ядок и сумятица, царившие в помещении, ясно говорили, что "штаб" пережил
крайне тревожную ночь. К этому прибавлялась еще и критичность нашего положения,
ибо каждую минуту к городу могли подойти броневые поезда красных. Донесения
сотника Гавриленкова становились все более и более неутешительными. Он сообщал,
что большевики крупными силами энергично продолжают наступление, что железная
дорога ими быстро восстанавливается и что он скоро будет вынужден оставить хут.
Мишкин и отойти к городу.
Вот при каких необычайно тяжелых условиях новым лицам пришлось принимать бразды
правления и становиться во главе казачьего движения.
После моего доклада обстановки и всех обстоятельств, только, что проведенной
ночи, новый командующий армией Ген. К Поляков принял решение -- оставить город,
уйти в район станицы Заплавской, переорганизовать дружины в станичные полки,
придать им стойкость и затем уже пытаться освободить столицу Дона --
Новочеркасск.
В новом штабе на меня были возложены функции, как бы 1-го
генерал-квартирмейстера, т. е. ведение оперативной частью, разведкой, службой
связи, организационными и другими вопросами, с непосредственным подчинением мне
офицеров генерального штаба 85).
О принятом решении оставить город мы широко оповестили население города,
особенно офицерство, предложив всем желающим покинуть город вместе с нами.
После полудня, в северный отряд нами было послано приказание незаметно начать
постепенный отход к ст. Заплавской. К этому времени жидкие цепи сотника
Гавриленкова, оказывая посильное сопротивление противнику, уже откатились к
городу. С целью возможно дольше задержать большевиков на окраине города, наспех
были составлены две сотни из толпившихся около атаманского дворца добровольцев и
посланы на усиление команды Гавриленкова. Красные наседали и наше положение с
каждым часом становилось безнадежнее. Гул артиллерийских выстрелов, пулеметная и
ружейная стрельба на окраинах и даже в самом городе, наглядно показывали
приближение конца нашего пребывания в Новочеркасске. Нам было особенно важно,
как можно дольше удержать в своих руках железнодорожную станцию и восточную
окраину Новочеркасска. В противном случае
84) Впоследствии известный командующий Донскими армиями. В то время ни ген. К.
Полякова, ни полк. С. Денисова я не знал.
85) Кроме меня и подп. Рытикова в штабе находились еще подполковники Шляхтин и
Дронов.
171



большевики отрезали нам единственный путь отступления. Необходимость отхода,
казалось, окончательно созрела.
Трезво оценивая обстановку и опасаясь, что потеря нами Новочеркасска может убить
в казаках веру в конечный успех борьбы с большевиками, командующий армией счел
целесообразным, вместе с членами "Совета Обороны" немедленно отправиться в ст.
Кривянскую, где скопилось уже много бежавших дружинников. Там он намеревался
собрать станичный сход, переговорить с казаками, объяснить им обстановку,
успокоить их, поднять среди станичников упавший дух и убедить их не отчаиваться
и не класть оружие до конечной победы. Мне командующий приказал сопровождать
его, а вывод "частей" из города возложил на начальника штаба полк. С. Денисова.
Сев в автомобиль, приготовленный заботами урядника У. и взяв с собой часть
телеграфного и телефонного имущества, мы отправились в ст. Кривянскую. Однако,
отъезд командующего армией, некоторыми чинами штаба, настроенными панически, был
истолкован по-своему. Несколько офицеров, как мне потом рассказал полк. Денисов,
пользуясь царившей суетой и наличием свободных автомобилей, бросилось к ним,
чтобы овладеть ими. Но этому их намерению во время воспротивился полк. Денисов.
Он буквально вытащил их из автомобилей и приказал все время оставаться при нем,
помогая ему" в руководстве отступлением неорганизованных и к тому же панически
настроенных людей.
Справедливость требует особенно отметить, что полк. Денисов проявил тогда не
только редкое спокойствие и распорядительность, но и выказал большое мужество и
личную храбрость. Часто только своим примером, он увлекал малодушных и спасал
положение. До последнего момента Денисов оставался в городе, дав этим
возможность всем желающим покинуть город, не забыв своевременно снять и все наши
караулы. Свой "арриергард" он составил, главным образом из милиционеров и
офицерской дружины полк Киреева. Ими он занял вокзал и в короткий срок навел
здесь порядок. Железнодорожники явно сочувствовали большевикам, но несмотря на
это Денисов под страхом расстрела, заставил их пустить навстречу бронепоезду
красных паровоз. Последний где то в нескольких верстах от города свалился и
загромоздил путь. Вследствие этого большевистский бронепоезд уже не мог
безнаказанно с близких дистанций обстреливать орудийным огнем вокзал и город. На
вокзале Денисов задерживался довольно долго, все время личным примером
воодушевляя казаков. Все кто хотел покинуть Новочеркасск, могли выйти из города
и беспрепятственно переправиться через р. Тузлов. Только после этого полк.
Денисов во главе "арриергар-да", нагруженного патронами, снарядами, замками от
орудий и другим военным имуществом, оставил станцию и начал в брод переходить р.
Тузлов. Местные большевики, преимущественно железнодорожники, видимо, этого
ждали. Тотчас же с крыш и окон по отступающим был открыт жестокий ружейный
огонь. Проходить приходилось по совершенно открытой равнине, но, к счастью,
стреляли беспорядочно и наши потери оказались ничтожными.
Начинало смеркаться, когда хвост отступающих перешел р. Тузлов. На западной
окраине ст. Кривянской спешно выставили жидкое сторожевое охранение под командой
В. Ст. Фетисова.
172



Новочеркасск снова перешел во власть красных.
Со всех сторон на восток группами и в одиночку тянулись люди. Большинство громко
обменивались впечатлениями дня. Многие, как часто бывает, открыто во всем винили
начальство. Лучше всех, были настроены казаки -- старики и станичники Кривянцы.
Они решительно говорили, что несмотря на неудачу, они будут продолжать борьбу до
тех пор, пока не прогонят последнего большевика с Дона.
Часам к 5 вечера станичная площадь Кривянки, двор станичного правления и
прилегающие улицы, были заполнены чрезвычайно пестрой толпой, как по составу,
так и одеянию. Скорее казалось, что происходит большая и шумливая ярмарка. В
огромной и шумной толпе в хаотическом беспорядке мелькали офицерские, чиновничьи
и солдатские шинели, штатские пальто, дамские шубы, шляпы, белые косынки,
картузы, папахи и традиционные платки казачек. Среди множества телег, груженных
домашним скарбом, лошадей, скота, овец и многочисленных собак, неистово лаявших,
бегала плачущая детвора, ища родителей. Кое-где виднелись женщины с грудными
детьми. Все находились под впечатлением пережитого, все были в
нервно-приподнятом настроении. Военное командование и члены "Совета Обороны"
должны были проявить нечеловеческие усилия, дабы хоть немного успокоить это
бушующее море и не дать еще больше разгореться страстям. Принятые в этом
отношении меры, уже начали давать положительные результаты, как вдруг неожиданно
со стороны Новочеркасска, раздались орудийные выстрелы и несколько шрапнелей на
большой высоте, разорвалось над станицей. Словно по команде, охваченные паникой,
все стихийно ринулись на восток к Заплавам, дальше от города, дальше от
противника. Через несколько минут площадь была пуста. На ней задержались лишь
чины штаба в ограниченном количестве, члены "Совета Обороны", небольшое число
офицеров, да несколько десятков казаков, не считая выставленного сторожевого
охранения. Станица совершенно опустела. Такой неожиданный оборот дела грозил нам
лишением нас нашей "армии". Дружинники могли, минуя Заплавы, разойтись по своим
станицам. Собрать их потом и поднять против большевиков, едва ли бы удалось, тем
более, что они уже достаточно были деморализованы неудачей. Поэтому, первой
нашей заботой было каким-нибудь способом не допустить дружинников распылиться по
домам. Употребить для этого силу мы не могли, ибо никакой надежной вооруженной
воинской частью мы фактически не располагали. Нам оставалось одно --
единственное средство -- попытаться убедить казаков словом. Иного выхода не было
и мы решили испробовать это последнее средство. Посадив в автомобили по
несколько вооруженных казаков под командой офицеров или влиятельных стариков из
"Совета Обороны", мы выслали их на главные перекрестки дорог, дабы они
попытались убедить казаков не расходиться по домам, а идти. всем на Заплавы,
которые мы решили сделать пунктом сосредоточения всех дружинников. Вместе с тем,
с надежным гонцом послали станичному атаману Заплавской станицы приказание
выставить вокруг станицы вооруженные заставы и никого не выпускать из Заплав и
Бессергеневки 86). Дав затем нужные
86) Эти станицы расположены почти рядом.
173



указания начальнику сторожевого охранения у ст. Кривянской В. Ст. Фетисову и
предоставив свои автомобили раненным и больным, мы, т. е. командующий армией,
начальник штаба и я, в сопровождении небольшой группы офицеров и казаков,
отправились пешком на Заплавы, -- цель нашего похода, надежда на отдых и база
для дальнейшей борьбы. Настроение было грустное. Шли молча, понуря головы,
стараясь заглянуть вперед и разгадать неизвестное будущее. В станице Кривянской
начались пожары. Жуткое зарево их огней далеко отражалось на горизонте, еще
более удручая настроение. Оглядываясь временами назад, я в неясном вечернем
тумане различал мерцание тусклых огней родного мне Новочеркасска.
Только около полуночи мы достигли ст. Заплавской. Нас встретил станичный атаман
из бывших урядников. Он весьма разумно рассказал нам о положении в станице.
Выставленные им по нашему приказанию заставы никого не пропустили далее, почему
станицы Заплавская и Бессергеневская оказались забиты дружинниками и беженцами
до отказа. Эти сведения нас немного утешили. Где-то в глубине души начинала
теплиться надежда, что наше дело еще не совсем проиграно.
В конец измученный нервной беспрерывной работой последних дней, бессонными
ночами, недоеданием и утомительной ходьбой, я едва держался на ногах, не будучи
уже в состоянии преодолевать свою усталость. Сказав об этом полк. Денисову, я
пошел в соседнее здание школы, где и свалился на первой парте. В тот момент я ни
на какую работу способен не был. Меня охватила странная апатия. Я испытывал лишь
непреодолимую и безотчетную потребность, во что бы то ни стало, отдохнуть и
забыться хотя бы на короткое время. Но ночью, несмотря на крепкий сон, я был
разбужен дикими криками пьяных голосов. Оказалось, что это была сотня пьяных
Кривянцев, решившая учинить над офицерами штаба самосуд, считая их виновниками в
оставлении большевикам Новочеркасска, а главное их станицы. Охраны у нас не
было. Все казаки спали мертвым сном. Только мужество и редкое самообладание
полк. Денисова спасло положение. Он смело вышел к казакам и стал толково
объяснять им положение. Он простыми словами сумел доказать им не только
преступность их решения, но и заставить их смириться и подчиниться. Казаки
притихли. Наиболее буйных оставили в Заплавах, а остальные покорно отправились
на позицию в район ст. Кривянской в распоряжение В. Ст. Фетисова. Если бы только
не выдержка полк. Денисова и не его знание души казака, этот инцидент кончился
бы более чем трагически и для офицеров штаба и для начатого дела, каковое
развалилось бы в самом зародыше.
День 5-го апреля надо считать днем зарождения Донской армии. С отходом
дружинников в Заплавы, здесь началась кипучая деятельность. Трудно в немногих
словах описать, сущность той картины, которая развернулась в Заплавах. Это был
продуманный, но бурный по своему темпу, процесс организации, развертывания,
плана борьбы и самой борьбы. Целую ночь с 4-го на 5-ое апреля тянулись казаки по
дороге от Новочеркасска и Кривянской станицы к Заплавской. А ранним утром 5-го
апреля, маленький человек, с большой душой и еще с большей энергией полк.
Денисов, уже бегал, суетился, кричал своим характерным голосом, деятельно
распоряжался на улицах станицы, ко-
174



торая тогда напоминала собой пестрый цыганский табор. Весь день без отдыха и
перерыва Ген. К. Поляков и он сортировали казаков по станицам. Отделяли конных
от пеших. Подсчитывали вооружение. Вместо дружин составляли сотни, полки. Из
толпы выуживали офицеров и назначали их на командные должности. Я умышленно
употребил слово "выуживали", ибо оно лучше всего определяет мою мысль. Как ни
странно, но именно офицерский состав больше всего был тогда потрясен событиями и
мало кто из офицеров верил в успех дела. Большинство офицеров всячески
стремилось незаметно остаться в роли рядовых. Они видимо рассчитывали, что при
неудаче и захвате их большевиками, последние не применят к ним особо строгого
наказания, иначе говоря не расстреляют. Отыскать офицеров среди толпы было очень
трудно, тем более, что внешние признаки офицерского звания отсутствовали. И
смешно и в то же время грустно вспоминать, как в тот день полк. Денисов, знавший
многих офицеров в лицо, извлекал их из толпы. -- "Иван Петрович" -- кричал он --
"и вы здесь, очень приятно, а я вас искал, нам очень нужен командир для
такого-то полка. Да, кажется рядом с вами -- есаул X. Пожалуйте господа сюда.
Вот вам казаки такой-то станицы. Вы назначаетесь командиром полка, а есаул
командиром 1-й сотни. Составляйте из казаков сотни, подыскивайте себе офицеров и
т. д." И Иван Петрович и есаул, оба крайне смущенные, протискивались вперед и
волей, неволей, принимались за порученное дело. Но иногда встречались и весьма
сомнительные лица офицерского звания, возможно что большевистские агенты. Они.
наоборот, всячески стремились попасть на командные должности. Несколько человек
было обнаружено тех, кто раньше работал у большевиков87). Поэтому, пришлось
создать специальную комиссию под председательством генерала Смирнова, дабы
разобраться в офицерском вопросе и, вместе с тем, очистить район от
большевистских шпионов. Уже к вечеру 5-го апреля дружины были реорганизованы в
полки, которым присвоили наименования по станицам. Общая численность Донской
армии 5-го апреля была около 4 тысяч, а к 10-му она достигла 6Ї тысяч
человек88). Из невооруженных сформировали при полках особые команды, надеясь в
ближайшие дни вооружить их оружием за счет большевиков. Пока же эти команды
использовали на тыловых работах. Артиллерия состояла из 6 орудий, но пригодных
для стрельбы было только 4. Запряжек имелось лишь на 2 орудия. Снарядов было
около 120. Пулеметов оказалось 30. Распределение их по полкам вызвало протесты,
ибо пулеметы были трофейные и дружинники, имевшие их, не хотели делиться с
другими. Когда казаков распределили по полкам, каждому полку отвели точный район
квартирования, приказав местонахождение штабов полков и сотен обозначить флагами
и значками и регулярными
87) Среди них оказались и офицеры генерального штаба подп. Рытиков и Дронов. В
Заплавах к работе они допущены не были.
88) Пехоту составляли следующие полки: Кривянский 1000 человек, Новочеркасский
700, Заплавский 900, Бесергеневский 800, Богаевский 900, Мелиховский 500 и
Раздорский 200. Кроме того, пластунский батальон из казаков, служивших в нем в
Германскую войну -- 160 ч. и одна сводная сотня из казаков Аксайской, Ольгинской
и Грушевской станиц. В состав конницы вошли: 7 Донской казачий полк -- 700 ч..
Сводный полк -- 400 ч. и команда конных ординарцев штаба -- 45 чел.
175



донесениями поддерживать непрерывно связь с штабом армии. От командного состава
категорически потребовали неотлучно быть с казаками, знать каждого бойца,
приложить все усилия, чтобы спаять казаков, объединить их, служить им во всем
примером, завоевать их доверие, и вместе с тем, стать действительными их
начальниками, вернув былое значение офицера.
Как видно, задача, возложенная на командный состав, была чрезвычайно сложная и
трудная. Однако, к чести скромного донского офицера, могу засвидетельствовать,
что он с нею справился прекрасно. Большая заслуга в этом и ген. Полякова и полк.
Денисова. Они не пропускали дня, чтобы не побывать на позиции и не ободрить
казаков. Они проверяли расположение частей, заботились об их питании, часто
разговаривали со станичниками, а когда нужно было подтягивали их, чем
естественно поддерживали престиж командного состава. У казаков постепенно
проходил революционный налет и они привыкали видеть в офицере, прежде всего,
своего старшего наставника и начальника.
Работа в Заплавах, надо сказать, протекала в необычайно своеобразных условиях.
К вопросу о введении настоящей дисциплины, учитывая психологию дружинников,
приходилось подходить осторожно и деликатно. Легко было какой-либо
несвоевременной мерой получить обратные результаты. Нельзя было не считаться,
что казаки только что начали выздоравливать от большевистского угара. Их можно
было уподобить выздоравливающему тифозному больному, которому, если дать сразу
сытую мясную пищу, значило бы его убить.
Очень много вызывал хлопот вопрос продовольствия казаков, отрезанных от своих
станиц. Они очутились на положении пасынков, ибо станицы с которыми связь
существовала, заботу о продовольствии своих полков целиком взяли на себя, но
чужих кормить не желали. Однако, в конечном результате, все же удалось убедить
станицы все продовольствие и фураж доставлять в Заплавы, где оно интендантом
армии полк. Бобриковым будет уже распределяться по частям. Для раненых и больных
учредили подобие госпиталя. Нашлось 2--3 врача и несколько сестер милосердия. За
неимением медикаментов и перевязочного материала пользовались подручными
средствами.
Наши новые полки по очереди несли сторожевую службу на позиции. Район между
Новочеркасском и Заплавами -- открытая равнина, пересекаемая изредка неглубокими
лощинами. Нашу главную позицию мы выбрали примерно в 2 верстах к западу от
станицы и в ночь на 6 апреля приступили к рытью окопов и ее оборудованию. Штаб
армии расположился в станичном правлении и был: связан телефоном с позицией.
Довольно далеко вперед, на левом фланге у ст. Кривянской обстоятельства
вынуждали иметь авангардную позицию 89).
89) С военной точки зрения эта позиция была совершенно ненужной, но Кривянцы,
настроенные весьма воинственно и составлявшие отличный полк под командой полк.
И. Зубова, настойчиво просили не оставлять их станицу и держать около нее наши
части. Пришлось, в ущерб делу, согласиться с этим, причем только Кривянцы, и
несли, на ней службу, не пропуская в то же время свою очередь и на главной
позиции.
176



Большевики допустили огромную ошибку, что 4 апреля нас не преследовали. Они
упустили наиболее благоприятный момент разогнать "казачью армию", бывшую тогда в
образе полувооруженной и панически настроенной толпы. Оставались они пассивны и
5-го апреля, тем самым позволив нам переорганизовать дружины и несколько
упорядочить самые важные и неотложные вопросы.
С нами в Заплавы несомненно проникли и большевистские агенты. Когда они донесли
в Ростов, что здесь закладывается прочный фундамент будущей армии и что вскоре
может создаться серьезная угроза существованию советской власти не только в
Новочеркасске, но и в целой области, большевики крайне обеспокоились и решили
уничтожить эту опасность.
С 6-го апреля они начали активные действия против Заплав. Главный удар
большевики направляли на ст. Кривянскую, предварительно обстреляв ее сильным
артиллерийским огнем. Наши части это наступление успешно отбили. Столь же были
неудачны атаки красных и 8-го апреля. Зарвавшись в наше расположение
красногвардейский Титовский полк потерпел поражение, потеряв при этом около
сотни человек убитыми и ранеными и в том числе своего влиятельного красного
командира. Последнего хоронили в Новочеркасске. Церемония торжественных похорон
заняла у большевиков два дня. В течение этих дней они нас не беспокоили, а мы
пользуясь передышкой, лихорадочно налаживали дело организации и сколачивания
частей. Первые успехи сильно ободрили казаков. Большевики же, ввиду неудачной
борьбы с казаками ор