побери, любит свою "Зеленую свинью".
   Их окружали  десантники  из  группы  Дельта,  наблюдавшие  за  действиями
штурмовиков. Поднимавшиеся вверх клубы дыма над местом падения Танго-4 резко
контрастировали с яркой голубизной неба.
   Пуллер  зажмурился,  у  него  разболелась  голова  от   шума   реактивных
самолетов.
   Он посмотрел  на  часы  -  14.42.  Поднес  к  глазам  бинокль:  грузовики
Национальной гвардии уже проделали половину пути до горы, доехали как раз до
того места, где противник взорвал дорогу. В  бинокль  ему  было  видно,  как
офицеры Национальной гвардии выстроили людей в  нечто,  напоминающее  боевой
порядок.
   - Самолеты пошли на второй заход, сэр, - доложил Пуллеру Скейзи.
   - Отлично, Танго, здорово, - крикнул в микрофон офицер наведения.
   Штурмовики пошли в атаку с двух направлений, сначала одна  группа,  потом
вторая. Когда они открыли огонь, Пуллер увидел, как из-под  окутанных  дымом
фюзеляжей градом посыпались пустые снарядные гильзы. Трассеры летели, словно
стрелы, попадая в гору, они рвали ее на куски.
   Но что-то было не так.
   - Они стреляют слишком длинными очередями, -  сказал  Пуллер.  -  Слишком
длинные очереди, черт побери.
   - Гм, такое впечатление, что некоторые летчики  просто  желают  побыстрее
избавиться от снарядов, - заметил офицер наведения.
   -  Вот  именно,  -  согласился  Пуллер,  -  стараются  расстрелять   весь
боекомплект и смыться.
   Он вырвал микрофон у офицера наведения.
   - Танго, я Дельта-6, черт побери, ребята, умерьте свой  пыл,  вы  впустую
тратите снаряды.
   - Танго, я Танго-1, - раздался в эфире голос Лео, - вы слышали, экономьте
снаряды. Проклятье.
   - Лео, у меня все кончилось, - доложил кто-то из летчиков.
   - Танго-6, да ты, черт возьми, выпустил  большую  часть  своих  дерьмовых
снарядов по графству Вашингтон, я видел...
   - Ракеты, - предупредил Скейзи, - с земли опять выпустили ракеты.
   - Ракеты с тепловыми головками самонаведения, - передал в микрофон офицер
наведения.
   Ракеты, оставив за собой тонкие струи белого газа, словно разъяренные псы
рванулись к самолетам, которые начали  метаться  от  них  туда-сюда.  Боевой
порядок был разрушен, машины разлетелись над белой  горой,  словно  лепестки
гигантской розы. Большинство ракет цели не достигло, через некоторое время у
них кончалось топливо и тогда ракеты падали на землю. Но все же...
   - Поймала, проклятье, поймала меня  ракета!  -  раздался  чей-то  крик  в
эфире.
   С грохотом, который был слышен на земле,  ракета  врезалась  в  двигатель
штурмовика А-10, и двигатель охватило пламенем. Самолет завилял,  но  в  это
время вторая ракета, как коршун, привлеченная источником тепла, врезалась  в
него, и самолет камнем полетел вниз.
   - Проклятье, я потерял управление, машина не слушается...
   Голос умолк, когда самолет рухнул на кукурузное поле.
   - Лео, я  расстрелял  все  до  последнего  снаряда,  -  сообщил  один  из
летчиков.
   - Лео, мне перебили гидравлику,  влепили  прямо  по  крыльям,  -  доложил
другой.
   - Лео, у меня отказывает управление.
   - Танго, всем оставаться в строю, - раздался голос Лео Пелла.
   - Как у вас с боеприпасами? - спросил по радио Пуллер.
   - Сэр, ни единого снаряда, - отозвался кто-то из летчиков.
   - Дельта-6, я Танго-1, у меня еще осталась очередь секунд на семь. Иду на
следующий заход. Танго, всем пристроиться за капитаном Тарновером и  уходить
домой.
   - Лео, ты не должен лететь один, - предупредил офицер наведения.
   - Эй, да у меня тут  хорошей  пляски  еще  секунд  на  семь,  неужели  ты
думаешь, моя "свинья" полетит с этим обратно?
   - Боже, - обратился офицер наведения к Пуллеру, - но если  в  небе  будет
след от единственной машины,  ракеты  с  тепловыми  головками  самонаведения
наверняка схватят его. Ведь это "стингеры". Где, черт побери, они  раздобыли
"стингеры"?
   Пуллер не ответил.
   - Как, вы сказали, его зовут?
   - Лео Пелл.
   - Майор Пелл, говорит полковник Пуллер, вы меня слышите?
   - Слышу, Дельта-6.
   - Мне сказали, что у вас минимальный шанс остаться в живых.
   - Я собираюсь поплясать, полковник, а не сидеть на месте.
   - Тогда желаю удачи, Танго-1.
   Теперь Лео Пелл остался с горой один  на  один.  Его  не  волновал  огонь
стрелкового оружия, хотя он знал, что впереди и чуть левее его ждет  паутина
огня легких пулеметов. Их он не боялся, сидя в своей титановой раковине.
   Топливные  баки  самолета  были  огнеустойчивыми,  а  система  управления
многократно дублировалась различными резервными средствами. Не волновали его
ни заход на цель, ни ведение огня. Заход на цель - не  проблема,  даже  если
вокруг мелькают трассеры. При этом маневре выходящие  газы  остаются  позади
самолета, и ракеты с тепловыми головками самонаведения не смогут уловить их.
Все будет в порядке, пока не покажешь ракетам свою горячую задницу.
   Зато пройдя над целью, становишься уязвимым. Ты превращаешься в сучку,  у
которой течка, а ракеты - в свору кобелей, которые мчатся за тобой только  с
одной целью: добраться до твоей задницы. Вот и все, что им нужно.
   Поэтому Лео, который хотел остаться в живых почти также сильно, как желал
обрушить  оставшиеся  снаряды  на  гору,  решил  вести   самолет   в   ритме
рок-н-ролла, швыряя его вверх и вниз, вниз и вверх, выпрямить  его  на  семь
секунд для атаки, потом резко вильнуть влево,  уйти  в  крутое  пике,  держа
самолет как можно дольше в таком положении, чтобы двигатели были  направлены
в сторону от горы. И тогда, возможно, противнику не удастся сбить его.
   Гора была похожа на жирную сиську. Лео начал противоракетный  маневр.  Он
нажал на педаль рулей управления, начал резко  прибавлять  и  убавлять  газ,
дергать ручку  управления.  Его  машина,  его  "Зеленая  свинья",  принялась
выделывать в воздухе такое, что происходящее скорее можно  было  принять  за
катастрофу,  чем  за  намеренные  действия.   Даже   будучи   в   скафандре,
пристегнутый  всеми  ремнями,  Лео  ощущал  ребрами,  сердцем  все  движения
самолета, хотя еще недавно ему казалось, что сердце вообще решило  отдохнуть
во время этого последнего долгого захода.
   А между тем цветные шарики летели навстречу, чтобы разнести его в клочья.
   Ему показалось, что он погружается в ярко освещенную ванну с пузырями.
   Незнакомые блики,  странные  видения,  кошмары,  фантазии,  наркотические
галлюцинации, воспаленные мечты -  все  это  захлестнуло  Лео.  Причудливые,
словно под водой,  пастельные  и  аквамариновые  тона,  все  так  чудесно  и
величественно.
   Его самолет трясло от пуль, теперь в "Свинью" попадали непрерывно, потому
что все с горы стреляли теперь только в нее.
   Внезапно на Лео пахнуло воздухом, в  колпаке  кабины,  как  раз  над  его
головой, появились дырочки, и в кабину ворвалось что-то вроде фейерверка. Он
почувствовал, как онемела левая рука. Зеркало было разбито, дым, едкий запах
и запах гари начали заполнять кабину. Неужели они не видят, что горит сигнал
"не курить"?
   - Танго-1, осторожнее, пока все нормально, - раздался в  наушниках  голос
офицера наведения.
   Ну вот, подумал Лео,  а  теперь  пришло  время  вплотную  заняться  этими
сволочами, разнести их к чертовой матери, уничтожить.
   В дергающиеся кружки прицела Лео увидел вершину горы, деревья там горели,
охваченные огнем. Он проверил скорость - 220, высоту - 1450,  угол  атаки  -
37, огонь с земли внес лишь  легкие  изменения  в  параметры  атаки.  Теперь
настало время пушек.
   Он нажал на гашетку.
   Пушки залились огнем на долгие семь секунд. Двадцатимиллиметровые снаряды
вылетали из стволов, словно камни, и  молотили  по  огромному  покрывалу  из
брезента. Лео понятия не имел, какие  последствия  имела  эта  стрельба,  он
просто следил, как трассеры врезаются в брезент.
   Промелькнул хребет, и несколько последних снарядов  ушли  в  землю  штата
Мэриленд. Лео сбросил газ, нажал педаль левого руля поворота и бросил машину
в пике. Мимо промелькнуло  что-то  белое,  это  была  первая  ракета,  через
секунду за ней последовала вторая. Нет, ракеты еще  не  поймали  его.  Но  с
земли рванулась за ним третья ракета.
   Лео снова почувствовал  поток  холодного  воздуха,  но  сейчас  его  было
гораздо больше. Пузыри вокруг него дробились, делились на все  более  мелкие
пузырьки, пока, наконец, не превратились в  каскад  сверкающих  бриллиантов.
Откуда-то  снизу  повалил  дым,  теперь  он  был  повсюду.  Приборная  доска
превратилась в кашу, ручку управления как  будто  свернул  какой-то  озорной
ребенок, не .имеющий и капли уважения к бедному, старому Папе.  Лео  уже  не
видел небо, он видел только штат Мэриленд, Свободный Штат, большой и белый -
он приближался навстречу, чтобы поглотить его.
   Падающий самолет взметнул вверх кучу снега и земли, на какое-то мгновение
огня не было, но потом на месте падения виден был только огонь, один  огонь.
Он поднимался все выше, напоминая жертвенный костер,  легкий  ветер  относил
дым в сторону.
   - Черт, - тупо произнес офицер наведения. - Проклятье. Хотел бы я  знать,
кто такие эти парни? Где они взяли "стингеры"? Откуда они, из армии США?
   - Мы не знаем, кто они такие. А дети? - спросил Пуллер.
   - Что?
   - Дети, у него есть дети?
   - А-а, у Лео много детей. Пять или шесть, не знаю. Кажется, шестеро. Черт
возьми, Лео Пелл мертв, я не могу поверить в это!
   - Почему-то у хороших людей всегда бывают дети, -  сказал  Пуллер.  -  Не
знаю почему, я таки не могу понять  этого,  но  по-настоящему  хорошие  люди
всегда оставляют после себя много детей.
   Он повернулся к Скейзи, глаза его сейчас были похожи на глаза убийцы.
   - Свяжитесь с Национальной гвардией, - приказал он. - Пусть начинают.

15.00

   - Но ведь это абсурд, разве нет? - возмутился глубоко оскорбленный  Питер
Тиокол. - Понимаете,  вы  стараетесь  выяснить,  от  кого  произошла  утечка
информации относительно мер безопасности шахты Саут Маунтин, чтобы мы  могли
понять, кто там находится, и тогда, может быть, я найду способ открыть дверь
шахты. А вместо этого допрашиваете вы меня.
   Оба агента не видели здесь ничего абсурдного, да и его иронии не  поняли,
и нечего было ожидать, что впоследствии они посмеются  над  нелепостью  этой
ситуации.
   - Доктор Тиокол, в лаборатории прикладной  физики  института  Хопкинса  в
группе моделей базирования ракет МХ работало тринадцать человек,  отобранных
стратегическим командованием ВВС для создания шахты  Саут  Маунтин.  Имеются
ордера на арест всех тринадцати. Сделано  это  для  ускорения  расследования
именно данного случая. А теперь нужно задать вам несколько вопросов.
   Питер подумал, хватит ли у него сил все им  объяснить.  Он  почувствовал,
что мысли снова разбегаются, как это уже было сегодня утром, когда он  читал
лекцию студентам. А еще он понимал, куда будут направлены вопросы,  куда  их
направят к Меган. А ему так не хотелось этого, он только что упрятал прошлое
в  дальний  ящик  и  выбросил  ключ,  прошлое  ушло  в  глубокую  шахту  его
подсознания.
   Но агенты были  убийственно  вежливыми  и  напористыми  ребятами,  их  не
остановить. Вряд ли отличались чем-нибудь  от  офицеров  из  группы  Дельта:
такие же исполнительные, черпающие  силу  и  уверенность  от  могущественных
организаций, в которых  им  выпало  служить  и  чьи  приказы  они  выполняли
беспрекословно.
   - Как следует из досье, вашими родителями  были  доктор  и  миссис  Нельс
Тиокол, Эдина, штат Миннесота.
   - Доктор и доктор Тиокол, моя мать была прекрасным  акушером-гинекологом,
а отец хирургом. Нам предстоит пройтись по всей моей жизни?
   Так они и сделали. Питер коротко отвечал на все эти глупые  вопросы  типа
"кто и когда", в глазах его при  этом  стояла  откровенная  скука.  Но  душа
напряглась, как, впрочем, и всегда, когда вопросы  касались  юношеских  лет,
его натянутых отношений с отцом, которые привели  к  исключениям  из  разных
школ, к таблеткам снотворного. Теперь он вспоминал об этом  времени,  как  о
длинном темном тоннеле, из которого он все же выбрался на свет.
   - Да, все эти  заведения  вы  заканчивали  с  отличными  показателями,  а
полученные в процессе тестов оценки...
   - Да, я умный.  А  диссертацию  я  защитил  на  втором  году  обучения  в
Гарварде.
   - Что же вы такое изобрели?
   Да, это был решающий момент его карьеры. Питер отлично помнил его  Ноябрь
1966 года, прокуренная, мрачная комната в  Браттл  Холл,  которую  он  делил
вместе с Майкомде Масто,  работающим  сейчас  психиатром  в  Оквуде,  вблизи
прекрасного города Дейтон, штат Огайо. В те годы Маик носил длинные, до плеч
волосы,  покуривал  травку,  читал  религиозную   литературу,   был   душой,
вдохновителем  и  руководителем  зарождающегося  в   Гарварде   антивоенного
движения. И по этой причине его арестовывали - иногда по два, по три, а то и
по четыре раза на день. А в это время неуравновешенный Питер месяцами торчал
в библиотеке, погруженный в депрессию, пребывающий на грани самоубийства. Он
исступленно работал, чтобы  найти  выход  и  остаться  в  живых.  И  в  один
прекрасный день он нашел его.
   Он нашел бомбу.
   - В Гарварде я начал интересоваться вопросами стратегии, -  сказал  Питер
агентам ФБР. - Бомбой, как вы понимаете. Огромной бомбой. В силу  несомненно
патологических причин я увидел  необычайное  спокойствие  в  бомбе,  которая
единой оcлепительной вспышкой сможет уничтожить нас  всех.  Эта  перспектива
придавала смысл бессмысленности существования.
   Питер до сих пор помнил образ атомного  гриба,  поднимающегося  из  своей
огненной колыбели, затягивающего  все  небо,  проникающего  в  самое  сердце
цивилизации.
   Бомба стала смыслом его существования, он растворился в ее  культуре,  ее
потаенности, ее традициях и сложностях. Он наспится создавать  ее,  прятать,
использовать, доставлять  к  цели.  Питер  изучил  интереснейшие  работы  по
вопросам стратегии, подготовленные в научном  центре  "Рэнд  корпорейшн",  а
позже в Гудзоновском институте Германа Кана. Мыслители в области  стратегии,
такие, как Бернард Броди, Альберт Уолстеттер. Генри Роуан  и  Энди  Маршалл,
были его кумирами. Главный  тезис  Питера  отвечал  их  мысли,  но  был  его
собственным.
   Подающий  надежды  подмастерье   воспользовался   помощью   мастеров,   в
результате чего родилось нечто совершенно новое: "Стратегическая реальность:
переосмысление ядерной эры". Позже эта работа была издана "Рэнд ом хауз".
   На самом деле, всем, чего он достиг, всем, что приобрел, Питер был обязан
бомбе. Иногда он  возвращался  мыслями  к  тому  затюканному,  отчаявшемуся,
болезненно одинокому мальчишке, каким был в начальной школе. Ты победил  их,
говорил он себе, гордясь, что стал именно тем, кем хотел,  и  это  было  для
него чрезвычайно важно.
   Всем, что у него было, Питер был обязан бомбе.
   И самое главное, бомба помогла ему получить Меган.
   Питер встретил ее а Англии, где  обучался  как  стипендиат  фонда  Родса,
посещая семинары по политологии в Бейллиол-Колледж и изучая  вопрос  влияния
системы вооружения на принятие политических  решений  непосредственно  перед
второй мировой войной. Меган тоже была стипендиаткой  фонда  Родса,  изучала
гуманитарные науки в Кибл-Колледж после четырех лет учебы в Беннингтоне. Они
познакомились в Бедлианской библиотеке, задолго до серьезных  беспорядков  в
Америке, связанных с вьетнамской войной. Меган была  темноволосой  еврейкой,
но Питер сразу понял, что она американка, потому что Меган жевала резинку  и
пускала из нее пузыри.
   -  Простите,  пожалуйста,  -  обратился  тогда  к  ней  Питер,  -  у  вас
действительно настоящая американская резинка "Дабл-Бабл"?
   Меган бросила на него равнодушный взгляд. Не улыбнулась, пустила еще один
пузырь из жвачки. Затем сунула руку в  сумочку,  извлекла  оттуда  пластинку
настоящей "Дабл-Бабл" и толкнула се к нему через дубовый стол, которому было
триста лет.
   - Кто вы такой? - спросила Меган. Питер сказал ей чистую правду.
   - Я самый умный парень, какого вы когда-либо встречали в жизни.
   - Вы водили знакомство с коммунистами в Оксфорде? - поинтересовался  один
из агентов ФБР.
   Питер глянул на него. Ну что поделать с такими идиотами?
   - Нет. Послушайте, я больше никогда не видел тех людей.
   Агенты переглянулись. Питер понял, что они считают его твердым орешком.
   Теперь они попытаются подобраться с другого конца.
   - А из двенадцати человек, работавших с вами в группе моделей базирования
МХ, у кого-нибудь были подозрительные политические взгляды?
   - Вы же смотрели досье. А я нет. Агенты снова переглянулись и вздохнули.
   Один что-то записал.
   - У меня очень мало  времени,  ребята.  -  Питер  улыбнулся  им  улыбкой,
присущей, по его мнению, интеллектуальной элите. Агенты сделали вид, что  не
расслышали его выпада.
   - Ну а что-нибудь подозрительное в плане психологии? Такое  бывает  среди
работающих  на  оборону  аналитиков,  инженеров  и   исследователей,   когда
создатель оружия намеревается... - Агент запнулся, подбирая нужное слово.
   - Когда создатель оружия намеревается разнести весь мир, так? - подсказал
Питер.
   - Совершенно верно, доктор Тиокол. Как бы там ни было, наши расследования
показывают,  что  значительнее  число  таких  мужчин  и   женщин   трогаются
рассудком. У них радикально меняются религиозные и  политические  убеждения,
изменяется сексуальная ориентация.
   - Жизнь у них очень напряженная. Каждый  день  они  стараются  приблизить
конец света, изыскивая для этого  новые  идеи  и  новые  способы.  Никто  не
доживает до старости.
   - А как насчет доктора Майкла Грина?
   - Майк? Майк обнаружил у себя гомосексуальные наклонности. Но главное для
вас, что он  отошел  от  дел  еще  до  того,  как  мы  начали  работать  над
действительно интересными вещами.
   - Он исчез, поэтому и заинтересовал нас. А  еще  он  заболел  СПИДом,  вы
знали об этом, доктор Тиокол?
   - Нет, не знал. Боже, это ужасно.
   - А разве не может быть, что человек, который умирает... ну, он уязвим  в
эмоциональном плане, слаб, на него можно  надавить,  а  он  не  выдержит.  А
кто-то...
   Питер знал слабости каждого члена группы  моделей  базирования  МХ.  Майк
Грин был неравнодушен к узкобедрым спортсменам, Мэгги Берлин - к испачканным
маслом механикам. У Нильса Фэллоу жена  была  алкоголичкой,  Джерри  Теобалд
страдал от чрезмерно повышенной  сексуальности,  Мэри  Фрэнкис  Хармон  была
девственницей  и  любила  сальные  разговоры.  Сэм  Беллоуз  знал,  что  ему
постоянно изменяет жена, но не мог  избавиться  от  этого  проклятия,  Джефф
Такстер был  "трудоголиком",  нещадно  избивавшим  своих  детей,  сын  Джима
Дайдриксона страдал фиброзом мочевого пузыря, жена Мори Ривза Джилл  сбежала
от него к полковнику морской пехоты.  И  так  далее  и  тому  подобное...  у
каждого были свои слабости и пороки.
   На работе они частенько подшучивали над тем, чем занимаются, именуя  свою
деятельность "местью ученых-неудачников",  запертых  в  секретных  кабинетах
здания, называемого лаборатория прикладной физики института Джонса  Хопкинса
и  расположенного  в  живописнейшем   графстве   Говард.   Они   веселились,
прикидывая, погибнуть ли миру от холода или от огня,  а  если  от  огня,  то
какой температуры, какого цвета, как скоро будет он распространяться  и  как
повлияет на него сила ветра.
   Агенты ФБР снова взялись за Питера.
   - Никто не пытался вступить с вами в контакт в последние месяцы? Не  было
ли у вас чувства, что за вами следят? Что-нибудь необычное  в  вашей  почте,
может быть, ее вскрывали? Не пытались ли проникнуть к вам в дом,  не  рылись
ли в бумагах?
   - Ничего подобного не было, - ответил Питер, с трудом сглотнув слюну.
   Агенты не заметили этого.
   - А что насчет вашей жены? У вас есть от нее известия?
   - Не впутывайте ее сюда, пожалуйста. Она... она  уехала  куда-то,  вот  и
все.
   - А ваш брак. Когда он распался?
   - Девят