ковник рассердился.
   Пуллеру не пришлось долго объяснять, чего он хочет, а Акли удалось быстро
выяснить то, что они искали. Найдя по справочнику номера телефонов компаний,
в которых работали сварщики, он начал обзванивать самих сварщиков, и уже  на
пятом  звонке  -  Джексон  Хаммел,  Мэйн-стрит,  19,  Беркиттсвилл,  телефон
555-2219 - ему никто не ответил. Тогда Акли позвонил в  полицейский  участок
Беркиттсвилла, поговорил с сержантом и дал ему задание. Сержант почти  сразу
же перезвонил ему.
   Нет, не похоже, чтобы  Джек  Хаммел  открывал  сегодня  свою  мастерскую,
полицейский также выяснил, что Джека сегодня  ждали  в  Бунсборо  на  заводе
"Чалмерс". Акли сам позвонил на завод и  выяснил,  что  сварщик  сегодня  не
появлялся, никто не знает, где он, может быть, заболел.
   Акли снова позвонил в полицию и спросил, не мог ли Джек Хаммел заболеть.
   Сержант ничего не знал об этом, но предложил заехать к Джеку  домой,  ему
это по дороге и не составит большого труда.
   Акли не разрешил. Сказал, что они сами займутся этим  делом,  а  сержанта
попросил оставаться на месте на тот случай, если  в  дальнейшем  понадобится
его помощь. Следующий звонок Акли был в школу, и через  несколько  минут  он
уже знал, что у Джека Хаммела две дочери - Элизабет,  которую  все  называют
Бин, и Филлис, которую зовут Пу. Да,  сегодня  они  почему-то  не  пришли  в
школу.
   Акли поблагодарил учительницу и положил трубку.
   - Думаю, мы попали в точку, - обратился он к Дику Пуллеру. - Похоже,  они
забрали с собой Хаммела на гору в качестве сварщика, а жену и дочерей держат
в доме в качестве заложников.
   Пуллер кивнул.
   - Отлично. Майор Скейзи, мне нужно четверо ваших лучших людей.
   - Да, сэр, я могу...
   - Тогда давайте их сюда, майор. Побыстрее.
   - Слушаюсь, сэр, - ответил Скейзи  и  сам  удивился  тому,  как  проворно
кинулся исполнять приказание.
   Пуллер отвел Акли  в  сторонку,  чтобы  их  не  могли  слышать  остальные
присутствующие.
   - Думаю, тебе нужно возглавить эту операцию. Он  приведет  профессионалов
из группы  Дельта,  тебе  еще  понадобятся  полицейские  для  страховки,  но
полицейских слишком близко не подпускай. Они все могут испортить. Никогда не
знаешь, как могут повести себя в серьезном деле  полицейские  из  маленького
провинциального городка. А кроме того, чем  меньше  людей,  тем  лучше.  Нам
нужно захватить этот дом и потолковать с находящимися там людьми.
   Полковник посмотрел на часы.
   - И сделать это нужно как можно быстрее.
   -  Понял,  сэр,  -  ответил  Акли,  сглатывая  слюну.  Пуллер  пристально
посмотрел на агента. Молодой человек не отвел взгляд, но,  похоже,  он  явно
был в замешательстве.
   - Надеюсь, ты проходил специальную подготовку по борьбе с террористами?
   - Да, - ответил Акли,  смутно  припоминая  насыщенную  неделю  тренировки
четыре года назад в Куантико.
   - Очень хорошо. Ты все понял? Абсолютно все? В доме мать и две  маленькие
девочки. Уверен, они прекрасные люди, но когда вы будете захватывать дом, то
должны понимать, что для вас важнее всего.
   Акли отвел взгляд и посмотрел в окно на сверкающую гору.
   - Важнее всего люди, которые в доме. Мать и две девочки... - Дик  замялся
на секунду, понимая всю жестокость слов,  которые  ему  предстояло  сказать.
Должен ли он говорить это, нужны  ли  на  самом  деле  слова?  Акли  мельком
взглянул на полковника, но Пуллер заметил боль  и  смущение  в  его  глазах,
поэтому решил, что просто обязан сказать это.
   - Послушай, у меня у самого две дочери. Для меня нет ничего более ценного
в мире, чем они, уверен, что и для Хаммела тоже. И вот тут тебе нужно крепко
подумать, Акли. Ты должен понять, что сейчас важнее, должен взвесить  потерю
матери и детей с возможными огромными потерями. Такова цена.
   Акли с видом глупца посмотрел на полковника.
   - Мать и девочки не имеют для нас значения,  ими  можно  и  пожертвовать.
Если дойдет до этого, то тебе придется пожертвовать ими, а не пленными. Люди
из группы Дельта подготовлены отлично, специально натренированы проникать  в
здания и освобождать  заложников.  Но  они  обычно  стреляют  в  голову,  не
позволяй им этого. Ты должен захватить пленных, Джеймс. Ты понимаешь это?
   - И Акли ответил, что понимает.
   Григорий знал, что лучшее лекарство от всех неприятностей - это водка.
   Водка была главным вкладом России в мировую культуру, более  важным,  чем
Толстой,  более  значимым,  чем  Достоевский,  более  прочным,  чем  мировой
коммунизм.
   Сейчас Григорий сидел в темном баре под названием "Джейке", расположенном
на шоссе ј 1  в  небольшом  городке  Лорел  штата  Мэриленд,  вблизи  округа
Колумбия.
   Он был несказанно счастлив. Прекрасная американская леди лет шестидесяти,
по всей вероятности, только с половиной собственных  зубов,  в  парике  и  с
татуировкой принесла ему очередную порцию  водки,  ослепительно  улыбнувшись
при этом и сердечно  рассмеявшись.  Григорий  сразу  полюбил  ее.  Она  была
святой.
   Святая Тереза, служительница Водки. Она напомнила Григорию жену,  которую
он не видел уже много лет.
   Но больше всего любил он то состояние, в которое погружала его водка. Она
прогоняла  страх,  прочищала  мозги,  проникала  в  любую  точку  организма,
смягчая, успокаивая, сглаживая все на своем пути.
   - О, мисс, еще порцию, пожалуйста.
   - Конечно, милашка, тебе надо как следует промочить горло.
   Григорий улыбнулся, и, хотя его зубы являли  собой  не  слишком  приятное
зрелище, глазки у официантки заблестели.
   - А ты симпатичный, - сказала она. - Бармен мой хороший друг, он разрешил
поднести тебе этот стаканчик за счет заведения.
   Григорий опять улыбнулся, он почувствовал внутренний прилив сил и  ощутил
эрекцию.
   Но тут он вспомнил о молодом Климове. Климов пытался убить его! И эрекции
как не бывало.
   Широкое лицо Арбатова затуманилось, в маленьких глазах промелькнул страх.
   Официантка отошла. Сейчас он слышал только свист промчавшегося мимо  него
лезвия и мелкую дрожь стали, когда лезвие вонзилось в крышу машины.
   Григорий заморгал, отгоняя видение, и переключился на водку.
   Да, так гораздо спокойнее.
   Он откинулся на спинку стула, теперь ему все было ясно.
   Конечно, это была работа Климова. Григорий  подумал  о  молодом  человеке
почти с симпатией.  Просто  Климов  решил  избавиться  от  малопродуктивного
агента.
   Отослать его, как обычно, домой он не хотел, и  так  уже  слишком  многих
отослал, это могло обернуться и неприятностями. Пораскинув мозгами, а  может
быть, получив подсказку от своего могущественного дядюшки Аркадия Пашина  из
ГРУ,  Климов  узнал  секретную  процедуру  получения  донесений  от  "Свиной
отбивной", устроил ложный вызов, обрекая на смерть ненужного агента.
   Подобный  вариант  устраивал  всех,  кроме  бедного   Григория,   который
теоретически был уже  мертв,  -  шестидюймовое  лезвие  спецназовского  ножа
вонзилось в его жирную грудь.  Климов  уничтожал  своего  плохого  агента  с
минимальным риском для себя,  ведь  могущественный  дядюшка  защитит  своего
маленького племянника, используя свое положение и влияние. Это так. Но  ведь
убийство дискредитирует "Свиную отбивную". Для чего? Может  быть,  тот,  кто
работает со "Свиной отбивной", набрал слишком большую силу в высших эшелонах
власти, и недруги решили уничтожить соперника таким образом. Получается, что
соперник наверняка сам Пашин.
   Боже мой, подумал несчастный Григорий. Если так, он превращается в мишень
для генерала ГРУ, одного из самых могущественных людей в Советском Союзе.
   Решение всех проблем было одно - водка.
   - Мисс, еще порцию.
   Григорий  проглотил  волшебную  жидкость,  скользнувшую  по   горлу.   Он
почувствовал, что лицо у него раскраснелось, и посмотрел на  пустой  стакан,
зажатый в толстой руке.
   С необычайным проворством, которое удивило бы многих его  врагов  в  этом
мире, Григорий выскочил в туалет,  достал  из  кармана  пригоршню  монет  и,
собравшись, позвонил единственному человеку в мире, которому  мог  доверять,
Магде Гошгарьян.
   Послышалось несколько гудков, после чего раздался ее хмельной голос.
   - Магда!
   - Тата! Я потрясена. Что...
   - Магда, послушай, пожалуйста. Мне  нужна  помощь,  если  поможешь,  буду
твоим должником на всю жизнь. Не могу сказать тебе, как...
   - Не хнычь, Тата. Ты пьян? Голос у тебя какой-то напыщенный.
   - Магда, происходит что-то странное.
   - Это точно. Молодой Климов хочет оторвать тебе голову.
   - Нет, дело в другом. Магда, мне... плохо.
   - Дело в женщине, Тата? Какая-нибудь американская сучка  забеременела  от
тебя?
   - Нет, нет. Женщины здесь ни при чем. Мне просто нужно несколько дней  не
показываться в посольстве, пока не улажу кое-какие дела.
   - Ты решил смыться. Тата, не впутывай меня, они ведь за мной тоже следят.
   Тата, если ты сбежишь, здесь такое поднимется...
   - Нет, клянусь. Клянусь могилой отца и памятью великого Маркса, я остаюсь
верным долгу. Просто по некоторым техническим причинам я буду очень занят, а
сегодня ночью у меня дежурство в "Винном погребе". Я...
   - Тата, я...
   - Я знаю, что ты дежурила этой ночью, но так как после дежурства ты  день
отдыхаешь, то тебе в любом случае придется заменять  меня.  Я  просто  прошу
тебя отдежурить за меня. Можешь позвонить Климову и передать, что  я  звонил
тебе, сказал, что меня задерживают дела,  могу  опоздать,  поэтому  попросил
тебя выйти на дежурство. А больше ты обо мне ничего не слышала. Мне кажется,
он с радостью согласится.
   - Тата, я...
   - Прошу тебя, дорогая. С  меня  обед.  Я  поведу  тебя  обедать  в  самый
роскошный и дорогой ресторан в Джорджтауне. Я тут кое-что заначил,  так  что
могу себе это позволить, обещаю тебе.
   - Тата...
   - Магда, ты же знаешь, что не можешь отказать мне в таком  простом  деле.
Не в твоем характере отказывать мне.
   - Ты просто нытик и трусливый глупец.
   - Магда, ты просто не представляешь, как сильно я нуждаюсь в  помощи.  Ты
поможешь? Наконец она сдалась.
   - Ладно.
   - Я люблю тебя, дорогая.
   - Это значит, завтра мне  предстоит  двойное  дежурство.  Все  мои  планы
рушатся.
   - Выбирай ресторан, Магда, и будешь иметь все, что пожелаешь.
   Григорий повесил трубку. А сейчас, если он дозвонится до другой  женщины,
игравшей важную роль в его жизни, до Молли Шройер, и если она раздобыла  для
него что-нибудь важное, то, может быть, может  быть,  он  приобретет  вес  в
глазах Климова, и молодой убийца даст задний ход.
   Он набрал следующий номер. Молли ответила сразу. Григорий назвал ей номер
автомата, повесил трубку и стал  ждать.  Ждал  он  долго.  Небезопасно  было
занимать туалет столько  времени,  его  могли  арестовать  по  подозрению  в
сексуальных извращениях, могли избить водители грузовиков или...
   Телефон зазвонил.
   Григорий схватил трубку.
   - Григорий, у меня всего несколько секунд, - предупредила Молли.
   - Дорогая, я...
   - Заткнись, Григорий! В Мэриленде  происходит  что-то  важное,  настолько
важное, что даже нам не говорят. Все  сенаторы  и  руководство  поспешили  в
Белый дом, чтобы выслушать какие-то  важные  новости,  но  никто  ничего  не
говорит.
   Единственное, знаю, что это очень, очень важные новости.
   - В Мэриленде? - Григорий вспомнил,  как  над  "Колумбия  Мэлл"  с  шумом
пронеслись самолеты.
   - Но что может...
   - Григорий, как только я узнаю, я тебе сообщу.  А  сейчас  нужно  бежать,
любимый. На самом деле, происходит что-то серьезное.
   - Да, я...
   Телефон замолчал.
   Проклятье, подумал Григорий, надо выпить.
   Фуонг любила темноту, тишину, ощущение полного одиночества. В темноте она
чувствовала себя прекрасно.
   Стены шахты, похоже,  начали  сужаться.  Фуонг  слышала  тяжелое  дыхание
напарника и чувствовала его страх.
   Сама она не  боялась.  Тоннели  для  Фуонг  означали  безопасность.  Там,
наверху, напалм превратил в пепел ее ребенка,  наверху  умерли  отец,  мать,
стал калекой брат. Эти ужасные бомбардировки  не  оставили  и  следа  от  ее
солнечной деревни, а потом на  вертолетах  прилетели  жестокие  люди,  чтобы
убивать и отравить  джунгли.  Так  что  темнота  для  нее  была  равносильна
спокойствию. Ноги ее сами находили  дорогу,  она  кожей  чувствовала  стены,
низкий потолок, неровности пола.
   Тигарден боялся темноты, луч его  фонарика  отчаянно  протестовал  против
нее, словно молил о милосердии. Луч нервно метался из стороны в  сторону.  В
катакомбах на ее родине никогда не пользовались светом, это было изобретение
американцев, изобретение людей, боящихся темноты. Фуонг, как все  женщины  и
мужчины, сражавшиеся вместе с ней в течение многих лет,  научились  находить
путь с помощью рук. Научились по колебаниям  воздуха  и  запаху  чувствовать
приближение врага.
   "Мама, ты чувствуешь его запах? - спросил из глубины сердца голос дочери.
   - Он перепуган, его тело пахнет страхом".
   Я чувствую это,  ответила  Фуонг.  Тоннель  впереди  продолжал  сужаться.
Сестра Фуонг, подожди, пожалуйста, - попросил  американец  по-вьетнамски.  -
Мне нужно доложить наверх.
   Он опустился на колени и выключил фонарик, их окутала сплошная темнота.
   Фуонг услышала, как он забормотал:
   - Крыса-6, я Альфа, мы  продвинулись  примерно  на  семьсот  ярдов,  пока
никаких признаков штольни Элис. Как поняли, шестой?
   - Понял вас. Альфа.
   - Шестой, мы продолжаем движение.
   - Продолжайте, Альфа. Мы на вас надеемся. Как твоя напарница?
   - Держится уверенно, хотелось бы и мне так себя чувствовать. Конец связи,
шестой.
   - Понял, конец связи. Альфа. Тигарден снова включил фонарик.
   - Ты готова, сестра? - спросил он на вьетнамском.
   - Да.
   - Тогда пошли.
   - Брат Ди-гар-дан, почему ты пошел со мной? Почему не остался наверху?  Я
сама справлюсь. Ты ведь очень напуган, брат. Я найду дорогу, не заблужусь.
   - Я выполняю работу радиста, сестра.
   - Брат, тоннели не место для ужаса. Страх, да, страх  всегда  бывает.  Но
только не ужас, потому что ужас  приводит  к  панике.  Немногие  люди  могут
воевать в тоннелях, так что не стыдно не  быть  одним  из  них.  Мы  учились
этому, потому что это был единственный  способ  уцелеть  от  ваших  летающих
демонов и страшных бомбежек.
   - Я не из тех, о ком ты говоришь.
   - Но ты же боишься, брат, я чувствую это.
   - Нет, все в порядке. Это просто прогулка, я могу ее  выдержать.  Это  не
бой, а прогулка. - И Тигарден через силу улыбнулся.
   - Тогда пошли, брат-американец, - сказала Фуонг.
   Во время затишья, наступившего после неудачной атаки, Алекс пробежался по
позициям, проверяя людей, хваля и подбадривая их.
   - Как вы думаете, они больше не полезут? - спросил его кто-то.
   - Нет, они вернутся. И будут атаковать снова и снова. Думаю, в  следующий
раз они пошлют более умелых  солдат,  а  напоследок  бросят  в  атаку  самых
лучших.
   Нам предстоит ночной бой, это здорово.
   Моральный дух его солдат был на высоте, ребята держались отлично. Генерал
сообщил, что внизу дела по вскрытию хранилища для ключей тоже продвигаются.
   Хранилище будет вскрыто раньше, чем предполагали. Алекс  потерял  убитыми
всего десять человек, одиннадцать были ранены - так закончился массированный
воздушный налет и атака пехоты. Боеприпасов осталось вполне достаточно,  так
что их положение вполне прочное. По-настоящему Алекса беспокоили только  две
вещи.
   Во-первых, во время атаки пехоты они лишились одного из двух пулеметов, а
во-вторых,  во  время  воздушного  налета  было   выпущено   слишком   много
"стингеров".
   Осталось всего семь ракет.
   - Сэр, вам пришлось  изрядно  пострелять  по  этой  последней  птичке,  -
заметил кто-то из солдат. -  Видите,  вон  она  горит  на  поле.  -  Дым  от
разбитого, горящего самолета поднимался в  яркое  небо,  попадая  во  власть
ветра.
   - Ничего  особенного,  -  ответил  Алекс,  -  просто  повезло.  -  И  ему
действительно повезло. Когда последний  самолет  зашел  на  атаку,  Алекс  с
пулеметом М-60, несмотря на рвущиеся вокруг снаряды, был  единственный,  кто
не прыгнул в укрытие. Он выцеливал атакующий  самолет,  и  когда  тот  резко
отвернул влево, Алекс вскочил и, словно охотник на  уток,  держа  пулемет  в
руках, открыл по самолету огонь. Он видел, как  трассеры  впились  в  фонарь
кабины, самолет завилял, не смог выйти из пике и врезался в землю.
   Алексу никогда раньше не приходилось  сбивать  самолет,  поэтому  он  был
чрезвычайно доволен.
   - А теперь продолжайте окапываться, - приказал он. - Хватит поздравлений,
пора возвращаться к работе. Чья сейчас смена? Красного взвода?
   - Синего взвода, - крикнул кто-то. - Красный  взвод  уже  до  преисподней
докопался. Раздался смех.
   - Ладно, - добродушно  согласился  Алекс.  -  Синий  взвод  в  окопы  под
брезент.
   Красный взвод отправляется загорать на периметр.
   - Но Синий взвод сбил вертолет. Разве мы не заслужили награду?
   - Подумаешь, один удачный выстрел, - крикнул кто-то  из  солдат  Красного
взвода. - А теперь копайте, пока у вас мозоли не будут  размером  с  монеты,
как...
   Но Алекс оборвал их треп.
   - Вы говорите, что сбили вертолет? Но я не видел, как он упал.
   Внезапно наступила тишина.
   - Сэр, мы сбили вертолет. Он перевалил через гору и упал.
   Алекс слушал внимательно. Он помнил, как перед  началом  атаки  в  воздух
поднялся санитарный вертолет, но он должен был зависнуть  над  склоном.  Это
явно был не боевой вертолет, потому что он не вел никакого  огня.  Но  зачем
понадобилось санитарному вертолету пролетать над зоной  огня,  когда  вполне
можно было избежать этого? Чем больше Алекс думал, тем больше его  тревожила
эта мысль.
   - Подойдите, пожалуйста, ко мне все, кто стрелял по вертолету.
   Возле Алекса собралось около двадцати солдат из Синего взвода.
   - Расскажите мне об этом вертолете, - приказал он. - Помедленнее, не  все
сразу, кто-нибудь один. Пусть  рассказывает  тот,  кто  первым  заговорил  о
вертолете.
   - Сэр, - медленно начал один из солдат, - во время последнего  воздушного
налета вертолет летел низко над  деревьями.  Мы  заметили  его  уже  поздно,
потому что все находились в укрытии. Ну  и,  естественно,  -  солдат  махнул
карабином, - я начал стрелять по нему.
   - Что за вертолет?
   - UH-IВ. "Хью", самый известный вертолет времен вьетнамской войны.  -  Ты
сбил его?
   - Я... думаю, да, сэр.
   - Сколько ты сделал выстрелов?
   - Что, сэр?
   - Сколько ты сделал по нему выстрелов? Какой был прицел?  Режим  стрельбы
автоматический или полуавтоматический? Откуда ты стрелял?
   Смущенный солдат молчал.
   - Прошу тебя, расскажи мне все честно. Я не  говорю,  что  ты  врешь,  ты
храбрый и преданный солдат. Но я  должен  получить  полные  ответы  на  свои
вопросы.
   -  Сэр,  сказать  по  правде,  я   стрелял,   не   целясь.   Режим   огня
полуавтоматический, я сделал, наверное, семь или восемь выстрелов.
   - А ты видел какие-нибудь повреждения? Пробоины,  дым,  пламя,  сломанные
лопасти или что-то вроде этого?
   - На самом деле, нет, сэр. Все произошло так быстро.
   - А как остальные? Кто из вас считает, что он попал В вертолет?
   Поднялось несколько рук.
   - Режим огня автоматический или полуавтоматический?
   Режим огня у всех был полуавтоматический, все рассказывали одно и то  же:
стреляли, торопясь, как следует не целились, выпустили примерно по  половине
магазина.
   - Так вертолет разбился?
   - Да, сэр. Он перевалил через хребет и полетел вниз, неуправляемый. Потом
он исчез из вида, но у подножия горы раздался взрыв.
   - Вы видели, как он врезался в землю?
   - Нет, сэр. Он упал за деревьями. Можете посмотреть,  какие  там  толстые
деревья. Вот он как раз там и упал. А через несколько секунд раздался взрыв.
   - Взрыв был точно в месте падения вертолета?
   - Трудно сказать, сэр. Примерно в том месте. Может быть, он подпрыгнул от
удара, отлетел в сторону и потом взорвался. Это...
   Но