такими словами: добровольческие крути хотели и
невинность соблюсти и капитал приобрести. Устами своего начальника штаба
Добровольческая армия говорила, что она отлично понимает обстановку и признает,
что при известном контакте с немцами от них можно получить все средства,
необходимые для успешно борьбы с большевиками. Но поступать сама так уклонялась,
больше всего заботясь о сохранении принципа верности нашим бывшим союзникам,
того принципа который горячо культивировался в ставке Добровольческой армии,
часто даже и в ущерб интересам самой армии. Было бы еще полбеды, если бы все это
происходило без ненужного шума и вредной кичливости. К сожалению. вынужденный и
безусловно необходимый наш контакт с немцами, служил предметом самых яростных
нападков на Донское командование руководителей Добровольческой армии.
Отношение немцев к большевикам было тогда довольно неопределенное. В их
действиях временами проглядывала какая-то неуверенность и осторожность, что
порождало слухи о том, будто бы немцы одной рукой освобождают Украину, а другой
помогают большевикам. Возможно, что такие колебания происходили в главной
германской квартире, еще не установившей окончательно курса своей политики к
Советской власти. Однако, представители немецкого командования на Дону, с
которыми мне проходилось иметь дело, не только недруже-
202



любно, но явно враждебно относились к большевикам. Они просто считали их
бунтовщиками-разбойниками, подлежащими беспощадному усмиренью самими крайними
мерами. Военное германское командование охотно шло нам навстречу во всем том,
что касалось непосредственно борьбы с большевика лги. Как тогда, так и теперь у
меня нет сомнения, что возьми руководители Добровольческой армии иной курс в
отношении немцев, нам бы совместными усилиями при помощи германцев, быстро
удалось использовать богатейшие запасы Украины и Румынского фронта, в короткий
срок создать настоящие армии, каковые, двинутые вглубь России, легко бы
справились с большевиками, не имевшими тогда, как известно, никакой
организованной надежной силы. А союзники победители не посмели бы за это бросить
нам упрек и считались бы с совершившимся уже фактом. Не пришлось бы нам и
особенно Добровольческой армии "базироваться" на большевиков и жить на то, что
отбивалось у последних, платя за это чрезвычайно дорого, ценой человеческой
крови. Но верхи Добровольческой армии предпочитали за снаряды и патроны платить
жизнью лучших представителей нашего офицерского корпуса119), нежели "унизиться"
до непосредственных переговоров с немецким командованием, в результате которых
могло быть обильное снабжение Добровольческой армии всеми предметами техники и
военного снаряжения. К сожалению, жили предрассудками. Руководились больше
сердцем, нежели здравым рассудком, не понимая, что наносят ущерб не только себе,
но и нам, стоявшим на иной точке зрения.
Донская власть спрятала свои личные чувства симпатий и антипатий к немцам. Она
руководилась исключительно пользой делу, всемерно стремясь использовать
германцев в целях успешного завершения борьбы с большевиками.
Для выяснения причин появления немецких частей на территории Войска Донского и
дальнейших намерений Германского командования Вр. Донским Правительством 27
апреля была отправлена в г. Ростов делегация. Ее очень любезно принял начальник
штаба 1-го армейского германского корпуса и заверил ее в лояльности германцев в
отношении Войска Донского, обещая в ближайшие дни очистить станицы Ольгинскую и
Аксайскую и увести оттуда германские части. Вместе с тем он рекомендовал нашей
делегации отправиться в г. Киев в главную квартиру германской армии,
оккупировавшей Украину, дабы там на месте выяснить и закрепить дальнейшие
намерения высшего немецкого командования и закрепить добрососедские
взаимоотношения. Это пожелание нами было выполнено и 30-го апреля Донское
посольство в составе 4-х человек с одобрения уже собравшегося "Круга Спасения
Дона", отправилось в Киев. К этому времени общая военная обстановка была для нас
благоприятной. Освобождение столицы Дона, облетев Донскую землю, всюду подняло
дух казаков и послужило толчком к новым восстаниям, 17-го апреля казачьим
отрядом у Белой Калитвы был отбит у красногвардейцев целый поезд с боевыми
припасами (около 5 тыс. артиллерийских снарядов и 600 тыс. ружейных патронов).
Несколько раньше Мигулинцы одержали блестящую победу над крас-
119) Большинство частей Добровольческой армии состояло тогда почти сплошь из
офицеров.
203



ногвардейской группой, вторгнувшейся в пределы Верхне-Донецкого округа, причем
победителям достались огромные трофеи (3 000 пленных, 28 орудий, около 3 000
снарядов, 74 пулемета, и более 2 000 винтовок). Одновременно стало нам известно,
что Гундоровцы, Митякинцы и Луганцы, которые изнемогали в борьбе с большевиками,
пригласили немцев помочь им и части германского корпуса Фон-Кнерцера вошли в
Донецкий округ и заняли Каменскую, Усть-Белокалитвенскую станицы и часть линии
юго-восточной железной дороги. К этому же времени Добровольческая армия
вернулась из похода в свою колыбель под защиту Дона, расположившись в районе ст.
Мечетенской. Свыше двух месяцев, окруженные слепой злобой и предательством шли
добровольцы по Кубани, бесчисленными могилами павших героев, усыпая свой
крестный путь. Половина добровольцев и ген. Корнилов легли под Екатеринодаром.
Силы с каждым днем таяли, а число раненых и больных возростало. Отряд
добровольцев представлял тогда, в сущности, прикрытие огромного обоза с ранеными
и больными. Условия похода стали еще тяжелее. В командовании росло сознание, что
рисковать дальше бесполезно, что единственной надеждой на спасение может быть
Кубань. Но казаки кубанцы еще спали. Еще крепко действовал на них большевистский
дурман. Надо было уклоняться от боя, дабы сохранить силы отряда и выиграть
время. И потянулись серые, холодные, без просвета и надежды дни. Участники
похода не скрывали от меня, что временами в их сердце уже закрадывалось сомнение
в благополучном исходе похода и постепенно гасла вера в успех начатого дела. И
вот тогда-то неожиданно блеснул светлый луч у страдальцев. В станицу Успенскую
прибыл разъезд казаков Егорлычан. Они заявили, что Дон восстал и сбросил
ненавистные советские оковы. Велика и радостна была эта весть. Участник
Корниловского похода ген. А. Богаевский 3-го февраля 1919 года в речи,
произнесенной им на заседании Большого Войскового Круга, так характеризовал этот
момент: "Я никогда не забуду того счастливого момента, когда 17 казаков
Егорлыцкой станицы принесли весть, что казаки-донцы поднялись". А ген. Деникин в
этот же день сказал Кругу:120) "В феврале я с тяжелым чувством покидал Донскую
землю, в апреле я с великой радостью узнал, что Дон очнулся от навождения и
встал на защиту поруганной свободы своей".
В сборнике "В память 1-го Кубанского похода" стр. 42 в "Степной легенде" автор,
повидимому юнкер, так описывает день 12-го апреля: "Ура. Донцы восстали. Мы
скачем прямо на север, опять милое Задонье, Егорлык, Мечетка, Кагальник,
Олъгинская, а там и Новочеркасск. Душа ликует; и в топоте конницы и в скрипе
сотен телег и в вое телеграфной проволоки -- одна и та же песня: "Всколыхнулся,
взволновался Православный, Тихий Дон..."
"И это чувство, -- говорит Н. Н. Львов -- что мы не одни, что с нами подымаются
казаки, так радостно волновало после того, как постепенно приходилось
задумываться, нужны ли мы кому-либо" 121).
Неоспоримо, что известие о восстании донцов явилось психологическим фактором
огромной важности. Не поднимись донцы, судьба
120) "Донские Ведомости" от 4 февраля 1919 года, No 30.
121) "Свет во тьме" -- очерки Ледяного похода. Газета "Возрождение", No 497.
204



Добровольческой армии, надо полагать, была бы иная. Весть о восстании на Дону, я
бы сказал, воскресила добровольцев, зажгла в их сердцах яркую надежду в спасение
и крепкую веру в светлое будущее. И радостно потянулись в Задонье к
гостеприимному Дону, исхудалые оборванные, раненые и больные добровольцы. Дон
радушно принял дорогих пришельцев. Освободил их от раненых и больных, разместив
таковых по городам и станицам, снабдил их продовольствием, братски деля с ними
свои скудные запасы вооружения, патроны и снаряды.
До половины июня красные в Задонье не проявляли особой активности и
Добровольческая армия могла спокойно отдохнуть, пополниться, подремонтироваться,
с тем, чтобы обновленной вновь вступить в бой за восстановление Единой и
Неделимой России. Но от донцов обстановка повелительно требовала полного
напряжения. Отдыхать не приходилось. С юга и запада столицу Дона прочно
обеспечивали немецкие и наши части, на востоке -- в низовьях Дона, казаки
продолжали ликвидировать бродячие шайки красных, но на севере, в расстоянии двух
переходов от Новочеркасска, еще держался оплот большевиков -- город
Александровск-Грушевский, служа источником неисчерпаемых резервов красных,
осевших на ближайших подступах к городу с этой стороны. Поэтому, решено было, в
первую очередь, овладеть г. Александровск-Грушевским. С этой целью, под командой
полковника А. Фицхелаурова, был образован отряд в составе 122): 6 пеших и 2
конных полков при 7 орудиях и 16 пулеметах. Предварительно завладев подступами и
заняв ночью исходное положение, полк. Фицхелауров, утром 26 апреля с боем
овладел г. Александровск-Грушевский и затем, продолжая наступление, очистил от
большевиков и весь угольный район, чем прочно обеспечил столицу Дона с севера.
Что касается работы штаба "Южной Группы" в эти дни, то она протекала в тяжелых и
чрезвычайно ненормальных условиях. Номинально существовал высший штаб Пох.
Атамана, приехавший в Новочеркасск 26 апреля, но фактически он не работал.
Начальник этого штаба ген. Сидорин все время отсутствовал и его заменял ген.
Денисов123). Последнему приходилось много времени уделять, как Пох. Атаману, так
и Вр. Донскому Правительству, занятому тогда подготовкой созыва Круга и вопросом
будущего Донского Атамана. Поэтому вся работа по военным операциям, а также и
решение военно-административных вопросов, фактически, легла всецело на меня.
Офицеров генерального штаба у меня в штабе не было ни одного. Между тем, было
много больших, сложных и спешных вопросов. Нормальному течению работы больше
всего мешала неопределенность положения частей "Северной Группы" и оппозиционное
настроение ее главы ген. Семилетова 124). В то же время ответственным лицом за
операции и за порядок в городе был я. Однако, распоряжаться частями "Северной
Группы", я мог каждый раз, с особого разрешения Пох. Атамана. Мало того,
последнему
122) К этому времени "Северная группа", как самостоятельная, существовать
перестала. Постепенно она влилась в состав войск ".Южной группы".
123) В чин генерала был произведен за взятие Новочеркасска. В виду отъезда в
Киев ген. Сидорина 30 апреля, был назначен начальником штаба Походного Атамана.
124) В чин генерала был произведен за "взятие" Новочеркасска.
205



нередко долго приходилось "уговаривать" ген. Семилетова согласиться на
использование мною той или иной части из "Северной Группы". А обстановка
зачастую требовала принятия экстренных мер, что при создавшихся условиях
выполнить было немыслимо.
Наряду с этим, в сознании офицерского состава "Северной Группы", посеянное
руководителями Степного похода деление офицеров на "честно исполнивших свой
долг" и "преступников", оставшихся в Новочеркасске 12-го февраля, дало пышные
всходы. Оно вызвало у них не только высокомерное отношение к другим офицерам --
неучастникам Степного похода, но зачастую и ложное понимание даже основ воинской
дисциплины. Мне приходилось тратить драгоценное время еще и на борьбу с этим
злом, дабы совершенно его искоренить. Укажу, хотя бы только на один случай,
характеризующий нравы того времени. Мне по телефону сообщили, что в районе
Персияновки (в тылу наших войск) взбунтовалось иногороднее население. Надо было
срочно принять энергичные меры. Свободных войск, за исключением двух конных
сотен партизан из "Северной Группы", которые уже несколько дней отдыхали, у меня
не было. Ни Пох. Атамана, ни ген. Денисова в тот момент я отыскать не мог.
Терять времени нельзя было. Тогда я самостоятельно решил на подавление восстания
выслать одну сотню и приказал ее командира вызвать ко мне. Вскоре ко мне явился
довольно развязного вида сотник. На его лице уже были видны признаки явного
недовольства, что его "потревожили" 125). Я объяснил ему обстановку и дал
задачу. После этого, я ожидал обычного "слушаюсь". Но вместо этого, сотник
разразился длинными разглагольствованиями вроде того, что я в походе не
участвовал и потому не знаю, что они пережили, как измучились, (хотя его сытое,
лоснящееся лицо говорило как раз обратное), что за их геройство они заслужили
законный отдых и что теперь другие должны бороться, и т. д. Я выслушал его,
умышленно не прерывая, а затем позвал адъютанта подъесаула П. Грекова и, смотря
на часы, сказал последнему: "Я сейчас приказал сотнику через три четверти часа
вместе с его сотней быть у штаба в полной боевой готовности. За исполнением
моего приказания вы проследите, отправившись вместе с ним". Затем, обратившись к
сотнику, я добавил:
"Предупреждаю вас, что если мое приказание не будет немедленно и точно
выполнено, то я вас арестую и предам военно-полевому суду. При этом ручаюсь, что
приговор суда будет приведен в исполнение сегодня же и ранее, чем могут
последовать какие-либо вмешательства и заступничества. Я жду сотню ровно через
три четверти часа".
Точно в назначенное время сотня прибыла и представилась мне в отличном порядке.
Ободрив людей и объяснив им задачу, я немедленно отправил сотню по назначению.
Этот случай, конечно, не остался тайной. Со стороны штаба Пох. Атамана, он
вызвал разнообразные комментарии и резкое осуждение моей суровой решительности.
Только генерал Денисов поддержал меня и вполне одобрил мои действия, отлично
понимая, что в переживаемое тогда время, надо было действовать решительно. В
дело, как и нужно было ожидать, вмешался и ген. Семилетов. Он вызвал меня к
телефону и начал меня упрекать в превы-
125) Фамилии этого офицера сейчас не помню.
206



шении власти и беззаконных действиях. Возмущенный его тоном и неуместным
вмешательством, я категорически ему заявил: "Вашему превосходительству хорошо
известно, что военными операциями сейчас руковожу я и я же отвечаю за
спокойствие в городе, используя для этого все наличные средства. Все, что
препятствует или умышленно не желает способствовать этому, беспощадно устраняю и
впредь буду устранять, игнорируя юридические тонкости. За свои действия, в
каждую минуту, готов дать ответ Донскому Правительству. Если же моя работа
признается неудовлетворительной ген. Денисовым, то я могу передать ее другому
лицу по его указанию. Но пока я занимаю эту должность, я буду ослушников карать
по всей строгости законов военного времени, не считаясь ни с чинами, ни с
положением, и предупреждаю, что никакие интервенции не помогут. Доказательством
моих слов -- добавил я -- служит гауптвахта, где сидит не один десяток
расхлебанных офицеров, в том числе и "степняков", а часть из них ожидает решения
суда. Вместе с тем, не могу не высказать вам своего удивления, что вместо того,
чтобы своим авторитетом поддержать среди офицеров дисциплину, вы способствуете
ее расшатыванию". На этом наш разговор прекратился. Само собой разумеется, что
после этого, я был причислен к лику заклятых врагов возглавителей Степного
похода, что, откровенно говоря, меня нисколько не огорчало. Наоборот, меня
сильно радовало другое. Я видел, что наши решительные действия для поднятия
дисциплины, начали давать хорошие результаты: офицеры подтянулись и большинство
"степняков", отрезвившись от привитых им идей, стали отличными офицерами,
запечатлев своей кровью любовь к Донскому краю.
В связи с общей обстановкой, созрел вопрос и о создании прочной власти на Дону и
в первую очередь необходимость созыва Войскового Круга, каковой вопрос Вр.
Донским Правительством был детально разработан еще в Заплавах. Будущему Кругу
решено было присвоить наименование "Круга Спасения Дона". По этому поводу Вр.
Донское Правительство обратилось к населению со следующим призывом: "Граждане.
Со времени захвата власти в Донской области большевиками и их управления на
принципе диктатуры пролетариата вылившейся в уродливые формы хозяйничанья
отдельных лиц -- органы управления Войсковой власти в корне были разрушены.
Когда же, трудовое казачество, сознав ложь и предательство большевистской
власти, подняло знамя восстания, свергло советскую власть, заняв город
Новочеркасск, то оно оказалось без органа центрального управления, могущего бы
взять в свои руки планомерное проведение святого дела освобождения Родного Края
и восстановления нарушенной деятельности правительственных учреждений. Эта
власть и была образована 2-го апреля (старого стиля) из представителей дружин,
занявших город Новочеркасск, некоторых общественных деятелей и делегатов
ближайших станиц. По мере прибытия на фронт вновь сформированных частей, они
высылают своих представителей в состав Временного Правительства и таким образом,
настоящее Вр. Правительство состоит по большинству из представителей дружин и
станиц, имея в меньшинстве общественных деятелей, которые своим опытом и знанием
приходят на помощь в работе Правительства.
207



Первой и главной задачей настоящего Временного Правительства является дело
освобождения Донского Края от пагубного хозяйничанья советской власти с красной
гвардией, объединив в этом святим деле все население без различия классов,
сословий и положений, твердо став на почву защиты интересов труда, предоставляя
неограниченное право входа его представителей во все, имеющие быть открытыми к
действию, органы подчиненного управления.
Неотложной задачей настоящее Временное Правительство ставит себе созыв в
возможно кратчайшее время "Круга Спасения Дона", имеющего быть составленным из
представителей дружин, полков, сотен и батарей, принимающих участие в деле
освобождения Дона и его спасения, без различия казачьего и неказачьего
населения, а также по одному представителю от каждой станицы области, с правом
Круга приглашать общественных деятелей по его усмотрению. По созыве "Круга
Спасения Дона", настоящее Временное Правительство слагает свои полномочия и
предоставляет право названному Кругу избрать второе Временное Правительство,
которое и приступит, согласно выработанному наказу на Круге, к созыву Большого
Войскового Круга и съезда неказачьего населения области одновременно, по
окончательному освобождению Дона от большевизма, в целях полного объединения
всего населения.
Не теряя минуты, Временное Правительство берет на себя разработку вопросов,
могущих быть поставленными на обсуждение "Круга Спасения Дона", не предрешая их,
а только собирая фактический материал. Настоящее Временное Правительство берет
на себя задачу в соответствии с переживаемым моментом, восстановления правильной
и планомерной деятельности всех учреждений области, утерявших, со времени
владычества большевиков, возможность работы и в особенности восстановление
нормальной деятельности учреждений народного хозяйства.
Создавая реальные силы, Временное Правительство берет на себя задачу сохранения
самостоятельности Донского края во всех отношениях, среди окружающих федераций,
ни в коем случае не задаваясь какими-либо целями, выходящими за пределы Дона.
Временное Правительство, беря на себя тяжелое бремя власти, во имя общего блага,
призывает всех к единению и дружной работе, призывает всех сомкнуть ряды и
мощным ударом сломить советскую власть с красной гвардией, держащей в страхе
трудовой народ за добытое потом и кровью свое благосостояние. Временное Донское
Правительство".
Самое главное в этом призыве является стремление Вр. Донского Правительства
сохранить, конечно, временно, самостоятельность Донского Края во всех
отношениях, не задаваясь целями, выходящими за пределы Дона