инодар, 30
января 1919 года. 01524. Романовский".
Вскоре пресловутый представитель Франции исчез с Екатеринодарского горизонта.
Возможно, что это явилось следствием письма ген. Деникина генералу Франшэ
д'Эсперэ. В нем ген. Деникин выразил уверенность, что "эти несоответствующие
достоинству русского имени документы ... не были присланы французским
командованием, а явились результатом неправильного понимания капитаном Фукэ всей
ответственности сделанного им по личной инициативе выступления ..." На это свое
письмо, как признается ген. Деникин, он ответа от ген. Франшэ д'Эсперэ не
получил 287).
В средних числах января 1919 года, противник против наших 38 тыс. бойцов при 168
орудиях и 491 пулемете сосредоточил 124 тыс. штыков и сабель, 435 орудий и 1 337
пулеметов (армии I, VIII, IX, Х и Степная). Несмотря на более чем тройное
превосходство в силах, наши части на востоке, победоносно продвигались вперед и
вновь подошли к стенам Царицына. На северо-востоке, войска Усть-Медведицкого
района, вследствие отхода войск Северного фронта, были вынуждены, сначала
оттянуть только свой левый фланг, а затем, в дальнейшем, всем фронтом, отойти
несколько назад. Северный донской фронт, включая и части, занимавшие ранее район
Воронежской губернии, постепенно отходил на юг, в среднем, по 6 верст в сутки.
На нем кое-где, образовались пустоты, куда свободно могли вливаться части
противника. Казаки местами оказывали упорное сопротивление, местами распылялись
или сдавались противнику, чаще подавленные морально, отступали без боя. На
западной границе Области, продолжались ожесточенные бои. Противник,
превосходивший здесь нас численно в несколько раз, упорно добивался успеха на
этом направлении. Однако, все его яростные атаки, неизменно отбивались частями
Молодой армии. Одновременно, дивизия ген. Май-Маевского, сосредо-
287) "Очерки Русской Смуты", том IV, стр. 76.
370



точенная в районе Мариуполь-Волновахи, постепенно продвигалась вперед с целью
занять район Дебальцево и освободить там части наших войск, каковые могли быть
использованы на других направлениях.
Таким образом, наибольшие опасения на Донском фронте внушал север. Ввиду этого,
Донское командование энергично принимало меры, чтобы остановить здесь дальнейшее
продвижение красных в глубь Области, восстановить Северный фронт, вдохнуть в
него веру в свои силы и дать решительный отпор обнаглевшему противнику. С этой
целью, помимо мер, указанных выше, Донское командование сосредоточивало в районе
Миллерово-Глубокая сильный кулак из свежих войск. Предполагалось, когда назреет
момент, внезапным и энергичным наступлением в северо-восточном направлении,
сбить зарвавшиеся части противника и затем, двигаясь далее, выйти в глубокий тыл
красных, тем самым принудив на всем фронте к отходу. Такой способ действий, мне
казался более целесообразным, чем затыкание пустот, образовавшихся на фронте,
особенно учитывая психологию противника при неожиданной неудаче легко
поддаваться панике, а также и психологию казаков -- развивавших при успехе
большую наступательную энергию.
Наши резервы полностью еще не были исчерпаны. Не считая военного училища,
офицерской школы, старшей сотни кадетского корпуса и нескольких других отдельных
сотен, мы располагали кроме того, свежей, отлично обученной, прекрасной 1-й
Донской казачьей дивизией из состава Молодой армии, несшей гарнизонную службу.
Гвардейская ее бригада находилась в Ростове и Таганроге, а 4-й Донской полк и
учебный в Новочеркасске. Части этой дивизии постепенно уже были освобождены от
гарнизонной службы и в любой момент могли выступить туда, где это потребует
обстановка.
Надо еще отметить, что, если казаки северных округов пали духом, потеряли
сердце, утратили веру в свою силу и мощь и в страхе отходили перед красными, то
наоборот, казаки -- южане, бывшие ближе к центру Дона и потому неподдавшиеся
пропаганде, встали все, как один. Они клялись, скорее умереть, чем сдать свои
станицы ненавистному противнику. Воинственность казаков-южан сильно повышалась
еще и тем, что из районов, занятых красными, доходили вести о бесчеловечных
расправах и зверствах, творимых там. Эти слухи весьма отрезвляюще действовали на
станичников, приводя их к сознанию, что бессмысленно сдаваться на милость
победителей, что единственный исход -- сражаться до конца.
Учитывая общую обстановку и настроение казаков южных округов, а кроме того,
располагая в достаточном количестве силами для нанесения зарвавшемуся противнику
решительного контр удара, Донское командование смело смотрело на будущее. Оно
методично и планомерно проводило в жизнь намеченные мероприятия, глубоко веря в
скорое изменение положения в благоприятную для донцов сторону. Сверх того.
Добровольческая армия, почти совсем покончила с противником на Кубани и Северном
Кавказе. Ее освободившиеся части могли быть брошены на главный Донской фронт,
тем более, что объединение с ген. Деникиным, уже состоялось. В то же время, не
подлежало ника-
371



кому сомнению, что разгром большевиками Дона, приведет к гибели и
Добровольческую армию. Но, как выше я отмечал, с помощью Дону ген. Деникин не
спешил. Все говорило за то, что оппозиция Донскому Атаману, осев в
Екатеринодаре, в тесном контакте с кругами Добровольческой армии, стремилась
использовать временный неуспех Донской армии и во что бы то ни стало, свалить
ген. Краснова. С горечью приходится констатировать, что в дни наиболее тяжелых
испытаний, выпавших на Войско, в ставке велась возмутительная и опасная для
общего дела, закулисная игра. Элементы враждебно настроенные к ген. Краснову, в
том числе и часть членов Круга, вместе с председателем Харламовым, почти
ежедневно посещали Екатеринодар. Они устраивали тайные и явные совещания, делали
Главнокомандующему безответственные доклады, искажая положение и внося в дело
ужасную путаницу и хаос. Краснов горячо протестовал против такого порядка 288),
но ген. Деникин, потворствуя Донской оппозиции, отнекивался и не желал устранить
ненормальности, мешавшие правильной работе. Нападки на Донское командование не
уменьшались. Напротив, с каждым днем, они прогрессировали в очень резкой форме.
Донская оппозиция, при негласном участии Ставки, неистовствовала, становясь все
более наглой. Мне было только неясно, как в Екатеринодаре не хотели понять, что
валя Краснова, вместе с тем, рубят один из крупных корней, подтачивают одну из
главных основ всего Белого Движения на юге. Клеветам и грязным выпадам
Екатеринодарской прессы, не было границ. На все лады поносили и порочили Донскую
власть. Буквально злорадствовали над неудачами на Донском фронте, причем номера
газет с наиболее бесстыдными пасквилями, появлялись и на Донском фронте,
различными подпольными путями, с очевидной целью подорвать доверие казачьих масс
к Донскому командованию 289). В общем, систематически велась кампания против
Атамана и его ближайших помощников. Документально было установлено деятельное
участие в ней крупного донского промышленника и спекулянта Н. Парамонова, не
жалевшего денег на агитацию против Краснова. Здесь будет уместным обратить
внимание читателя на то, что когда на нашем совещании с представителями
Добровольческой армии, Атаман охарактеризовав Н. Парамонова, как вредного
деятеля, заметил, что ходят слухи будто бы Главнокомандующий предполагает
назначить этого субъекта на пост управляющего отделом пропаганды, -- то генералы
Деникин и Драгомиров, были возмущены таким его предположением. Они даже
обиделись, что у Атамана могла родиться подобная вздорная мысль. А в результате,
ровно через две недели, Парамонов получил именно это назначение. Такие факты, с
одной стороны, убеждали нас в том, что нельзя было придавать никакого значения
заверениям Добровольческого командования, а с другой -- еще больше обостряли
наши отношения со ставкой Добровольческой армии. Атаману, например, как я уже
говорил, ген. Деникин сообщил, что он не же-
288) "Архив Русской Революции", том V, стр. 303.
289) Номера газеты "Истина" с циничными выпадами против Атамана и Донского
командования появились, например, на фронте вместе с Рождественскими подарками.
Таким образом казачий фронт засыпался прокламациями с двух сторон: спереди --
большевиками, сзади -- "своими".
372



лает вмешиваться во внутренние дела Дона 290), а одновременно с этим он
завязывает тесные сношения с оппозицией Донскому Атаману и принимает деятельное
участие в обсуждении вопроса заместителя Атаману, намечая преемником
"верноподданного" ему ген. А. Богаевского 291). Любопытно то, что такой способ
действий ген. Деникин называет легальным ("Очерки Русской Смуты", том III, стр.
122), говоря: "В то время, когда командование Добровольческой армии стремилось к
объединению вооруженных сил Юга -- путями легальными, Атаман Краснов желал
подчинить или устранить со своего пути Добровольческую армию, какими средствами
безразлично". Ни подчинить себе, ни устранить Добровольческую армию, Атаман
никогда не собирался. Если бы у ген. Краснова было подобное стремление, то во
всяком случае я, как его начальник штаба, об этом безусловно знал бы. Но мне
было хорошо известно, что следствием поддержки ставкой политических и личных
врагов ген. Краснова, явилось значительное обнагление оппозиционно-настроенных
групп, нашедшее проявление в весьма разнообразных формах. Учитывая, что маятник
боевого счастья качнулся в сторону противника, кучка депутатов Круга во главе с
председателем, решили использовать этот момент и потребовали экстренного созыва
Круга. Атаман категорически этому воспротивился. Он считал, что экстренный созыв
Круга болезненно отзовется на фронте и без того уже потрясенном последними
событиями. И Атаман безусловно был прав. Но его отказ чрезвычайно озлобил
Харламова 292) и КЁ, и они еще с большей злобой ополчились против Краснова.
Ближайшая сессия Большого Войскового Круга была назначена на 1 февраля 1919
года. В последних числах января в Новочеркасск уже стали постепенно прибывать
депутаты Донского Парламента. Про-
290) 20 января 1919 года Краснов писал главнокомандующему: "1-го февраля
съезжается Круг и, если я не получу от Вас моральной поддержки и требования
остаться на своем посту, я буду настаивать об освобождении от несения
обязанностей Донского Атамана"...
291) Ген. А. Богаевский был на Дону управляющим отделом Иностранных дел и
одновременно председателем Совета управляющих. Как старый сослуживец ген.
Краснова, он пользовался его любовью и особым доверием. К сожалению, этого
доверия ген. Богаевский не оправдал. Примкнув к оппозиции Атаману, он исподволь
вел интриги против ген. Краснова и в то же время являлся передатчиком всех наших
тайн ставке, да еще с известными комментариями, соответствовавшими вкусам
Екатеринодара. За эту его деятельность ген. Деникин дает ему блестящую
аттестацию, говоря: "Было два человека -- Богаевский и Эльснер (Очерки Русской
Смуты, том III, стр. 126), оба люди спокойные и уравновешенные, которые больше
других работали над тем, чтобы сгладить трения между Новочеркасском и ставкой
Добровольческой армии, но им это решительно не удавалось". Если считать передачу
наших секретных сношений отдела Иностранных дел -- деянием полезным и могущим
улучшить взаимоотношения Донского и Добровольческого командований, то тогда еще
можно с этим согласиться. Но мне думается, что это было не что иное, как
подливание масла в огонь вражды между Донским и Добровольческим командованиями.
Факты передачи секретных бумаг подтверждает и сам ген. Деникин, говоря: "...но
вскоре мы получили копию инструкции, данной Атаманом послу своему ген.
Черячукину, посланному в начале июня на Украину, а также второго письма,
отправленного 5 июля Германскому Императору..." (Очерки Русской Смуты, том III,
стр. 60). Роль ген. Богаевского весьма метко характеризовал ген. Денисов,
неоднократно предостерегая меня держаться в стороне от Африкана Петровича и
часто повторяя: "Петр Николаевич (Краснов) у себя на груди откармливает змею".
292) Председатель Круга.
373



тиники Атамана все свое внимание тогда сосредоточили на них, с целью обработать
и склонить их на свою сторону, в борьбе против Краснова. Но как они ни
усердствовали в этом, как ни осуждали политику Донского Атамана, как ни
раздували временные неуспехи на фронте -- желательных результатов они не
достигли. Из разговоров с прибывшими членами Круга, постепенно выяснилось, что
Краснова им не свалить. Простые казаки-депутаты и слышать не хотели об его
уходе, да еще в грозный для Дона час. Они верили своему Атаману, любили и ценили
его. Этот неуспех отнюдь не обезкуражил оппозицию, но лишь побудил ее идти к той
же цели иным путем, а именно -- использовать временный неуспех на фронте и
нанести главный удар по командующему армией ген. С. Денисову. Было решено
неудачи на Донском фронте приписать не силе обстоятельств и переутомлению
казачества, как то фактически было, а неумелому ведению операций и ошибкам
Донского командования. Такой план сулил больше успеха. Игра велась на
благородстве ген. Краснова. Нельзя было сомневаться. что ген. Краснов не
согласится ценой смещения своих ближайших помощников, удержать в своих руках
атаманский пернач. Вследствие этого началась гнусная, беспринципная, бесстыдная
и подлая травля Донского командования.
Мне пришлось как-то слышать, будто бы Краснов своей политикой возбудил против
себя большую часть общества, вооружил все слои населения. Такое утверждение
совершенно не отвечает действительному положению. В массе -- и казачество, и
население Области фактически было на стороне Краснова. Они были благодарны ему
уже за то, что он им дал все то, чего они так страстно хотели, а именно: покой,
безопасность и порядок. Но дело в том, что обычно общество чрезвычайно в массе
инертно. К несчастью же, наиболее активные его члены оказались тогда в стане
наших врагов, являясь будирующим и опасным элементом на местах. В лице Донского
Парламента эти люди, прежде всего, видели объект, источник средств для
достижения ими узко эгоистических целей, не имевших ничего общего с благом Дона.
В слепой злобе и неудержимой погоне за личной наживой, самоуверенном невежестве,
крикливом упрямстве и вязкой мести по мотивам личным, они готовы были скорее
развалить все дело, чем отказаться от своей затеи. Оппозицию не составляла
какая-либо определенная политическая группировка, за ней не стояло и никаких
организованных масс, а все сводилось к безответственной группе интеллигентов,
прикрывавшихся красивыми фразами, но говоривших, в сущности, только от своего
имени. С каждым днем эта кампания наглела. Бороться с нею было весьма трудно,
ибо шансы борьбы были далеко не одинаковы. Тогда как Донское командование,
дорожа каждой минутой. все свое время отдавало борьбе с большевиками, оппозиция,
насчитывая в своих рядах 90% бездельников, все свое время уделяла на то, чтобы
подорвать доверие масс к Донской власти. Что это было именно так, сознается и
ген. Деникин, говоря: "оппозиция Атаману была сильна интеллектуально и работала
нередко приемами, подрывавшими идею Донской власти 293). К сожалению Донской
Атаман, по своей доброте, не хотел внять гласу Донского командования, предла-
293) "Очерки Русской Смуты", том III, стр. 249.
374



гавшему неожиданным применением самых беспощадных и драконовских мер, уничтожить
и с корнем вырвать оппозицию, чем раз и навсегда притупился бы к ней вкус и у
других.
До открытия Круга оставалось еще несколько дней, когда его председатель Харламов
явился к Атаману и от лица кучки депутатов -- своих единомышленников, потребовал
отставки командующего армией и моей.
-- "Право назначения и смещения лиц командного состава армии, на основании
Донской конституции, принадлежит мне, как верховному Вождю Донской армии и
флота", -- ответил ему Атаман, -- "генерала Денисова и ген. Полякова я считаю
вполне на местах. Это честные и талантливые люди, безупречной нравственности и
отлично знающие свое дело. Сменять их в дни развала и неудач на фронте я считаю
опасным. Они и так делают невозможное".
-- "Ну, а если Круг потребует их увольнения?" -- спросил Харламов.
-- "Круг нарушит законы и я тогда не могу оставаться Атаманом, я потребую
увольнения с поста Атамана" 294).
Ответ не только удовлетворил, но и обрадовал Харламова. Он не сомневался, что
Краснов не нарушит своего обещания и, значит, план принятый оппозицией, с целью
свалить Атамана, приведет к желательным результатам.
Работать при таких условиях было тогда крайне тяжело, а между тем военная
обстановка была такова, что как раз требовала полного напряжения сил. Личной
жизни у меня вообще не было. Если раньше я уделял работе 14--16 часов, то
начиная с декабря месяца, она отнимала у меня 18--20 часов в сутки, а иногда и
больше. Приходилось проводить бессонные ночи, решая сложные, ответственные
вопросы по перегруппировке и сосредоточению сил, отдавать многочисленные приказы
и приказания, вести длинные переговоры по аппарату 295). Сверх того, надо было
принимать многочисленные визиты членов Круга, желавших получить объяснения о
событиях в их округах, а также делать ежедневные доклады, прибывшим уже в
Новочеркасск депутатам Круга, отвечая по несколько раз на одни и те же нередко
праздные и нелепые, а иногда и злобные вопросы, что естественно, сильно меня
нервировало, истощая последние силы.
К моменту открытия второй сессии Большого Войскового Круга, военная обстановка
на фронте, хотя несколько и улучшилась, но все же часть Донской земли по линии
Кантемировка, Еланская, ст. Себряково, Земковская, оставалась занятой
большевиками. В войсках северного фронта заметно наступил перелом к лучшему.
Казаки этого фронта уже не отступали беспорядочно, как раньше, а задерживались в
некоторых точках, оказывая противнику упорное сопротивление. Боевое счастье
вновь понемногу возвращалось к нам. Сказывались и результаты мер, принятых
Донским командованием.
А в это время, в столице Дона -- Новочеркасске, в ожидании от-
294) "Архив Русской Революции", том V, стр. 205.
295) Командующим фронтами мною было объявлено, что в любое время дня и ночи они
могут вызывать меня к аппарату.
375



крытия Круга и решающего слова Донского Парламента, было крайне приподнятое и
нервное настроение.
Многие утверждают, что нет на свете более разумных и одаренных людей, чем
русские. Взятые отдельно, они удивительно толковы и симпатичны. Соединенные
вместе под чьим-нибудь умным и честным водительством, они способны на большие
дела и даже чудеса. Но, если те же русские соберутся самостоятельно для решения
больших государственных или своих маленьких дел, то часто они обращаются в
беспастушное стадо. Мгновенно появляется чрезвычайная важность, крикливая
самоуверенность, граничащая с невежеством, тупое упрямство, месть по личным
счетам, пренебрежение к чужому мнению, придирки к каждому ошибочному слову и
предвзятое решение, дать скорее провалиться всему делу, чем согласиться с
правотой противника. Достаточно вспомнить 1917 год расцвета "уговариваний",
митингов, потоков праздных слов и бесконечного количества самых невероятно
бессмысленных резолюций. Разве было исключением, что ораторы, высказывавшие
диаметрально противоположные мнения -- награждались аплодисментами совершенно в
одинаковой степени. Случались и более курьезные эпизоды. На одном собрании,
помню, был проголосован какой-то вопрос, принятый всеми присутствовашими
единогласно. Минут через десять, председатель поставил тот же вопрос, но в
обратном смысле и ... результат получился поразительный -- он также был принят
единогласно. Когда же все разъяснилось, то вышел большой конфуз.
Люди беспринципные, хитрые, ловкие, сознательно играющие на демагогии, подмечают
эти стороны и, действуя на них, обращают собрание в слепое и послушное орудие
своих достижений. Подобной участи не избежал и Войсковой Круг февральского
созыва. В его составе нашлись депутаты, сумевшие демагогичесим путем, разжечь
страсти и увлечь за собой большинство.
Рано утром, в