ь, будь все время
                        Начеку: там нравы грубы,
                        Сотни молодцов зубастых
                        На  обед твой точат зубы.
                        Крепкое рукопожатье?
                        Руку ценят там, покуда
                        Из  нее струится щедрый
                        Дождь  серебряных эскудо.
                        Носишь -  твоему приходу
                        Радуются, как подарку;
                        Нет - тебя не замечают,
                        Доблести твои насмарку.
                        Что же до  столичных женщин,
                        То, в стыдливости безмерной,
                        В твой кошель персты сначала
                        Вложат, как Фома Неверный.
                        Ах, мадридские красотки!
                        Вспомнить их нельзя без дрожит
                        Всех других они прелестней,
                        Но  и всех других дороже.
                        Ничего ты не получишь
                        От  мадридских женщин даром:
                        И старухи, и уродки
                        Свежим мнят себя товаром.
                        До  поры, пока ты платишь,
                        Будешь общим  ты кумиром,
                        А испустит дух кошель твой,
                        Скажут: "Да почиет с миром;
                        Простирающих  объятья
                        Берегись: народ лукавый,
                        Как жнецы, -   обнимут левой,.
                        Чтобы  тут же срезать правой.
                        А  целуются в столице -
                        Словно пьяница с бутылкой:
                        Высосав тебя до капли,
                        Ставят крест на дружбе пылкой.
                        Слухов там не оберешься;
                        Знай, однако, что в столице
                        Истине святой не верят,
                        Свято верят небылице.
                        Верят, что от всех недугов
                        Исцелить способны воды,
                        У  источников толпятся
                        Дамы  по веленью моды:
                        Прячутся от солнца летом,
                        Чтобы  кожей хвастать белой,
                        А  зимой, напротив, модно
                        Хвастать кожей загорелой.
                        От  прелестниц не спасешься,
                        Если уж тебя обсели:
                        Дверь  замкнешь, закроешь окна,
                        Ан  глядишь - пролезли в щели.
                        Чудесам, что есть в Мадриде,
                        Не  устанешь ты дивиться:
                        Например, любая  девка -
                        Непорочная девица.
                        А  почтенная матрона -
                        Что пчелиная колода:
                        Обжужжит   тебя, изжалит -
                        Не  захочется и меда.
                        Помни, что на запах денег
                        Косяком идут невесты;
                        Не  женись: грозит похмелье
                        Сразу  после брачной фьесты.
                        Обещать?  Что ж, на здоровье
                        Не  скупись на обещанья:
                        Для  мадридцев на посулах
                        Держится  все мирозданье.
                        Обещай  хоть звезды с неба,
                        Ложь  на совести не виснет:
                        Посулишь  -  не обеднеешь,
                        Выполнишь  - когда рак свистнет.
                        Проводи  день именинный
                        Дома, в будничных занятьях,
                        Чтоб друзья  не задушили
                        Твой кошель в своих объятьях.
                        Точно так же в дни гуляний
                        Лучше  сказываться хворым:
                        Верить можно -  но не людям,
                        А  засовам и запорам.
                        Как  тюрьмы и как пожара
                        Бойся ювелирных  лавок:
                        Там  не только что ограбят,
                        Но  и высмеют вдобавок.
                        Отправляясь в гости к другу,
                        Лучше  вызнать стороною, -
                        Не  решил ли он сосватать
                        Гостя со своей сестрою?
                        Бедный, будь хоть семи пядей,
                        Для  мадридок истых жалок,
                        Но  покладистых там бродят
                        Табуны  провинциалок.
                        За  пирог с водой вприхлебку,
                        За  конфету - молвить прямо -
                        Нищая  составит Тисба
                        Счастье нищего Пирама.
                        Может,  пылкие мечтанья
                        О  столице поугасли?
                        Коль прислушаешься -  будешь
                        Ты  кататься, как сыр в масле.
                        Если  же не образумил
                        Я  тебя, молокососа, -
                        Будем  ждать: вернешься с тещей,
                        С  ртутной мазью и без носа.

     Перевод М. Донского


ОТШЕЛЬНИЦА   И ПИЛИГРИМ

                               "Ах, отшельница святая,
                          Ты, что в тишь уединенья
                          Скрылась от мирских соблазнов
                          Для молитвенного бденья! -
                          Долгой истомлен дорогой,
                          Молит  странник Христа ради: -
                          Переночевать позволь мне
                          Здесь в покое и прохладе".
                          И отшельница, услышав
                          Столь смиренное моленье,
                          Опустила очи долу
                          И рыгнула от смущенья.
                               "Ах, я вам состражду, отче,
                          В  том порукой вседержитель,
                          Принимать  вас недостойна
                          Жалкая  моя обитель,
                          Но  коль вы проголодались
                          И  утомлены дорогой, -
                          Не  побрезгуйте, отец мой.
                          Этой хижиной  убогой".
                               Вводит  она гостя. В келье -
                          Плеть, вериги, власяница...
                          Странника за стол сажает,
                          Предлагает подкрепиться.
                          Есть козлятина, да только
                          Ни  полена дров в жилище.
                          Странник, постных яств отведав,
                          Возжелал  скоромной пищи.
                          С  шеи сняв полпуда четок,
                          Пламя  он разжег такое,
                          Что на нем в одно мгновенье
                          Подрумянилось  жаркое.
                          До  жаркого на закуску
                          Подала  она орехи,
                          Возбудили  они в старце
                          Тягу к сладостной утехе.
                          После  трапезы отменной
                          С  богомольной голубицей
                          За  ее гостеприимство
                          Старец  ей воздал сторицей.

     Перевод М. Донского


ПРОТИВ  БЕЗУДЕРЖНОЙ ПОЭТИЧЕСКОЙ   ЛЕСТИ

                        Чтоб  воспеть улыбку милой,
                        Жемчуг  песнопевцу нужен:
                        Как  же он прославит зубки,
                        Не  упомянув жемчужин?
                        А  вот зубы коренные,
                        Не  в пример передним, нищи,
                        Хоть  на них лежит забота
                        Пережевыванья  пищи.
                        В  мадригалах и сонетах
                        Непременнейшие  гости -
                        Перламутровые  ушки,
                        Носики слоновой кости.
                        Чем же провинились локти,
                        Что о них молчат поэты?
                        Челюсти, виски и скулы
                        Тоже  вовсе не воспеты.
                        В виршах множество сравнений
                        Для слезинок вы найдете,
                        Но не сыщете полслова
                        О слюне и о мокроте.
                        Если дева плачет - бисер
                        И роса идут тут в дело;
                        Ну, а что мне надо вспомнить,
                        Если милая вспотела?
                        Кудри -  золото; но если,
                        Веря стихотворной справке,
                        Локон я подам меняле,
                        Выгонят меня из лавки.
                        Были  женщины  из мяса
                        И костей; теперь поэты
                        Видят розы в них и маки,
                        Лилии и первоцветы.
                        Эх, зеленщики-поэты!
                        Женщинам  вы не польстили,
                        Прелести их  воспевая
                        В этом травянистом стиле.
                        Нет, с кораллом целоваться
                        Было  б делом невеселым,
                        Так же, как лобзать гвоздики
                        Сладостно лишь разве пчелам.
                        Очи зарятся на деньги,
                        А уста подарков просят,
                        И, однако, виршеплеты
                        Без конца их превозносят.
                        А ведь есть тихони-бедра,
                        Есть бессребреницы-ляжки,
                        Коим  не присущи зависть
                        И спесивые замашки.
                        Вот кому за бескорыстье
                        Посвящать  должны поэты
                        Оды,  стансы, и канцоны,
                        И романсы, и сонеты.
                        А рубинам  ненасытным
                        И сапфирам  завидущим
                        Лишь  презренье вместо гимнов
                        Пусть достанется в грядущем.
                        Алчные  уста, о коих
                        Приторный  несете вздор вы,
                        Называть бы  надлежало
                        Устьями бездонной прорвы.
                        Глазки, в коих блещет жадность, -
                        Это язва моровая,
                        Зубки, рвущие добычу, -
                        Хищная  воронья стая
                        Разорительны прически,
                        Так что волосы - бог с ними -
                        Даже  черные как сажа
                        Могут зваться золотыми
                        Знай, слагая гимны зубкам,
                        Не  вкусишь ты жизни мирной:
                        Тощей  стервой поперхнешься
                        Или будешь  съеден жирной.

     Перевод М. Донского


ОГОРОДНАЯ  СВАДЬБА

                        Дон  Редис и донья Редька -
                        Не  креолы, не цветные,
                        Вроде там Цветной Капусты,
                        Но  испанцы коренные -
                        Поженились. И  на свадьбу
                        Их  высокоогородья,
                        Чьим  благодаря щедротам
                        Кормится  простонародье,
                        Всю  свою родню созвали,
                        Пригласили  цвет дворянства,
                        Тех особ, кому подвластны
                        Все земельные пространства.
                        Прикатила донья Тыква,
                        И  дородна, и спесива, -
                        Оттого, что всех дородней,
                        И спесива особливо.
                        А за нею - донья Свекла,
                        Неопрятная  уродка,
                        Все  лицо в буграх и ямах,
                        Бахрома вкруг подбородка.
                        Вот  дон Лук - торчат нахально
                        В шляпу воткнутые перья;
                        Скольких  дам до слез довел он,
                        Обманувши  их доверье!
                        Не замедлила Маслина:
                        Этой смуглой андалуске
                        Надо быть без опозданья, -
                        Без нее ведь нет закуски.
                        Вот дон Апельсин. Министром
                        Стал он, двор его возвысил.
                        Глянешь  - гладок, верно, сладок
                        А  когда раскусишь - кисел.
                        Вот сварливый и колючий
                        Дон Каштан;  в его владенья
                        Не проникнешь, не имея
                        Должного  вооруженья.
                        Вот обсыпанная пудрой
                        Куртизанка донья Слива:
                        Смугловата, нагловата,
                        Но округлости на диво.
                        Вот капризная и злая
                        Низкорослая  Горчица:
                        Всякий, кто не вышел ростом,
                        Свыше  меры горячится.
                        Вот изящная  Черешня:
                        Молодая  - скулы сводит,
                        Но зато, когда созреет,
                        Тьму поклонников  находит.
                        Вот ее сестрица Вишня:
                        Покислей, темней оттенок,
                        Смолоду  - в цене, а позже
                        Продается за бесценок.
                        Вот обманщица  Капуста:
                        С  виду - сдобненькая пышка,
                        Но под массой белых юбок -
                        Лишь  сухая кочерыжка.
                        Дыня -   образец матроны
                        Добродетельной и честной:
                        Вид ее сулит блаженство,
                        Вкус, увы, довольно пресный.
                        Вот дон Баклажан -  сияет
                        Лысиной  своей лиловой:
                        В  годы юности зеленой
                        Был он малый  непутевый.
                        Вот дон Огурец: сутулый,
                        Прыщеватый,  малокровный;
                        Сразу  виден в нем идальго
                        С безупречной родословной.
                        Вот дон Кабачок. Он бледен,
                        Давней одержим  любовью:
                        Даст в куски себя разрезать,
                        Спечь, стушить, -  но лишь с Морковью.
                        Прибыл  и двуличный Персик.
                        Зависть его сердце точит,
                        Жесткость внутреннюю  скрыть он
                        Бархатной улыбкой хочет.
                        Дон  Лимон толк знает в свадьбах,
                        Не  пропустит ни единой;
                        Побуждаем   тонким вкусом,
                        Судит-рядит с кислой миной.
                        Вот  карета с доном Хреном,
                        Очень  важною особой;
                        Дряхлый,  скрюченный подагрой,
                        Жив  он горечью да злобой.
                        Вот  хвастун, бретер дон Перец,
                        Он  -  причина слезных жалоб:
                        Стоит  Перцу поперечить -
                        Вмиг  глаза полезут на лоб.
                        Вот  ввалилась донья Брюква.
                        Все  ухватки грубиянки
                        Обличают   в ней утеху
                        Школяров  из Саламанки.
                        Но  достаточно. В злословье
                        Перешел  я грань приличья.
                        Впрочем, свадьбы, мой читатель,
                        Так скучны без злоязычья!

     Перевод М. Донского


КОШАЧЬЯ   СХОДКА

                           Кровля   моего жилища
                           В  прошлую субботу стала
                           Местом  общего собранья
                           Для  котов всего квартала.
                           По  чинам расположились -
                           Чем  почтеннее, тем выше:
                           Наиболее  маститым
                           Отведен  конек был крыши.
                           Черные  стеснились слева,
                           Белые  сомкнулись справа,
                           Ни  мур-мур, ни мяу-мяу
                           Ни единый  из конклава.
                           Встал, дабы открыть собранье,
                           Пестрый кот с осанкой гордой,
                           Загребущими  когтями
                           И величественной мордой.
                           Но другой на честь такую
                           Заявил права, -  тем паче,
                           Что он слыл как провозвестник
                           Философии  кошачьей.
                                "Братья! - вслед за тем раздался
                           Вопль заморыша-котенка;
                           Был он тощим, словно шило,
                           Чуть держалась в нем душонка. -
                           Братья! Нет ужасней доли,
                           Чем судьба котенка в школе:
                           Терпим  голод, и побои,
                           И мучительства. Доколе?"
                                "Это что! - сказал иссохший,
                           С перебитою лодыжкой
                           Инвалид  (не поделил он
                           Колбасу с одним мальчишкой).-
                           Это что! Вот мой хозяин,
                           Из ученого сословья,
                           Исповедует доктрину:
                           "Голод есть залог здоровья".
                           Чем я жив, сам удивляюсь.
                           Адские  терплю я муки,
                           Поглощая  только знанья
                           И  грызя гранит науки".
                                "Мой  черед! - мяукнул пестрый
                           Кот-пройдоха сиплым  басом.
                           Был  он весь в рубцах, поскольку
                           Краденым  питался мясом. -
                           Вынужден   я жить, несчастный,
                           С лавочником, зверем лютым;
                           По уши  погрязший в плутнях,
                           Он  кота ругает плутом.
                           И  аршином, тем, которым
                           Всех обмеривает тонко,
                           Бьет меня он смертным боем,
                           Если  я стяну курчонка.
                           Пряча  когти, мягкой лапкой
                           Он  ведет свои делишки:
                           Покупателю  мурлыча,
                           С ним играет в кошки-мышки.
                           Ем я досыта, и все же
                           Я кляну свой жребий жалкий:
                           К каждому  куску прибавка -
                           Дюжина  ударов палкой.
                           Хоть не шелк я и не бархат,
                           Мерит  он меня аршином.
                           Вы мне верьте - хуже смерти
                           Жизнь  с подобным господином".
                                Повздыхав,  все стали слушать
                           Следующего  собрата.
                           Речь, манеры выдавали
                           В нем кота-аристократа.
                                "Вам  поведаю, -  он  всхлипнул, -
                           О плачевнейшей  судьбине:
                           Отпрыск  знаменитых предков,
                           Впал