ть  советские  штурмовые  вертолеты  М1-26.  Должно  быть,  спецназовцы
перехватили караван и использовали  это  оружие  против  нас.  Очень,  очень
крепкие парни.
   Пуллер не слушал Скейзи, он думал,  пытаясь  отыскать  уязвимое  место  в
рассуждениях Питера.
   - Доктор Тиокол, - внезапно спросил он, - не  думаете  ли  вы,  что  ваша
теория развалится с учетом нашего ответного удара? Как  только  наши  радары
засекут русские ракеты, мы нанесем ответный удар. И уничтожим их. А весь мир
погибнет от радиации...
   - Вы не совсем поняли, полковник Пуллер.  Должно  произойти  что-то  еще.
Что-то такое, что воспрепятствует  нашему  ответному  удару,  что  полностью
расстроит наши действия в те  семь-девять  минут  с  момента  запуска  нашей
ракеты и до массированного удара русских.
   Снова наступила полная тишина.
   - Запуск МХ - это только часть операции. Существует, просто должна быть и
другая  часть.  Я  с  самого  начала  говорил  вам  об  этом,  но  не   имел
представления, что это может быть такое. Теперь я знаю. Вот вам и объяснение
того странного радиосигнала, отправленного утром сразу после захвата  шахты.
Пашин подал  сообщение  своим  сообщникам,  что  операция  задерживается  на
восемнадцать часов из-за хранилища для ключей.
   - Так в чем же все-таки дело? - спросил Скейзи.
   - Это называется обезглавливание, - пояснил Питер, - или  убийство  главы
государства. Означает отсечение  правящей  верхушки,  а  вся  наша  правящая
верхушка находится в Вашингтоне. Лучше соедините меня побыстрее с ФБР. Пашин
собирается запустить МХ здесь,  в  Саут  Маунтин,  и  одновременно  устроить
ядерный взрыв в Вашингтоне.
   Это было, пожалуй, самое трудное задание. Акли  предпочел  бы  ему  любое
другое, но события развивались стремительно, и из Вашингтона объяснили,  что
он обязан выполнить это задание.
   - Я... я не уверен, что смогу, - попытался возразить Акли. - Не могли  бы
вы прислать кого-нибудь еще?
   После небольшой паузы голос на другом конце ответил:
   - Уже нет времени, поздно. Фотографии и документы мы можем  переслать  по
факсу в полицейский участок на дороге  ј  40  рядом  с  Фредериком,  вам  их
доставят через двадцать минут. Вы старший сотрудник ФБР в  том  районе,  так
что действуйте.
   Акли сглотнул слюну.  Разве  у  него  был  выбор?  Через  двадцать  минут
подлетела полицейская машина с включенными сиреной и мигалкой, а  еще  через
несколько секунд Акли уже держал документы.
   -  Мы  получили  это  по  компьютерной  сети  из  Вашингтона,  -   сказал
полицейский. - Эй, с тобой все в порядке? Приятель, ты выглядишь так, словно
у тебя сегодня самый худший день в жизни.
   - Да уж точно не лучший.
   - Слышал, тут была большая стрельба.
   - Да. Я в ней участвовал.
   -  Ох,  Господи,  извини,  парень.  Эй,  и  они  не  дали  тебе   времени
отдохнуть...
   - Сегодня нет времени для отдыха. Спасибо.
   С конвертом в руках Акли направился по дорожке к дому. Весь  он  светился
огнями, уже пришли священник,  семейный  доктор,  а  несколько  минут  назад
прибыла пожилая пара, должно быть, дедушка и бабушка.
   Ой остановился у двери. Как ему хотелось очутиться сейчас за  сотни  миль
отсюда, чтобы все закончилось, чтобы это был не он. Но это был  он,  и  Акли
постучал в дверь.
   Ему показалось, что прошло  несколько  минут,  прежде  чем  дверь  открыл
мужчина лет шестидесяти, грузный, с ничего не выражающими глазами.
   - Что вы хотите? - спросил он.
   - Гм, моя фамилия Акли. Я специальный агент ФБР.  Сожалею,  что  вынужден
делать это, но мне необходимо поговорить с девочками.
   Мужчина долго и пристально смотрел на Акли.
   - Девочки очень устали, - сказал он неохотно, - у них был  такой  ужасный
день. Мы только что уложили их, я даже собирался дать им  снотворное,  чтобы
они лучше спали. Здесь их дедушка и бабушка. Нельзя ли отложить разговор  на
другое время?
   -  Был  бы  рад,  доктор,  но  я  обязан  поговорить  с  ними.   Ситуация
чрезвычайная, а времени очень мало.
   - Молодой человек, сегодня на глазах девочек застрелили их мать.  Неужели
у вас...
   - Послушайте, мне глубоко ненавистна  моя  роль,  но  вы  должны  понять,
насколько ужасна, просто ужасна ситуация. Доктор, в  этом  районе  объявлена
угроза ядерного нападения, и формально у меня есть все права делать то,  что
нужно. Пожалуйста, не заставляйте меня превращаться еще  и  в  безжалостного
тупицу. - Акли сглотнул слюну, дыхание у него было тяжелым, колени вспотели.
   Доктор  бросил  на  него  свирепый  взгляд,  потом  отступил  в  сторону,
пропуская Акли в дом.
   В доме стояла жуткая тишина. Двое пожилых людей сидели на  софе.  Женщина
плакала,  мужчина  выглядел  оцепеневшим.  Гостиная  была  тускло  освещена,
соседка Кэти Рид суетилась возле .обеденного  стола,  что-то  расставляя  на
нем, но к еде никто не притрагивался, она лежала на тарелках, поблескивая  в
скудном свете. В  комнате  до  сих  пор  валялись  осколки  стекла,  дерева,
пластика - результат стрельбы, но, правда, полицейские забили фанерой  окна,
где были выбиты стекла.
   Вид комнаты и  связанные  с  ней  ужасные  воспоминания  вызвали  у  Акли
тошноту.
   - Кэти, как ты думаешь, можно разбудить  и  поднять  девочек?  -  спросил
доктор. - Этот офицер утверждает, что ему надо срочно поговорить с ними.
   - Неужели нельзя оставить их в покое... - начала  миссис  Рид  повышенным
тоном.
   - Мне очень жаль, - извинился Акли, - но это необходимо. Может быть,  мне
понадобится только старшая. Кажется, Пу?
   - Бин,  -  бросила  Кэти,  поднимаясь  по  лестнице,  но  вдруг  внезапно
повернулась.
   - Вы были сегодня днем таким решительным, таким уверенным. И  посмотрите,
что случилось. Посмотрите, что вы сделали с этой семьей.
   Акли не знал, что ответить ей. Он снова сглотнул слюну.
   - У них была такая счастливая семья. Настоящая семья. Почему вы сделали с
ними такое?
   Акли опустил голову, уставившись  на  кончики  ботинок.  К  нему  подошел
доктор.
   - Вы тот самый человек, что был наверху?
   - Да, - ответил Акли, в который раз сглатывая слюну.  -  Поверьте,  я  не
хотел, чтобы так все получилось. - Но доктор смотрел на  него,  не  веря  ни
единому слову.
   Через несколько минут Кэти Рид спустилась по лестнице вместе с Бин.  Лицо
девочки припухло от сна, на ней  была  розовая  ночная  рубашка  и  тапочки,
отороченные кроличьим мехом. Бин потирала кулачками глаза, но, увидев  Акли,
замерла неподвижно, ее фигурка буквально излучала страх. Кэти Рид подвела ее
по ступенькам к Акли.
   - Привет, - сказал Акли, придавая своему голосу бодрый  тон.  -  Эй,  мне
очень жаль, что я разбудил тебя.
   - Да оставьте вы свой тон, - буркнула миссис Рид. Акли не умел обращаться
с детьми, как-то не  доводилось  ему  делать  этого.  Но  сейчас,  глядя  на
девочку, на ее серьезное личико,  бледную  пуговку  носа,  большие,  темные,
вопрошающие глаза, на ее маленькие  ручки,  прижатые  к  груди,  ему  ужасно
захотелось встать перед ней на колени, прижать к себе и молить  о  прощении.
Кожа на ее шейке была такой мягкой.
   - Меня зовут Джим, - вымолвил  он.  -  Малышка,  я  хочу  попросить  тебя
посмотреть фотографии.
   - Ты собираешься застрелить меня? - спросила девочка.
   Внезапная боль расколола Акли на тысячу кусков, и каждый из кусков ужасно
болел.
   - Нет, дорогая. Это был ужасный,  жуткий  несчастный  случай.  Я  все  бы
отдал, чтобы его не произошло.
   - А моя мамочка в раю? Нана сказала, что ты отправил ее в рай, потому что
Иисусу захотелось иметь рядом своего лучшего друга.
   - Наверное, это так. Иисус, гм... - Акли не знал, что говорить... - Иисус
иногда поступает загадочно, ты же знаешь. Но думаю, он знает как лучше.
   Бин медленно кивнула, размышляя.
   - Иисус очень любит нас, но мамочку он любил больше всех. Моя мама  будет
очень счастлива с ним.
   - Уверен, что так оно и будет. А теперь, сладкая моя,  пожалуйста,  окажи
мне одну маленькую услугу, и я навсегда уйду отсюда. У меня есть фотографии,
мне их прислали из Вашингтона. Я хочу, чтобы ты посмотрела на них и сказала,
нет ли там людей, которые увели твоего папу.
   Акли подвел девочку к столу, и она принялась внимательно, одну за  одной,
рассматривать фотографии.
   Потом выбрала одну и протянула Акли. - Вот этот.  Он  был  здесь  сегодня
утром. Он новый начальник моего папы, он забрал папу на  новую  работу.  Это
друг Германа.
   Акли посмотрел на  фотографию.  На  ней  было  изображено  примечательное
волевое  лицо  явно  профессионального  военного:  сломанный  нос,  короткая
стрижка, жесткие, суровые глаза. Одет он был в  камуфлированную  куртку,  на
плече Акли разглядел ремень автомата, наверняка АК-47. Задний фон фотографии
был размазан, словно снимали с расстояния нескольких  сот  футов  с  помощью
очень мощных объективов.
   Акли пробежал глазами сопроводительный документ.
   "Совершенно секретно.
   Центральное разведывательное управление. Научно-исследовательский  отдел:
советские военнослужащие/войска специального назначения.
   Ясотый Александр,  майор.  Последнее  установленное  место  службы:  22-я
бригада спецназа, ГРУ, прикомандирован  к  15-й  гвардейской  мотострелковой
дивизии,  Кабул,  Афганистан.  Объект   Ясотый   закончил   разведывательный
факультет академии им. Фрунзе; Череповецкое Высшее военно-инженерное училище
связи; факультет спецназа Рязанского  высшего  воздушно-десантного  училища;
Серпуховское высшее командно-инженерное училище. Служил в воздушно-десантных
войсках, снайпер, владеет техникой затяжных прыжков  с  парашютом.  Принимал
участие  в   военных   действиях   в   Анголе,   Центральной   Америке,   на
советско-китайской границе.
   Объект Ясотый впервые опознан представителями израильского Моссада в 1972
году, когда работал инструктором в лагере  иракских  партизан.  Впоследствии
был замечен в тренировочном центре КГБ в Карловых Варах,  служил  советником
15-го отряда кубинских коммандос, действовавших в  Анголе.  14  января  1984
года агентом "Гортензия" установлено его пребывание в Кабуле, Афганистан.  В
1986 году московский агент "Цветочная  ваза"  упоминал  его  как  возможного
члена общества "Память" - правой организации националистической  ориентации.
Силы этой организации невыяснены, возможно, с ней связаны высокопоставленные
правительственные чиновники. "Память" остается объектом повышенного интереса
западных разведслужб".
   - Он хороший человек? - поинтересовалась Бин.
   - Да, малышка, он очень хороший человек.
   - А он приведет папу назад ко мне?
   - Да, сладкая моя, обещаю тебе, он приведет. - Акли  посмотрел  в  ясные,
чистые глаза девочки. - Обещаю тебе, он приведет твоего папу к тебе.

21.00

   В трубке слышались только гудки.
   - Алло? - Наконец-то!
   Сердце Григория чуть не выскочило из груди.  Ее  голос  звучал  для  него
прекрасной музыкой, так сильно  он  хотел  услышать  его.  Сначала  Григорий
просто ошалел, не в силах вымолвить ни слова, но затем взял себя  в  руки  и
закричал:
   - Молли, о Молли, это ты, слава Господу, это ты! То,  что  он  услышал  в
ответ, было просто замечательным.
   - Ох, Боже, Григорий, дорогой, я уже начала бояться, что потеряла тебя  и
ты больше никогда не позвонишь! Григорий, я все узнала! Ты не поверишь,  что
творится, Григорий. Это просто невероятно, я все тебе расскажу.
   - Молли, что это? Пожалуйста, скажи мне сейчас. Я должен знать.
   - Григорий, ты о таком и мечтать  не  мог.  Ты  не  только  спасешь  свою
карьеру, но и шагнешь еще выше. Это невероятно. Я все для  тебя  узнала.  Ты
где?
   Григорий находился в очередном баре на Четырнадцатой улице, в этом районе
осталось всего несколько подобных заведений, которые он еще не обошел.
   - Гм, я в Джорджтауне, - солгал он.
   - Как быстро ты сможешь доехать? У меня документы, фотографии, отчеты.
   Боже, ты не поверишь. Это происходит прямо сейчас, в штате Мэриленд.  Это
касается... послушай, дорогой, приезжай как можно быстрее.
   - Считай, что я уже у тебя. Ох, Молли, Молли, я люблю тебя, ты знаешь?  Я
люблю тебя, я так тебе благодарен.
   Светясь от радости, Григорий выскочил из бара. Вечерний воздух был чистым
и свежим, он пах триумфом. Ему срочно требовалось выпить, чтобы отметить это
дело. Григорий огляделся и увидел  невдалеке  открытый  винный  магазин,  но
когда он подбежал к нему и влетел в сверкающее помещение, то обнаружил,  что
у него осталось всего три доллара.
   - Мне надо водки. Сколько стоит бутылка?
   - Самая лучшая русская, "Столичная", - ответил продавец, - четыре доллара
двадцать пять центов. "Абсолют" - пять с половиной долларов. Есть еще...
   В конечном итоге Григорий, как и утром, купил американскую  "Водка-сити",
которая, как он обнаружил тут же на улице, была не  крепче  пощечины  слабой
женщины и отнюдь не укрепляла его огромную радость.
   Ладно, не имеет значения. Любая водка лучше, чем отсутствие  водки.  Пока
Григорий бежал к машине, он еще несколько раз приложился к бутылке. К стеклу
машины была прилеплена штрафная квитанция  за  не  правильную  парковку,  но
Григорий просто скомкал ее и швырнул  на  землю.  Забравшись  в  машину,  он
направился в сторону Александрии.
   Через двадцать минут,  в  течение  которых  Григорий  еще  несколько  раз
хлебнул из бутылки, он был на стоянке возле дома  Молли.  Сегодня  утром  он
покинул эту стоянку в темноте, в темноте  и  вернулся.  Круг  замкнулся.  От
отчаяния к триумфу вот каким был этот круг, вот к  чему  привели  его  ум  и
ловкость. Он сунул водку в карман пальто,  вбежал  в  подъезд,  поднялся  на
лифте и буквально подлетел к двери.
   Он постучал.
   Молли рывком распахнула дверь.
   - Григорий!
   Боже, что за прекрасная женщина! На Молли было ее обычное домашнее платье
в  гавайском  стиле,  но  благодаря  массивным  плечам   она   походила   на
профессионального футболиста. Щедрые синие тени на глазах, волосы начесаны и
аккуратно уложены, на коренастых ногах открытые домашние  туфли  на  высоком
каблуке и с золочеными ремешками, ногти на ногах покрыты розовым лаком.
   - Я хотела получше выглядеть сегодня вечером, - сказала она.
   -  Тебе  это  удалось,  моя  дорогая.  Да,  удалось,  сейчас  ты   просто
великолепна.
   Молли за  руку  потащила  Григория  в  комнату.  Его  охватило  страстное
желание, сердце колотилось, как метроном, член торчал, словно ракета  55-24,
и готов был взорваться. В гостиной горели свечи, царствовал  полумрак,  стол
был накрыт для ужина, на столе Григорий заметил бутылку вина.
   - Думаю, нам есть что отметить, - заметила Молли.
   - Конечно. Отметим. Ведь я теперь никуда не уеду!
   - Садись, дорогой. Налить тебе шампанского?
   - Шампанского!  Да!  Боже,  как  чудесно!  -  Он-то  знал,  что  водка  и
шампанское вместе имеют потрясающий эффект.
   Григорий уселся в большое, легкое кресло. Молли подошла к нему с бутылкой
шампанского.
   -  Пожалуйста,  дорогая,  я  тебя  внимательно  слушаю,  -  поторопил  ее
Григорий.
   Он весь светился в ожидании желанного момента.
   Молли устроилась напротив него.
   - Послушай, Григорий, есть одна маленькая деталь, которую я сообщу  тебе,
прежде  чем  начну  свой  рассказ.  Одна  ма-асенькая  деталь,  -  по-детски
протянула Молли, изобразив  на  своем  пухлом  личике  что-то  глуповатое  и
ребяческое. Только, пожалуйста, не сердись на меня.
   - Я все тебе прощаю. Отпускаю все твои грехи. Ты не можешь сделать ничего
плохого. Ты ангел,  дорогая,  ты  просто  святая.  -  Григорий  взял  ее  на
удивление тонкую руку и посмотрел ей  прямо  в  глаза.  Странно,  он  как-то
раньше не замечал, что у нее совсем нет скул,  лицо  Молли  было  похоже  на
белую подушку с глазами.
   - Но ко всему этому я еще специальный агент отдела контрразведки ФБР. Она
улыбнулась. Григорий посчитал ее слова забавной шуткой.
   - Ох, ну ты даешь, Молли. - Он рассмеялся, но тут только до  него  дошло,
что в комнате полумрак лишь по той причине, что здесь еще полно людей.  Люди
в костюмах быстро обступили Григория, что повергло  его  в  шок.  В  комнате
зажегся свет, из спальни вышел еще  один  агент  и  задул  свечи.  Несколько
агентов появились из стенных шкафов и из ванной. Трагическая  сцена,  как  в
театре, когда пьеса закончена, зажегся свет,  и  ты  понимаешь,  что  сидишь
всего-навсего в старом здании театра.
   Молли встала.
   - Отлично, Ник, - бросила она, - он полностью в твоем распоряжении. Молли
повернулась к  Григорию.  -  Извини,  дорогой,  жизнь  иногда  бывает  очень
суровой. Ты очень хороший парень, но, Боже мой, ты же грязный шпион.
   Молли скрылась в спальне, а перед Григорием уселся мужчина средних лет.
   - Итак, - начал незнакомец, - вот  мы  наконец  и  встретились,  Григорий
Иванович Арбатов. Меня зовут Махони. Ник Махони. Я уже два года не спускаю с
тебя глаз. Согласись, разве Молли не прелесть? Она одна из лучших. На  самом
деле хороша, да?
   - Я... я...
   - Послушай, старина Грег. У нас возникла проблема.
   Ошеломленный Григорий тупо глядел на Махони - Могу я выпить?
   - Извини, Грег, но ты нужен нам трезвым. Ох,  Господи,  ты  действительно
нужен нам трезвым.
   Григорий продолжал молча смотреть на собеседника - Грег, у нас  серьезные
неприятности, очень серьезные.
   Махони посмотрел на часы.
   - Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Аркадий Пашин?
   - Я...
   -  Конечно,  слышал.  В  данный  момент  Аркадий  Пашин  является   самым
могущественным человеком в мире. Он сидит в американской  ракетной  шахте  в
пятидесяти милях от Вашингтона и собирается начать третью мировую войну.  Он
хочет запустить птичку, что будет началом последнего  танца.  Вместе  с  ним
находятся спецназовцы, ты слышал о спецназе? Григорий сглотнул слюну.
   - Штурмовики. Головорезы. Герои. Говорят, они  самые  лучшие  убийцы.  Но
почему?
   - Совершенно очевидно, -  дальше  развивал  свою  мысль  Ник,  -  что  он
пытается вынудить твою страну нанести первый ядерный удар,  пока  еще  между
нашими странами сохраняется ядерный паритет. Он  собирается  запустить  нашу
ракету с десятью ядерными боеголовками, нацеленными на ваши командные пункты
и сеть управления, и он прекрасно понимает, что в ответ Советы тут же ударят
по Америке. Вот тебе и третья мировая война. Пашин осознает, что никогда  не
смог бы добиться этого от Политбюро, поэтому делает все сам, понимаешь?
   Представляешь себе? Я имею в виду смекалку этого парня.
   Григорий молчал. Да, это было похоже на Пашина.
   - А ты слышал об обществе под названием "Память"?
   - "Память" - повторил Григорий.  -  Фанатики.  Они  ненавидят  Горбачева,
гласность и вообще все новое, мечтают вернуть сталинские  времена.  Да,  они
всех нас держат в страхе.
   - Да, так вот, похоже, этот Пашин один из его ведущих членов. Сейчас там,
в Саут Маунтин, примерно восемьсот наших самых лучших парней,  они  пытаются
помешать Пашину, но времени очень мало...
   - Но если вы  нанесете  ответный  удар,  то  это  будет  конец  света,  -
ужаснулся Григорий.
   - Вот именно, - натужно усмехнулся Ник Махони.  -  Однако  наши  стратеги
считают, что здесь кроется что-то  еще.  Для  товарища  Пашина  недостаточно
вынудить твою страну к ядерному удару по Америке, он должен  сделать  что-то
еще, чтобы обеспечить преимущество на семь-девять минут -  с  момента  пуска
ваших ракет и до взрыва. Так что, когда вылетят наши  ракеты,  их  полет  не
будет скоординированным, будет  потеряно  всякое  управление.  Черт  побери,
приятель, наши ракеты могут вообще не взлететь.  Ты  когда-нибудь  слышал  о
доктрине, называемой "обезглавливание"? Григорий молчал, глядя на Махони.
   - Это означает отсечение головы. А голова нашей страны находится как  раз
в том городе, в котором мы и сидим сейчас с тобой. - Ник улыбнулся.
   - Да, Грег. Мы предполагаем, что Пашин намерен вечером  взорвать  ядерную
бомбу. Может быть, уже через час. Прямо здесь, в Вашингтоне.  Прощай,  Белый
дом, Объединенный коми