэти  была  в
домашнем платье, а волосы  выглядели  так,  словно  последний  раз  их  мыли
несколько дней назад.
   - Брюса дома нет, - начала объяснять Кэти, - прошу извинить за  мой  вид,
но так трудно...
   - Миссис Рид? - остановил ее Акли. - Я  Джеймс  Акли,  специальный  агент
ФБР.
   Эти люди, которые со мной, специалисты по штурму зданий из группы Дельта.
   Акли увидел, как она широко раскрыла рот, но потом сложила  губы  в  виде
буквы "О". В свое время она, пожалуй, была довольно симпатична,  но,  видно,
довели домашние дела. Кэти сглотнула слюну, широко раскрыла глаза и сказала:
   - Вы, наверное, по поводу горы. Там что-то происходит, на горе, да?
   - Да, дело касается горы, но сейчас я  хотел  бы  спросить  вас  о  вашей
соседке миссис Хаммел.
   - Бет? Что с ней?
   - Вот это я и хочу узнать от вас. Вы говорили с ней сегодня?
   - Да, сэр. Примерно час назад.
   - Как она выглядела?
   - Хм, как обычно.
   - Что значит как обычно?
   - Бет как Бет, вот и все. Это я была напугана, потому что  подумала,  что
там на горе газ или атомная бомба.  Бет  сказала,  что  в  случае  эвакуации
отвезет нас. Нашу машину забрал Брюс, ему много приходится ездить.
   - Она пригласила вас войти в дом?
   - Гм, нет.
   - Это не показалось вам необычным?
   - Мы с ней почти каждое утро вместе пьем кофе. Бет моя лучшая подруга. Да
она для всех лучшая подруга. Да, пожалуй, это было необычно.
   - Она нервничала? Вела себя беспокойно?
   - Дайте-ка подумать. Да, пожалуй.
   - А как насчет детей?
   - А что насчет них?
   - Не говорила ли она вам, что они заболели?
   - Заболели? С чего бы это? Сэм вчера весь день был с Пу, тогда бы  и  Сэм
заболел. А она вам сказала, что они заболели?
   - Они не пришли в школу, она позвонила туда.
   - Это обычное дело. Вообще-то она должна была сказать мне об этом, но  ни
словом не обмолвилась.
   - Миссис Рид, я хочу, чтобы  вы  поговорили  с  сержантом,  помогите  ему
составить план дома миссис Хаммел. А я пока пойду туда, постучусь в дверь  и
посмотрю на обстановку.
   - Будьте осторожны, - предупредил Дельта-3.
   - Непременно, - ответил Акли.
   Стук в дверь встревожил всех. Герман посмотрел на своих людей,  потом  на
женщину и детей. Проклятье! Кто бы это мог быть?
   - Все в порядке, - сказал Герман. - Ведите себя, как в прошлый раз.
   Помните, никаких глупостей. Эти люди останутся с детьми. Вы же не хотите,
чтобы с ними что-то случилось? Поняли меня?
   Бет устало кивнула, - Не обижайте моих детей.
   - Никто их не обидит, - заверил Герман. Он встал на колени возле ступенек
подвала, отодвинувшись в темноту.  Глушитель  его  "узи"  был  направлен  на
дверь, он наблюдал, как Бет подошла к двери, выглянула в окошко  и  отворила
ее.
   - Миссис Хаммел?
   - Да.
   Герман мог видеть светловолосого  молодого  человека  в  темном  плаще  и
галстуке. На вид ему было около тридцати.
   -  Здравствуйте,  меня  зовут  Джеймс  Акли,   я   из   компании   "Ридли
Рефрижерейшн", мы строим завод в Кидисвилле. Послушайте, у меня  сегодня  на
два часа была назначена встреча с вашим мужем, но он не  приехал.  Я  просто
зашел поинтересоваться...
   - Ох, мне очень жаль,  мистер  Акли.  Джек  в  Миддлтауне.  Там  в  школе
прорвало отопительную систему и потребовалось срочно заварить  ее.  Сожалею,
что он не успел к вам на встречу, но иногда случаются аварии и...
   - О, ничего, все в порядке. Я понимаю. Вы не  возражаете,  если  я  зайду
и...
   Герман положил палец на спусковой крючок "узи" и прижал оружие к плечу.
   Если этот человек войдет в дом, он выпустит короткую очередь.
   - Мистер Акли, вы не болели в этом году гриппом? Просто ужасный грипп.
   Верите, у меня слегли обе дочери. Бин уже два дня тошнит. Просто  ужасно.
В доме полный беспорядок. Вы не представляете, как это трудно, когда  болеют
двое детей.
   - Простите, мадам, не хочу добавлять вам  трудностей.  Вы  не  передадите
мужу, что я позвоню ему утром? У нас много работы и хотелось бы поговорить с
ним как можно быстрее.
   - Конечно, мистер Акли, я обязательно передам.
   Бет закрыла дверь.
   Герман подошел к окну  и  осторожно  выглянул.  Он  увидел,  как  молодой
человек прошел по дорожке, сел в маленькую синюю  машину  и  поехал.  Герман
перебежал в заднюю часть дома и  оттуда  наблюдал,  как  машина,  доехав  до
перекрестка, развернулась и направилась к выезду из города на  шоссе  ј  17.
Все в порядке, наверное, он действительно приезжал по поводу работы, подумал
Герман, когда машина скрылась из вида.
   - Да, вы были правы, они там. Я почти  чувствовал  их  запах,  -  доложил
Акли.
   - Сколько их? - спросил Дельта-3.
   - Я не мог спросить и уточнить, - ответил Акли, который  чувствовал  себя
героем после столь успешных действий. - А что у вас?
   - Три спальни, гостиная, столовая, кухня, внизу погреб.  Лестница  наверх
ведет из гостиной и спускается в столовую. Крепкий орешек для пятерых.
   - Гм-м, - пробормотал Акли. Вообще-то он по профессии был бухгалтером,  а
в отдел хищений ФБР пошел работать потому, что надеялся приобрести опыт, так
как собирался в дальнейшем работать в налоговой службе.  Он  был  обручен  с
девушкой по имени Салли, а  родился  и  вырос  в  Рокфорде,  штат  Иллинойс.
Сегодняшний день у Акли  начался  с  изучения  бухгалтерских  книг  компании
"Мид-Мэриленд Федерал Сэйвингс", вице-президент которой смылся, прихватив  с
собой свыше сорока восьми тысяч долларов из резервного фонда. Сбежал  он  со
своей двадцатитрехлетней секретаршей, бросив сорокадвухлетнюю жену  и  троих
детей - Крепкий орешек, особенно если мы не знаем, сколько там человек и где
они находятся.
   - Лучше пробираться в дом  незаметно  или  ворваться  внезапно?  -  задал
вопрос Акли.
   - Израильтяне предпочитают действовать быстро и решительно, а  некоторые,
наоборот, осторожно внедряют людей в объект.
   - Сложное место для быстрого броска, - заметил  Акли.  -  Как  рубеж  для
штурма можно использовать соседний дом миссис Рид, но с другой стороны  дома
ничего нет. - Он посмотрел на часы, время на самом деле  летело.  Скоро  уже
будет темнеть.
   - Итак, какие соображения? Все  переглянулись  Что  же  я  тут  делаю?  -
подумал Акли. Ему хотелось бы от себя большей уверенности.
   - Послушайте, а если так? - начал Дельта-3. - Мы подложим дымовую шашку в
дом миссис Рид и вызовем пожарных. Скажем, мы  с  вами  поедем  на  пожарной
машине, въедем на лужайку перед домом. Одетые пожарниками, мы направимся  не
к дому миссис Рид, а к дому миссис Хаммел. В это время Рик и Джил подберутся
к дому сзади и проникнут через заднюю  дверь  в  кухню.  Мы  будем  кричать:
"Пожар, пожар, срочная  эвакуация!"  Оружие  спрячем  под  комбинезонами,  в
нужный момент достанем.
   Подумав, Акли согласился, что это лучше, чем ничего.
   Меган Уайлдер взяла консервную банку и  вложила  ее  в  тиски.  Крутанула
рукоятку, наблюдая, как сжимается  банка,  как  она  трескается,  корежится,
принимая различные конфигурации разрушения. Интересные  конфигурации.  Меган
затягивала тиски все туже и туже. Банка  совсем  расплющилась,  символизируя
полную катастрофу, свет поблескивал на причудливых ее изломах.
   Меган быстро ослабила тиски, вытащила изуродованную банку и  положила  ее
на стол - к нескольким десяткам подобных страдалиц.
   Она внимательно  рассматривала  их.  Некоторые  сжались  аккуратно,  было
что-то спокойное и банальное  в  их  кончине.  Другие,  как  эта  последняя,
обладая какой-то удивительной  жизненной  силой,  сопротивлялись  тискам  до
последнего. И когда все же с большой неохотой умерли,  то  умерли  эффектно,
превратившись в орхидеи из покореженного  металла.  Из  нескольких  десятков
банок Меган понравились штуки четыре, включая и последнюю, они действительно
тронули ее. Меган отобрала их и перенесла в другую часть комнаты.
   Меган  Уайлдер  специализировалась  на  том,  что   она   сама   называла
"конструкциями", а иногда "деструкциями",  в  зависимости  от  настроения  и
откровенности. формы ее работ выходили за рамки искусства, не вписывались  в
привычные  категории.  Это  не  были  скульптуры,  хотя   они   и   занимали
пространство, имели пластическую форму. Вместе с тем "конструкции" все же не
вырывались из жестких рамок двух измерений. Другими словами, их  можно  было
рассматривать только под одним углом, и хотя некоторые  влиятельные  критики
называли ее работы трусостью перед тиранией обыденности, Меган  не  изменяла
своему увлечению.
   Она  любила  комбинировать  покореженные  консервные  банки  с   другими,
интересными  ей  формами  -  пивными  бутылками,  например,   внутренностями
перегоревших калькуляторов, нитями накала лампочек и прочими осколками  быта
американского общества. Она помещала эти предметы  в  грубые  рамки  или  на
полки, которые конструировала сама, и если  вдруг  случайно  обнаруживала  в
своем  произведении  гармонию,  то  уничтожала  его.  Ее  привлекала  только
дисгармония, радикальное отсутствие симметрии, особенно после ухода  Ари.  И
только скомпоновав предметы подобным образом, Меган  красила  их,  но  не  в
тусклый  черный  цвет,  как  раскрашивал  свои  мрачные  маленькие   шедевры
Невельсон,  а  в   яркие   цвета   комиксов   -   ярко-розовый,   оранжевый,
солнечно-желтый  и  в  другие  резкие   цвета   радуги   Некоторые   критики
воспринимали это в штыки, заявляя, что цвет давно умер, - они досадовали  на
невнимание Меган к их концептуальным статьям. Были и на самом  деле  злобные
критики, особенно один гомик из "Арт Ньюс".
   Но для Меган это не имело значения. Теперь она уже поднялась над людьми.
   После стольких лет, после всей пережитой боли она наконец нашла свой путь
и свое место.  Она  наконец-то  обрела  собственный  голос,  который  звучал
подлинно и страстно. Это удовлетворяло Меган.
   Работа подходила к концу, было даже обидно, ведь она шла так  хорошо.  Но
на самом деле завершение работы пугало и расстраивало, вызывало слезы,  чего
не удавалось сделать ни одному мужчине, даже в тех случаях, когда  они  били
ее. А били ее и Питер, и Ари. Питера можно простить, он был глупым гением  с
коэффициентом умственного развития около 900 и  эмоциями  одиннадцатилетнего
ребенка. Но ведь Ари вовсе не был таким, она ожидала от  него  совсем  иного
отношения.
   И когда раздался стук в дверь и в студии появились  мужчины  в  костюмах,
это не удивило Меган, а просто наполнило ее душу сожалением. Рано или поздно
это должно было случиться, но, пожалуй, это все-таки произошло  рано.  И  ей
больше никогда не удастся создать серии конструкций,  не  связанных  с  этим
неизбежным скандалом.
   Их было трое. Вежливые, решительные  мужчины  без  иронии  или  злобы  во
взглядах. Они представились агентами ФБР, но Меган тут же забыла и имена,  и
звания. Их непроницаемые лица удивили ее,  она  не  видела  в  этом  никакой
необходимости, зря  люди  бывают  такими  жестокими.  Агенты  предложили  ей
позвонить адвокату, но ей не хотелось этого делать. Больше всего она  хотела
бы продолжить работу, которая была так близка к завершению.
   - У вас есть адвокат, госпожа Уайлдер?
   - У меня есть агент, - ответила Меган.
   - Это не совсем то.
   - Наверное, у меня есть адвокат. Отец, пожалуй, сможет позвонить ему.
   - Надеемся, вы будете сотрудничать с нами, госпожа  Уайлдер.  Дело  очень
срочное, и ваше сотрудничество значительно поможет вам в будущем.
   - Хочу предложить вам сделку, - сказала она.
   - Госпожа Уайлдер, у  нас  очень  мало  времени,  а  время  сейчас  самое
главное.
   Оригинальный подход, подумала Меган. Где они берут  таких  парней?  Можно
подумать, они даже огорчатся, если обнаружат, что я виновна.
   - Суть сделки в следующем. Вы позволите мне еще немного поработать.
   Включайте ваши магнитофоны или что  там  у  вас,  а  я  буду  работать  и
отвечать на все ваши вопросы. Идет?
   - Похоже, вы понимаете, что у вас серьезные неприятности.
   - Мне кажется, они у меня всегда были, - ответила Меган.
   Она  была  красивой  женщиной:  аристократическое   лицо,   выразительный
профиль, проницательные, умные глаза, гибкое тело под джинсами и испачканной
красками блузой. На ногах высокие кроссовки, на лице очки, черные, блестящие
волосы стянуты назад в хвостик.
   - У нас есть информация, которая предполагает...
   - Позвольте мне просто начать с того, чем вы хотите закончить. Разве  это
не сэкономит время?
   - Конечно, - согласился старший из агентов. Меган глубоко вздохнула.
   - Что ж, это сделала я. Да. Что бы он ни говорил, это сделала я, я.
   - Вы передали иностранным агентам определенные материалы, которые...
   Меган непроизвольно рассмеялась.  "Иностранные  агенты",  звучит,  как  в
сороковых годах.
   - Материалы? Да, я им передала все. Агенты молча уставились на нее.
   -  У  меня  был  миниатюрный  фотоаппарат.  Называется  "Минокс",   такой
симпатичный. А потом, позже, я просто  забирала  документы  в  библиотеку  и
делала ксерокопии. Это было довольно легко. Ведь  он  был  таким  беспечным,
документы просто валялись повсюду. Должно быть, он любил меня или  что-то  в
этом роде.
   Меган подняла на агентов твердый взгляд.
   - Ну да шут с ним. И с вами тоже. Я передала документы человеку,  который
на нашей стороне. Он еврей, израильтянин, а Израиль на  нашей  стороне.  Так
что вы можете сделать  со  мной  то  же  самое,  что  сделали  с  Джонатаном
Поллардом, но это не имеет значения. Заприте меня в тюрьме и отправьте  ключ
несуществующему адресату. Что вы об этом думаете?
   - Может быть, вам  все  же  лучше  рассказать  все  с  самого  начала,  -
предложил самый пожилой агент.
   - А у вас есть десять часов времени  и  бутылка  очень  холодного  белого
вина?
   - У нас есть десять минут и термос с очень горячим кофе.
   - Тогда, похоже, мне лучше поторопиться, - сказала Меган  и  начала  свой
рассказ.
   Лежавшие на снегу остатки разбитой роты  Национальной  гвардии  заставили
Дика Пуллера вспомнить его отряд после боя в Ан  Тране  в  июле  1965  года.
Когда 82-й полк прорвался сквозь  остатки  вьетнамской  дивизии,  которая  в
течение тридцати восьми суток держала в осаде отряд Пуллера, оцепеневший Дик
просто тупо смотрел на своих  освободителей.  Он  знал  это  чувство,  когда
кажется, что кости расплавились, в  голове  сплошной  белый  туман,  суставы
застыли. А еще постоянный звон в голове,  который  не  проходит,  и  ужасное
чувство вины за бой, за всех хороших людей, которые умерли как раз там,  где
ты идешь. Пуллер помотал головой. Кольцо осады было  настолько  тесным,  что
нельзя было вызвать на помощь авиацию. Это был смертельный бой, целый  месяц
атак, целый месяц он видел, как гибнут лучшие люди - от отряда не осталось и
трети храбрых, стойких, маленьких вьетнамцев. И все-таки он выиграл. Но  что
выиграл и для чего? Он до сих пор чувствовал в душе горечь.
   Отброшенные с горы остатки роты Национальной  гвардии  сосредоточились  у
подножия, как раз там, где лес подступал к равнине  и  где  дорога  начинала
свой подъем к вершине. Дик прибыл туда с первым же санитарным  вертолетом  в
сопровождении нескольких офицеров  из  группы  Дельта,  чтобы  поговорить  с
оставшимися в живых.
   И вот  теперь  он  бродил  среди  них.  Поначалу  люди  сидели  на  снегу
поодиночке,  потом,  замечая  знакомых,  начали  сбиваться  в   группы.   Их
темно-коричневая пятнистая форма резко контрастировала с  одеждой  тех,  кто
прилетел посмотреть на них. Многие были ранены,  но  у  многих  не  было  ни
единой царапины.
   Кто-то с оружием, кто-то без  него,  кто-то  плакал,  кто-то  истерически
смеялся,  некоторые  враждебно,  с  открытой  яростью  смотрели   на   Дика.
Большинство дрожали от холода, губы у них  посинели,  лица  осунулись.  Люди
выглядели  уставшими  или  больными,  на  молодых  лицах   читалась   полная
прострация. Снаряжение в беспорядке, подсумки расстегнуты, лямки запутались,
ботинки расшнурованы. Касок у многих не было.
   Пуллер опустился на колени  перед  парнем,  одним  из  немногих,  у  кого
сохранилось оружие. Каски у него тоже не было, но было оружие.
   - Тяжело пришлось?
   Глаза у парня как-то странно задергались, он посмотрел на Пуллера, словно
полоумный. Сколько ему, двадцать два? Во Вьетнаме служили ребята и помоложе.
   Под командованием Пуллера, а он был тогда  капитаном,  служил  даже  один
семнадцатилетний мальчишка. Вьетконговцы поймали его, когда  он  возвращался
после дежурства в засаде, он умер со страшным криком,  так  и  не  дойдя  до
колючей проволоки.
   - Сынок, я к тебе обращаюсь, - повысил голос Дик.
   - Что? Ох, извините, сэр. - Вас здорово потрепали? - Да  они  нам  просто
мясорубку устроили. - А вы нанесли им большой урон?
   - Что?
   - Я спрашиваю, вы много их положили?
   Вопрос не имел никакого смысла.
   Дик вырвал винтовку М-16 из вялых рук парня, поднес ее  к  но