к,
ненавидя себя за это. Ему захотелось позвонить жене или дочерям,  но  он  не
мог этого сделать. Дженни была  замужем  за  майором-десантником  и  жила  в
Германии, Триш училась в юридическом колледже в  Иеле.  А  Филлис...  Филлис
просто растеряется, если он позвонит. Ведь он раньше никогда не звонил ей, а
только отправлял короткие сухие письма из разных горячих  точек,  в  которых
бодро лгал насчет  пищи  (которая  всегда  была  плохой),  насчет  опасности
(которая всегда была серьезной) и насчет женщин (которых у него всегда  было
много). Так что если он сейчас позвонит ей, то напугает до смерти, а  что  в
этом хорошего?
   - Сэр, Сиксган-1 и 2 взлетели, - доложил связист. Это были его  воздушные
силы.  Два  боевых  вертолета,  которым  предстоит   перевозить   войска   и
действовать в опасной зоне, где их ждет верная смерть от "стингеров".
   - Понял, - ответил Пуллер. Теперь уже  не  он  будет  дирижировать  боем,
события станут разворачиваться независимо от него. Задачи  поставлены,  даны
последние наставления, вес теперь зависит от солдат и их оружия.
   - Сэр, Хавбек и Бинсталк вышли на исходные позиции.
   Это рейнджеры, поддерживаемые пехотой.
   - Понял.
   - Сэр, Кобра-1  докладывает,  что  погрузка  в  вертолеты  завершена.  Им
что-нибудь передать?
   - Нет, ничего. От Браво что-нибудь слышно?
   - Пока ничего, сэр.
   - Вызывайте их, -  приказал  Пуллер,  представив  себе,  как  медленно  и
неуклюже  продвигаются  в   темноте   малочисленные   остатки   Национальных
гвардейцев к своей запасной позиции - левее направления атаки,  проваливаясь
в глубокий снег, пробираясь между деревьями, испуганные, уставшие  и  очень,
очень замерзшие. Да, от Браво нельзя ожидать быстрых действий.
   - Сэр, уже почти время. Вы сами сядете к радиостанции?
   - Да, подождите минутку, - ответил Дик, прикуривая новую сигарету.
   Он чувствовал, как внутри у него все сжимается, сильнее и  сильнее,  даже
трудно дышать. Болели легкие, ныли суставы. Можно совершить массу ошибок, их
и так  уже  сделано  достаточно.  В  любой  операции  надо  рассчитывать  на
шестьдесят процентов ошибок.  Победа  в  войне  не  имеет  ничего  общего  с
гениальностью, надо просто демонстрировать  свою  мощь  и  совершать  ошибок
меньше, чем твой противник.
   Тоже мне, Наполеон нашелся! Но теперь уже ничего не  поделаешь,  остается
просто ждать еще несколько минут.
   В этот самый момент  на  Гавайских  островах  Раймонд  Спронс  отправился
спать, считая, что сделал все что мог.
   Ю.С. Грант напился. Джордж Паттон читал лекцию о патриотизме.
   Айк Эйзенхауэр молился.
   А Дик Пуллер вернулся к своей работе.
   Размышляя о том, что остается всего несколько  минут,  а  он  мог  что-то
упустить,  Дик  принялся  заново  перелистывать  фотографии  и  документы  о
спецназе, поступившие  за  последний  час.  Их  было  слишком  много,  чтобы
тщательно  просмотреть  все,  и  Пуллер  просто  пробегал  их  глазами,  ища
сообщения о подобных операциях... так, вслепую, наудачу.
   Досье содержало несколько  сообщений  об  известных  операциях  спецназа,
рассказы перебежчиков (естественно, из других подразделений,  потому  что  в
спецназе никогда не было перебежчиков), фотографии, сделанные со  спутников,
газетные вырезки, короче, все, что ЦРУ удалось собрать за тридцать лет.
   Медленно, скорее чтобы отвлечься от тревожных  мыслей,  чем  по  какой-то
определенной причине, Дик листал документы, бегло просматривал их.
   А  что,  если  рейнджеры  застрянут,   а   эти   красивые   мальчики   из
церемониального батальона окажутся на самом деле годными только для парадов?
   А что, если у русских больше людей и боеприпасов, чем мы предполагаем?
   Что, если между Пашиным и ключом уже менее тонкая стенка титана,  чем  мы
думаем?
   Что, если Тиокол не сможет открыть дверь в шахту?
   Что, если штурмовой отряд группы Дельта не пробьется в центр запуска?
   Что, если...
   И тут глаза Пуллера наткнулись на что-то.
   - Отбой атаки! - закричал он. - Приказ всем остановиться!
   - Сэр, я...
   - Всем остановиться!
   Сначала на том конце  провода  молчали,  потом  послышались  приглушенные
голоса - это агенты  ФБР  совещались  между  собой,  что  им  делать.  Питер
подумал, что сейчас по другой линии они пытаются выяснить, действительно  ли
это звонит доктор Тиокол, поэтому  он  стоял  и  ждал.  У  него  было  такое
ощущение, словно грудь наполнилась гравием, и дыхание со свистом пробивается
через камешки.
   Довольно забавно, подумал Питер. Сегодня вечером  может  наступить  конец
света, и меня это  совсем  не  беспокоит.  А  вот  в  ожидании  предстоящего
разговора с женой я дрожу, как лист.
   Хватит ли у него сил выдержать еще несколько минут?
   Господи, наконец-то ее голос.
   - Питер?
   В голосе Меган звучали печаль и сожаление. Она не извинялась, нет, но как
мягко Меган произнесла его имя. Эта мягкость таила  намек  на  то,  что  она
осознает всю ответственность за возможные последствия  своего  поступка.  Ее
голос сделал то, чего он так не хотел.  Питер  простил  Меган  все  сразу  и
полностью.
   Капитуляция  была  моментальной.  Он  понял,   что   пропал,   морального
превосходства и решительности как не бывало.
   - Привет, - тоже мягко и нерешительно поздоровался Питер. - Как ты?
   - Боже, Питер, все это так отвратительно. Это ужасные люди, они уже много
часов торчат здесь.
   - Да, приятного мало, - ответил он и тут же разозлился на себя за то, как
сразу  согласился  с  ней.  -  Послушай,  ты  должна  им   все   рассказать.
Впоследствии тебе зачтется активное сотрудничество с властями.  Я  тебе  это
обещаю.
   - Надеюсь, но все равно  это  так  отвратительно.  Они  отправят  меня  в
тюрьму, да?
   - Хороший адвокат вытащит тебя. Твой отец знает самых  лучших  адвокатов,
он поможет тебе выпутаться.
   Обещаю, Меган. - Питер глубоко вздохнул. - Послушай,  не  знаю,  что  они
сказали тебе...
   - Не слишком много. Происходит что-то ужасное, да?
   - Просто кошмар.
   - И все по моей вине?
   - Нет. Это только моя вина. Теперь я это понял. Понял, что был игрушкой в
их руках и облегчил осуществление их планов. А теперь мне нужна твоя помощь.
   Совершенно искренняя, максимальная помощь.
   - Хорошо. Говори, что я должна делать. Питер задумался.
   - Этот советский офицер, которого ты опознала. Ну тот, пожилой, Пашин.
   Наступило молчание. Питер подождал, сколько смог вытерпеть, а потом снова
заговорил сам:
   - Каким-то образом все это связано лично с ним, все это очень  интимно  и
лично, касается только его и меня. Вот почему ты была так важна для него.
   Меган, я должен пойти туда, куда идти боюсь, увидеть  то,  чего  не  хочу
видеть. И отвести туда должна меня ты. Будь сильной, дай мне увидеть правду.
Это будет самый важный поступок в твоей жизни, понимаешь?
   Голос Питера дрожал от волнения, он  старался  подбирать  верные,  нужные
слова. Но они предательски разбегались, ускользали  от  него,  он  слышал  в
собственном голосе высокие, странные тревожные нотки. Уж не плачет ли он? Но
нет, слез вроде бы не было.
   Меган так же молчала, потом наконец сказала:
   - Питер, вокруг  меня  так  много  людей,  не  заставляй  говорить  в  их
присутствии. Нельзя ли сделать это позже, когда мы будем  одни?  Я  расскажу
тебе все, но только наедине.
   - Нет времени, Меган. У меня к тебе один вопрос. Только один.
   Питер ждал, но Меган не пыталась помочь ему. В затянувшейся тишине  Питер
подумал о ее любовнике Ари. Хорошим он был любовником? На самом  деле  лучше
меня?
   Прекрати, мысленно оборвал он себя.
   Он же сам шел к этому и теперь, когда подступил вплотную, испугался.
   Ты же можешь смотреть на что угодно. Ты реалист Ты сильный. Только так ты
победишь его.
   - Поправишь меня, если я не прав. Я догадался, как он  думает.  Теперь  я
могу читать его мысли, понимаю его.
   - Ари?
   - Ари! Ари пустое место, Меган. Ари просто инструмент, вроде  щипцов  для
волос. Нет, речь идет о другом человеке. О  том,  кто  держит  в  руках  все
ниточки и дергает за них. Меган, вспомни,  была  ли  такая  ночь,  когда  ты
отключалась?
   Может быть, слишком много выпила или  очень  устала,  что-нибудь  в  этом
роде?
   Какая-нибудь ночь, когда ты  просто  отключалась  на  четыре-пять  часов?
Конечно, ты можешь и не помнить этого, твое  подсознание  не  готово  еще  к
этому. Но была ли такая ночь, когда... когда ты  действительно  не  помнила,
что произошло?
   Меган молчала, что еще более усилило подозрение Питера.
   Потом он услышал ее голос:
   - Он сказал, что это от шампанского. Что я его  слишком  много  выпила  и
отключилась. Мы тогда ходили в ресторанчик в Миддлбурге в  Виргинии,  у  нас
был "романтический  уик-энд".  А  в  субботнюю  ночь  я  отключилась.  Когда
проснулась, могу сказать, что... это было очень романтично.
   Питер кивнул.
   - А когда это было?
   - Две недели назад.
   - После...?
   - Да, после того, как я была с тобой. От тебя я направилась прямо к Ари.
   Извини.
   - И тогда ты видела его в последний раз?
   - Да, я сфотографировала некоторые твои документы  и  отдала  ему  пленку
вместе  с  фотоаппаратом.  В  тот  раз  мы  не  стали  пользоваться  обычной
процедурой передачи пленок и пошли в этот ресторанчик. А на  следующее  утро
он оставил меня. Сказал, что возвращается в Израиль к жене. Просто  ушел.  Я
плакала, умоляла его. Он ударил меня. Питер, он ударил меня, а затем ушел  и
оставил, словно я вообще не имела для него никакого значения.
   А ты и не имела, подумал Питер.
   - Понятно, - промолвил он. - Ты мне здорово помогла.
   - Питер, это все? Ты позвонил...
   - Меган, с тобой все будет в порядке. Адвокат тебя вытащит. А  эти  парни
из ФБР... тебе надо их слегка очаровать. Они растают. В конце концов, они же
мужчины. А когда все закончится...
   - Боже мой, Питер, там опасно? Но ты  же  в  безопасности,  да?  Ты  ведь
далеко от того места, где  стреляют,  правда?  Ты  же  не  совершить  ничего
глупого...
   Теперь он был совершенно разбит, чувствовал, как силы покидают его. Питер
представил  себе  Меган  в   темной   комнате,   одурманенную   наркотиками,
беспомощную, безвольную. Интересно, чем они ее опоили и насколько  она  была
беспомощна? Да, она наверняка совершенно беспомощна, они могли делать с  ней
все что угодно. От этой мысли слезы хлынули у него из глаз, он почувствовал,
что всхлипывает, как ребенок.
   - Детка, когда все закончится, - услышал Питер свой голос,  -  мы  сможем
уехать в  Нью-Йорк.  Начнем  другую  жизнь,  клянусь  тебе.  Мы  переедем  в
Нью-Йорк, и ты сможешь общаться  с  людьми,  которые  тебе  нравятся,  а  я,
возможно, займусь преподавательской деятельностью или...
   Он слышал, что она тоже плачет.
   - Я так скучаю без тебя, - вымолвила сквозь слезы  Меган.  -  Питер,  мне
очень  жаль,  что  все  так  получилось.  Прости  меня  и  будь   осторожен,
пожалуйста, держись подальше от...
   - Доктор Тиокол!
   Резкий крик Дика Пуллера вернул Питера к действительности.
   - Меган, я должен идти.
   - Тиокол! Вы мне срочно нужны!
   - Я должен идти, - снова повторил Питер. - Спасибо, думаю, что  теперь  я
справлюсь с этим человеком. - И он  положил  трубку.  Наверное,  пиджак  был
слишком тесен Питеру, потому что он внезапно сорвал его и  швырнул  в  угол.
Вот теперь он чувствовал себя гораздо лучше.
   Он обернулся, стараясь избегать взглядов изумленных связистов,  и  увидел
Пуллера, который спешил к нему, размахивая фотографией.
   - Питер, посмотрите. Скажите, это действительно то, о чем я думаю?
   Питер  заморгал  глазами,  сгоняя  слезы.  Он  чувствовал  себя  дураком,
идиотом, но отметил про себя, что Пуллер слишком возбужден,  чтобы  заметить
его состояние. Значит, фотография. Он увидел то, что и  предполагал  увидеть
сделанный с очень большой высоты снимок Саут Маунтин. Питер  различил  крышу
пункта управления запуском, крышу казармы, ограждение из  колючей  проволоки
по периметру, дорогу, ведущую в гору.  И  все-таки  было  что-то  не  то  на
снимке, какие-то маленькие неточности  в  расположении  зданий  относительно
друг друга: не тот угол, что ли? Питер сосредоточился, но понять не мог...
   - Это только что поступило из ЦРУ. Фотографию эту сделали со спутника три
месяца назад над Новомосковском, расположенном вблизи  Днепропетровска.  Там
большой тренировочный лагерь спецназа. Проклятье, если бы они тогда обратили
на это внимание, если бы в этом чертовом ЦРУ сидели люди поумнее...
   Питер продолжал внимательно разглядывать фотографию.
   - Вот здесь они и готовились к операции. Это их тренировочная площадка.
   Что-то здесь было не так. Питер заметил на земле нечто вроде диагональных
борозд  в  виде  сержантских  Нашивок  или  каких-то  гигантских  следов  от
покрышек, пересекавших вершину горы.
   - Что это такое? Что означают эти линии? Пуллер посмотрел на фотографию.
   - В этом все и дело, поняли? Это траншеи. Вот что они  прятали  под  этим
чертовым брезентом. Питер не понимал.
   - Перед вами, доктор Тиокол, схема обороны Ясотого. Видите,  эти  траншеи
имеют  конфигурацию  буквы  "V",  упирающейся  основанием  в  здание  центра
запуска.
   - Да.
   - Противник будет отходить назад, оставляя окоп за окопом,  к  последнему
укреплению. Атакуя, мы всегда будем оказываться в зоне перекрестного огня  с
двух сторон траншей, выкопанных в виде буквы "V". Обойти с фланга их нельзя,
траншеи раскинуты очень широко, готов поспорить, что они связаны между собой
тоннелями, которые они будут взрывать по  мере  отступления.  Такую  тактику
использовали моджахеды в Афганистане. При штурме горы, укрепленной  подобным
образом, можно потерять тысячу человек. Да, этот Ясотый имеет  представление
о боевых действиях в горах. Каждый окоп обойдется нам в час времени и  сотни
убитых. Даже продвигаясь вперед, мы снова и  снова  будем  под  перекрестным
огнем, в этих траншеях наша атака просто захлебнется.
   Но Питер не мог оторвать глаз  от  фотографии  и  слушал  полковника  без
особого внимания. Ведь было же в ней что-то. Что-то такое, что он  знал,  но
пока еще не понял. Мозг Питера  пылал,  пытаясь  собрать  воедино  отдельные
догадки.
   - Посмотрите! - внезапно закричал Питер. - Посмотрите! Сюда! - Он  понял,
что в фотографии не давало ему  покоя.  Ведь  ему  столько  раз  приходилось
бывать на вершине Саут Маунтин во время  строительства  комплекса.  Он  знал
гору так же хорошо, как тело Меган. Никто не знал ее лучше него.
   - Смотрите, вот Они не потрудились воткнуть деревья  справа  и  слева  от
зоны  штурма,  просто  оставили  там  голое  место,  но   рельеф   местности
постарались скопировать с максимальной  точностью.  Дело  в  том,  что  свои
спутниковые фотографии они сделали давно  и  не  потрудились  сверить  их  с
последними снимками.
   Смотрите, на самом деле мы передвинули  казарму  примерно  на  пятнадцать
футов левее, а это дополнительное крыло к зданию центра  запуска  так  и  не
построили, хотя на планах, которые они получили от Меган, оно было. Но самое
главное, что у них тут нет ручья. Его нет, потому что его не было.
   Пуллер смотрел на него, ничего не понимая.
   - Черт побери, о чем это вы?
   - Вы сказали, что придется атаковать только узким фронтом и  единственное
направление атаки идет вот по этому лугу. Правильно? И люди все время  будут
под перекрестным огнем, верно?
   Дик молча смотрел на него.
   - Но есть вариант. Вот здесь, слева, русло ручья. - Палец Питера ткнул  в
отвесную скалу.
   - Это место  считается  непроходимым,  скала  здесь  слишком  крутая  для
подъема, но говорю вам, что здесь проходит русло ручья.  Вы  можете  послать
сюда людей  и  атаковать  противника  с  другой  стороны.  Вам  не  придется
атаковать только на узком фронте. Пошлете людей сюда  и  атакуете  слева,  в
обход этой ловушки из траншей. Клянусь, там есть  это  русло.  Ручей  высох,
зимой его не видно из-за снега, а летом из-за деревьев, но он  там  есть,  и
это еще один путь на вершину.
   Пуллер сверлил его взглядом.
   - Идемте со мной.
   Они прибежали на командный пункт и принялись  разглядывать  геодезическую
карту.
   - Доктор Тиокол, здесь не отмечено никакого ручья.
   - Это карта 1977 года. А ручей мы обнаружили в прошлом году,  когда  вели
земляные работы. В этом все дело. Говорю вам,  вы  сможете  зайти  во  фланг
противнику, а он этого не заметит. -  Палец  Питера  ткнулся  в  отметку  на
карте. Вы же послали сюда людей. Вот они и пройдут по руслу ручья  и  ударят
во фланг.
   Рейнджеры и пехота этого сделать не смогут.
   Пуллер склонился над картой.
   - Вот эти люди, - крикнул Питер и снова ткнул пальцем в отметку на карте,
подразумевая отправленных туда солдат. - Кто там будет?
   - Рота Национальной гвардии, - ответил Пуллер. - Вернее, то, что  от  нее
осталось.
   Уоллс стоял у подножия ракеты.
   Она возвышалась над ним в тусклом сером свете. Рядом с ней он  чувствовал
себя таким маленьким.
   Уоллс протянул руку и потрогал корпус ракеты - вовсе не такой холодный  и
влажный, как он себе представлял. Хотя ракета и не реагировала на его робкие
прикосновения, не вбирала в себя тепло и  энергию  его  рук,  для  него  она
была... чем-то особенным... ничем.
   Он не понимал ее, не чувствовал, она не имела для  него  смысла.  И  дело
совсем не в том, что Уоллс был просто  карликом  рядом  с  этой  семиэтажной
высотой.
   Она оставалась для него абстракцией, не имеющей никакого смысла. Он  даже
не затруднял себя рассуждениями, как подступиться к  ней.  Громадная  черная
гладкая глыба, находящаяся за пределами его понимания, плывущая  над  ним  в
полутемных бликах - вот и все. У глыбы не было человеческого лица.  Какая-то
она... особенная, что-то непонятное, чему глубоко плевать на него, Уоллса.
   Странно, но ракета словно одурманивала его, Уоллс почувствовал себя  так,
словно наглотался наркотиков. Она вся светилась загадочным светом, как будто
окруженная этаким ореолом. Наверное, ракета пришла  из  потустороннего  мира
или из чего-то такого, с чем ему пришлось однажды столкнуться  во  Вьетнаме:
такое чувство вызвала у него гигантская каменная голова с толстыми губами  и
пронзительным взглядом, стоявшая среди ярких цветов. И можно  было  смотреть
на нее хоть целый век или два, но так ничего и не понять.
   Уоллс осторожно обошел  ракету,  хотя  между  ее  корпусом  и  окружавшей
бетонной стеной было не слишком много места. Он  так  и  пробирался  кругом,
запрокинув голову и раскрыв рот. Но не заметил ничего нового,  ракета  везде
выглядела одинаково.
   У него разболелась голова,  он  начал  различать  какие-то  слабые  шумы,
что-то вроде тикания,  жужжания,  слабой  вибрации  и  одновременно  с  этим
почувствовал запах проводов, бетона и  парафина.  Эти  запахи  указывали  на
наличие электричества.
   Он снова с любопытством оглядел ракету: она не отвечала его прежним о ней
представлениям. Например, не было стабилизаторов. А как же управлять ракетой
без стабилизаторов? Не было на корпусе никаких цифр, ему же казалось, что по
крайней мере на корпусе должна быть надпись "ВВС  США",  как  у  тактических
ракет, которые он видел во Вьетнаме.  Он  не  представлял  себе  ракеты  без
громадной вышки, возле которой суетятся люди.
   Но ничего этого не было. Похоже, ракета вообще не могла летать, настолько
огромной она ему казалась. Громадная труба просто сидела  на  тонких  балках
фермы, больше никаких сложных конструкций, отводящие газы трубы уходили вниз
в шахтный ствол. Верха ракеты Уоллс видеть  не  мог,  ее  корпус  терялся  в
темноте на высоте примерно семидесяти футов.  А  еще  выше,  примерно  футов
через сто, проступало что-то  вроде  закрытого  люка  шахты,  который  снизу
казался всего лишь небольшой дырой, проникнуть в которую мог только человек.
   Уоллс задумался. Что делать? Должен ли он взорвать ракету? Уверенности  в
этом у него не было, он попытался прип