пустила по нему ракету, а
ему следовало или предпринимать ответные меры, или позволить  своим  ракетам
погибнуть в шахтах.
   -  Это  был  дешевый  одеколон,  -  заметил  Питер,  -  "Инглиш   Лезер",
представляете?
   - И что произошло дальше?
   Питеру так не хотелось касаться этого.
   Пауза затянулась.
   - Так что?
   - Знаете, обстановка была очень напряженной. Я был способен...
   - Были способны на что, доктор Тиокол?
   - Кажется, в конце концов я ударил ее.  Он  помнил  этот  вечер  в  июне.
Летняя  пышная  листва,  полный  света  воздух,  зеленые  деревья,  приятный
ласкающий ветерок.  Он  никогда  раньше  не  поднимал  на  нее  руку.  Питер
вспомнил, как отшатнулась от удара ее голова, как  опустели  глаза,  а  лицо
исказилось от страха. Меган упала на спину, из разбитого носа  пошла  кровь.
Война с одновременным и кратковременным  применением  всех  видов  оружия  -
таким был конец. Она  заплакала.  Питер  чувствовал  себя  паршиво,  у  него
мелькнула мысль помочь ей, но он испугался, что вспомнит об Ари Готтлейбе  и
снова ударит ее. Он сказал, что на него нашло помутнение и  ей  лучше  уйти,
потому что он может убить ее. И еще сказал, что достанет  пистолет  и  убьет
Ари Готтлейба. Это было в июне.
   - Но ведь должно было и еще что-то произойти.
   Питер отвернулся, чтобы не смотреть  на  агентов.  После  всех  отпираний
настало время коснуться того, чего он ужасно не хотел касаться. Вот оно.
   - Я должен еще... ну, я  много  работал  дома  и  как-то  обнаружил,  что
документы... в беспорядке. Вернее, лежали немного  не  в  том  порядке,  как
обычно.
   Это меня очень напугало, сам я этого сделать не мог.
   - Это была ее работа?
   - Больше некому.
   - А почему вы ничего не сообщили?
   - Я просто упрятал это в дальние уголки памяти, отгородился от него  всей
своей жизнью. Вы что-нибудь слышали о самоотрицании? Это когда отказываешься
иметь дело с реальностью. Вот тогда  я  по-настоящему  и  тронулся  умом.  Я
сломался в июле.
   И снова наступила долгая пауза.
   - Смахивает на классическую схему, - заметил  один  из  агентов.  -  Они,
возможно, долгое время наблюдали за вами  обоими,  выяснили  все  ее  слабые
места.
   Потом подсунули ей  парня,  именно  такого,  о  котором  она  мечтала,  у
которого не было ваших недостатков. Он увлек ее, а потом завербовал. Вот так
они и сработали.
   - Кто? Ради бога, Готтлейб - израильтянин, а они на нашей стороне.
   - Ну, в некоторых вопросах. А в других, может быть, и нет. Да ладно,  что
теперь гадать? Она нам сама расскажет.
   Эти слова вызвали у Питера внутренний протест, ему  стало  стыдно,  и  он
непроизвольно среагировал на них:
   - Не трогайте ее. Не имеет значения почему, но я  все  еще  люблю  ее.  Я
никого так не любил раньше и уже больше не полюблю. Во всем виноват я, а  не
она...
   И замолчал.
   Питер остался сидеть и после того, как агенты ФБР  выбежали  из  комнаты,
унося ценнейшую информацию. Все у него застыло в груди. Ведь он  только  что
предал ее? Сейчас Питер уже не был уверен, что честно  выполнил  свой  долг,
ему противна была  сама  мысль,  что  он  снова  доставит  ей  неприятности.
Странно, но он почувствовал себя рядом с Меган и  понял,  что  ему  было  бы
приятно поговорить с ней. В комнате было темно. Ему  захотелось  дотронуться
до нее. Он думал о Меган, о ее смехе, который не слышал целую вечность.
   Когда он последний раз видел ее? Две недели назад.  Они  увиделись  после
долгого перерыва, поговорили немного, и поначалу все ладилось, словно у  них
снова появился шанс. Занятий в институте у него не было, работу по установке
хранилища для ключей  они  закончили,  ему  прислали  окончательный  вариант
конструкции, группа конструкторов потрудилась отлично...
   Но утром Меган разозлилась на него и  сказала,  что  он  счастлив  только
потому, что работа над его проектом идет отлично. А он  просто  часть  этого
проекта, разве не так? И все еще продолжает черпать силу и  удовольствие  из
зла.
   Питер тоже вспылил. Крики, ругань,  взаимные  обвинения  -  все  началось
снова, воздух буквально дышал яростью. Меган ушла, а он только посмотрел  ей
вслед.
   Она по-прежнему выглядела так прекрасно...
   В голове у него закрутились определенные винтики, подсказавшие, что перед
ним открывалась волшебная возможность все уладить.
   И в то же самое время он почувствовал себя ужасно одиноким. Боже,  Меган,
что же ты, черт побери, натворила? Что, черт побери, я сам натворил?
   И тут его мысли переключились совсем на другое.
   Где Пуллер? Где же Пуллер? - подумал Питер.
   Горизонтальной штольни они достигли без особых  затруднений,  после  чего
команда тоннельных крыс "Альфа" направилась  к  шахте,  называемой  Элис,  а
команда "Бейкер" - к шахте под названием Элизабет.
   - Нам предстоит трахнуть эту Элизабет, - сказал Уоллс,  -  проберемся  по
этой белой шлюхе и затрахаем ее до смерти. Устроим такую любовь, какая ей  и
не снилась. Если уж они связываются с неграми, то это навсегда.
   - Заткнись, - срывающимся голосом произнес Уидерспун.
   - Эй, парень, ты говоришь так, словно сам женат на белой суке.
   - Так и есть. Заткнись.
   - А-а, теперь понятно, почему ты такая тряпка. Да я  каждую  ночь  трахал
белую шлюху. Скажу тебе...
   - Заткнись. Никто не скажет такого о моей  жене.  Она  отличная  девушка,
просто так получилось, что она белая.
   Уоллс презрительно хмыкнул. Ну и дела. Этот самодовольный  ниггер  просто
тупица, посмотрим, каким он будет, если впереди нам встретятся вьетконговцы.
   Наверняка наложит полные штаны.
   Уоллс любил темноту и холодный могильный воздух.  Тоннель  был  терпимым,
ствол шахты шел аккуратно, смахивая на лестничный колодец, стены были ровные
и более или менее гладкие. По полу проходила узкоколейка, по которой шахтеры
когда-то катили свои вагонетки.
   Но после того, как команды разделились, стены  тоннеля  начали  сужаться,
стали холодными и влажными на ощупь, в воздухе запахло угольной пылью и  еще
чем-то резким. Луч фонарика Уидерспуна метался из стороны в сторону,  нервно
прыгая туда-сюда, шаря повсюду, словно руки мужчины на теле  женщины.  Уоллс
светил прямо перед собой.
   - Эй, парень, да ты вроде нервничаешь.
   Уидерспун промолчал. Ремни прибора ночного видения плотно  стягивали  ему
голову, и приятного в этом было мало. Он действительно немного нервничал.  В
Гренаде он был на редкость спокойным, даже сам  изумлялся  этому,  но  тогда
надо было действовать  очень  быстро  и  совсем  не  оставалось  времени  на
переживания.
   Тогда они приземлились, отстегнули  парашюты  и  помчались  по  небольшой
ложбине к административному корпусу  аэродрома.  Все  вокруг  было  разбито,
уцелело только  несколько  человек,  которые  безмолвно  наблюдали,  как  из
черного транспортного самолета С-130 заскользили к земле на парашютах одетые
в черное коммандос.
   А далее, если не считать задания, надо было просто остаться в живых,  как
в день праздника Дня Независимости 4 июля, когда на  тебя  летят  фейерверки
всего мира, пытаясь сбить с ног.
   Нынешний  случай  был  совсем  другим.  Уидерспун  никогда  серьезно   не
сталкивался с подземельями. Он служил в войсках специального назначения, был
рейнджером, а теперь служил в самом-самом-самом  лучшем  подразделении  -  в
группе Дельта. Храбрость была  его  профессией.  Но  вот  тоннель?  В  горе?
Уидерспун прочистил горло. Скоро придется выключить  фонари  и  пользоваться
только приборами ночного видения. А потолок становился все ниже.
   - Эй, парень? - Голос Уоллса звучал  уже  мягко,  ирония  исчезла.  -  Ты
боишься? Что-то ты молчишь.
   - Я в порядке, - ответил Уидерспун.
   - Да это ничего,  парень.  Ты  знаешь,  во  Вьетнаме  были  такие  низкие
тоннели, что приходилось ползти на пузе,  а  еще  вьетнамцы  гадят  прямо  в
тоннелях, у них нет туалетов. И приходится, в конечном итоге,  ползти  прямо
по дерьму.
   Представляешь, как это погано, ты ползешь на пузе по дерьму и ждешь,  что
какая-нибудь девушка-партизанка, вроде той, хорошенькой,  которая  сейчас  в
другом тоннеле, затаилась где-нибудь, чтобы воткнуть тебе нож в глотку.
   На Уидерспуна ужасно подействовал этот монолог. Ему  уже  на  самом  деле
было тяжело дышать. Темнота, теснота, ощущение могилы. А здесь ведь  погибли
люди.
   Пятьдесят лет назад, в этой самой дыре, около ста человек.
   - Крысы "Бейкер", вы меня слышите? "Бейкер", я Крыса-6, как слышите?
   - Слышу вас хорошо, шестой, - ответил Уидерспун.
   - Эй, ребята, да вы должны были  выйти  на  связь  еще  пятнадцать  минут
назад.
   Что там у вас,  черт  побери,  происходит?  -  Что-то  в  голосе  Крысы-6
раздражало Уидерспуна.
   - Не волнуйтесь, шестой, мы тут просто заболтались. Так что  успокойтесь,
ладно?
   - Соблюдайте правила радиообмена, сержант. У вас есть что сообщить?
   - Нет, шестой, мы прошли главную шахту, теперь движемся по горизонтальной
штольне и ищем эту Элизабет. Чем  дальше  продвигаемся,  тем  ниже  потолок,
похоже, этот тоннель ведет в никуда.
   - Как твой напарник?
   - Отлично, - ответил Уидерспун, ощущая рядом присутствие Уоллса.
   - Понял вас, "Бейкер", теперь строго придерживайтесь времени радиосвязи.
   Если что-то случится, сразу сообщайте.
   - А как там наверху?
   - Парней из Национальной гвардии здорово потрепали. Да, видно, там засели
крутые ребята. Берегите свои задницы, "Бейкер".
   - Понял вас, шестой, конец связи. В этот момент раздался голос Уоллса:
   - Черт, парень, похоже, это она и есть. Сверкнувший луч фонарика  осветил
дыру в стене. Она была низкая, продвигаться можно  было  только  ползком,  в
свете фонаря дыра выглядела зловеще. Это и был тоннель по имени Элизабет.
   - Ох, крошка, - сказал Уоллс, - а я привел тебе любовника.
   - Дым! - воскликнула Пу. - Дым! Горит, это огонь! Они увидели столб дыма,
поднимавшийся вверх и уносимый ветром. Соседи из нескольких домов  вышли  на
заcнеженные лужайки и тоже наблюдали за дымом.
   - Герман, что там горит?
   - Это самолет. Самолет разбился в поле,  и  теперь  он  горит.  Наверное,
несчастный случай.
   Они сидели в подвале и смотрели в маленькое окошко под потолком. Дым плыл
над верхушками деревьев, поднимаясь в голубое небо.
   - А можно пойти посмотреть?
   - Нет, - ответил Герман. - Думаю, нам лучше оставаться здесь. А там очень
жарко, и сейчас там работают пожарники.
   - А с этим человеком все в порядке?
   - С каким человеком?
   - Ну, который управлял самолетом. С ним все в порядке?
   - Уверен, что у него все хорошо. Понимаешь, Пу, они нажимают  на  кнопку,
кабина раскрывается, а они Выпрыгивают. Совсем как хлеб из тостера. А  потом
летят к земле под большим зонтиком, так что за них Можно не волноваться.
   - А им дадут другой самолет? Если они разбили свой, им дадут другой?
   - О, да, им дадут другой самолет.
   В этот момент мимо дома промчалась пожарная машина, направляясь в сторону
поля.
   Бет Хаммел посмотрела на Германа. Она связала воедино пролетевшие недавно
самолеты, авиакатастрофу и исчезновение своего мужа.
   - Кто вы? Чего вы хотите? Зачем вы здесь? - обратилась Бет к Герману.
   - Послушайте, леди, мы не причиним вам вреда. Прошу вас, делайте, что вам
говорят, и никто не пострадает, хорошо? Просто мне  приходится  погостить  у
вас  несколько  дольше.  Но  все  будет  в  порядке,  все   будет   отлично.
Договорились?
   - Ох, Боже. Почему? Для чего все это?
   - Так должно быть. Именно так должно быть. От  этого  всем  будет  только
лучше.
   И в этот момент раздался стук в дверь. Его было слышно даже в подвале.
   Стук становился все громче.
   Дик Пуллер отложил микрофон и прикурил сигарету. В  небе  послышался  шум
четырех санитарных вертолетов, доставлявших к подножию горы раненых.
   - Плохи дела? - спросил Скейзи.
   - Толкового доклада я не получил, но, похоже, дела действительно  обстоят
очень плохо. Радист подтвердил, что из ста сорока человек, что были в  роте,
сорок точно убиты. Может быть, пятьдесят.  Много  раненых,  ходячие  помогли
стащить тяжелораненых вниз. В общем, в той или  иной  степени  задеты  почти
все.
   Моральный дух людей сломлен, роты как таковой  больше  не  существует.  Я
приказал ему возвращаться.
   Губы Пуллера скривились в сардонической усмешке.
   - А он?
   - Он послал меня куда подальше. Манеры у  него  ничуть  не  лучше  ваших,
майор.
   - А как командир?
   - Не вернулся. Последний раз его видели с пулеметом  М-60,  он  прикрывал
огнем отход своих людей. А я даже не знаю его имени.
   - По-моему, Барнард.
   -  Похоже,  вы  правы,  -  согласился  Пуллер.  Он  видел,  как   вдалеке
приземлялись вертолеты, их лопасти сверкали на солнце, вздымая  вокруг  себя
пыль и снег.
   Вокруг вертолетов суетились маленькие фигурки,  а  над  ними  возвышалась
гора с красно-белыми мачтами антенн и черным пятном брезента. Атакующим  так
и не удалось выяснить, что находится под этим брезентом.
   - Теперь-то вы должны послать группу  Дельта,  полковник  Пуллер.  Нельзя
давать им  время  на  перегруппировку  сил,  иначе  понесенные  Национальной
гвардией жертвы будут просто напрасны.
   - А им и не нужна перегруппировка, майор Скейзи. Неужели вы этого еще  не
поняли? Дельта пойдет на штурм, когда я прикажу, и не секундой раньше. И  не
лезьте ко мне с этим, майор.
   Полковник пристально посмотрел на Скейзи,  который  с  яростью  в  глазах
встретил его взгляд.
   - Когда настанет наша очередь? -  все-таки  спросил  майор,  придав  лицу
спокойное выражение.
   - После наступления темноты. Мы должны получить сообщение  от  тоннельных
крыс, сумеют ли они подобраться снизу, надо дать время Тиоколу найти  способ
открыть дверь шахты. Черт побери, у вас будет свой шанс, майор. Даю слово.
   Пуллер повернулся и направился к складному стулу, принесенному  для  него
каким-то сообразительным десантником. Полковник посмотрел на  часы,  впереди
были долгий вечер и ночь.
   - Полковник Пуллер! Полковник  Пуллер!  Это  был  Питер  Тиокол.  Прытко,
по-мальчишески, задыхаясь от возбуждения, он словно сумасшедший бежал к ним.
   - Кто это может быть? - встревоженно спросил Герман.
   - Я... я не знаю, - пробормотала Бет Хаммел.
   - Может быть, это летчик? - предположила Пу.
   - Мама, это наверняка моя учительница - хочет узнать, почему я не  пришла
в школу, - вмешалась Бин. Герман притянул Бет к себе.
   - Кто? - требовательным голосом произнес он.
   - Герман, ты делаешь маме больно, - воскликнула Пу. - Ты  заставляешь  ее
плакать, моя мама будет плакать. Герман, не делай больно моей мамочке.
   Пу заплакала.
   - Если это соседи, то они знают, что я дома, - выдавила из себя Бет.
   Разозлившийся Герман задумался.
   - Ладно, - произнес он наконец, - открой. Но ничего не говори.  Помни,  я
буду стоять за дверью и слушать. Не вздумай глупить. Не забывай о детях и не
заставляй нас сделать то, чего мы вовсе не хотим делать.
   Он отпустил Бет.
   - Прошу без глупостей. - Он прижал глушитель "узи" к  ее  ребрам,  прижал
легонько, но Бет сразу почувствовала это.
   Бет поднялась по ступенькам. Подходя к двери, она  заметила  тень  позади
окошка.
   - Кто там?
   Боже, это была соседка Кэти Рид.
   - Бет, что происходит, ты слышала? Разбились три  самолета.  Говорят,  на
Саут Маунтин ужасная стрельба, полиция штата  перекрыла  все  дороги.  А  на
дороге, которая ведет в гору, утром был взрыв. Говорят, в долине вертолеты и
солдаты...
   - Я не знаю. В новостях ничего не передавали.
   - Боже, ты не думаешь, что у них там наверху может быть газ или что-то  в
этом роде и произошла утечка. Что же это за телефонная станция?
   - Я... я  не  знаю,  -  промямлила  Бет.  -  Если  бы  была  какая-нибудь
опасность, власти наверняка предупредили бы нас.
   - Я так напугана. Бет. Брюса  нет  дома.  Бет,  он  забрал  машину,  если
придется эвакуироваться, ты захватишь нас? Боже, Бет,  у  меня  же  близнецы
и...
   - Ох, Кэти, не волнуйся. Если дойдет до этого, то я вас заберу, клянусь.
   Иди домой и успокойся. Если я что-нибудь услышу, то сообщу тебе. Обещаю.
   - Не забудешь?
   - Нет, клянусь. Клянусь.
   - Спасибо, Бет. Большое спасибо.
   Соседка направилась домой, а Бет закрыла дверь.
   - Мамочка, почему миссис Рид плакала? Она испугалась Германа?
   - Нет, моя сладкая, она просто расстроена. Я все правильно сделала?
   - Все отлично, - заверил Герман. - Все хорошо, леди, вы вели  себя  очень
хорошо.
   - Кто ты? - спросила Пу. - Ты ведь не  из  наших  мест,  да?  Ты  приехал
издалека.
   - Очень издалека, - ответил Герман.
   - Да в чем дело, доктор Тиокол? - спросил Дик Пуллер, отходя от Скейзи.
   - Я только что понял одну вещь. Мне...  мне  следовало  подумать  об  это
раньше. - Питеру сразу бросилась в глаза какая-то натянутость  в  отношениях
между офицерами, ему стало неприятно, словно он, как непрошенный собеседник,
вмешался в напряженный, на высоких тонах, этакий семейный спор. И все же  он
решил говорить.
   - Возможно, это как-то  поможет.  Вам  тоже  надо  это  послушать,  майор
Скейзи.
   - Говорите.
   - Нам кажется, мы знаем, кто выдал все секреты Сауг Маунтин, я  рассказал
об этом агентам ФБР. Понимаете?
   - Что?
   - Теперь мы считаем, что этот человек  сфотографировал  все  документы  и
чертежи у меня дома. Я допустил оплошность и...
   - Ближе к делу.
   - Понимаете, этот человек покинул мой дом до  того,  как  были  полностью
готовы все чертежи. Понимаете?
   Было совершенно ясно, что они не понимали. Офицеры  смотрели  на  Питера,
как на идиота. Военные, сказал он себе, спокойнее, разжуй им все, объясни по
порядку.
   - Она ушла до того, как было сконструировано хранилище  для  ключей.  Так
что тот, кто все это затеял, ничего не знал о хранилище. До того момента...
   - До какого?
   - Две недели назад она вернулась, сказала,  что  передумала,  что  пришла
увидеть меня... ладно, не буду утомлять вас ненужными деталями. Но она  была
в доме, тогда я в последний раз переспал с ней. Хранилище  для  ключей  было
модернизировано, и они прислали  мне  окончательный  вариант  чертежей.  Она
могла их увидеть.
   - Доктор Тиокол, при всем уважении к вам я не понимаю, куда  вы  клоните,
сказал Пуллер, бросая на Питера яростный взгляд и весь дрожа от  нетерпения.
Мы уже знаем, что произошла утечка информации ..
   Осел! - подумал Питер. Глупый осел!
   - Если они узнали о хранилище для ключей, то всего лишь две недели назад.
   А это  слишком  поздно.  Вполне  вероятно,  что  им  было  поздно  менять
первоначальные планы. Тогда среди них нет  сварщика.  Значит,  сварщика  они
должны были найти здесь, на месте. Неужели не  понимаете?  Они  должны  были
нанять или похитить сварщика, или что-то в этом  роде.  Наверняка  это  было
сделано перед самым нападением - не станут же они держать  его  у  себя  две
недели. Если все так, то мы сможем проследить это.
   - Очень хорошо.
   Глаза офицеров оставались  безучастными,  в  их  рассеянных  взглядах  не
промелькнуло ни искорки энтузиазма. Они так и не понимали, о чем идет речь.
   - Послушайте, если вы собираетесь заставить человека  выполнить  для  вас
какую-то работу, то как вы можете  этого  добиться?  Предположим,  грабители
пытаются заставить директора банка открыть сейф. Что они будут  делать?  Они
захватят заложников, оставят кого-нибудь у него дома сторожить жену и детей,
верно? Возможен и здесь тот же случай. Не исключено, что  совсем  рядом  они
держат заложниками чью-нибудь жену или детей. А если...
   - Захватить в плен! - в первую очередь дошло до Скейзи. - Мы захватим  их
и выясним, с кем имеем дело.
   Но Дик Пуллер уже не услышал этого, он спешил в штаб, где быстро разыскал
своего молодого помощника из ФБР Джеймса Акли, который  несколько  последних
часов сидел на телетайпе, получая информацию и составляя отчеты  для  ФБР  о
ходе операции. Он чувствовал себя виноватым,  что  не  помогает  Пуллеру,  и
боялся, что пол